10 ноября 1941 года
Киллили, Ирландия
Эвлин Фицпатрик оказалась приветливой симпатичной рыжеволосой толстушкой среднего роста где-то под пятьдесят лет. И по-деревенски хлебосольной – она накрыла для дорогих (как очень скоро выяснилось, очень дорогих) гостей ещё более впечатляющий стол.
После того, как гости (и хозяйка, которая явно ОЧЕНЬ любила вкусно покушать) насытились, женщина представилась:
«Я Эвлин Фицпатрик… впрочем, это вы уже знаете. Фицпатрик по мужу… к сожалению, ныне покойному. Я его очень любила и решила не возвращать себе мою девичью фамилию – Джонстон – после его смерти…»
Не такое уж и редкое явление в Ирландии.
Сделала небольшую паузу – и продолжила: «Я с детства увлекалась всякой мистикой и историей родного края – я живу в Киллили безвыездно с рождения»
Как и почти все жители города – с социальной мобильностью до самого недавнего времени во всех таких городках было… не очень.
«… а когда муж – он был существенно старше меня - умер три года назад, оставив мне достаточно для комфортной жизни…»
«… Вы занялись этим уже профессионально» - закончил за неё Колокольцев.
Эвлин кивнула – и продолжила: «Даже книгу начала писать, но…»
Ванда усмехнулась: «… женщине в Ирландии очень тяжело опубликовать книгу… и уж тем более добиться, чтобы её восприняли серьёзно…»
Колокольцев добыл из внутреннего кармана пиджака конверт с ирландскими фунтами (он справедливо рассудил, что деньги куда как лучшая мотивация чем мандат даже премьер-министра) – и протянул изумлённой женщине:
«Здесь тысяча фунтов. Считайте, что это аванс. Я дам Вам адрес в Лондоне…»
Абигайль Дойл (она же Сара Бернштейн), которая после Фенбриджа… да и даже до была в мистике по самые уши.
«… как закончите книгу, вышлите рукопись. Вам помогут издать – и серьёзно подсобят с продажами…»
«Не знаю, как Вас отблагодарить» - Эвлин растерянно развела руками. «Вот уж не ожидала…». Колокольцев улыбнулся:
«Я Вам прямо сейчас скажу как. Мне нужно, чтобы Вы мне рассказали всё, что знаете о так называемом приюте святой Магдалины в Киллили… точнее, близ Киллили. Если меня устроит полученная от Вас информация – а я практически в этом не сомневаюсь – то получите столько же…»
Миссис Фицпатрик аж дар речи потеряла от изумления. Колокольцев спокойно продолжил: «Однако мне необходимо, чтобы Вы чётко разделили информацию на три части: из письменных источников; устное предание; современные слухи – и Ваши личные гипотезы…»
Эвлин пожала плечами: «Современные слухи разнообразны – но если убрать откровенную фантасмагорию – я её записала и могу Вам передать, но это реально городские сказки…»
Колокольцев покачал головой: «Я бы всё равно взглянул… после Вашего рассказа». Женщина кивнула – и продолжила:
«… то остаётся единственное утверждение – что это дверь… портал в Преисподнюю. Которой заведуют демоны во плоти, выдающие себя за монахинь»
По утверждениям главного демонолога Ирландии, последнее было близко к истине, а первое истине не соответствовало совсем. Эвлин продолжала:
«Устное предание – ровно то же самое с небольшими вариациями. Вы его найдёте в тех же записях…». Глубоко вздохнула – и продолжила:
«Письменный источник один – я ознакомилась с ним в Париже, в Национальной библиотеке Франции…»
Одна из старейших библиотек Европы, самая крупная библиотека Франции и одна из крупнейших библиотек мира.
«… мы с мужем жили там несколько месяцев незадолго до его смерти»
Эвлин грустно вздохнула – и продолжила: «Книга называлась Хроники проклятых мест; автор некий Франсуа Базен, о котором я никогда не слышала ни до, ни после…»
Колокольцев кивнул: «Аналогично». Женщина продолжала:
«Книга 1915 года издания; автор почему-то люто возненавидел масонов, которых считает виновными во всех бедах нашего мира…»
Колокольцев рассмеялся: «В Главном управлении имперской безопасности Германии его бы приняли с распростёртыми объятиями…»
Женщины изумлённо посмотрели на него (Ванда о масонах была вообще ни сном, ни духом). Колокольцев объяснил:
«По совершенно неясной для меня причине, национал-социалисты считают масонов инструментом всемирного еврейского заговора с целью достижения господства еврейской расы над всем миром. Что чушь собачья – в большинстве своём масоны те ещё антисемиты…»
О чём он неоднократно направлял меморандумы рейхсфюреру… только никто его не слушал. Колокольцев с большим знанием дела продолжал:
«После того, как Гитлер сотоварищи пришли к власти в Германии в 1933 году, с масонами поступили как с политическими противниками НСДАП, хотя их реальное политическое влияние было невелико»
Сделал небольшую паузу – и продолжил:
«Масонские ложи были разогнаны, их имущество конфисковано, а руководители и прочие влиятельные масоны были либо изгнаны из страны, либо бессрочно интернированы в концлагерях СС. В гестапо даже имеется специальный отдел, который занимается борьбой с масонами…»
Реферат IV-B3, если быть более точным. Эвлин продолжала:
«Автор Хроник пытался притянуть масонов за уши ко всем проклятым местам, описанным в его книге, что зачастую было просто смешно. Однако историю места, где сейчас находится приют Магдалины, он проследил довольно подробно – и с минимальными масонским флёром…»
Сделала глубокий вдох – и сбросила бомбу: «Я как знала – скопировала в читальном зале библиотеки из этой книги всё, что имело отношение к Киллили»
«Потому что через несколько дней, когда Вы вернулись в библиотеку, книга внезапно исчезла?» - усмехнулась Ванда.
«Да» - удивилась Эвлин. «А Вы откуда знаете?»
«Женская интуиция» - улыбнулась Ванда. «Плюс долгое общение с мужем…»
«Вас никто не беспокоил после того?» - осведомился Колокольцев.
Женщина покачала головой: «Никто не знал, что я её читала. Я нашла книгу в открытом доступе - в читальном зале в библиотеке в тот день была выставка книг по мистике и оккультизму…»
Снова глубоко вздохнула – и продолжила: «Согласно приведённой в Хрониках легенде, приют Магдалины находится в существовавшем с незапамятных времён Месте Силы… причём демонической Силы…»
Колокольцев кивнул. Ибо знал, что уникальная энергетика (Сила), которой обладают такие места, может быть как божественной, так и демонической.
«… ибо, согласно той же легенде, в этом месте в незапамятные времена на Землю упал один из низвергнутых с небес падших ангелов…»
«Имя этого ангела Хроники не упоминают?» - быстро спросил Колокольцев.
«Вельзевул» - бесстрастно ответила Эвлин.
Колокольцев кивнул. Всё сходилось – ибо именно этот падший ангел требует человеческих жертвоприношений; а Эзус, Таранис и Тевтат не более, чем маски, за которыми он скрывается.
Женщина продолжала: «Согласно Хроникам после того, как восстание Будики было подавлено, а во многом инспирировавшие его друиды почти полностью были вырезаны римлянами, некоторым из них удалось бежать в Ирландию…»
Что было весьма похоже на правду. Эвлин продолжала: «Небольшое сообщество уцелевших друидов поселилось близ нынешнего Киллили, а в Месте Силы они воздвигли капище, в котором совершали человеческие жертвоприношения Эзусу, Таранису и Тевтату…»
Сиречь Вельзевулу. Колокольцев снова кивнул, ибо хорошо знал, что друиды – кельтские языческие жрецы - считали, подобно карфагенянам и вообще финикийцам, что на помощь богов можно рассчитывать только после человеческого жертвоприношения соответствующему богу… сиречь демону.
Однако, в отличие от карфагенян (если, конечно, верить официальной истории кельтов вообще и друидов, в частности), друиды приносили в жертву исключительно взрослых.
Сначала в жертву приносились военнопленные (ничего подобного Женевской конвенции в те времена и близко не было); затем - преступники, а при отсутствии таковых — ни в чём не повинные люди обоего пола. Обречённых на приношение в жертву сжигали в клетке из ивовых прутьев.
Как будто этого было недостаточно, друиды были ещё и… каннибалами. Причём каннибалами затейливыми – поедали исключительно женщин (видимо, как более жирных и вкусных) … причём после принесения их в жертву (их убивали холодным оружием – топором или мечом).
Эвлин продолжала: «В течение VI века нашей эры христианство в Ирландии постепенно вытеснило друидизм и стало господствующей религией Изумрудного острова. Этот процесс проходил вполне мирно… за исключением ряда эпизодов»
«Одним из которых стала ликвидация капища близ нынешнего Киллили» - закончила за неё Ванда. Эвлин кивнула – и продолжила:
«Христианские фанатики жестоко расправились с друидами – примерно, как фанатики в Александрии с Гипатией, хотя там была совершенно иная ситуация…»
Колокольцев в очередной раз кивнул. Ибо знал ещё со школы, что в марте 415 года от Рождества Христова, толпа осатаневших христианских фанатиков под предводительством некоего одержимого бесом ненависти проповедника Петра, обвинила в чародействе Гипатию Александрийскую – знаменитого философ-неоплатоника, математика, астронома и механика.
Они подстерегли Гипатию по дороге домой, стащили 55-летнюю женщину с носилок, избили, изнасиловали целой толпой (это к вопросу о «сексуальной чистоте» христианских радикалов), после чего притащили к Кесареону - главной церкви Александрии.
До христианизации империи это был языческий храм - центр римского имперского культа в Александрии, который в 345 году был преобразован в христианскую церковь, получившую статус кафедрального собора Александрии.
Там её силой раздели догола; вероятнее всего, снова избивали и насиловали до бессознательного состояния (чернь – она такая, даже христианская), а затем в растерзали, заживо сдирая плоть до костей черепками от керамической посуды.
Как будто этого было мало, несчастной женщине вырезали глаза (это к вопросу о том, что христианство принесло в мир). Затем «добрые и кроткие христиане» разорвали её тело на куски и затем останки протащили по улицам таким образом, как поступили бы с самыми гнусными преступниками, после чего публично сожгли, проводя таким способом символическое очищение города… от чего?
Хотя реальные заказчики (а в том, что это было именно заказное убийство с особой жестокостью, сомнений не было и нет ни тогда, ни сейчас), так и не были установлены, Колокольцев – как и многие историки – не сомневался, что оным был не кто иной как Кирилл Александрийский.
Святой Кирилл Александрийский; более того, он был признан одним из отцов Церкви и Учителем Церкви; он даже получил титулы столпа веры и печати всех отцов. Несомненно, за то (вот в этом сомнений ни у кого нет), что именно он принял решение полностью очистить Александрию от евреев, став таким образом отцом-основателем идеи Judenfrei в христианских странах.
Мотив был очевиден – Гипатия, просто в силу своего колоссального морального влияния, стояла на пути этого чудовища (давайте называть вещи своими именами) к абсолютной власти в городе, поддерживая противника Кирилла префекта Ореста (оголтелый христианский фанатизм был бесконечно чужд веротерпимой женщине-философу). Кроме того, она резко выступала против изгнания евреев, что «святому Кириллу» крайне мешало.
Эвлин продолжала: «Друиды были… по сути, растерзаны толпой христиан; их священные рощи вырублены; а капище сожжено вместе с телами друидов…»
Сделала многозначительную паузу – и предсказуемо продолжила:
«… после чего с его территорией христиане поступили в точности как римляне с Карфагеном: перепахали и засыпали солью…»
Ванда, которая активно участвовала в Операции Карфаген и потому хорошо знакомая с историей Пунических войн, кивнула: «Чтобы заблокировать затаившееся в Месте Силы Абсолютное Зло…»
«Именно так» - подтвердила Эвлин. И продолжила:
«На месте капища Тараниса – как это было принято в те времена для окончательного очищения территории – был возведён христианский храм. Правда, довольно быстро поползли слухи, что в этом храме творятся совсем не богоугодные дела… чуть ли не возобновились человеческие жертвоприношения»
Ибо энергетика падшего ангела – это вам не корова чихнула.
«… и его тоже сожгли» - закончила за неё Ванда. «Причём подозреваю, что вместе особо ревностными прихожанами…»
«Так оно и было… согласно Хроникам» - снова подтвердила рассказчица. И продолжила: «Настоятель храма и его ближайшие помощники были сожжены публично – как еретики и дьяволопоклонники…»
Весьма редкое явление в те ещё весьма вегетарианские времена – повальная «охота на ведьм» начнётся лишь спустя тысячелетие.
Эвлин вдохновенно продолжала: «Несколько столетий эта территория пустовала… а на рубеже тысячелетий на этом месте непонятно каким образом возник сразу целый женский монастырь имени святой Марии Египетской…»
Колокольцев помнил об этой святой только то, что в поэме Гёте Фауст она была одной из трех святых, которые молили Деву Марию о прощении Фауста. Поэтому он с интересом прослушал мини-лекцию Эвлин.
«Согласно официальным католическим Житиям Святых…»
Те ещё сказки для взрослых, прости Господи.
«… Святая Мария Египетская, родилась в 344 году нашей эры. В возрасте двенадцати лет она покинула дом, поселилась в Александрии и – если называть вещи своими именами, стала малолетней проституткой…»
Обычное дело в те, как бы так помягче сказать, свободные времена в смысле проституции и вообще секса. Впрочем, и в христианскую эру детская проституция никуда не делась – просто ушла в не такое уж и глубокое подполье.
Эвлин продолжала: «По неясным причинам, через какое-то время она решила посетить Иерусалим…»
«Да ладно» - усмехнулся про себя Колокольцев. Которому из курса светской истории было известно, что тогдашний Иерусалим, в котором кого только не было, был огромным рынком… всего подряд. В том числе, и женского, и даже совсем детского тела. Так что по очень даже ясным и понятным…
Рассказчица уверенно продолжала: «Привыкшая работать и по бартеру тоже, она решила присоединиться к группе христианских паломников, направлявшихся в Иерусалим на праздник Воздвижения Креста Господня, дабы оплатить дорожные расходы своим телом…»
Уже сам факт возникновения у неё такой мысли даёт наглядное представление о «чистоте нравов» этих «благочестивых христиан».
Эвлин продолжала: «Однако вскоре после своего приезда она отказалась от греховной жизни и стала примером покаяния и благочестивой жизни. Это произошло якобы после того, как ей якобы явилась Пресвятая Дева Мария, которая якобы сказала ей: Перейди реку Иордан и найдешь покой»
«Как будто она покой искала» - усмехнулся про себя Колокольцев. «Денег она искала, а не покоя… причём побольше, побольше…»
Рассказчица невозмутимо продолжала: «Перейдя на восточный берег реки Иордан, Мария провела оставшиеся почти полстолетия своей жизни в уединении в пустыне, молясь и постясь в пустыне - где она могла быть ближе к Богу. Питаясь в основном травами… и чем Бог пошлёт…»
Колокольцева эта история не удивила – хотя он прекрасно понимал, что это просто очередная христианская сказка для взрослых. Ибо тема раскаявшейся и обратившейся в благочестие проститутки была столь же распространённой во всевозможных христианских сказаниях, сколь и исчезающе редкой в реальности.
Колокольцев знал об этом не понаслышке, ибо его жена несколько лет отработала на этом поприще, причём начала лишь немногим позднее Марии Египетской – в пятнадцать лет. Да, она ушла из профессии… надзирательницей в женский концлагерь СС. Если это благочестие – то он прима-балерина Мариинки.
Он уже примерно знал, что услышит дальше – но ему всё равно было интересно.
«Через некоторое время в адрес монастыря и лично его настоятельницы посыпались обвинения в недостойном и греховном поведении…»
В аморалке, выражаясь коммунистическим языком.
«Если называть вещи своими именами» - усмехнулась Эвлин, «суть обвинений состояла в том, что под вывеской монастыря функционировал самый натуральный бордель… имени первой части жизни Марии Египетской»
Не такая уж и редчайшая редкость… да почти что во все времена. Что же касается благочестивой части жизни святой, то она, скорее всего, есть не более, чем выдумка средневековых сказочников от христианской Церкви.
«Однако» - вдохновенно продолжала рассказчица, «у монастыря нашлись настолько влиятельные покровители…»
Мощная крыша, выражаясь современным уличным языком.
«… что прикрыть эту лавочку долго время не удавалось, несмотря на обвинения в совсем уж разнузданных оргиях на грани поклонения демонам… а то и за гранью»
И такое случалось – ибо целибат плюс бабский коллектив плюс вообще женская эмоциональность, чувственность и сексуальность очень даже могут привести… к переходу на другую сторону в духовной борьбе. Целыми ротами… то есть, извините, женскими монастырями.
Однако клиенты у этой лавочки действительно оказались настолько влиятельными, что монастырь оказался не по зубам ни местному епископу, ни христианским фанатикам… то есть, извините, ревнителям веры и благочестия.
«Видимо» - уверенно продолжала Эвлин, «через некоторое время эту грань обитательницы монастыря перешли настолько явно и далеко, что на них посыпались обвинения уже в самом натуральном колдовстве; в поклонении самому Князю Тьмы… и в принесении ему человеческих жертв…»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «Это уже было достаточно серьёзное обвинение, чтобы епископский трибунал провёл расследование…»
«В результате которого настоятельницу публично сожгли на костре, а монастырь разогнали?» - усмехнулся Колокольцев.
«Разрушили до основания» - поправила его Эвлин. «Залили святой водой или нет – по этому поводу Хроники хранят молчание… а вот сожгли не только настоятельницу, но и ещё пять монахинь… а также его духовного наставника»
Который, весьма вероятно, подрабатывал сутенёром – случалось и такое. Причём достаточно часто, чтобы в конце концов случилась Реформация; а английский король Генрих VIII, которому надоело постоянно разбираться с монастырским беспределом, просто разогнал все монастыри – и мужские, и женские.
Подобные истории были, конечно, редкостью, однако-таки случались. Наиболее известная из них произошла столетия спустя – что занятно, тоже во Франции – и вошла в историю под названием дела об одержимости бесами монахинь Лудёна.
По этому делу, правда, был осуждён и заживо сожжён на костре только один обвиняемый – католический священник отец Урбен Грандье. По весьма лихим для тех уже совсем не травоядных времён (шёл 1634 год и до окончания охоты на ведьм было ещё далеко) обвинениям в поклонении Дьяволу, колдовстве и ... в человеческих жертвоприношениях.
Урбен Грандье родился в 1590 году в семье королевского нотариуса. Никакой информации о его молодости не сохранилось; известно лишь, что в июле 1617 года он стал священником прихода Святого Петра и каноником церкви Святого Креста (оба в городе Лудён, где находился одноимённый женский монастырь).
Известно также, что он приобрёл славу Казановы, Дон Жуана… и вообще развратника, охочего до женского тела. Что-то подсказывало Колокольцеву, что именно на этой почве у него и случился конфликт с обитательницами монастыря (то ли трахнул не ту; то ли не трахнул ту, которая хотела; то ли залетела от него… возможно, даже аббатиса).
Конфликт настолько фундаментальный, что в самых настоящих адских кошек превратилась критическая масса то ли недотраханных, то ли передреманных урсулинок. Фурия… да ещё монахиня – это страшная разрушительная сила… в чём бедолаге-ловеласу пришлось убедиться на собственной шкуре.
В 1632 году группа монахинь-урсулинок обвинила отца Грандье в том, что тот якобы наслал на них одержимость Дьяволом… перебросив через стену монастыря букет каких-то особенных цветов.
То, что это бред сивой кобылы в лунную ночь, было настолько очевидно, что дело (как обычно) кончилось бы ничем… если бы в своё время серьёзно потерявший берега (и зачем-то двинувший в серьёзную политику) кюре не прогневал почти что всемогущего де-факто правителя Франции кардинала Ришелье.
Грандье был одним из наиболее образованных клириков своей эпохи и (в некоем головокружении от этого) открыто протестовал против политики кардинала Ришелье, которого высмеял в своей сатире.
Это было грандиозной ошибкой, которая и стоила жизни бедолаге. Грандье был арестован по личному приказу кардинала и подвергнут нескольким допросам. Его даже принудили участвовать в ритуале экзорцизма, направленном на «изгнание демонов» из монахинь – хотя экзорцистом он не был ни разу.
Первый суд не завершился ничем, и обвиняемого пришлось освободить, однако Ришелье пошёл на принцип – в результате кюре вновь схватили и на этот раз уже подвергли пыткам. По светским стандартам – никаких тебе «один раз за допрос»; «только три варианта»; «присутствие независимого врача» и так далее.
Доподлинно не известно, было ли получено признание под пытками (как в деле тамплиеров) или же улики против него были полностью сфабрикованы (великий кардинал не гнушался и такого), но суду в качестве доказательства его вины представили некий прелюбопытный документ — «договор с дьяволом», будто бы подписанный рукой обвиняемого. Кровью, разумеется.
В «договоре» Урбен Грандье «заключал соглашение» с целым рядом демонов, в том числе с Сатаной, Люцифером, Астаротом, Левиафаном и Вельзевулом (Колокольцеву это сразу напомнило пресловутые сталинские процессы 1930-х).
Заключал, чтобы получить «любовь женщин, цветы девственности, милость монархов, почести, наслаждения и власть». Этот документ, в котором некоторые демоны упоминались впервые, получил широкую известность и многократно воспроизводился как светскими, так и церковными демонологами.
На основании этой «улики» Грандье признали виновным в колдовстве, дьяволопоклонстве и участии в шабашах, на которых он якобы приносил человеческие жертвы.
Он не признал своей вины и был приговорён к сожжению на костре. Ему предоставили возможность примирения с Церковью (тогда он был бы сначала задушен, а затем сожжён), однако монахини не дали ему воспользоваться ею, начав плескать водой ему в лицо, когда Грандье пытался заговорить. 18 августа 1634 года Урбен Грандье был сожжён заживо на главной площади Лудёна.
То, что эта «улика» была фальшивкой, сфабрикованной, чтобы удовлетворить жажду мести Ришелье, Колокольцев не сомневался. Да и вообще поверил бы в то, что потерявший берега и непонятно с какого перепоя двинувший в политику провинциальный кюре стал жертвой мести всесильного кардинала… если бы не совершенно излишнее для этого обвинение в жертвоприношении людей.
Было очень похоже, что дыма без огня всё же не было и кюре действительно радикально сиганул «на другую сторону» – как и монахини монастыря святой Марии Египетской за столетия до него.
Эвлин Фицпатрик увлечённо продолжала: «Прошло ещё некоторое время – и на месте полностью разрушенного монастыря снова появилась церковь – на этот раз построенная тамплиерами, которые появились в Ирландии в 1177 году…»
Сделала небольшую паузу – и продолжила: «В документах судебного процесса против тамплиеров упоминается, что в этом храме обвиняемые якобы поклонялись демону Бафомету…»
Существование которого признаётся далеко не всеми демонологами…, пожалуй, даже меньшинством.
«… в котором инквизиторы увидели самого дьявола - с соответствующими последствиями для обвиняемых…»
Колокольцев не сомневался, что процесс тамплиеров 1307 года имел такое же отношение к правосудию, как и сталинские процессы 1930-х… разве что был направлен не против отдельных политических противников монарха (Сталин был самым настоящим красным Тамерланом), а против целой организации.
Однако не отвергал возможность того, что некоторые тамплиеры, пообщавшись с представителями принципиально иных религий и культур Ближнего Востока (включая, возможно, и уцелевших молохан), двинули «на другую сторону».
Эвлин невозмутимо продолжала: «После того, как в 1312 году орден тамплиеров был распущен папой Климентом V, по личному приказу короля Франции Филиппа IV Красивого храм в нынешнем Киллили был полностью разрушен…»
Что косвенно подтверждало версию Колокольцева. Эвлин продолжала: «Полтора столетия место снова пустовало, а в середине XV века, когда в Европе возникла мода на костницы, на этом месте была построена Часовня мёртвых…»
«Которая вскоре тоже кому-то чем-то не угодила?» - усмехнулась Ванда.
Рассказчица пожала плечами: «Видимо, не угодила – ибо несколько десятилетий спустя она странным образом сгорела, а затем была разрушена – ибо восстановлению не подлежала…»
«Не иначе, подручные графа постарались» - усмехнулся про себя Колокольцев. «Его почерк – к гадалке не ходи. Надо будет расспросить… при случае…»
Он ошибался – в реальности граф фон Шёнинг не имел к этой истории ни малейшего отношение – он узнал о существовании приюта в Киллили в то же время, что и Колокольцев… и из того же источника…
Эвлин продолжала: «Здание, в котором ныне находится приют Дьявола, было построено в XVIII веке, незадолго до Великой французской революции»
Скорее, Великой французской бойни, во время которой ррреволюционеры умудрились истребить за три года больше людей, чем охотники за ведьмами и еретиками за три столетия.
«В этом здании» - невозмутимо продолжала рассказчица, «располагалась масонская ложа Великий рассвет…»
«Теперь понятно, с какого бока тут масоны» - рассмеялась Ванда.
Эвлин продолжала: «… о которой почти ничего не известно – кроме того, что она прекратила существование в начале ХХ века. Тогда же был покинут и особняк…»
«… и написаны Хроники проклятых мест» - задумчиво произнёс Колокольцев. «Интересное совпадение… или не совпадение…»
«Я аккуратно навела справки в полиции Дублина – у моего мужа там были серьёзные связи» - неожиданно металлическим голосом объявила Эвлин.
«И?» - синхронно осведомились Колокольцев и Ванда. Эвлин не так уж и неожиданно ответила: «Все попытки кого бы то ни было приобрести особняк в собственность терпели неудачу в результате якобы несчастных случаев… пока в него не вселился приют Магдалины…»
Колокольцев кивнул и осведомился: «Хотите заработать пять тысяч фунтов?»
«Не откажусь – деньги… особенно такие деньги никогда лишними не бывают» - спокойно ответила Эвлин Фицпатрик. И сбросила бомбу: «Но я бы помогла Вам уничтожить это капище Дьявола совершенно бесплатно…»
«С чего ты решила, что это дьявольское капище?» - осведомилась Ванда. «И что мы и хотим, и можем его уничтожить?»
Эвлин спокойно ответила: «Над приютом не летают птицы и к нему не приближаются животные. В полицию с этим не пойдёшь, но говорят, что так живые существа реагируют на человеческие жертвоприношения…»
Сделала небольшую паузу – и продолжила: «Монахини никого к себе не пускают, даже нашего священника, что против всех правил Церкви. Ни с кем не общаются, хотя вроде как работают в миру… а у настоятельницы аура реально демоническая – я однажды с ней столкнулась на улице – она что-то в городе покупала…»
Глубоко вздохнула – и продолжила, обращаясь к Колокольцеву: «Вы не писатель – для писателя Вы слишком дотошны… кроме того…»
Она запнулась – затем продолжила: «Я немного умею читать ауры – друзья мужа в полиции Дублина это подтвердят. Я безошибочно вычисляю тех, кто взял чужую жизнь… вы оба из таких…»
«Ты даже можешь сказать, сколько жизней?» - удивлённо спросила Ванда. И тут же об этом пожалела. Ибо Эвлин внимательно посмотрела на неё и уверенно заявила: «Немногим меньше ста»
Ванда с уважением кивнула: «Восемьдесят пять». Эвлин посмотрела на Колокольцева и столь же уверенно вынесла вердикт: «Вы тоже немец; старший офицер СС… ибо только так можно было…». Она запнулась.
«Я не считал» - спокойно ответил Колокольцев, решив облегчить ей задачу. «Более тысячи… но спас я тридцать тысяч… почти».
И продолжил: «Вы не совсем правы – я написал книгу, которая стала бестселлером… в определённых кругах. Я Роланд фон Таубе, помощник Гиммлера, подполковник СС. В Дублине я руковожу совместной операцией РСХА и вашей Гарды по ликвидации приюта Магдалины… который на самом деле храм Молоха»
Эвлин кивнула: «Меня это не удивляет. Я слышала, что финикийцы добрались до Ирландии – они великие мореплаватели – и принесли сюда их жуткую религию»
И предсказуемо осведомилась: «Что я должна сделать?». Колокольцев вздохнул: «Найти подземный ход из приюта, чтобы мы могли его заблокировать. Тебе будут помогать Ванда, главный инженер мэрии Томас Кент и четверо моих боевиков. Приступаешь прямо сейчас»
Кивнул женщинам, покинул обитель Эвлин и отправился в гостиницу.
Другие главы повести Операция Магдалина
-
RolandVT
- Posts: 17620
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 279 times
- Been thanked: 4125 times
-
RolandVT
- Posts: 17620
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 279 times
- Been thanked: 4125 times
Помазанница Божья
10 ноября 1941 года
Дублин, Ирландия
Оставив Киву на попечении Бориса, Колокольцев уже было направился домой… но передумал. Причём сразу по двум причинам… даже трём. Во-первых, ему совершенно не улыбалось снова выполнять обязанности султана (вопреки распространённому заблуждению, это султан обслуживал гарем, а не наоборот – ибо в Османской империи всё крутилось вокруг размножения, как и в рейхе).
Во-вторых, он настолько перепачкал свои тонкие тела в Киллили (заражённом псевдо-монахинями всякой гадостью по самое не могу), что ему срочно было необходимо капитальное – в стиле Мойдодыра – очищение.
Которое ему могла дать лишь близость с Помазанницей Божьей - великой княжной Марией Николаевной Романовой (она же профессор истории и археологии Дублинского университета Мария Нолан).
Помазанницей духовно, разумеется – все дети монарха автоматически получают это после того, как царь (или король или император) официально вступает в должность. Хотя Колокольцев и родился в Российской империи, он не был монархистом… что вовсе не означало, что он не должен был признавать объективную духовную реальность.
В-третьих, он… не то, чтобы совсем сомневался, что Эвлин сотоварищи удастся обнаружить подземный ход под приютом в Киллили, что было жизненно необходимо для его ликвидации.
Просто он решил, что лучше перебдеть, чем недобдеть; а поскольку история приюта уходила корнями в древний мир, то профессор истории древнего мира Дублинского университета вполне могла сообщить что-то очень даже полезное.
Она и сообщила… но лишь под утро, когда они вдоволь накувыркались в её роскошной старинной кровати (времён чуть ли не Марии Тюдор). В ответ на прямой вопрос Колокольцева, Мария Николаевна покачала головой:
«Не моих времён точно. Ничего подобного парижским каменоломням и катакомбам в Дублине и вообще в Ирландии и близко никогда не было, так что этот ход прорыт целенаправленно… а это работа не монахинь, не священников и не тамплиеров… ибо им это было либо не под силу, либо незачем…»
«Не чувствовали опасности?» - удивился Колокольцев. Мария пожала плечами: «Тамплиеры не чувствовали… собственно, в Ирландии их только ограбили и разогнали… что же касается остальных…»
«Надеялись на защиту Молоха?» - усмехнулся Колокольцев. Великая княжна кивнула: «Хотя всем известно, что Дьявол главный лжец и отец Лжи…»
Более чем спорное утверждение – если внимательно изучить Ветхий Завет, то выяснится, что в этом плане Господь Бог вполне конкурентоспособен с противоположной инстанцией.
«… ему продолжают верить… почему-то»
«Значит, масоны?» - не столько спросил, сколько констатировал Колокольцев. Мария Николаевна рассмеялась: «Судя по тому, что ты мне рассказал, они такие же масоны, как администрация приюта в Киллили монахини. Создали ложу Великий Рассвет, получили патент от Великой Ложи Ирландии – кстати, весьма заслуженная и уважаемая организация…»
Колокольцев кивнул. Ибо по одному делу работал совместно с Альбертом Хартлем – начальником отдела IV-B Главного управления имперской безопасности, который занимался в том числе и масонами.
Хартль был почему-то буквально помешан на последних и потому Колокольцев (против своего желания, ибо всегда считал масонов безобидными болтунами, так и не выросшими из детских игр в тайные общества) много что узнал о масонах – в том числе, и об их деятельности в Ирландии.
В частности, что Великая ложа Ирландии - вторая среди самых старых великих лож вольных каменщиков в мире, и самая старая из не прерывавших своё существование; она была де-факто основана 26 июня 1725 года.
Она первая начала выдавать патенты масонским ложам… видимо, так и была официально зарегистрирована ложа Великий Рассвет. Которая была не более, чем прикрытием для молохан… а поскольку они явно были в курсе трагической истории всех их предшественников, то и решили подстраховаться.
И прокопали подземный ход, который вёл… а вот куда он вёл, ему и нужно было выяснить. Прямо сейчас. И потому задал прямой вопрос великой княжне.
Мария Нолан задумалась… и осведомилась: «Как устроена территория, на которой находится приют?». Колокольцев пожал плечами: «Особняк на возвышенности в центре огромной поляны… дальше начинается серьёзный лес…»
Великая княжна уверенно заявила: «Скажи своим… археологам – пусть ищут хорошо замаскированную небольшую заброшку в лесу в радиусе не более мили от приюта. Там легко спрятаться, отсидеться – а затем незаметно исчезнуть…»
Колокольцев кивнул, выбрался из постели, снял телефонную трубку, набрал домашний номер Томаса Кента, передал инструкции… и отбыл домой.
Где его ошарашила Ирма: «Тебе придётся позвонить своим партнёрам в Москву...»
Дублин, Ирландия
Оставив Киву на попечении Бориса, Колокольцев уже было направился домой… но передумал. Причём сразу по двум причинам… даже трём. Во-первых, ему совершенно не улыбалось снова выполнять обязанности султана (вопреки распространённому заблуждению, это султан обслуживал гарем, а не наоборот – ибо в Османской империи всё крутилось вокруг размножения, как и в рейхе).
Во-вторых, он настолько перепачкал свои тонкие тела в Киллили (заражённом псевдо-монахинями всякой гадостью по самое не могу), что ему срочно было необходимо капитальное – в стиле Мойдодыра – очищение.
Которое ему могла дать лишь близость с Помазанницей Божьей - великой княжной Марией Николаевной Романовой (она же профессор истории и археологии Дублинского университета Мария Нолан).
Помазанницей духовно, разумеется – все дети монарха автоматически получают это после того, как царь (или король или император) официально вступает в должность. Хотя Колокольцев и родился в Российской империи, он не был монархистом… что вовсе не означало, что он не должен был признавать объективную духовную реальность.
В-третьих, он… не то, чтобы совсем сомневался, что Эвлин сотоварищи удастся обнаружить подземный ход под приютом в Киллили, что было жизненно необходимо для его ликвидации.
Просто он решил, что лучше перебдеть, чем недобдеть; а поскольку история приюта уходила корнями в древний мир, то профессор истории древнего мира Дублинского университета вполне могла сообщить что-то очень даже полезное.
Она и сообщила… но лишь под утро, когда они вдоволь накувыркались в её роскошной старинной кровати (времён чуть ли не Марии Тюдор). В ответ на прямой вопрос Колокольцева, Мария Николаевна покачала головой:
«Не моих времён точно. Ничего подобного парижским каменоломням и катакомбам в Дублине и вообще в Ирландии и близко никогда не было, так что этот ход прорыт целенаправленно… а это работа не монахинь, не священников и не тамплиеров… ибо им это было либо не под силу, либо незачем…»
«Не чувствовали опасности?» - удивился Колокольцев. Мария пожала плечами: «Тамплиеры не чувствовали… собственно, в Ирландии их только ограбили и разогнали… что же касается остальных…»
«Надеялись на защиту Молоха?» - усмехнулся Колокольцев. Великая княжна кивнула: «Хотя всем известно, что Дьявол главный лжец и отец Лжи…»
Более чем спорное утверждение – если внимательно изучить Ветхий Завет, то выяснится, что в этом плане Господь Бог вполне конкурентоспособен с противоположной инстанцией.
«… ему продолжают верить… почему-то»
«Значит, масоны?» - не столько спросил, сколько констатировал Колокольцев. Мария Николаевна рассмеялась: «Судя по тому, что ты мне рассказал, они такие же масоны, как администрация приюта в Киллили монахини. Создали ложу Великий Рассвет, получили патент от Великой Ложи Ирландии – кстати, весьма заслуженная и уважаемая организация…»
Колокольцев кивнул. Ибо по одному делу работал совместно с Альбертом Хартлем – начальником отдела IV-B Главного управления имперской безопасности, который занимался в том числе и масонами.
Хартль был почему-то буквально помешан на последних и потому Колокольцев (против своего желания, ибо всегда считал масонов безобидными болтунами, так и не выросшими из детских игр в тайные общества) много что узнал о масонах – в том числе, и об их деятельности в Ирландии.
В частности, что Великая ложа Ирландии - вторая среди самых старых великих лож вольных каменщиков в мире, и самая старая из не прерывавших своё существование; она была де-факто основана 26 июня 1725 года.
Она первая начала выдавать патенты масонским ложам… видимо, так и была официально зарегистрирована ложа Великий Рассвет. Которая была не более, чем прикрытием для молохан… а поскольку они явно были в курсе трагической истории всех их предшественников, то и решили подстраховаться.
И прокопали подземный ход, который вёл… а вот куда он вёл, ему и нужно было выяснить. Прямо сейчас. И потому задал прямой вопрос великой княжне.
Мария Нолан задумалась… и осведомилась: «Как устроена территория, на которой находится приют?». Колокольцев пожал плечами: «Особняк на возвышенности в центре огромной поляны… дальше начинается серьёзный лес…»
Великая княжна уверенно заявила: «Скажи своим… археологам – пусть ищут хорошо замаскированную небольшую заброшку в лесу в радиусе не более мили от приюта. Там легко спрятаться, отсидеться – а затем незаметно исчезнуть…»
Колокольцев кивнул, выбрался из постели, снял телефонную трубку, набрал домашний номер Томаса Кента, передал инструкции… и отбыл домой.
Где его ошарашила Ирма: «Тебе придётся позвонить своим партнёрам в Москву...»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 17620
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 279 times
- Been thanked: 4125 times
Не в мою смену
15 ноября 1938 года
Лондон, Великобритания
К осени 1938 года Бренна Гелдоф (в девичестве МакКормик) из своих 38 лет – она была ровесницей века – ровно половину провела замужем. Замуж вышла по очень сильной любви, что не так уж часто встречается в Ирландии… да и вообще в мире.
Ей и в голову не могло прийти, какой Ад её ожидает в супружеской жизни – ибо её супруг, отставной пехотный капитан армии Его Величества Питер Гелдоф – оказался не просто домашним насильником, но и настоящим чёрным садистом.
Это была скорее его беда, чем вина; до Первой Великой войны ничего даже отдалённо подобного за ним замечено не было. Всё радикально изменилось 12 июля 1917 года, когда англо-французские войска, в состав которых входила рота капитана Гелдофа, были обстреляны германскими минами, содержавшими ядовитую маслянистую жидкость.
Дело было близ бельгийского города Ипра; в результате чего отравляющее вещество получило своё четвёртое название – иприт. Два первых были чисто научными - 2,2'-дихлордиэтиловый тиоэфир и 2,2'-дихлордиэтилсульфид; третье же разговорным – горчичный газ.
Поражающее воздействие иприта многообразно – это редкостная гадость даже среди боевых ядовитых газов… в данном случае важно, что долгосрочными последствиями для психики пострадавшего являются пожизненные неврологические нарушения, посттравматический стрессовый синдром и периодическая тяжёлая депрессия.
У капитана Гелдофа отравление ипритом вызвало «чёртовы качели» … причём аж в двух вариантах. Биполярную депрессию (уже хорошо) … и love/hate отношения с (вообще-то очень даже любимой) женой.
Он то заваливал её цветами и подарками (благо средства позволяли – он получил внушительное наследство, включая весьма доходный бизнес) и водил её по дорогущим ресторанам… то бил и вообще издевался так, что впечатлил бы и знаменитую Салтычиху.
Порол всячески – по поводу и без; таскал за волосы; бил по лицу; ставил на колени… надолго (иногда вообще на горох на ночь) … ну, и реально насиловал – причём во все дырочки, что в Ирландии того времени было не принято.
Бренна терпела – и потому, что любила его, несмотря на все его выходки… и потому, что деваться ей было некуда - развод запрещали и Церковь, и государство, и общество. Жаловаться было бессмысленно - ирландская женщина в браке была, по сути, вещью своего мужа, с которой он мог делать что хотел.
Как при таких… высоких отношениях она умудрилась воспитать физически и психически здоровую дочь – и даже удачно выдать её замуж – она решительно не понимала. Однако сумела.
Возможно потому, что сработал обычный в таких случаях женский механизм психологической самозащиты. Эротизация боли и насилия. Через несколько лет такой… необычной семейной жизни Бренна с изумлением поняла, что такие «качели» ей очень даже нравятся и никакой иной жизни она не хочет.
Всё рухнуло в один кошмарный для неё день – 13 октября 1938 года. Рухнуло в прямом смысле – её 50-летнего супруга хватил инфаркт (было от чего); он упал, ударился виском об угол ступеньки… и умер мгновенно.
Бренна, как положено, его похоронила; вступила в права наследства (с изумлением выяснив, что по завещанию она получает почти всё – дочери достались жалкие крохи) … и с ужасом поняла, что её жизнь потеряла смысл.
Как и на самом деле довольно многие в Ирландии – и даже едва ли не большинство священников, Бренна в бога не верила… впрочем, при такой семейной жизни было бы странно, если бы верила.
И потому приняла (с её кочки зрения) абсолютно рациональное решение – чётко по своему знаку Зодиака (она была чистейшей Девой). Покончить с собой. Отписала всё имущество дочери… однако решила сделать это не на родине (сводить счёты с жизнью в Ирландии ей было почему-то стыдно).
Бренна выбрала Лондон; что же касается способа, то здесь выбор был практически однозначным. Чтобы не опозорить дочь самоубийством матери – страшный позор на Изумрудном острове – она решила прыгнуть в воду с моста.
Если её тело и найдут (что не факт) - и опознают (что не факт тем более), то спишут на несчастный случай. Её завещание было составлено так, что если её адвокат не получит от неё вестей в течение года, то он должен будет передать всё её имущество дочери – разумеется, минимизировав налоги.
Это решение спасло ей жизнь – и подарило возможность начать новую… впрочем, когда она всё это планировала, такой исход ей и в голову не мог прийти. Спасло не в последнюю очередь потому, что для самоубийства она выбрала знаменитый мост Ватерлоо, который соединяет районы Вестминстер и Ламбет и считается почему-то «женским» и мостом самоубийц.
Последнее понятно, почему – каждый шестой из тех, кто сводил счёты с жизнью в британской столице, делал это прыжком с моста Ватерлоо. Причём началось это в ещё в 1840-е годы (мост был введён в эксплуатацию в 1817 году).
Бренна долго стояла на мосту, то вглядываясь в мрачную чёрную водную гладь Темзы, то отводя взгляд. Наконец, решилась… и совершенно неожиданно услышала за спиной приятный мужской голос:
«Это очень плохая идея. Очень…»
Бренна обернулась, как ужаленная – и к своему изумлению, увидела очень хорошо одетого ещё весьма молодого человека (он выглядел лет на пять её моложе) довольно необычной внешности. С одной стороны, симпатичной и привлекательной… с другой же совершенно не запоминающей.
«Какая именно?» - машинально осведомилась Бренда. Пока не понимая, радоваться или огорчаться от того, что её (пока) удержали от радикального решения её проблем.
«Покончить с собой» - спокойно ответил незнакомец.
«С чего Вы решили, что я хочу покончить с собой?» - спросила Бренна.
Незнакомец спокойно и уверенно ответил: «Репутация этого места известна всем лондонцам. Подавляющее большинство тех, кто здесь сводит счёты с жизнью – женщины; чтобы не навлечь стыд и позор на свою семью…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Это именно Ваш случай – ибо Вы специально приехали из Ирландии… думаю, даже из столицы…»
Она изумлённо посмотрела на него. Он неожиданно представился – причём на неплохом гэльском:
«Меня зовут Шон. Шон О’Брайен. Я родился в Дублине в семье дипломата и потому более двадцати лет из моих тридцати двух прожил… в разных странах. Однако с недавних пор живу в Дублине достаточно, чтобы знать, что на Вас одежда типичной жительницы Дублина… причём весьма обеспеченной…»
«Вы частный детектив?» - удивлённо спросила она. Шон покачал головой:
«Если в общепринятом смысле, то нет. Но кое-какие навыки у меня есть…»
И продолжил: «Вы католичка – однако в Бога не верите, а догматы Церкви для Вас вообще пустой звук. Что обычное дело на Изумрудном острове… однако в Вашем случае это привело к двум экзистенциальным ошибкам… собственно, именно поэтому я и говорю, что это очень плохая идея. Очень…»
«Каким ошибкам?» - неожиданно даже для себя заинтересованно спросила Бренна. Шон лукаво-загадочно улыбнулся… и сделал, наверное, не столь уж и неожиданное предложение:
«Свести счёты с жизнью Вы всегда успеете… предлагаю вкусно пообедать в очень хорошем месте. Там я отвечу на Ваш вопрос… кто знает, может и передумаете…»
Снова улыбнулся – и осведомился: «Где бы Вы хотели пообедать?»
«Rules» - без колебаний ответила Бренна. «Давно хотела… но так и не добралась»
«Отличный выбор» - улыбнулся Борис Владиславович Новицкий, не раз и не два обедавший и ужинавший в этом старейшем ресторане Лондона. Это заведение было открыто в далеком 1798 году как простой устричный бар, но довольно скоро стало самым знаковым местом в столице Великобритании.
Здесь в разное время любили бывать Чарльз Диккенс и Уильям Теккерей, Чарли Чаплин, Лоуренс Оливье, Кларк Гейбл и многие другие известные деятели культуры и искусства.
Проходя внутрь ресторана, вы словно попадаете в атмосферу «старой доброй» викторианской Англии. Владельцы Rules не только сохранили аутентичный интерьер, но и добавили в оформление помещения сотни других характерных деталей: рисунков, картин, карикатур…
Этот колоритный лондонский ресторан специализируется на традиционной британской кухне, начиная от классических пирогов и пудингов и заканчивая оригинальными блюдами из кролика, оленины, барашка. К каждому из них подается специально приготовленный соус и, конечно же, лучшее вино.
Несостоявшаяся (пока) самоубийца кивнула… и решила, что надо бы представиться, вообще-то…
«Я Бренда. Бренда Гелдоф… в девичестве МакКормик…». И направилась к Шону.
Успела сделать несколько шагов… и тут её… на данный момент спаситель внимательно оглядел её и сбросил бомбу: «Это точно не основание для того, чтобы сводить счёты с жизнью… Вашу ситуацию ещё можно поправить» - уверенно добавил он.
От изумления она застыла. Шон спокойно продолжал: «Вам чуть меньше сорока; двадцать лет в браке или около того; мужа любили просто безумно, хотя он…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Довольно типичный домашний насильник. Утром порка… если не вообще избиение… вечером огромный букет цветов и шикарный ресторан… благо средства позволяли…»
Бренна изумлённо кивнула: «Всё так… но откуда…»
Шон/Борис уверенно продолжил: «Ваш ныне покойный муж ветеран Великой войны, схлопотал ПТСД и прочую побочку либо от иприта, либо попал под долговременный обстрел тяжёлых гаубиц…»
«Первое» - машинально ответила Бренна. Шон/Борис кивнул - и продолжил:
«Умер где-то с месяц назад – в считанные минуты от инсульта – он был лет на пятнадцать старше Вас…"
«На двенадцать» - автоматически поправила его Бренна. «И от инфаркта…»
Шон/Борис уверенно продолжал: «Ваша единственная дочь вышла замуж… Ваша жизнь опустела, тем более что Вы уже так подсели на качели домашнего насилия, что Вам кажется, что дальше жить Вы просто не можете. Вы выбрали этот мост, чтобы не навлечь позор на дочь – в Ирландии это очень большое дело…»
Бренна совершенно ошалело кивнула: «Всё так… но как?»
Шон/Борис спокойно ответил: «В Вашем возрасте оснований для самоубийства только два – неизлечимая болезнь в последней стадии или пустое гнездо. Выглядите Вы совершенно здоровой женщиной… так что только второе…"
Сделал паузу – и продолжил:
«Стандартный триггер – внезапная смерть сильно любимого мужа… если бы он долго умирал, Вы успели бы адаптироваться к жизни без него…»
«Вы психолог?» - спросила Бренна. Шон/Борис покачал головой:
«Не по диплому – по диплому я историк…»
Борис Новицкий закончил истфак МГУ в 1928 году… но этого знать Бренне не полагалось.
«… но я учился на курсах, где преподавали и психологию тоже»
В учебке Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ СССР – что Бренне знать уж точно совсем не полагалось. Он продолжал:
«… и посещал семинары в Сорбонне одного из ведущих психологов Европы…»
Доктора Вернера Шварцкопфа – в «еврейском девичестве» Блоха.
«А про домашнее насилие Вы откуда узнали?» - удивилась Бренна.
Шон/Борис объяснил: «Вы двигаетесь несколько неестественно – это характерно для хронических травм, полученных от мужа-насильника…»
«А что у меня один ребёнок – и дочь?»
Он пожал плечами: «В Вашем возрасте второй ребёнок ещё не достиг бы совершеннолетия – поэтому Вы его никогда бы не оставили. Не оставили бы и сына – в любом возрасте, а дочь теперь уже забота её мужа…»
«А про то, что он фронтовик?». Шон/Борис усмехнулся:
«Мне приходилось иметь дело с заурядными домашними насильниками из гражданских. Эту сволочь боятся – но никогда не любят. Смерть такого – особенно внезапная – повод для радости, а не для самоубийства. В этом случае Вы напились бы до положения риз – а не побежали бы топиться…»
Сделал паузу – и продолжил: «Такую любовь, как Ваша – с огромным уважением и восхищением - мог заслужить только фронтовик… думаю, что офицер…»
Бренна уважительно кивнула: «Капитан. Всю войну на фронте в Бельгии и Франции– от звонка до звонка. Сначала командовал взводом, потом пехотной ротой. Крест Виктории, два ордена За выдающиеся заслуги… и не только…»
Теперь уже она внимательно посмотрела на него… и поняла.
«Вы тоже офицер? Тоже воевали?». Шон/Борис задумался, затем кивнул:
«Испания. Доброволец легиона Кондор. Спецоперации за линией фронта. Два Креста за военные заслуги…»
Это было не совсем так… но в общей сложности полгода Борис действительно провоевал в Испании. Ибо уж очень хотел отомстить предавшим его Советам. Кресты он действительно заработал… более того, по представлению Колокольцева был награждён ещё и Испанскими крестами в серебре и золоте. Награды вручил Генрих Гиммлер… гауптштурмфюреру СС Виктору Краузе.
Бренна кивнула… и поняла, что покончить с собой она уже не сможет. Ей просто не позволит сделать это этот совершенно необычный человек. Не столько потому, что она теперь его собственность (спасённая от смерти нередко такой становится), сколько потому, что он обладал над ней какой-то странно-гипнотической властью… в точности как её ныне покойный муж.
Шон/Борис словно прочитал её мысли: «Вы всё правильно поняли – я не позволю Вам умереть. Не в мою смену, как говорят американцы в таких случаях…»
А про себя усмехнулся: «А всё синдром Лоэнгрина… заразный, однако…»
Привыкшая беспрекословно подчиняться мужской силе, Бренна вздохнула, подошла к своему спасителю… и взяла его под руку. Он улыбнулся:
«Вот и отлично». И махнул другой рукой куда-то в сторону Вестминстера:
«Моя машина там. Я припарковался неподалёку…»
Лондон, Великобритания
К осени 1938 года Бренна Гелдоф (в девичестве МакКормик) из своих 38 лет – она была ровесницей века – ровно половину провела замужем. Замуж вышла по очень сильной любви, что не так уж часто встречается в Ирландии… да и вообще в мире.
Ей и в голову не могло прийти, какой Ад её ожидает в супружеской жизни – ибо её супруг, отставной пехотный капитан армии Его Величества Питер Гелдоф – оказался не просто домашним насильником, но и настоящим чёрным садистом.
Это была скорее его беда, чем вина; до Первой Великой войны ничего даже отдалённо подобного за ним замечено не было. Всё радикально изменилось 12 июля 1917 года, когда англо-французские войска, в состав которых входила рота капитана Гелдофа, были обстреляны германскими минами, содержавшими ядовитую маслянистую жидкость.
Дело было близ бельгийского города Ипра; в результате чего отравляющее вещество получило своё четвёртое название – иприт. Два первых были чисто научными - 2,2'-дихлордиэтиловый тиоэфир и 2,2'-дихлордиэтилсульфид; третье же разговорным – горчичный газ.
Поражающее воздействие иприта многообразно – это редкостная гадость даже среди боевых ядовитых газов… в данном случае важно, что долгосрочными последствиями для психики пострадавшего являются пожизненные неврологические нарушения, посттравматический стрессовый синдром и периодическая тяжёлая депрессия.
У капитана Гелдофа отравление ипритом вызвало «чёртовы качели» … причём аж в двух вариантах. Биполярную депрессию (уже хорошо) … и love/hate отношения с (вообще-то очень даже любимой) женой.
Он то заваливал её цветами и подарками (благо средства позволяли – он получил внушительное наследство, включая весьма доходный бизнес) и водил её по дорогущим ресторанам… то бил и вообще издевался так, что впечатлил бы и знаменитую Салтычиху.
Порол всячески – по поводу и без; таскал за волосы; бил по лицу; ставил на колени… надолго (иногда вообще на горох на ночь) … ну, и реально насиловал – причём во все дырочки, что в Ирландии того времени было не принято.
Бренна терпела – и потому, что любила его, несмотря на все его выходки… и потому, что деваться ей было некуда - развод запрещали и Церковь, и государство, и общество. Жаловаться было бессмысленно - ирландская женщина в браке была, по сути, вещью своего мужа, с которой он мог делать что хотел.
Как при таких… высоких отношениях она умудрилась воспитать физически и психически здоровую дочь – и даже удачно выдать её замуж – она решительно не понимала. Однако сумела.
Возможно потому, что сработал обычный в таких случаях женский механизм психологической самозащиты. Эротизация боли и насилия. Через несколько лет такой… необычной семейной жизни Бренна с изумлением поняла, что такие «качели» ей очень даже нравятся и никакой иной жизни она не хочет.
Всё рухнуло в один кошмарный для неё день – 13 октября 1938 года. Рухнуло в прямом смысле – её 50-летнего супруга хватил инфаркт (было от чего); он упал, ударился виском об угол ступеньки… и умер мгновенно.
Бренна, как положено, его похоронила; вступила в права наследства (с изумлением выяснив, что по завещанию она получает почти всё – дочери достались жалкие крохи) … и с ужасом поняла, что её жизнь потеряла смысл.
Как и на самом деле довольно многие в Ирландии – и даже едва ли не большинство священников, Бренна в бога не верила… впрочем, при такой семейной жизни было бы странно, если бы верила.
И потому приняла (с её кочки зрения) абсолютно рациональное решение – чётко по своему знаку Зодиака (она была чистейшей Девой). Покончить с собой. Отписала всё имущество дочери… однако решила сделать это не на родине (сводить счёты с жизнью в Ирландии ей было почему-то стыдно).
Бренна выбрала Лондон; что же касается способа, то здесь выбор был практически однозначным. Чтобы не опозорить дочь самоубийством матери – страшный позор на Изумрудном острове – она решила прыгнуть в воду с моста.
Если её тело и найдут (что не факт) - и опознают (что не факт тем более), то спишут на несчастный случай. Её завещание было составлено так, что если её адвокат не получит от неё вестей в течение года, то он должен будет передать всё её имущество дочери – разумеется, минимизировав налоги.
Это решение спасло ей жизнь – и подарило возможность начать новую… впрочем, когда она всё это планировала, такой исход ей и в голову не мог прийти. Спасло не в последнюю очередь потому, что для самоубийства она выбрала знаменитый мост Ватерлоо, который соединяет районы Вестминстер и Ламбет и считается почему-то «женским» и мостом самоубийц.
Последнее понятно, почему – каждый шестой из тех, кто сводил счёты с жизнью в британской столице, делал это прыжком с моста Ватерлоо. Причём началось это в ещё в 1840-е годы (мост был введён в эксплуатацию в 1817 году).
Бренна долго стояла на мосту, то вглядываясь в мрачную чёрную водную гладь Темзы, то отводя взгляд. Наконец, решилась… и совершенно неожиданно услышала за спиной приятный мужской голос:
«Это очень плохая идея. Очень…»
Бренна обернулась, как ужаленная – и к своему изумлению, увидела очень хорошо одетого ещё весьма молодого человека (он выглядел лет на пять её моложе) довольно необычной внешности. С одной стороны, симпатичной и привлекательной… с другой же совершенно не запоминающей.
«Какая именно?» - машинально осведомилась Бренда. Пока не понимая, радоваться или огорчаться от того, что её (пока) удержали от радикального решения её проблем.
«Покончить с собой» - спокойно ответил незнакомец.
«С чего Вы решили, что я хочу покончить с собой?» - спросила Бренна.
Незнакомец спокойно и уверенно ответил: «Репутация этого места известна всем лондонцам. Подавляющее большинство тех, кто здесь сводит счёты с жизнью – женщины; чтобы не навлечь стыд и позор на свою семью…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Это именно Ваш случай – ибо Вы специально приехали из Ирландии… думаю, даже из столицы…»
Она изумлённо посмотрела на него. Он неожиданно представился – причём на неплохом гэльском:
«Меня зовут Шон. Шон О’Брайен. Я родился в Дублине в семье дипломата и потому более двадцати лет из моих тридцати двух прожил… в разных странах. Однако с недавних пор живу в Дублине достаточно, чтобы знать, что на Вас одежда типичной жительницы Дублина… причём весьма обеспеченной…»
«Вы частный детектив?» - удивлённо спросила она. Шон покачал головой:
«Если в общепринятом смысле, то нет. Но кое-какие навыки у меня есть…»
И продолжил: «Вы католичка – однако в Бога не верите, а догматы Церкви для Вас вообще пустой звук. Что обычное дело на Изумрудном острове… однако в Вашем случае это привело к двум экзистенциальным ошибкам… собственно, именно поэтому я и говорю, что это очень плохая идея. Очень…»
«Каким ошибкам?» - неожиданно даже для себя заинтересованно спросила Бренна. Шон лукаво-загадочно улыбнулся… и сделал, наверное, не столь уж и неожиданное предложение:
«Свести счёты с жизнью Вы всегда успеете… предлагаю вкусно пообедать в очень хорошем месте. Там я отвечу на Ваш вопрос… кто знает, может и передумаете…»
Снова улыбнулся – и осведомился: «Где бы Вы хотели пообедать?»
«Rules» - без колебаний ответила Бренна. «Давно хотела… но так и не добралась»
«Отличный выбор» - улыбнулся Борис Владиславович Новицкий, не раз и не два обедавший и ужинавший в этом старейшем ресторане Лондона. Это заведение было открыто в далеком 1798 году как простой устричный бар, но довольно скоро стало самым знаковым местом в столице Великобритании.
Здесь в разное время любили бывать Чарльз Диккенс и Уильям Теккерей, Чарли Чаплин, Лоуренс Оливье, Кларк Гейбл и многие другие известные деятели культуры и искусства.
Проходя внутрь ресторана, вы словно попадаете в атмосферу «старой доброй» викторианской Англии. Владельцы Rules не только сохранили аутентичный интерьер, но и добавили в оформление помещения сотни других характерных деталей: рисунков, картин, карикатур…
Этот колоритный лондонский ресторан специализируется на традиционной британской кухне, начиная от классических пирогов и пудингов и заканчивая оригинальными блюдами из кролика, оленины, барашка. К каждому из них подается специально приготовленный соус и, конечно же, лучшее вино.
Несостоявшаяся (пока) самоубийца кивнула… и решила, что надо бы представиться, вообще-то…
«Я Бренда. Бренда Гелдоф… в девичестве МакКормик…». И направилась к Шону.
Успела сделать несколько шагов… и тут её… на данный момент спаситель внимательно оглядел её и сбросил бомбу: «Это точно не основание для того, чтобы сводить счёты с жизнью… Вашу ситуацию ещё можно поправить» - уверенно добавил он.
От изумления она застыла. Шон спокойно продолжал: «Вам чуть меньше сорока; двадцать лет в браке или около того; мужа любили просто безумно, хотя он…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Довольно типичный домашний насильник. Утром порка… если не вообще избиение… вечером огромный букет цветов и шикарный ресторан… благо средства позволяли…»
Бренна изумлённо кивнула: «Всё так… но откуда…»
Шон/Борис уверенно продолжил: «Ваш ныне покойный муж ветеран Великой войны, схлопотал ПТСД и прочую побочку либо от иприта, либо попал под долговременный обстрел тяжёлых гаубиц…»
«Первое» - машинально ответила Бренна. Шон/Борис кивнул - и продолжил:
«Умер где-то с месяц назад – в считанные минуты от инсульта – он был лет на пятнадцать старше Вас…"
«На двенадцать» - автоматически поправила его Бренна. «И от инфаркта…»
Шон/Борис уверенно продолжал: «Ваша единственная дочь вышла замуж… Ваша жизнь опустела, тем более что Вы уже так подсели на качели домашнего насилия, что Вам кажется, что дальше жить Вы просто не можете. Вы выбрали этот мост, чтобы не навлечь позор на дочь – в Ирландии это очень большое дело…»
Бренна совершенно ошалело кивнула: «Всё так… но как?»
Шон/Борис спокойно ответил: «В Вашем возрасте оснований для самоубийства только два – неизлечимая болезнь в последней стадии или пустое гнездо. Выглядите Вы совершенно здоровой женщиной… так что только второе…"
Сделал паузу – и продолжил:
«Стандартный триггер – внезапная смерть сильно любимого мужа… если бы он долго умирал, Вы успели бы адаптироваться к жизни без него…»
«Вы психолог?» - спросила Бренна. Шон/Борис покачал головой:
«Не по диплому – по диплому я историк…»
Борис Новицкий закончил истфак МГУ в 1928 году… но этого знать Бренне не полагалось.
«… но я учился на курсах, где преподавали и психологию тоже»
В учебке Иностранного отдела (ИНО) ОГПУ СССР – что Бренне знать уж точно совсем не полагалось. Он продолжал:
«… и посещал семинары в Сорбонне одного из ведущих психологов Европы…»
Доктора Вернера Шварцкопфа – в «еврейском девичестве» Блоха.
«А про домашнее насилие Вы откуда узнали?» - удивилась Бренна.
Шон/Борис объяснил: «Вы двигаетесь несколько неестественно – это характерно для хронических травм, полученных от мужа-насильника…»
«А что у меня один ребёнок – и дочь?»
Он пожал плечами: «В Вашем возрасте второй ребёнок ещё не достиг бы совершеннолетия – поэтому Вы его никогда бы не оставили. Не оставили бы и сына – в любом возрасте, а дочь теперь уже забота её мужа…»
«А про то, что он фронтовик?». Шон/Борис усмехнулся:
«Мне приходилось иметь дело с заурядными домашними насильниками из гражданских. Эту сволочь боятся – но никогда не любят. Смерть такого – особенно внезапная – повод для радости, а не для самоубийства. В этом случае Вы напились бы до положения риз – а не побежали бы топиться…»
Сделал паузу – и продолжил: «Такую любовь, как Ваша – с огромным уважением и восхищением - мог заслужить только фронтовик… думаю, что офицер…»
Бренна уважительно кивнула: «Капитан. Всю войну на фронте в Бельгии и Франции– от звонка до звонка. Сначала командовал взводом, потом пехотной ротой. Крест Виктории, два ордена За выдающиеся заслуги… и не только…»
Теперь уже она внимательно посмотрела на него… и поняла.
«Вы тоже офицер? Тоже воевали?». Шон/Борис задумался, затем кивнул:
«Испания. Доброволец легиона Кондор. Спецоперации за линией фронта. Два Креста за военные заслуги…»
Это было не совсем так… но в общей сложности полгода Борис действительно провоевал в Испании. Ибо уж очень хотел отомстить предавшим его Советам. Кресты он действительно заработал… более того, по представлению Колокольцева был награждён ещё и Испанскими крестами в серебре и золоте. Награды вручил Генрих Гиммлер… гауптштурмфюреру СС Виктору Краузе.
Бренна кивнула… и поняла, что покончить с собой она уже не сможет. Ей просто не позволит сделать это этот совершенно необычный человек. Не столько потому, что она теперь его собственность (спасённая от смерти нередко такой становится), сколько потому, что он обладал над ней какой-то странно-гипнотической властью… в точности как её ныне покойный муж.
Шон/Борис словно прочитал её мысли: «Вы всё правильно поняли – я не позволю Вам умереть. Не в мою смену, как говорят американцы в таких случаях…»
А про себя усмехнулся: «А всё синдром Лоэнгрина… заразный, однако…»
Привыкшая беспрекословно подчиняться мужской силе, Бренна вздохнула, подошла к своему спасителю… и взяла его под руку. Он улыбнулся:
«Вот и отлично». И махнул другой рукой куда-то в сторону Вестминстера:
«Моя машина там. Я припарковался неподалёку…»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 17620
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 279 times
- Been thanked: 4125 times
Прощание с прошлым
15 ноября 1938 года
Лондон, Великобритания
Машина её спасителя оказалась… у Бренны аж дух перехватило от изумления и восхищения. Кремового цвета баснословно дорогая четырехдверная Bentley 3 1/2 Litre Park Ward Sports Saloon модели 1935 года.
Придя в себя, Бренна робко осведомилась: «Я понимаю, что это неслыханная наглость с моей стороны… вы мне и так уже жизнь спасли… но можно, я за руль сяду… ненадолго?»
«Хорошо водишь?» - не столько спросил, сколько констатировал Борис.
Она кивнула: «Пришлось. У мужа ещё в двадцатых проблемы с конечностями начались… последствия иприта. Пороть меня это ему не мешало» - со смехом добавила она, «… а вот водить авто он уже не мог. Пришлось мне стать его личным шофёром – а ему стать осторожнее в его выходках…»
«Лондон хорошо знаешь?». Бренна снова кивнула: «Три года назад мы с мужем здесь почти год жили – он в клинике лечился… и бизнес у него здесь был…»
Борис задал следующий вопрос: «Liberty's найдёшь?»
С 1875 года этот магазин элитной одежды являлся символом традиционно-лондонского шоппинга… для тех, кто мог себе это позволить. Борис очень даже мог. Бренна снова ошарашенно посмотрела на него. Он повторил вопрос.
«Да, конечно…» - растерянно кивнула женщина. Борис добыл из кармана связку ключей, протянул ей и указал на своё авто: «Тогда вперёд»
Водила она действительно отменно – спокойно, уверенно и даже… экономно. В смысле движений экономно, пилотируя не самый простой в управлении автомобиль как будто водила его с рождения.
Когда они вошли в Liberty's, Борис приказал: «Полная смена… всего. От нижнего белья до пальто и шляпки. Выбирай самое лучшее, что более всего тебе идёт… на цену не обращай внимания… да, и добавь косметику с парфюмом, о которых всегда мечтала. Переоденешься в новое – старое в пакет сложишь…»
Бренна изумлённо покачала головой, но приказ выполнила. После чего дух перехватило уже у Бориса – даже голова закружилась (от пьянящего аромата неописуемо дорогих духов).
Настолько сногсшибательно выглядела спасённая им женщина. Он быстро пришёл в себя (инструктора учебки ИНО ОГПУ хлеб ели не зря) и удовлетворённо покачал головой: «Констатирую значительное улучшение».
Отправив пакет с «дублинской» одеждой в просторный багажник Бентли, Бренна села за руль и осведомилась: «Теперь в Rules?»
Вместо ответа Борис задал совершенно неожиданный вопрос: «Сколько сейчас стоит вся твоя ювелирка и часики – в британских фунтах?»
Что то же самое, что и в ирландских – последние были привязаны к первым в соотношении 1:1. Бренна ошарашенно посмотрела на него… и поняла, что ответить придётся. Как и почти любая женщина, она была в курсе, сколько стоит каждый её аксессуар… и потому быстро назвала сумму.
Борис добыл из внутреннего кармана пиджака внушительную пачку купюр, отсчитал… много – и протянул женщине: «Здесь даже больше… так что снимай»
Она в очередной раз изумилась, но приказ выполнила. Он забрал её ювелирку и часики, запихнул в карман пальто, после чего отдал очередной приказ:
«В двух кварталах отсюда слева магазин элитной ювелирки. Давай туда…»
В магазине Бренна приобрела полную замену только что проданного ей спасителю. Который снова констатировал значительное улучшение.
Бренна была женщиной неглупой, поэтому уже примерно понимала, зачем он делает что делает. Не понимала она другое – с чего он тратит целое состояние на первую встречную.
«Куда теперь?» - осведомилась она, включив зажигание «спортивного салона».
«В Rules» - спокойно ответил её спаситель. И не так уж чтобы неожиданно добавил: «По дороге заедем… в одно место…»
Одним местом предсказуемо оказался небольшой пустырь со следами многочисленных кострищ. Борис отдал очередной приказ: «В бардачке возьми перчатки; в багажнике банку с метиловым спиртом и пакет с твоей старой одеждой. Что делать дальше, догадаешься?»
Она кивнула… и через несколько минут уже смотрела на то, как пламя поглощает её прошлую жизнь. Сняла медицинские перчатки – де-факто одноразовые – и отправила в костёр. После чего взяла спасителя за руку и смотрела на огонь, пока он не погас. Борис вздохнул – и объяснил:
«Такой суицидальный синдром, как у тебя, можно снять только радикальными мерами – полным расставанием с предыдущей жизнью. Раз уж я взялся тебя спасти, то я закончу только когда буду точно знать, что ты вне опасности…»
Она кивнула. Он продолжил: «Пока поживёшь у меня – через пару дней мы возвращаемся в Дублин. Своё авто отдашь мне в обмен на мою ласточку; дом продашь со всей обстановкой и купишь новый. Я добавлю денег, если надо»
И улыбнулся: «А вот теперь можно и в Rules…»
Лондон, Великобритания
Машина её спасителя оказалась… у Бренны аж дух перехватило от изумления и восхищения. Кремового цвета баснословно дорогая четырехдверная Bentley 3 1/2 Litre Park Ward Sports Saloon модели 1935 года.
Придя в себя, Бренна робко осведомилась: «Я понимаю, что это неслыханная наглость с моей стороны… вы мне и так уже жизнь спасли… но можно, я за руль сяду… ненадолго?»
«Хорошо водишь?» - не столько спросил, сколько констатировал Борис.
Она кивнула: «Пришлось. У мужа ещё в двадцатых проблемы с конечностями начались… последствия иприта. Пороть меня это ему не мешало» - со смехом добавила она, «… а вот водить авто он уже не мог. Пришлось мне стать его личным шофёром – а ему стать осторожнее в его выходках…»
«Лондон хорошо знаешь?». Бренна снова кивнула: «Три года назад мы с мужем здесь почти год жили – он в клинике лечился… и бизнес у него здесь был…»
Борис задал следующий вопрос: «Liberty's найдёшь?»
С 1875 года этот магазин элитной одежды являлся символом традиционно-лондонского шоппинга… для тех, кто мог себе это позволить. Борис очень даже мог. Бренна снова ошарашенно посмотрела на него. Он повторил вопрос.
«Да, конечно…» - растерянно кивнула женщина. Борис добыл из кармана связку ключей, протянул ей и указал на своё авто: «Тогда вперёд»
Водила она действительно отменно – спокойно, уверенно и даже… экономно. В смысле движений экономно, пилотируя не самый простой в управлении автомобиль как будто водила его с рождения.
Когда они вошли в Liberty's, Борис приказал: «Полная смена… всего. От нижнего белья до пальто и шляпки. Выбирай самое лучшее, что более всего тебе идёт… на цену не обращай внимания… да, и добавь косметику с парфюмом, о которых всегда мечтала. Переоденешься в новое – старое в пакет сложишь…»
Бренна изумлённо покачала головой, но приказ выполнила. После чего дух перехватило уже у Бориса – даже голова закружилась (от пьянящего аромата неописуемо дорогих духов).
Настолько сногсшибательно выглядела спасённая им женщина. Он быстро пришёл в себя (инструктора учебки ИНО ОГПУ хлеб ели не зря) и удовлетворённо покачал головой: «Констатирую значительное улучшение».
Отправив пакет с «дублинской» одеждой в просторный багажник Бентли, Бренна села за руль и осведомилась: «Теперь в Rules?»
Вместо ответа Борис задал совершенно неожиданный вопрос: «Сколько сейчас стоит вся твоя ювелирка и часики – в британских фунтах?»
Что то же самое, что и в ирландских – последние были привязаны к первым в соотношении 1:1. Бренна ошарашенно посмотрела на него… и поняла, что ответить придётся. Как и почти любая женщина, она была в курсе, сколько стоит каждый её аксессуар… и потому быстро назвала сумму.
Борис добыл из внутреннего кармана пиджака внушительную пачку купюр, отсчитал… много – и протянул женщине: «Здесь даже больше… так что снимай»
Она в очередной раз изумилась, но приказ выполнила. Он забрал её ювелирку и часики, запихнул в карман пальто, после чего отдал очередной приказ:
«В двух кварталах отсюда слева магазин элитной ювелирки. Давай туда…»
В магазине Бренна приобрела полную замену только что проданного ей спасителю. Который снова констатировал значительное улучшение.
Бренна была женщиной неглупой, поэтому уже примерно понимала, зачем он делает что делает. Не понимала она другое – с чего он тратит целое состояние на первую встречную.
«Куда теперь?» - осведомилась она, включив зажигание «спортивного салона».
«В Rules» - спокойно ответил её спаситель. И не так уж чтобы неожиданно добавил: «По дороге заедем… в одно место…»
Одним местом предсказуемо оказался небольшой пустырь со следами многочисленных кострищ. Борис отдал очередной приказ: «В бардачке возьми перчатки; в багажнике банку с метиловым спиртом и пакет с твоей старой одеждой. Что делать дальше, догадаешься?»
Она кивнула… и через несколько минут уже смотрела на то, как пламя поглощает её прошлую жизнь. Сняла медицинские перчатки – де-факто одноразовые – и отправила в костёр. После чего взяла спасителя за руку и смотрела на огонь, пока он не погас. Борис вздохнул – и объяснил:
«Такой суицидальный синдром, как у тебя, можно снять только радикальными мерами – полным расставанием с предыдущей жизнью. Раз уж я взялся тебя спасти, то я закончу только когда буду точно знать, что ты вне опасности…»
Она кивнула. Он продолжил: «Пока поживёшь у меня – через пару дней мы возвращаемся в Дублин. Своё авто отдашь мне в обмен на мою ласточку; дом продашь со всей обстановкой и купишь новый. Я добавлю денег, если надо»
И улыбнулся: «А вот теперь можно и в Rules…»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 17620
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 279 times
- Been thanked: 4125 times
Третий-не-лишний
10 ноября 1941 года
Дублин, Ирландия
Суперинтендант Диллон Коннолли предсказуемо оказался типичным ирландцем… даже, пожалуй, идеалом ирландского мужчины. Тридцать пять лет или около того; высокого роста (шесть футов с гаком); темноволосый, зеленоглазый, широкоплечий, атлетически сложенный (неудивительно – в Гарде было принято заниматься боксом, плаванием и лёгкой атлетикой); на лице аккуратные усы – как это было принято у аристократов с древности…
Ирма ещё во время работы элитной ночной феей в Берлине научилась «читать» как мужчин, так и женщин… и прочитанное в Диллоне ей очень нравилось.
Сильный, выносливый, смелый, решительный, энергичный, оптимистичный, преисполненный энтузиазма, отличный боец, готовый покорять любые вершины и справиться с любыми трудностями… то, что нужно. Единственная проблема – к этому обычно прилагались нежное сердце и романтичная натура… впрочем, с этим она как-нибудь справится. Не впервой – таких и в Берлине хватало.
«Ди-ай-гвит» - приветствовала она суперинтенданта, к немалому изумлению последнего. Ибо он совершенно не ожидал услышать от криминалькомиссарин РСХА традиционное ирландское приветствие на гэльском языке (дословно оно означает Да пребудет с вами Бог).
Ирма представилась: «Ирма фон Таубе – в девичестве Бауэр. Мы с Вами примерно в одном гражданском звании – я криминалькомиссарин убойного отдела берлинского Крипо. Я возглавляю группу по расследованию деятельности так называемых чёрных борделей в Дублине. Для Вас будет несколько непривычно подчиняться женщине… но Вы быстро привыкнете». И с улыбкой добавила:
«Великогерманский рейх – тоже весьма патриархальная страна… но ничего, детективы Крипо мужского пола быстро привыкли…»
Суперинтендант Коннолли вежливо ответил на её приветствие, как это было принято на Изумрудном острове: «Ди-айсс Мвир-э гвит»
Что в переводе с гэльского означает: «Да пребудет с вами Бог и святая Мария»
И с нескрываемым уважением и восхищением покачал головой: «Никаких проблем – для меня огромная честь работать под руководством великой и легендарной фройляйн… извините, Фрау 24…»
«Доктор Вернер Шварцкопф» - представился психолог. Явно решивший, что Ирма приветствовала ирландского партнёра за двоих. «Консультант Главного управления имперской безопасности Германии… и Гарды Шиханы…»
Диллон Коннолли с уважением пожал руку доктора Вернера. И с восхищением произнёс: «И огромная честь работать в одной команде с лучшим криминальным психологом Европы…»
«Одним из лучших» - поправил его психолог. А Ирма предсказуемо осведомилась:
«Вы, я так понимаю, не при оружии?». Суперинтендант покачал головой: «Как и все офицеры Гарды, я прошёл стрелковую подготовку, периодически сдаю нормативы… но у меня административная должность… да и тихо у нас здесь…»
Не в последнюю очередь благодаря людям Лиама О’Грэди, которые настолько прижали уличную преступность (это было частью их конкордата с государством), что она практически не беспокоила власти.
Ирма вздохнула, добыла из ящика стола Браунинг Hi-Power – её табельное оружие «в поле», протянула Диллону и осведомилась: «Знакомая игрушка?»
Он кивнул: «Да, это стандартное табельное оружие молодых офицеров. У нас как в Скотланд-Ярде; старики носят – если носят – револьверы Enfield No. 2 калибра ноль-тридцать-восемь… а молодёжь предпочитает Браунинги…»
«Забирай» - приказала Ирма. И объяснила: «Нам придётся иметь дело… в общем, если по личной просьбе премьера де Валера рейхсфюрер прислал взвод ваффен-СС с автоматическим оружием…»
«… значит, дело серьёзное» - закончил за неё суперинтендант.
«Не то слово» - усмехнулась Ирма. А Диллон неожиданно робко осведомился: «Я понимаю, что это неслыханная наглость… Вы меня вообще ещё не знаете… но если Вас устроит мой вклад в развитие этого дела…»
Будучи замужем за личным помощником рейхсфюрера СС вот уже десять лет (де-факто), Ирма разбиралась в организационной политике не просто хорошо, а очень хорошо… плюс была лучшим детективом Крипо. Поэтому сразу поняла и что сейчас услышит, и кем это было одобрено – если не вообще инспирировано.
И потому рассмеялась: «Дай угадаю – ты хочешь стажировку в Крипо под моим руководством…». Суперинтендант кивнул. Ирма немедленно задала ключевой вопрос: «С немецким как?». Диллон не без гордости ответил:
«Свободно. Я закончил элитную католическую школу с языковым уклоном, так что английский, немецкий, французский, греческий, латынь как родные…»
Практически все ирландцы считали родным гэльский – по понятным причинам.
Ирма кивнула: «Значит, попрактикуемся…». И продолжила: «Латынь у меня так себе, греческий никак, зато есть ещё русский и польский… остальное как у тебя…»
Суперинтендант изумлённо уставился на неё. Ирма улыбнулась и объяснила:
«Муж родом из Белостока – это польский город… в то время он был в составе Российской империи. Он полиглот – свободно владеет одиннадцатью языками – к твоим ещё испанский, итальянский, идиш, иврит, русский и польский… читает по-арабски и по-японски, хотя не говорит… так что пришлось соответствовать…»
«То же, что и у Вас» - вставил доктор Вернер. «Минус гэльский плюс испанский»
Ирма взяла со стола лист бумаги и авторучку и протянула суперинтенданту:
«Пиши заявление в свободной форме на имя обергруппенфюрера СС Рейнгарда Гейдриха, начальника Главного управления имперской безопасности…»
Диллон покорно взял бумагу и ручку, быстро написал заявление – и протянул своей временной начальнице. Ирма взяла документ, быстро прочитала, кивнула – и положила в стол. После чего проинформировала своего нового подчинённого:
«Закончим дело, я поставлю свою резолюцию и дам рекомендацию. Нужны будут ещё три резолюции – мужа… это не проблема; моего основного шефа, начальника Крипо Артура Небе… аналогично – и шефа гестапо Генриха Мюллера…»
Суперинтендант удивлённо посмотрел на неё. Она спокойно объяснила: «Ты не гражданин рейха, поэтому сразу возникают вопросы безопасности…»
Он грустно кивнул: «… поэтому гестапо». Ирма продолжала: «Резолюция моего мужа – это практически резолюция Гиммлера. Поэтому остальные – формальность. Гейдрих почти всё время обитает в Праге…»
Диллон снова кивнул: «Ибо рейхспротектор Богемии и Моравии…»
«… поэтому достаточно будет его устного согласия» - продолжила Ирма. И немедленно предупредила: «Только после нашего дела и с твоими языками…»
Сделала многозначительную паузу – и продолжила: «… будь готов, что тебя будут усиленно обхаживать люди Шелленберга из Аусланд-СД…»
Суперинтендант кивнул: «Странно было бы, если бы внешняя разведка СС не проявила ко мне интерес… у меня есть необходимые полномочия от Майкла…»
Ирма кивнула – и продолжила: «… и гестапо». И объяснила несколько оторопевшему Диллону: «Любая полиция сталкивается с паранормальными делами… у нас этим занимается гестапо…». Он кивнул. Ирма продолжила:
«У нас сейчас… беспокойно, поэтому придётся рисковать головой – никакого особого отношения к тебе не будет; ты не лучше и не хуже других моих коллег»
Коннолли пожал плечами: «Я пятого года выпуска, так что был достаточно взрослым к моменту начала нашей Гражданской войны. Прошёл от звонка до звонка…». Ирма одобрительно кивнула – и скомандовала: «Вводная часть закончена – приступаем к делу…»
Дублин, Ирландия
Суперинтендант Диллон Коннолли предсказуемо оказался типичным ирландцем… даже, пожалуй, идеалом ирландского мужчины. Тридцать пять лет или около того; высокого роста (шесть футов с гаком); темноволосый, зеленоглазый, широкоплечий, атлетически сложенный (неудивительно – в Гарде было принято заниматься боксом, плаванием и лёгкой атлетикой); на лице аккуратные усы – как это было принято у аристократов с древности…
Ирма ещё во время работы элитной ночной феей в Берлине научилась «читать» как мужчин, так и женщин… и прочитанное в Диллоне ей очень нравилось.
Сильный, выносливый, смелый, решительный, энергичный, оптимистичный, преисполненный энтузиазма, отличный боец, готовый покорять любые вершины и справиться с любыми трудностями… то, что нужно. Единственная проблема – к этому обычно прилагались нежное сердце и романтичная натура… впрочем, с этим она как-нибудь справится. Не впервой – таких и в Берлине хватало.
«Ди-ай-гвит» - приветствовала она суперинтенданта, к немалому изумлению последнего. Ибо он совершенно не ожидал услышать от криминалькомиссарин РСХА традиционное ирландское приветствие на гэльском языке (дословно оно означает Да пребудет с вами Бог).
Ирма представилась: «Ирма фон Таубе – в девичестве Бауэр. Мы с Вами примерно в одном гражданском звании – я криминалькомиссарин убойного отдела берлинского Крипо. Я возглавляю группу по расследованию деятельности так называемых чёрных борделей в Дублине. Для Вас будет несколько непривычно подчиняться женщине… но Вы быстро привыкнете». И с улыбкой добавила:
«Великогерманский рейх – тоже весьма патриархальная страна… но ничего, детективы Крипо мужского пола быстро привыкли…»
Суперинтендант Коннолли вежливо ответил на её приветствие, как это было принято на Изумрудном острове: «Ди-айсс Мвир-э гвит»
Что в переводе с гэльского означает: «Да пребудет с вами Бог и святая Мария»
И с нескрываемым уважением и восхищением покачал головой: «Никаких проблем – для меня огромная честь работать под руководством великой и легендарной фройляйн… извините, Фрау 24…»
«Доктор Вернер Шварцкопф» - представился психолог. Явно решивший, что Ирма приветствовала ирландского партнёра за двоих. «Консультант Главного управления имперской безопасности Германии… и Гарды Шиханы…»
Диллон Коннолли с уважением пожал руку доктора Вернера. И с восхищением произнёс: «И огромная честь работать в одной команде с лучшим криминальным психологом Европы…»
«Одним из лучших» - поправил его психолог. А Ирма предсказуемо осведомилась:
«Вы, я так понимаю, не при оружии?». Суперинтендант покачал головой: «Как и все офицеры Гарды, я прошёл стрелковую подготовку, периодически сдаю нормативы… но у меня административная должность… да и тихо у нас здесь…»
Не в последнюю очередь благодаря людям Лиама О’Грэди, которые настолько прижали уличную преступность (это было частью их конкордата с государством), что она практически не беспокоила власти.
Ирма вздохнула, добыла из ящика стола Браунинг Hi-Power – её табельное оружие «в поле», протянула Диллону и осведомилась: «Знакомая игрушка?»
Он кивнул: «Да, это стандартное табельное оружие молодых офицеров. У нас как в Скотланд-Ярде; старики носят – если носят – револьверы Enfield No. 2 калибра ноль-тридцать-восемь… а молодёжь предпочитает Браунинги…»
«Забирай» - приказала Ирма. И объяснила: «Нам придётся иметь дело… в общем, если по личной просьбе премьера де Валера рейхсфюрер прислал взвод ваффен-СС с автоматическим оружием…»
«… значит, дело серьёзное» - закончил за неё суперинтендант.
«Не то слово» - усмехнулась Ирма. А Диллон неожиданно робко осведомился: «Я понимаю, что это неслыханная наглость… Вы меня вообще ещё не знаете… но если Вас устроит мой вклад в развитие этого дела…»
Будучи замужем за личным помощником рейхсфюрера СС вот уже десять лет (де-факто), Ирма разбиралась в организационной политике не просто хорошо, а очень хорошо… плюс была лучшим детективом Крипо. Поэтому сразу поняла и что сейчас услышит, и кем это было одобрено – если не вообще инспирировано.
И потому рассмеялась: «Дай угадаю – ты хочешь стажировку в Крипо под моим руководством…». Суперинтендант кивнул. Ирма немедленно задала ключевой вопрос: «С немецким как?». Диллон не без гордости ответил:
«Свободно. Я закончил элитную католическую школу с языковым уклоном, так что английский, немецкий, французский, греческий, латынь как родные…»
Практически все ирландцы считали родным гэльский – по понятным причинам.
Ирма кивнула: «Значит, попрактикуемся…». И продолжила: «Латынь у меня так себе, греческий никак, зато есть ещё русский и польский… остальное как у тебя…»
Суперинтендант изумлённо уставился на неё. Ирма улыбнулась и объяснила:
«Муж родом из Белостока – это польский город… в то время он был в составе Российской империи. Он полиглот – свободно владеет одиннадцатью языками – к твоим ещё испанский, итальянский, идиш, иврит, русский и польский… читает по-арабски и по-японски, хотя не говорит… так что пришлось соответствовать…»
«То же, что и у Вас» - вставил доктор Вернер. «Минус гэльский плюс испанский»
Ирма взяла со стола лист бумаги и авторучку и протянула суперинтенданту:
«Пиши заявление в свободной форме на имя обергруппенфюрера СС Рейнгарда Гейдриха, начальника Главного управления имперской безопасности…»
Диллон покорно взял бумагу и ручку, быстро написал заявление – и протянул своей временной начальнице. Ирма взяла документ, быстро прочитала, кивнула – и положила в стол. После чего проинформировала своего нового подчинённого:
«Закончим дело, я поставлю свою резолюцию и дам рекомендацию. Нужны будут ещё три резолюции – мужа… это не проблема; моего основного шефа, начальника Крипо Артура Небе… аналогично – и шефа гестапо Генриха Мюллера…»
Суперинтендант удивлённо посмотрел на неё. Она спокойно объяснила: «Ты не гражданин рейха, поэтому сразу возникают вопросы безопасности…»
Он грустно кивнул: «… поэтому гестапо». Ирма продолжала: «Резолюция моего мужа – это практически резолюция Гиммлера. Поэтому остальные – формальность. Гейдрих почти всё время обитает в Праге…»
Диллон снова кивнул: «Ибо рейхспротектор Богемии и Моравии…»
«… поэтому достаточно будет его устного согласия» - продолжила Ирма. И немедленно предупредила: «Только после нашего дела и с твоими языками…»
Сделала многозначительную паузу – и продолжила: «… будь готов, что тебя будут усиленно обхаживать люди Шелленберга из Аусланд-СД…»
Суперинтендант кивнул: «Странно было бы, если бы внешняя разведка СС не проявила ко мне интерес… у меня есть необходимые полномочия от Майкла…»
Ирма кивнула – и продолжила: «… и гестапо». И объяснила несколько оторопевшему Диллону: «Любая полиция сталкивается с паранормальными делами… у нас этим занимается гестапо…». Он кивнул. Ирма продолжила:
«У нас сейчас… беспокойно, поэтому придётся рисковать головой – никакого особого отношения к тебе не будет; ты не лучше и не хуже других моих коллег»
Коннолли пожал плечами: «Я пятого года выпуска, так что был достаточно взрослым к моменту начала нашей Гражданской войны. Прошёл от звонка до звонка…». Ирма одобрительно кивнула – и скомандовала: «Вводная часть закончена – приступаем к делу…»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 17620
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 279 times
- Been thanked: 4125 times
Театры имени Танатоса
10 ноября 1941 года
Дублин, Ирландия
К немалому удивлению суперинтенданта, к делу они приступили в библиотеке (которой позавидовал бы иной университет), в которой… был накрыт весьма впечатляющий стол. Заставленный всевозможными сладостями и выпечкой, запивать которые предполагалось чаем или кофе из огромных термосов. Кувшин деревенских сливок в чаше со льдом прилагался.
Ирма пожала плечами и прокомментировала: «Мы должны работать с максимальной эффективностью; а сладости и выпечка – едва ли не наилучший стимулятор умственной деятельности – пусть и по психологическим причинам…»
Доктор Шварцкопф кивнул: «Подтверждаю».
Когда они насытились, Ирма объявила: «Сначала нам нужно понять, с кем и с чем мы имеем дело… так что, Вам слово, доктор Вернер…»
Психолог/психиатр кивнул: «Легенды о том, что некие очень богатые и очень влиятельные – и потому неприкасаемые… существа, ибо людьми их назвать вряд ли возможно – для собственного извращённого удовольствия с чудовищной жестокостью убивают людей… обычно женщин, существуют со Средневековья…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил:
«Однако до сих пор ни одного доказательства существования организованных групп таких лиц так и не было представлено. Такие убийства время от времени происходят в разных странах – к счастью, весьма редко – но никогда такие убийства не совершались более, чем двумя преступниками…»
Ирма, уже успевшая изучить историю серийных убийств с древнейших времён до наших дней, ибо в убойном отделе Крипо в основном работала по экстремальным делам, добавила:
«Если число серийных убийц три и более, то мотив всегда чисто финансовый. Ничего личного или сексуального – просто бизнес. Криминальный бизнес…»
«Но Вы считаете» - осторожно произнёс суперинтендант, обращаясь к психиатру, «что в данном случае имеет место именно такая уникальная ситуация… хотя доказательства в соответствующем досье Гарды, мягко говоря, зыбкие?»
Доктор Шварцкопф кивнул: «Более того, я считаю, что вышеупомянутые легенды основаны на жуткой реальности. Просто таких групп очень и очень мало - буквально единицы; они очень хорошо законспирированы и крайне малочисленны – не более десяти участников… скорее пять-семь…»
Сделал небольшую паузу – и резюмировал: «… но они существовали со времён минимум раннего средневековья – и существуют до сих пор…»
«Я могу узнать, на чём основана Ваша уверенность?» - осведомился Коннолли.
Психиатр улыбнулся: «Конечно, можете». И прочитал весьма удивлённым партнёрам лекцию… по истории Древнего Рима.
«Каждое убийство, совершённое чёрными садистами-танатофилами, представляет собой более или менее творческое театрализованное представление…»
Ирма кивнула: «Пожалуй». Психиатр продолжал:
«Мало кому известно, что такие представления – надо отметить, весьма талантливо поставленные – были и публичными, и совершенно легальными в Римской империи. Они представляли собой реалистичные – в отличие от обычного театра - постановки греческих пьес. Ибо сами римляне практически ничего не создали – только переиначили творения греков».
«Это как???» - в один голос изумились суперинтендант и криминалькомиссарин.
Доктор Вернер объяснил:
«Римляне сделали то, чего до них не делал никто: совершали реальные убийства на сцене, когда это происходило по сюжету пьесы. Зачем… точнее, почему это было сделано? Всё дело в просто чудовищной жестокости римского общества: зрители требовали настоящей крови и настоящей смерти… вот им их и давали. За очень хорошие деньги – билеты на такие представления стоили весьма дорого.
Диллон Коннолли покачал головой: «Да-а… я неплохо знаю историю древнего Рима – и в школе, и в университете изучал; знал, что по части жестокости даже большевикам до древних римлян как до Луны… но, чтобы такое…»
Он запнулся. Психиатр продолжал:
«Вариантов было два: либо актёра, игравшего героя, который должен по сценарию погибнуть, в последний момент заменяли на приговоренного к смерти, и убивали его по-настоящему… либо изначально использовали приговорённого к смерти преступника… или преступницу (женщин тоже так казнили) …»
Сделал небольшую паузу – и продолжил:
«Примеров более чем достаточно. Весьма распространённым сюжетом была казнь некоего Иксиона - более, чем заслуженная. Этот «древнегреческий Каин» - согласно мифам, он первым из людей убил родственника, на этом не остановился и решил трахнуть… жену Зевса Геру…»
Ирма покачала головой: «Идиот… совсем берега потерял от безнаказанности…». И грустно усмехнулась: «В наше время тоже таких хватает… к сожалению»
Доктор Шварцкопф кивнул и продолжил:
«Даже для относительно толерантного Зевса это был явный перебор, поэтому Иксиона привязали к вечно крутящемуся колесу, которое, по разным вариантам мифа, то ли пустили по поднебесью, то ли отправили в подземное царство (последнее существенно более вероятно) …»
Суперинтендант кивнул: «Я тоже так думаю». Психиатр продолжил:
«Римские режиссёры… правильно, привязывали приговорённого к огненной казни преступника (вполне вероятно, что некоторых христиан казнили именно так), после чего колесо поджигали и начинали вращать. Получалось этакое колесование по-древнеримски на потеху осатаневшей публике.
В других пьесах приговорённые выходили на сцену в великолепном платье, из которого вдруг показывалось пламя и сжигало их… что говорит о том, что древние римляне кое-что понимали в химии.
Вероятнее всего, одежда смертников была пропитана раствором фосфора в сероуглероде. Постепенно происходит испарение сероуглерода; остающийся на поверхности тонкий слой фосфора быстро окисляется и самовозгорается.
В зависимости от концентрации раствора смоченные им вещества самовозгораются через различные промежутки времени (кстати, именно так и сходит так называемый благодатный огонь … но это совсем другая история).
Кроме Иксиона на колесе, в таких пьесах показывали Геракла, сжигающего себя на горе Этна. Согласно мифам, из-за коварства кентавра Несса - редкостная сволочь даже по меркам греческих богов - и легковерия супруги он живым взошёл на погребальный костёр, потом был вознесён на Олимп и причислен к богам, однако его смертная тень при этом была обречена скитаться в царстве мёртвых.
Показывали Муция Сцеволу, держащего руку на горящих угольях жаровни – хотя это было жуткое телесное наказание, а не казнь; разбойника Лавреола – это главарь шайки, грабившей одиноких путников на Аппиевой дороге), распятого и растерзываемого зверями. Последнее фейк - на самом деле его выпотрошили живьём после распятия, что и показывалось на сцене.
Вообще, роль зверей в таких пьесах – как и палачей, когда приговаривали к «растерзанию зверьми», играли не зверушки, а люди, переодетые в соответствующие костюмы. Играли по банальной причине – зверь не будет нападать на человека, как ни старайся – и абрис не тот, и пахнет не едой…»
Ирма кивнула: «Согласна». Психиатр продолжил:
«Разыгрывался и мифологический сюжет гибели Орфея. Согласно каноническому греческому мифу, великий певец, поэт и философ Орфей был растерзан фракийскими менадами (вакханками) - спутницами и почитательницами Диониса - бога виноделия, вдохновения и религиозного экстаза, а также театра.
Чем конкретно Орфей им не угодил, неясно… вероятнее всего, они просто перебрали горячительного во время Дионисовых оргий или наркоты (весьма популярной в то время в тех кругах) …»
«Очень похоже на правду» - усмехнулась детектив убойного отдела Крипо. «До сих пор происходит сплошь и рядом». Психиатр кивнул – и продолжил:
«Приговоренный выходил на арену амфитеатра в одеждах Орфея. Актеры в костюмах скал, деревьев, животных и птиц кружились вокруг него, пока другие актёры, переодетые вакханками, не убивали несчастного.
Женщин привязывали к разъяренному быку, воспроизводя сцену из античного мифа о Дирке (справедливости ради, надо отметить, что эта законченная стерва и феерическая дрянь получила по заслугам).
Такие пьесы в древнем Риме появились по чисто финансовой причине. Римская публика была охоча до жестоких зрелищ, однако гладиаторы не моги удовлетворить эту жажду крови в полной мере.
Ибо подготовка профессионального гладиатора была дорогим удовольствием, и по этой причине их берегли (вопреки распространённому заблуждению, поединки гладиаторов редко заканчивались смертельным исходом).
Чтобы обеспечить граждан более жестокими зрелищами, устроители представлений придумали использовать тех, кого не жалко - приговоренных к смерти преступников.
Последние минуты таких людей были ужасны. Их не просто убивали на арене цирка, а превращали казнь в настоящее театральное представление, обставляя как сцену из популярного греческого мифа…»
«И ты всё это узнал… откуда?» - предсказуемо поинтересовалась Ирма. Ибо Вернер Шварцкопф был всё же психологом и психиатром, а не историком.
Психиатр пожал плечами: «Психология боли и насильственной смерти – одна из областей моих профессиональных интересов. Что требует изучения истории оной… вот и нашёл в Сорбонне книгу по древнеримским… зрелищам»
«Правильно ли я понимаю» - осторожно осведомился Коннолли, «что фигурирующие в легендах группы садистов-танатофилов каким-то образом узнали об этих… представлениях?»
Доктор Вернер кивнул: «Эти… действа подробно описаны и у древнеримских историков, которые не видели в этом ничего предосудительного – и у историков христианских, которые из кожи вон лезли, чтобы показать инфернальность языческой Римской империи. Образованные классы легко могли получить доступ к таким сочинениям даже до изобретения книгопечатания…»
Суперинтендант кивнул и продолжил: «… только теперь эти кровавые игрища воспроизводятся камерно. Театром одного актёра и всего нескольких зрителей…»
«Актрисы» - поправил его психиатр. «Поскольку преступления совершает группа мужчин – в этом нет ни малейшего сомнения, а гомосексуальный мотив маловероятен. Поэтому убивают… думаю, и зверски насилуют тоже - женщину»
«… или девочку» - вздохнул Коннолли. Не понаслышке знакомый с делами об изнасиловании даже маленьких детей.
Ирма уверенно покачала головой: «Это не совсем наш случай… во многом даже совсем не наш…»
«Почему не наш?» - удивился суперинтендант. Ирма объяснила: «Таких заведений в Дублине минимум два… и это бизнес. Жуткий, кошмарный, чёрный инфернальный бизнес…»
И рассказала своим партнёрам свою теорию… точнее, версию. После чего вздохнула: «В первую очередь нам нужно максимально точно определить, сколько этих заведений в Ирландии. А для этого нужно понять, сколько у них клиентов…»
Она выразительно посмотрела на психиатра. Тот пожал плечами: «Это всё чистая интуиция – никакой статистики и близко нет…»
Ирма покачала головой: «Это лучше, чем ничего… так что мы тебя слушаем…»
Доктор Вернер вздохнул: «С точки зрения групповой динамики, в каждой группе не более десяти человек… я бы голосовал за семь…»
Криминалькомиссарин кивнула: «Ибо священное число, а мистика здесь изо всех щелей лезет. Дальше»
Психиатр продолжил: «Проводить такое чаще, чем раз в неделю рискованно…»
Ирма снова кивнула: «Ибо и тела надо куда-то девать, и исчезновения женщин могут привлечь внимание властей – а это им не надо совсем…»
Диллон кивнул: «Согласен». Доктор Вернер продолжал:
«По моим оценкам, цикл у… потребителей этого кошмара длится примерно месяц – именно таков промежуток между… посещениями кровавого театра»
Ирма сразу подсчитала: «Четыре уникальные группы по семь человек… двадцать восемь всего… тридцать для ровного счёта…»
И сразу же обратилась к суперинтенданту: «Ты хорошо знаешь психологию инфернальных подонков высшего общества… сколько примерно таких может быть во всей Ирландии?»
Диллон задумался. Думал долго – даже подкрепился изрядного размера порцией знаменитого ирландского Goody (хлебного пудинга). После чего вздохнул – и осторожно произнёс: «Думаю, что менее ста… к сожалению, немногим менее…»
Ирма кивнула: «За неимением лучшего, в качестве рабочей версии принимаем число чёрных борделей равным четырём. Штаб-квартира Церкви Молоха плюс три камерные реинкарнации римских театров…»
И ожидаемо спросила суперинтенданта: «Все в Дублине?». Диллон Коннолли покачал головой: «Думаю, что два в Дублине и один в Корке…»
Второй по величине город Ирландии. Расположен на юго-западе страны на расстоянии 253 км от Дублина. Административный центр одноимённого графства.
Ирма, уже успевшая познакомиться с географией Изумрудного острова, кивнула: «Население Корка примерно треть от Дублина… так что похоже на правду…»
И внимательно посмотрела на психиатра. Доктор Шварцкопф впервые в жизни беспомощно развёл руками: «Я в полном недоумении. Психологический портрет лидера группы чёрных садистов-танатофилов мне понятен… а вот что за инфернальное существо организовало такой бизнес… я совершенно без понятия»
Грустно вздохнул и честно признался: «У меня и идей-то никаких нет…»
К великому удивлению партнёров-подчинённых, Ирма спокойно и уверенно заявила: «У меня есть. Да, идея совершенно безумная… но, я уверена, достаточно безумная, чтобы быть верной…»
Вопрос о том, достаточно ли идея безумна, чтобы оказаться верной, был задан великим физиком Нильсом Бором другому великому физику – Вольфгангу Паули. Паули ввёл в квантовую механику новую степень свободы (спин), которая в конечном итоге объяснила наблюдаемые аномалии молекулярных спектров. Именно эту идею Нильс Бор назвал безумной …, и она оказалась верной.
Ирма понятия не имела, что такое спин – вообще никакого представления о теоретической физике не имела – но как-то подслушала разговор мужа с двумя физиками-теоретиками, которые что-то пытались ему объяснить.
Зачем ему это было надо, она не поняла… вообще поняла только фразу о безумной идее. Которая ей очень понравилась – ибо в этом плане детективы Крипо не отличались от физиков-теоретиков ничем.
«Какая идея?» - одновременно спросили психиатр и суперинтендант.
Ирма объяснила.
Дублин, Ирландия
К немалому удивлению суперинтенданта, к делу они приступили в библиотеке (которой позавидовал бы иной университет), в которой… был накрыт весьма впечатляющий стол. Заставленный всевозможными сладостями и выпечкой, запивать которые предполагалось чаем или кофе из огромных термосов. Кувшин деревенских сливок в чаше со льдом прилагался.
Ирма пожала плечами и прокомментировала: «Мы должны работать с максимальной эффективностью; а сладости и выпечка – едва ли не наилучший стимулятор умственной деятельности – пусть и по психологическим причинам…»
Доктор Шварцкопф кивнул: «Подтверждаю».
Когда они насытились, Ирма объявила: «Сначала нам нужно понять, с кем и с чем мы имеем дело… так что, Вам слово, доктор Вернер…»
Психолог/психиатр кивнул: «Легенды о том, что некие очень богатые и очень влиятельные – и потому неприкасаемые… существа, ибо людьми их назвать вряд ли возможно – для собственного извращённого удовольствия с чудовищной жестокостью убивают людей… обычно женщин, существуют со Средневековья…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил:
«Однако до сих пор ни одного доказательства существования организованных групп таких лиц так и не было представлено. Такие убийства время от времени происходят в разных странах – к счастью, весьма редко – но никогда такие убийства не совершались более, чем двумя преступниками…»
Ирма, уже успевшая изучить историю серийных убийств с древнейших времён до наших дней, ибо в убойном отделе Крипо в основном работала по экстремальным делам, добавила:
«Если число серийных убийц три и более, то мотив всегда чисто финансовый. Ничего личного или сексуального – просто бизнес. Криминальный бизнес…»
«Но Вы считаете» - осторожно произнёс суперинтендант, обращаясь к психиатру, «что в данном случае имеет место именно такая уникальная ситуация… хотя доказательства в соответствующем досье Гарды, мягко говоря, зыбкие?»
Доктор Шварцкопф кивнул: «Более того, я считаю, что вышеупомянутые легенды основаны на жуткой реальности. Просто таких групп очень и очень мало - буквально единицы; они очень хорошо законспирированы и крайне малочисленны – не более десяти участников… скорее пять-семь…»
Сделал небольшую паузу – и резюмировал: «… но они существовали со времён минимум раннего средневековья – и существуют до сих пор…»
«Я могу узнать, на чём основана Ваша уверенность?» - осведомился Коннолли.
Психиатр улыбнулся: «Конечно, можете». И прочитал весьма удивлённым партнёрам лекцию… по истории Древнего Рима.
«Каждое убийство, совершённое чёрными садистами-танатофилами, представляет собой более или менее творческое театрализованное представление…»
Ирма кивнула: «Пожалуй». Психиатр продолжал:
«Мало кому известно, что такие представления – надо отметить, весьма талантливо поставленные – были и публичными, и совершенно легальными в Римской империи. Они представляли собой реалистичные – в отличие от обычного театра - постановки греческих пьес. Ибо сами римляне практически ничего не создали – только переиначили творения греков».
«Это как???» - в один голос изумились суперинтендант и криминалькомиссарин.
Доктор Вернер объяснил:
«Римляне сделали то, чего до них не делал никто: совершали реальные убийства на сцене, когда это происходило по сюжету пьесы. Зачем… точнее, почему это было сделано? Всё дело в просто чудовищной жестокости римского общества: зрители требовали настоящей крови и настоящей смерти… вот им их и давали. За очень хорошие деньги – билеты на такие представления стоили весьма дорого.
Диллон Коннолли покачал головой: «Да-а… я неплохо знаю историю древнего Рима – и в школе, и в университете изучал; знал, что по части жестокости даже большевикам до древних римлян как до Луны… но, чтобы такое…»
Он запнулся. Психиатр продолжал:
«Вариантов было два: либо актёра, игравшего героя, который должен по сценарию погибнуть, в последний момент заменяли на приговоренного к смерти, и убивали его по-настоящему… либо изначально использовали приговорённого к смерти преступника… или преступницу (женщин тоже так казнили) …»
Сделал небольшую паузу – и продолжил:
«Примеров более чем достаточно. Весьма распространённым сюжетом была казнь некоего Иксиона - более, чем заслуженная. Этот «древнегреческий Каин» - согласно мифам, он первым из людей убил родственника, на этом не остановился и решил трахнуть… жену Зевса Геру…»
Ирма покачала головой: «Идиот… совсем берега потерял от безнаказанности…». И грустно усмехнулась: «В наше время тоже таких хватает… к сожалению»
Доктор Шварцкопф кивнул и продолжил:
«Даже для относительно толерантного Зевса это был явный перебор, поэтому Иксиона привязали к вечно крутящемуся колесу, которое, по разным вариантам мифа, то ли пустили по поднебесью, то ли отправили в подземное царство (последнее существенно более вероятно) …»
Суперинтендант кивнул: «Я тоже так думаю». Психиатр продолжил:
«Римские режиссёры… правильно, привязывали приговорённого к огненной казни преступника (вполне вероятно, что некоторых христиан казнили именно так), после чего колесо поджигали и начинали вращать. Получалось этакое колесование по-древнеримски на потеху осатаневшей публике.
В других пьесах приговорённые выходили на сцену в великолепном платье, из которого вдруг показывалось пламя и сжигало их… что говорит о том, что древние римляне кое-что понимали в химии.
Вероятнее всего, одежда смертников была пропитана раствором фосфора в сероуглероде. Постепенно происходит испарение сероуглерода; остающийся на поверхности тонкий слой фосфора быстро окисляется и самовозгорается.
В зависимости от концентрации раствора смоченные им вещества самовозгораются через различные промежутки времени (кстати, именно так и сходит так называемый благодатный огонь … но это совсем другая история).
Кроме Иксиона на колесе, в таких пьесах показывали Геракла, сжигающего себя на горе Этна. Согласно мифам, из-за коварства кентавра Несса - редкостная сволочь даже по меркам греческих богов - и легковерия супруги он живым взошёл на погребальный костёр, потом был вознесён на Олимп и причислен к богам, однако его смертная тень при этом была обречена скитаться в царстве мёртвых.
Показывали Муция Сцеволу, держащего руку на горящих угольях жаровни – хотя это было жуткое телесное наказание, а не казнь; разбойника Лавреола – это главарь шайки, грабившей одиноких путников на Аппиевой дороге), распятого и растерзываемого зверями. Последнее фейк - на самом деле его выпотрошили живьём после распятия, что и показывалось на сцене.
Вообще, роль зверей в таких пьесах – как и палачей, когда приговаривали к «растерзанию зверьми», играли не зверушки, а люди, переодетые в соответствующие костюмы. Играли по банальной причине – зверь не будет нападать на человека, как ни старайся – и абрис не тот, и пахнет не едой…»
Ирма кивнула: «Согласна». Психиатр продолжил:
«Разыгрывался и мифологический сюжет гибели Орфея. Согласно каноническому греческому мифу, великий певец, поэт и философ Орфей был растерзан фракийскими менадами (вакханками) - спутницами и почитательницами Диониса - бога виноделия, вдохновения и религиозного экстаза, а также театра.
Чем конкретно Орфей им не угодил, неясно… вероятнее всего, они просто перебрали горячительного во время Дионисовых оргий или наркоты (весьма популярной в то время в тех кругах) …»
«Очень похоже на правду» - усмехнулась детектив убойного отдела Крипо. «До сих пор происходит сплошь и рядом». Психиатр кивнул – и продолжил:
«Приговоренный выходил на арену амфитеатра в одеждах Орфея. Актеры в костюмах скал, деревьев, животных и птиц кружились вокруг него, пока другие актёры, переодетые вакханками, не убивали несчастного.
Женщин привязывали к разъяренному быку, воспроизводя сцену из античного мифа о Дирке (справедливости ради, надо отметить, что эта законченная стерва и феерическая дрянь получила по заслугам).
Такие пьесы в древнем Риме появились по чисто финансовой причине. Римская публика была охоча до жестоких зрелищ, однако гладиаторы не моги удовлетворить эту жажду крови в полной мере.
Ибо подготовка профессионального гладиатора была дорогим удовольствием, и по этой причине их берегли (вопреки распространённому заблуждению, поединки гладиаторов редко заканчивались смертельным исходом).
Чтобы обеспечить граждан более жестокими зрелищами, устроители представлений придумали использовать тех, кого не жалко - приговоренных к смерти преступников.
Последние минуты таких людей были ужасны. Их не просто убивали на арене цирка, а превращали казнь в настоящее театральное представление, обставляя как сцену из популярного греческого мифа…»
«И ты всё это узнал… откуда?» - предсказуемо поинтересовалась Ирма. Ибо Вернер Шварцкопф был всё же психологом и психиатром, а не историком.
Психиатр пожал плечами: «Психология боли и насильственной смерти – одна из областей моих профессиональных интересов. Что требует изучения истории оной… вот и нашёл в Сорбонне книгу по древнеримским… зрелищам»
«Правильно ли я понимаю» - осторожно осведомился Коннолли, «что фигурирующие в легендах группы садистов-танатофилов каким-то образом узнали об этих… представлениях?»
Доктор Вернер кивнул: «Эти… действа подробно описаны и у древнеримских историков, которые не видели в этом ничего предосудительного – и у историков христианских, которые из кожи вон лезли, чтобы показать инфернальность языческой Римской империи. Образованные классы легко могли получить доступ к таким сочинениям даже до изобретения книгопечатания…»
Суперинтендант кивнул и продолжил: «… только теперь эти кровавые игрища воспроизводятся камерно. Театром одного актёра и всего нескольких зрителей…»
«Актрисы» - поправил его психиатр. «Поскольку преступления совершает группа мужчин – в этом нет ни малейшего сомнения, а гомосексуальный мотив маловероятен. Поэтому убивают… думаю, и зверски насилуют тоже - женщину»
«… или девочку» - вздохнул Коннолли. Не понаслышке знакомый с делами об изнасиловании даже маленьких детей.
Ирма уверенно покачала головой: «Это не совсем наш случай… во многом даже совсем не наш…»
«Почему не наш?» - удивился суперинтендант. Ирма объяснила: «Таких заведений в Дублине минимум два… и это бизнес. Жуткий, кошмарный, чёрный инфернальный бизнес…»
И рассказала своим партнёрам свою теорию… точнее, версию. После чего вздохнула: «В первую очередь нам нужно максимально точно определить, сколько этих заведений в Ирландии. А для этого нужно понять, сколько у них клиентов…»
Она выразительно посмотрела на психиатра. Тот пожал плечами: «Это всё чистая интуиция – никакой статистики и близко нет…»
Ирма покачала головой: «Это лучше, чем ничего… так что мы тебя слушаем…»
Доктор Вернер вздохнул: «С точки зрения групповой динамики, в каждой группе не более десяти человек… я бы голосовал за семь…»
Криминалькомиссарин кивнула: «Ибо священное число, а мистика здесь изо всех щелей лезет. Дальше»
Психиатр продолжил: «Проводить такое чаще, чем раз в неделю рискованно…»
Ирма снова кивнула: «Ибо и тела надо куда-то девать, и исчезновения женщин могут привлечь внимание властей – а это им не надо совсем…»
Диллон кивнул: «Согласен». Доктор Вернер продолжал:
«По моим оценкам, цикл у… потребителей этого кошмара длится примерно месяц – именно таков промежуток между… посещениями кровавого театра»
Ирма сразу подсчитала: «Четыре уникальные группы по семь человек… двадцать восемь всего… тридцать для ровного счёта…»
И сразу же обратилась к суперинтенданту: «Ты хорошо знаешь психологию инфернальных подонков высшего общества… сколько примерно таких может быть во всей Ирландии?»
Диллон задумался. Думал долго – даже подкрепился изрядного размера порцией знаменитого ирландского Goody (хлебного пудинга). После чего вздохнул – и осторожно произнёс: «Думаю, что менее ста… к сожалению, немногим менее…»
Ирма кивнула: «За неимением лучшего, в качестве рабочей версии принимаем число чёрных борделей равным четырём. Штаб-квартира Церкви Молоха плюс три камерные реинкарнации римских театров…»
И ожидаемо спросила суперинтенданта: «Все в Дублине?». Диллон Коннолли покачал головой: «Думаю, что два в Дублине и один в Корке…»
Второй по величине город Ирландии. Расположен на юго-западе страны на расстоянии 253 км от Дублина. Административный центр одноимённого графства.
Ирма, уже успевшая познакомиться с географией Изумрудного острова, кивнула: «Население Корка примерно треть от Дублина… так что похоже на правду…»
И внимательно посмотрела на психиатра. Доктор Шварцкопф впервые в жизни беспомощно развёл руками: «Я в полном недоумении. Психологический портрет лидера группы чёрных садистов-танатофилов мне понятен… а вот что за инфернальное существо организовало такой бизнес… я совершенно без понятия»
Грустно вздохнул и честно признался: «У меня и идей-то никаких нет…»
К великому удивлению партнёров-подчинённых, Ирма спокойно и уверенно заявила: «У меня есть. Да, идея совершенно безумная… но, я уверена, достаточно безумная, чтобы быть верной…»
Вопрос о том, достаточно ли идея безумна, чтобы оказаться верной, был задан великим физиком Нильсом Бором другому великому физику – Вольфгангу Паули. Паули ввёл в квантовую механику новую степень свободы (спин), которая в конечном итоге объяснила наблюдаемые аномалии молекулярных спектров. Именно эту идею Нильс Бор назвал безумной …, и она оказалась верной.
Ирма понятия не имела, что такое спин – вообще никакого представления о теоретической физике не имела – но как-то подслушала разговор мужа с двумя физиками-теоретиками, которые что-то пытались ему объяснить.
Зачем ему это было надо, она не поняла… вообще поняла только фразу о безумной идее. Которая ей очень понравилась – ибо в этом плане детективы Крипо не отличались от физиков-теоретиков ничем.
«Какая идея?» - одновременно спросили психиатр и суперинтендант.
Ирма объяснила.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 17620
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 279 times
- Been thanked: 4125 times
Её подлинное имя
10 ноября 1941 года
Дублин, Ирландия
Но сначала хлопнула себя ладонью по лбу: «Извините, совсем забыла… я даже знаю, как её сейчас зовут; как зовут её детей и звали её покойного мужа – и даже когда родились её дети… и когда и где их крестили…»
Её партнёры совершенно ошарашенно уставились на неё. Она перечислила:
«Наша… ирландская Салтычиха ныне Дарина или Дара Иган; её покойного мужа звали Гленн Иган; у неё двое детей погодки – оба мужского пола. Теодор Иган родился в 1921 году; Николас – в 1922 году… крещены либо в Соборе Святой Троицы, либо в Церкви Святой Марии… у вас тут всё так запутано…»
Церковь Крайстчёрч (Собор Христа, чаще именуемый как Собор Святой Троицы — главный кафедральный собор Дублина. Является – уникальнейший случай кафедрой (официальной резиденцией) сразу обоих архиепископов Дублина — католического и англиканского (Церкви Ирландии).
Однако фактически католический архиепископ использует другую церковь — Церковь Святой Марии. Это была первая католическая церковь, построенная в Великобритании и Ирландии со времен протестантской реформации, которую осуществил Генрих VIII в XVI веке (её освятили в 1825 году).
В 1539 году католический Собор Святой Троицы был внаглую отжат светскими властями у католической Церкви и передан новообразованной англиканской Церкви Ирландии… однако Святой Престол продолжал считать его кафедральным католическим собором Дублина.
В начале XIX века для нужд католической общины было принято решение построить Кафедральную церковь Святой Марии (что и было сделано), однако только Папа Римский может присвоить церкви статус собора.
А поскольку никто из католических архиепископов Дублина так и не попросил официально сменить кафедральный собор… по-прежнему считается Собор Святой Троицы, а Церковь Святой Марии, хотя и исполняет все функции кафедрального собора со дня своего освящения, так и сохраняет статус прокафедрального собора – иными словами, собора де-факто, но не де-юре. Типичная Ирландия, в общем.
Суперинтендант Диллон Коннолли немедленно поднялся, подошёл к телефонному аппарату, снял трубку и набрал номер. Когда на другом конце ответили, он в высшей степени вежливо произнёс:
«Здравствуйте, Ваше Преосвященство… Вас беспокоит Диллон Конноли. Я звоню Вам по поручению премьер-министра… мне срочно нужна информация о двух крещениях младенцев, состоявшихся в 1921 и 1922 году в кафедральном или прокафедральном соборе Дублина. Теодор Иган – это 1921 год; и Николас Иган – 1922 год. Мой номер телефона…»
Он вопросительно посмотрел на Ирму. Та продиктовала номер – он повторил его в трубку. Очень вежливо поблагодарил – видимо, католического архиепископа Дублина Джона Чарльза Маккуэйда – и повесил трубку.
Телефон в библиотеке зазвонил ровно через тридцать две минуты. Диллон Коннолли снял трубку (было очевидно, что это по его душу), представился, выслушал собеседника, поблагодарил и повесил трубку.
После чего изумлённо покачал головой: «Я начинаю Вас всерьёз бояться, фрау фон Таубе…». Глубоко вздохнул – и доложил:
«Оба крещения состоялись в прокафедральном соборе Святой Марии… видимо, соседство с англиканами было для родителей неприемлемо. Теодор Иган был крещён 12 мая 1921 года; Николас Иган 25 октября 1922 года. Родители Гленн и Дарина Иган; проживающие по адресу…»
Он назвал адрес, после чего несколько неожиданно добавил: «Архивист церкви Святой Марии проявил инициативу… Гленн Иган скоропостижно скончался от инфаркта 18 февраля 1937 года в возрасте 52 лет…»
Ирма кивнула: «Всё сходится… думаю, где-то через полгода… год максимум наша Новая Салтычиха ввела в эксплуатацию свой первый чёрный бордель…»
«И что теперь?» - осведомился суперинтендант. «Пока ничего» - спокойно ответила Ирма. И не столько спросила, сколько констатировала: «Надеюсь, вы понимаете, что такая особа заговорит лишь после применения технических средств допроса?».
Оба кивнули. Ирма продолжала: «Если совсем прямо и грубо, то я не буду прикреплять электроды к половым органам женщины - не говоря уже о том, чтобы дать ток – пока не буду уверена, что она именно та, кого мы ищем…»
Оба посмотрели на неё с огромным уважением – и кивнули. Ирма продолжила: «А поскольку такую уверенность мне может дать только муж… по своим каналам, нам придётся дождаться его возвращения из Киллили. Тем временем…»
Она подошла к телефону, сняла трубку и набрала прямой номер О’Грэди. Когда Лиам ответил, она осведомилась: «Что у тебя есть на Дарину Иган?»
Лиам усмехнулся: «Это самая опасная женщина в Ирландии… подробнее при встрече». Ирма отреагировала мгновенно: «Через час у птичек».
Повесила трубку – и оповестила подчинённых: «У меня есть ровно тридцать пять минут на то, чтобы ответить на все ваши вопросы…
Дублин, Ирландия
Но сначала хлопнула себя ладонью по лбу: «Извините, совсем забыла… я даже знаю, как её сейчас зовут; как зовут её детей и звали её покойного мужа – и даже когда родились её дети… и когда и где их крестили…»
Её партнёры совершенно ошарашенно уставились на неё. Она перечислила:
«Наша… ирландская Салтычиха ныне Дарина или Дара Иган; её покойного мужа звали Гленн Иган; у неё двое детей погодки – оба мужского пола. Теодор Иган родился в 1921 году; Николас – в 1922 году… крещены либо в Соборе Святой Троицы, либо в Церкви Святой Марии… у вас тут всё так запутано…»
Церковь Крайстчёрч (Собор Христа, чаще именуемый как Собор Святой Троицы — главный кафедральный собор Дублина. Является – уникальнейший случай кафедрой (официальной резиденцией) сразу обоих архиепископов Дублина — католического и англиканского (Церкви Ирландии).
Однако фактически католический архиепископ использует другую церковь — Церковь Святой Марии. Это была первая католическая церковь, построенная в Великобритании и Ирландии со времен протестантской реформации, которую осуществил Генрих VIII в XVI веке (её освятили в 1825 году).
В 1539 году католический Собор Святой Троицы был внаглую отжат светскими властями у католической Церкви и передан новообразованной англиканской Церкви Ирландии… однако Святой Престол продолжал считать его кафедральным католическим собором Дублина.
В начале XIX века для нужд католической общины было принято решение построить Кафедральную церковь Святой Марии (что и было сделано), однако только Папа Римский может присвоить церкви статус собора.
А поскольку никто из католических архиепископов Дублина так и не попросил официально сменить кафедральный собор… по-прежнему считается Собор Святой Троицы, а Церковь Святой Марии, хотя и исполняет все функции кафедрального собора со дня своего освящения, так и сохраняет статус прокафедрального собора – иными словами, собора де-факто, но не де-юре. Типичная Ирландия, в общем.
Суперинтендант Диллон Коннолли немедленно поднялся, подошёл к телефонному аппарату, снял трубку и набрал номер. Когда на другом конце ответили, он в высшей степени вежливо произнёс:
«Здравствуйте, Ваше Преосвященство… Вас беспокоит Диллон Конноли. Я звоню Вам по поручению премьер-министра… мне срочно нужна информация о двух крещениях младенцев, состоявшихся в 1921 и 1922 году в кафедральном или прокафедральном соборе Дублина. Теодор Иган – это 1921 год; и Николас Иган – 1922 год. Мой номер телефона…»
Он вопросительно посмотрел на Ирму. Та продиктовала номер – он повторил его в трубку. Очень вежливо поблагодарил – видимо, католического архиепископа Дублина Джона Чарльза Маккуэйда – и повесил трубку.
Телефон в библиотеке зазвонил ровно через тридцать две минуты. Диллон Коннолли снял трубку (было очевидно, что это по его душу), представился, выслушал собеседника, поблагодарил и повесил трубку.
После чего изумлённо покачал головой: «Я начинаю Вас всерьёз бояться, фрау фон Таубе…». Глубоко вздохнул – и доложил:
«Оба крещения состоялись в прокафедральном соборе Святой Марии… видимо, соседство с англиканами было для родителей неприемлемо. Теодор Иган был крещён 12 мая 1921 года; Николас Иган 25 октября 1922 года. Родители Гленн и Дарина Иган; проживающие по адресу…»
Он назвал адрес, после чего несколько неожиданно добавил: «Архивист церкви Святой Марии проявил инициативу… Гленн Иган скоропостижно скончался от инфаркта 18 февраля 1937 года в возрасте 52 лет…»
Ирма кивнула: «Всё сходится… думаю, где-то через полгода… год максимум наша Новая Салтычиха ввела в эксплуатацию свой первый чёрный бордель…»
«И что теперь?» - осведомился суперинтендант. «Пока ничего» - спокойно ответила Ирма. И не столько спросила, сколько констатировала: «Надеюсь, вы понимаете, что такая особа заговорит лишь после применения технических средств допроса?».
Оба кивнули. Ирма продолжала: «Если совсем прямо и грубо, то я не буду прикреплять электроды к половым органам женщины - не говоря уже о том, чтобы дать ток – пока не буду уверена, что она именно та, кого мы ищем…»
Оба посмотрели на неё с огромным уважением – и кивнули. Ирма продолжила: «А поскольку такую уверенность мне может дать только муж… по своим каналам, нам придётся дождаться его возвращения из Киллили. Тем временем…»
Она подошла к телефону, сняла трубку и набрала прямой номер О’Грэди. Когда Лиам ответил, она осведомилась: «Что у тебя есть на Дарину Иган?»
Лиам усмехнулся: «Это самая опасная женщина в Ирландии… подробнее при встрече». Ирма отреагировала мгновенно: «Через час у птичек».
Повесила трубку – и оповестила подчинённых: «У меня есть ровно тридцать пять минут на то, чтобы ответить на все ваши вопросы…
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 17620
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 279 times
- Been thanked: 4125 times
Портрет в инфернальном интерьере
10 ноября 1941 года
Дублин, Ирландия
«У меня только один вопрос» - изумлённо-восхищённо произнёс доктор Шварцкопф. «Как тебе удалось так точно её вычислить?»
Криминалькомиссарин спокойно ответила: «Это настолько уникальное злодейство, что его может совершать только совершенно уникальный преступник, у которого совершенно уникальный мотив. Поэтому я сразу поняла, что, вычислив мотив, я с очень высокой вероятностью сразу вычислю и преступника…»
«И как ты вычислила мотив?» - полюбопытствовал суперинтендант.
Ирма пожала плечами: «Это настолько запредельно, нечеловечески инфернальное злодеяние, что его может совершить либо не-совсем-человек…»
«… либо тот или та, кто на полном серьёзе считает себя реинкарнацией того или той, кто уже совершал нечто подобное» - закончил за неё доктор Вернер.
«Совершенно верно» - подтвердила лучший детектив Крипо. И продолжила: «Не-совсем-люди существуют; нам приходилось с ними иметь дело…»
От такого откровения у Диллона Коннолли аж глаза на лоб полезли. Ирма махнула рукой: «В Берлине узнаешь… почти наверняка».
Ибо с таким опытом, как у него, у суперинтенданта была прямая дорога в совершенно секретный отдел РСХА IV-Н (борьба с паранормальным противником). Криминалькомиссарин уверенно продолжала:
«… поэтому мне сразу стало понятно, что мы имеем дело с человеком. Психически больным в медицинском смысле, но в юридическом…»
Коннолли кивнул: «Ибо очень даже ведает, что творит…»
Ирма продолжала: «Учитывая специфику злодеяния, оставались два варианта…»
Психиатр вздохнул: «Элизабет Батори и Дарья Салтыкова»
Криминалькомиссарин кивнула и продолжила: «Графиня отпала сразу – она была чистой ведьмой со всеми причиндалами – договор с Дьяволом, человеческие жертвоприношения, стремление к вечной молодости…»
Которая достижима – но совсем не так, как думала Элизабет Батори.
«… а вот реинкарнация Салтычихи очень похожа на правду. Тем более, что…»
Она вопросительно посмотрела на психиатра. Доктор Шварцкопф вздохнул:
«Во время следствия, когда Салтычихе стало понятно, что доказательств против неё выше крыши, она выбрала вполне ожидаемую линию защиты. Она утверждала, что убийства совершали её крепостные по их собственной инициативе, а она ничего не могла сделать, ибо их боялась и потому не при делах»
«Что чушь собачья, конечно» - фыркнула Ирма. Психиатр кивнул – и продолжил: «Чушь, конечно – приказы убивать отдавала Салтычиха, но…»
«Я понял» - неожиданно вставил суперинтендант. «Чтобы её осудить, ей вменили, что она убивала своими руками, хотя на самом деле…»
«… она убивала чужими руками» - закончила за него криминалькомиссарин. И добавила: «Не такая уж и редкость среди серийных убийц…»
Коннолли вздохнул: «А поскольку в чёрной сети происходит вот именно это самое… Вы и сделали вывод, что её создательница считает себя реинкарнацией российской Кровавой барыни…»
«Максимально полной реинкарнацией» - поправила его Ирма. И объяснила несколько удивлённым партнёрам: «Это настолько сложный и рискованный бизнес, что его создательница и умна, и талантлива, и рациональна – причём всё это в превосходной степени…»
Сделала многозначительную паузу – и продолжила: «… а убедить такое… существо в том, что она есть реинкарнация Салтычихи…»
«… может лишь максимально полное совпадение» - закончил за неё Диллон.
«Совершенно верно» - подтвердила Ирма. «Именно на этом я и построила портрет нашей Новой Салтычихи… который уже во многом оказался точным…»
И перечислила: «Для реинкарнации важна дата смерти, а не дата рождения… исходного существа…»
«… которое становится датой рождения реинкарнации» - закончил за неё психиатр. Ирма кивнула – и продолжила:
«Столь рациональное существо поверит в реинкарнацию лишь если будет прямым потомком Салтычихи – и полной тёзкой… ибо где рационализм в превосходной степени, там и скептицизм – в аналогичной…»
Её партнёры кивнули, а суперинтендант осведомился: «Почему Дарина, понятно – это созвучно её настоящему имени… но почему она вышла замуж за Гленна Игана?». Ирма объяснила:
«Салтычиха вышла замуж за ротмистра – это эквивалент армейского майора - лейб-гвардии Конного полка Глеба Алексеевича Салтыкова…»
Диллон Коннолли кивнул: «Теперь понятно, почему Гленн – но почему Иган?»
Ирма вздохнула: «Потому, что это созвучно её девичьей фамилии – Иванова, с ударением на первом слоге…»
Суперинтендант удивлённо осведомился: «То есть, это был брак…». Он запнулся.
«По мистике» - уверенно произнесла криминалькомиссарин. «Она встретила Гленна Игана, решила, что он её судьба… и женила на себе…»
«Очень похоже на правду» - усмехнулся психиатр. «Такие особы никогда не выходят замуж – исключительно женят на себе…»
После чего задумчиво произнёс: «Похоже, что она окончательно осознала себя реинкарнацией Салтычихи после рождения второго сына – то есть, в 1922 году…»
«Это-то меня и беспокоит» - мрачно подумала Ирма. Но промолчала. Вместо этого уверенно заявила: «Я в этом совершенно не сомневаюсь». И объяснила:
«Первый сын Салтычихи, Федор, родился в 1750 году, когда Дарье Николаевне было двадцать лет…». Коннолли кивнул: «Поэтому Теодор…»
«… второй – Николай - год спустя»
«Поэтому Николас» - вздохнул доктор Шварцкопф. Ирма кивнула – и продолжила: «Что касается потомства Салтычихи, то тут всё очень интересно…»
«А именно?» - заинтересованно осведомился суперинтендант. Ирма объяснила:
«Её первый сын Федор не оставил потомства. Николай прожил всего 26 лет, но имел двоих детей: бездетного Фёдора и Елизавету, которая родила аж четверых. Потомками Салтычихи были статс-дама и меценатка, предводитель дворянства и фрейлина двора, прапраправнуками — генерал-лейтенант… и многие другие…»
Суперинтендант кивнул: «Среди которых оказался отец или мать Дарьи Николаевны Ивановой, которая является пра-пра-пра-пра-внучкой Салтычихи…»
«Я думаю, что мать» - уверенно заявила Ирма. «… хотя возможны варианты…»
«А её подвиги… во время Гражданской войны?» - спросил Коннолли. Ирма пожала плечами: «С такой родословной только к белым – это однозначно. Думаю, что от Салтычихи ей передалась лютая ненависть к холопам, поэтому она и двинула в белые палачи… благо в Добровольческой армии женщины воевали…»
Во время Первой мировой войны Временным правительством были созданы так называемые «женские ударные батальоны». Больше в пропагандистских целях – дабы устыдить не желавших воевать солдат-мужчин. Воевали храбро и умело… однако в конце 1917 года были расформированы. Некоторые женщины вступили в ряды Добровольческой армии – и стали немалой головной болью для красных.
Ирма кивнула партнёрам – и упорхнула на встречу с главным мафиози Ирландии.
Дублин, Ирландия
«У меня только один вопрос» - изумлённо-восхищённо произнёс доктор Шварцкопф. «Как тебе удалось так точно её вычислить?»
Криминалькомиссарин спокойно ответила: «Это настолько уникальное злодейство, что его может совершать только совершенно уникальный преступник, у которого совершенно уникальный мотив. Поэтому я сразу поняла, что, вычислив мотив, я с очень высокой вероятностью сразу вычислю и преступника…»
«И как ты вычислила мотив?» - полюбопытствовал суперинтендант.
Ирма пожала плечами: «Это настолько запредельно, нечеловечески инфернальное злодеяние, что его может совершить либо не-совсем-человек…»
«… либо тот или та, кто на полном серьёзе считает себя реинкарнацией того или той, кто уже совершал нечто подобное» - закончил за неё доктор Вернер.
«Совершенно верно» - подтвердила лучший детектив Крипо. И продолжила: «Не-совсем-люди существуют; нам приходилось с ними иметь дело…»
От такого откровения у Диллона Коннолли аж глаза на лоб полезли. Ирма махнула рукой: «В Берлине узнаешь… почти наверняка».
Ибо с таким опытом, как у него, у суперинтенданта была прямая дорога в совершенно секретный отдел РСХА IV-Н (борьба с паранормальным противником). Криминалькомиссарин уверенно продолжала:
«… поэтому мне сразу стало понятно, что мы имеем дело с человеком. Психически больным в медицинском смысле, но в юридическом…»
Коннолли кивнул: «Ибо очень даже ведает, что творит…»
Ирма продолжала: «Учитывая специфику злодеяния, оставались два варианта…»
Психиатр вздохнул: «Элизабет Батори и Дарья Салтыкова»
Криминалькомиссарин кивнула и продолжила: «Графиня отпала сразу – она была чистой ведьмой со всеми причиндалами – договор с Дьяволом, человеческие жертвоприношения, стремление к вечной молодости…»
Которая достижима – но совсем не так, как думала Элизабет Батори.
«… а вот реинкарнация Салтычихи очень похожа на правду. Тем более, что…»
Она вопросительно посмотрела на психиатра. Доктор Шварцкопф вздохнул:
«Во время следствия, когда Салтычихе стало понятно, что доказательств против неё выше крыши, она выбрала вполне ожидаемую линию защиты. Она утверждала, что убийства совершали её крепостные по их собственной инициативе, а она ничего не могла сделать, ибо их боялась и потому не при делах»
«Что чушь собачья, конечно» - фыркнула Ирма. Психиатр кивнул – и продолжил: «Чушь, конечно – приказы убивать отдавала Салтычиха, но…»
«Я понял» - неожиданно вставил суперинтендант. «Чтобы её осудить, ей вменили, что она убивала своими руками, хотя на самом деле…»
«… она убивала чужими руками» - закончила за него криминалькомиссарин. И добавила: «Не такая уж и редкость среди серийных убийц…»
Коннолли вздохнул: «А поскольку в чёрной сети происходит вот именно это самое… Вы и сделали вывод, что её создательница считает себя реинкарнацией российской Кровавой барыни…»
«Максимально полной реинкарнацией» - поправила его Ирма. И объяснила несколько удивлённым партнёрам: «Это настолько сложный и рискованный бизнес, что его создательница и умна, и талантлива, и рациональна – причём всё это в превосходной степени…»
Сделала многозначительную паузу – и продолжила: «… а убедить такое… существо в том, что она есть реинкарнация Салтычихи…»
«… может лишь максимально полное совпадение» - закончил за неё Диллон.
«Совершенно верно» - подтвердила Ирма. «Именно на этом я и построила портрет нашей Новой Салтычихи… который уже во многом оказался точным…»
И перечислила: «Для реинкарнации важна дата смерти, а не дата рождения… исходного существа…»
«… которое становится датой рождения реинкарнации» - закончил за неё психиатр. Ирма кивнула – и продолжила:
«Столь рациональное существо поверит в реинкарнацию лишь если будет прямым потомком Салтычихи – и полной тёзкой… ибо где рационализм в превосходной степени, там и скептицизм – в аналогичной…»
Её партнёры кивнули, а суперинтендант осведомился: «Почему Дарина, понятно – это созвучно её настоящему имени… но почему она вышла замуж за Гленна Игана?». Ирма объяснила:
«Салтычиха вышла замуж за ротмистра – это эквивалент армейского майора - лейб-гвардии Конного полка Глеба Алексеевича Салтыкова…»
Диллон Коннолли кивнул: «Теперь понятно, почему Гленн – но почему Иган?»
Ирма вздохнула: «Потому, что это созвучно её девичьей фамилии – Иванова, с ударением на первом слоге…»
Суперинтендант удивлённо осведомился: «То есть, это был брак…». Он запнулся.
«По мистике» - уверенно произнесла криминалькомиссарин. «Она встретила Гленна Игана, решила, что он её судьба… и женила на себе…»
«Очень похоже на правду» - усмехнулся психиатр. «Такие особы никогда не выходят замуж – исключительно женят на себе…»
После чего задумчиво произнёс: «Похоже, что она окончательно осознала себя реинкарнацией Салтычихи после рождения второго сына – то есть, в 1922 году…»
«Это-то меня и беспокоит» - мрачно подумала Ирма. Но промолчала. Вместо этого уверенно заявила: «Я в этом совершенно не сомневаюсь». И объяснила:
«Первый сын Салтычихи, Федор, родился в 1750 году, когда Дарье Николаевне было двадцать лет…». Коннолли кивнул: «Поэтому Теодор…»
«… второй – Николай - год спустя»
«Поэтому Николас» - вздохнул доктор Шварцкопф. Ирма кивнула – и продолжила: «Что касается потомства Салтычихи, то тут всё очень интересно…»
«А именно?» - заинтересованно осведомился суперинтендант. Ирма объяснила:
«Её первый сын Федор не оставил потомства. Николай прожил всего 26 лет, но имел двоих детей: бездетного Фёдора и Елизавету, которая родила аж четверых. Потомками Салтычихи были статс-дама и меценатка, предводитель дворянства и фрейлина двора, прапраправнуками — генерал-лейтенант… и многие другие…»
Суперинтендант кивнул: «Среди которых оказался отец или мать Дарьи Николаевны Ивановой, которая является пра-пра-пра-пра-внучкой Салтычихи…»
«Я думаю, что мать» - уверенно заявила Ирма. «… хотя возможны варианты…»
«А её подвиги… во время Гражданской войны?» - спросил Коннолли. Ирма пожала плечами: «С такой родословной только к белым – это однозначно. Думаю, что от Салтычихи ей передалась лютая ненависть к холопам, поэтому она и двинула в белые палачи… благо в Добровольческой армии женщины воевали…»
Во время Первой мировой войны Временным правительством были созданы так называемые «женские ударные батальоны». Больше в пропагандистских целях – дабы устыдить не желавших воевать солдат-мужчин. Воевали храбро и умело… однако в конце 1917 года были расформированы. Некоторые женщины вступили в ряды Добровольческой армии – и стали немалой головной болью для красных.
Ирма кивнула партнёрам – и упорхнула на встречу с главным мафиози Ирландии.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 17620
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 279 times
- Been thanked: 4125 times
Звонок заклятому другу
11 ноября 1941 года
Дублин, Ирландия
Когда Колокольцев вернулся от Помазанницы Божьей на свою Виллу К, его ошарашила Ирма: «Тебе придётся позвонить своим партнёрам в Москву…»
«На предмет?» - осведомился её благоверный. Ирма ознакомила его с составленным ею психологическим портретом Ирландской Салтычихи и информацией, полученной от Диллона Коннолли и Лиама О’Грэди.
Колокольцев покачал головой: «По-моему, у тебя уже есть всё, чтобы спустить на неё всех наших волкодавов – ибо с такими доказательствами никакой ошибки уже быть не может…»
И добавил: «Не то, чтобы мне лень… просто это технически непросто весьма – придётся связываться через Лондон – прямой линии отсюда в Москву нет…»
Ибо между Ирландией и СССР не было дипломатических отношений… вообще практически никаких отношений не было.
Ирма спокойно и уверенно объяснила: «Мне нужно одно подтверждение… и одно или подтверждение, или опровержение – а их могут дать только в Москве… твои заклятые друзья…»
Ирма была единственным человеком, кроме Гейдриха и Гиммлера (остальные посвящённые людьми не были), кто знал, что у Колокольцева были… партнёрские отношения с Берией и (в намного меньшей степени) со Сталиным. Она не знала ни его настоящего имени – ни что он является личным агентом Сталина в звании майора госбезопасности СССР (армейского полковника).
«А именно?» - спросил Колокольцев. Его супруга вздохнула: «Мне очень важно знать… и Лидии тоже…»
Ибо именно последняя будет допрашивать Ирландскую Салтычиху с применением электро-средства (иначе та не заговорит) после того, как Дарину Иган примет… Колокольцев даже точно знал, кто именно примет.
«… действительно ли Дарина потомок Салтычихи – или только считает себя таковой…». Колокольцев кивнул: «Согласен». Ирма продолжала:
«Кроме того, меня сильно напрягает слишком уж полное совпадение между двумя этими… инфернальными особами. И имена, и дети… и мужья…»
«Ты думаешь, в этом дело присутствует мистическая составляющая – и Дарина Иган ещё более опасное существо, чем думает даже Лиам?» - обеспокоенно спросил Колокольцев.
Ирма пожала плечами: «Какая-то мистика тут есть, конечно – поэтому мне нужно точно знать, какая именно…»
Её супруг обречённо вздохнул: «Согласен. Но сначала наведу кое-какие справки… в другой столице».
Снял трубку телефонного аппарата, подключённого к системе прямой связи между дипломатическими ведомствами Ирландии и Третьего рейха (и потому между Дублином и Берлином) и попросил соединить его с начальником V управления РСХА (Крипо) бригадефюрером СС Артуром Небе.
Его в некотором роде приятелем, который очень кстати буквально только что вернулся из оккупированного Смоленска, где он возглавлял Эйнзацгруппу В. Которая под его руководством (зачем Небе это было нужно, Колокольцев так и не понял) расстреляла несколько десятков тысяч евреев Белоруссии и России.
Когда старый сыскарь (непонятно с какого бодуна ставший серийным массовым убийцей) ответил, Колокольцев поздоровался и осведомился:
«В НКВД СССР занимаются изучением наследственности серийных убийц?»
«Все занимаются – и они не исключение» - ответил шеф Крипо. «С тех пор, как были открыты гены, все криминальные биологи ведущих стран мира ищут ответ на экзистенциальный вопрос…»
«Существует ли на самом деле ген, ответственный за склонность к серийному убийству или это всего лишь миф? – усмехнулся Колокольцев.
«Именно так» - ответил Небе. И предсказуемо спросил: «А в связи с чем ты этим заинтересовался? Это имеет какое-то отношение к твоей операции в Дублине?»
Небе был в курсе Операции Магдалина – как и все начальники управлений РСХА, которым Гейдрих приказал оказывать Роланду фон Таубе полное содействие.
«Самое прямое» - ответил Колокольцев. И осведомился: «То есть, можно быть уверенным, что они изучили предков и потомков Салтычихи?»
«Вдоль и поперёк» - усмехнулся Небе. «Вплоть до размера нижнего белья»
«Ты случайно не знаешь, кто руководит у них этими работами?» - спросил Колокольцев. «Случайно знаю» - ответил его приятель. «Доктор биологических наук, профессор Вячеслав Комаров – он преподаёт в твоей Альма матер…»
МГУ имени Ломоносова.
«… сразу на биологическом и юридическом факультетах. Заведует лабораторией в научно-техническом отделе Главного Управления Милиции…»
«Откуда такая подробная информация?» - удивлённо спросил Колокольцев.
Небе рассмеялся: «Я с ним лично знаком – он несколько раз бывал в Берлине в служебной командировке. Последний раз за месяц до начала войны на Востоке»
«И как он тебе?» - полюбопытствовал Колокольцев. Небе вздохнул: «Немного странный, как и все учёные, но дело своё знает. Пятьдесят лет или около того; выглядит как типичный сельский врач, хотя ни дня врачом не работал…»
И, в свою очередь, осведомился: «Ты хочешь позвонить ему в Москву?»
Небе понятия не имел, что позвонит… только не напрямую. Колокольцев спокойно ответил: «На это есть каналы через нейтралов… в этой операции мы все в одном окопе сейчас…»
«Это да» - вздохнул начальник Крипо. Колокольцев попрощался, повесил трубку… и отправился по адресу 39 Merrion Square, на южную сторону центра Дублина. В британское посольство (формально, представительство Соединённого королевства) в Ирландской республике.
При входе он предъявил охраннику британский паспорт на имя Малкольма Флетчера (сделано на Тирпиц-уфер, но не отличишь от настоящего), что давало ему право на вход в посольство.
Войдя в фойе, он протянул клерку за столом заклеенный конверт: «Это нужно передать сэру Джону Маффи прямо сейчас, вне всякой очереди – для немедленного прочтения…»
Сэр Джон Лоадер Маффи, 1-й барон Рагби, который с 3 октября 1939 года был Представителем Соединенного Королевства в Эйре (де-факто послом в Ирландии).
«У него важное совещание» - невозмутимо заявил клерк, откладывая конверт в сторону. Колокольцев отреагировал мгновенно:
«Если не хотите через час потерять работу, а менее чем через сутки убыть на африканский фронт – и это в лучшем случае, делайте что говорят…»
Клерк внимательно посмотрел на пришельца, понял, что так оно и будет… и немедленно вызвонил помощника посла. Тот материализовался в считанные минуты, представился и осведомился: «Чем могу быть полезен?»
Колокольцев указал на конверт на столе клерка: «Немедленно передайте это сэру Джону лично в руки. Пусть вскроет и прочтёт при вас; текст короткий, у него уйдёт на это несколько секунд…»
Помощник посла тоже внимательно посмотрел на Колокольцева, оценил ситуацию… и тоже понял, что лучше делать, что говорят. Ибо многолетний бюрократический опыт подсказывал ему, что его визави обладает достаточной властью, чтобы всё посольство разогнать к известной матери – не то, что отправить помощника посла к чёрту на рога.
Войдя без стука в комнату для совещаний (в исключительных случаях помощник имел такое право), он протянул послу конверт: «Это нужно немедленно вскрыть и прочитать… на это уйдёт менее минуты…»
Сэр Джон Лоадер Маффи, 1-й барон Рагби внимательно посмотрел на него, однако конверт взял, вскрыл, прочитал сообщение, грустно вздохнул, кивнул – и обратился к присутствующим:
«Джентльмены, прошу меня извинить, но нам придётся прерваться… на некоторое время. Дело чрезвычайной важности…»
Ему и в голову не могло прийти, насколько чрезвычайной – и насколько важности. Он знал только, что означал только что прочитанный им код из четырёх цифр – 3628: предъявителя сего надлежало немедленно принять, после чего выполнять все его распоряжения, как если бы они исходили от Черчилля.
После того, как комната опустела, посол кивнул на телефон внутренней связи:
«Звони вниз; пусть скажут гостю, чтобы поднимался сюда… и свободен»
Колокольцев появился в комнате менее, чем через пять минут. Посол поднялся из кресла и протянул ему руку: «Здравствуйте, Ланда…»
Колокольцев выбрал себе псевдоним для работы с британскими партнёрами по фамилии Диего де Ланды Кальдерона – второго епископа Юкатана в Мексике, автора знаменитого «Сообщения о делах в Юкатане».
Именно по приказу де Ланды (учредившего в Юкатане Святую Инквизицию), были уничтожены самые опасные книги дьявольской религии майя – и значительная часть инфернальных идолов.
Колокольцев вежливо поздоровался и официально представился: «В данный момент я Малкольм Флетчер, сотрудник Министерства Иностранных Дел»
Сэр Джон кивнул – и несколько даже подобострастно (ибо он знал, что его визави был чрезвычайным и полномочным легатом Черчилля) произнёс:
«Я в полном Вашем распоряжении… и все мои подчинённые тоже…»
Колокольцев кивнул: «Мне нужна ваша прямая телефонная линия в штаб-квартиру МИ-6…»
Служба внешнеполитической разведки Великобритании входила в состав Министерства Иностранных Дел.
«… в эксклюзивное пользование на неопределённое время»
Посол немедленно вызвонил начальника связи посольства; тот появился через считанные минуты (на вид типичный военный инженер армии Его Величества… что было ожидаемо вполне).
Начальник связи выслушал распоряжение и кивнул Колокольцеву: «Следуйте за мной; я всё налажу…»
По дороге в комнату связи, в пустом коридоре, Колокольцев представился:
«Подполковник Флетчер. Работаю в основном за пределами Соединённого Королевства… это всё, что Вам нужно знать. И не дай Бог Вам кому-нибудь даже намекнуть…». Начсвязи кивнул – и представился:
«Майор Чарльз Нортон. Я сразу понял, что Вы – боевой офицер…»
Не очень понятно откуда взявшаяся военная выправка Колокольцева, который в действующей армии бывал… редко, ему очень сильно мешала – только вот поделать с этим он ничего не мог.
Майор осведомился: «Крест Виктории?». Колокольцев кивнул: «И это тоже»
Что, как ни странно, было чистейшей правдой. Он прекрасно знал, что такие профи как майор Нортон, терпеть не могут, когда их используют совсем уж втёмную. Поэтому самый лучший способ надёжно заткнуть ему рот – это сообщить некий минимум сведений о себе. Что сближает – а в таком деле это очень и очень важно.
В комнате спецсвязи майор быстро наладил оборудование, после чего уверенно объявил: «Готово». Колокольцев распорядился: «Соедините меня с полковником Мензисом…»
Директором МИ-6.
«… и можете быть свободны. Да, и кому тут позвонить насчёт еды… если что»
«Мне» - предсказуемо усмехнулся майор и сообщил свой внутренний номер. «Я распоряжусь…». Установил соединение, протянул Колокольцеву трубку – и быстро покинул комнату.
Колокольцев совершенно не опасался прослушки ни здесь, ни в Лондоне, ибо можно было услышать такое, что отравишься информацией похлеще, чем цианистым калием. И потому спокойно пользовался официальным каналом.
Услышав голос своего ещё одного заклятого партнёра (ибо Германия и Великобритания друг с другом воевали, вообще-то), Колокольцев вежливо поздоровался: «Здравствуйте, полковник…»
«Здравствуйте, подполковник…» - усмехнулся Мензис, предпочитавший обращаться к Колокольцеву по его званию в СС и в люфтваффе, а не по его оперативному псевдониму. Ибо это никому ни о чём не говорило.
И предсказуемо осведомился: «Как продвигаетесь?»
«С приемлемой скоростью» - ответил Колокольцев. «Работы, правда, оказалась аж в пять раз больше, чем мы изначально предполагали…»
«Это меня не удивляет» - вздохнул Мензис. «Не сомневаюсь, что вы справитесь…»
«С Вашей помощью всенепременно» - ответил Колокольцев.
«Я и все мои люди в полном Вашем распоряжении» - дружелюбно-официально произнёс Мензис. «Чем могу быть полезен в данный момент?»
«Канал телефонной связи с нашими совсем заклятыми партнёрами работает?» - спросил его собеседник.
Сразу же после того, как Стюарт Мензис и Лаврентий Берия получили копии отчёта Колокольцева о завершении Операции Карфаген (с предупреждением о том, что ворот в Ад может быть ещё минимум три и они могут быть где угодно), главы МИ-6 и НКВД спешно договорились о создании прямого телефонного канала связи между ними… как раз на такой вот случай.
«Как часы» - уверенно ответил директор МИ-6.
«Соедини меня с их главным… не с самым главным, а с просто главным» - распорядился Колокольцев. «Прямо сейчас…»
Сталин был, разумеется, в курсе Операции Карфаген и соответствующего сотрудничества между всеми заинтересованными сторонами (он вообще был в курсе всего мало-мальски важного в СССР и за его пределами), но в оперативные вопросы не лез, предоставив шефу НКВД максимально полную свободу действий.
«Хорошо» - ответил Мензис. «Только дело это не быстрое… минут сорок уйдёт как минимум… ибо война и всё такое…»
И предсказуемо осведомился: «Ты в нашем представительстве в Дублине?»
«Где ж ещё…» - усмехнулся Колокольцев. Шеф МИ-6 продолжил:
«Жди у аппарата. Как соединю, твой аппарат зазвонит – на другом конце линии будет наш… партнёр»
Телефон зазвонил через сорок четыре минуты – Колокольцев успел даже перекусить. Он снял трубку и услышал на другом конце голос с хорошо знакомым грузинским акцентом: «Берия у аппарата…»
«Здравствуйте, Лаврентий Павлович» - вежливо произнёс Колокольцев. Который никогда не обращался «товарищ Берия» или «товарищ нарком» … только по имени и отчеству. Впрочем, в приватной обстановке они обычно были на Ты и называли друг друга по именам – ибо после трёх очень серьёзных совместных операция в 1938-39 годах другие варианты были бы… странными.
«Здравствуйте, подполковник». Хотя у Колокольцева был личный оперативный псевдоним – Легат – с начала войны Берия старался обращаться к своему партнёру максимально обезличено.
И предсказуемо продолжил: «Чем могу быть полезен?»
«Научно-технический отдел Главного Управления Милиции не эвакуирован?» - спросил Колокольцев. «В частности, меня интересует доктор-профессор Вячеслав Комаров… отчество вот только я не знаю…»
«Николаевич» - быстро ответил Берия, обладавший профессиональной памятью на лица, имена, фамилии и так далее. И тут же ответил: «Нет, все здесь… в Москве сейчас непросто…»
Он явно хотел сказать «стараниями твоих соратников», но сдержался.
«… так что их знания весьма востребованы…»
«Он ведь занимается изучением наследственности серийных убийц; знает всю родословную всех вдоль и поперёк до новорожденных?»
«Насчёт новорожденных не уверен» - рассмеялся Берия, «но даже подростки ему хорошо известны… с 12-летнего возраста»
Ибо именно в этом возрасте в СССР наступала уголовная ответственность за тяжкие преступления… и могли быть вынесены смертные приговоры.
«Мне нужна вся информация обо всех потомках Дарьи Николаевны Салтыковой – в просторечии Салтычихи – до настоящего времени» - объявил Колокольцев.
И продолжил: «В первую очередь меня интересует, есть ли среди них Дарья Николаевна Иванова, которая родилась в Москве 27 ноября 1901 года; возможно, служила у Колчака и Врангеля белым аналогом товарища Доры и иже с нею; после чего покинула пределы Советской России…»
«Тебя интересует Белая Салтычиха?» - удивился Берия.
«Очень интересует» - честно признался Колокольцев. Берия бесстрастно продолжил: «Это тебе и я могу ответить… хотя подтверждение запрошу у профессора, конечно…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Всё верно – и она действительно потомок Салтычихи в седьмом поколении, если мне не изменяет память. Мы не раз это проверяли и перепроверяли… кстати, профессора такая реинкарнация через поколения очень заинтересовала…»
«Вы её искали, конечно?» - констатировал Колокольцев.
«Ещё как искали» - усмехнулся Берия. «С её подвигами она была в первой… пятерке точно в списках на ликвидацию сразу после окончания Гражданской. Проследили до Сан-Франциско… а потом она бесследно исчезла…»
И предсказуемо с надеждой осведомился: «Ты напал на её след?»
Колокольцев рассмеялся: «Рад сообщить тебе, что максимум через сутки она будет сидеть у меня в допросной и давать показания моим специалистам. А после того, как мы из неё всё выкачаем…»
Глубоко вздохнул – и осведомился: «Ты точно хочешь знать, как она умрёт?»
«Если я правильно понял» - усмехнулся Берия, «то она взялась за старое… только уже в стиле своей знаменитой предшественницы-родственницы…»
«Взялась» - подтвердил Колокольцев. «Причём весьма энергично взялась… так что уверенно приближается по числу жертв к Элизабет Батори…»
«В Дублине?» - изумился Берия. «В Дублине» - эхом подтвердил Колокольцев. Берия вздохнул: «Тогда точно не хочу – я слышал, у тебя есть специалисты… по средневековому стилю…»
Колокольцев его вопрос проигнорировал. Берия предсказуемо обратился с совершенно ожидаемой просьбой: «Если твоим… профи в области допросов будет не сложно, то я был бы очень признателен, если они из неё извлекут всё о её подвигах в Гражданскую. Её дело на контроле… сам знаешь, у кого…»
«Догадываюсь» - усмехнулся Колокольцев. И уверенно пообещал: «Не сложно, конечно – они тоже любят полную картину иметь. Всю исповедь получишь по нашему туманному каналу… в скором времени»
Через Лондон, то есть. Берия уверенно заявил: «Мы будем очень признательны… думаю, это вполне потянет на орден Ленина…»
Колокольцев неожиданно даже для самого себя рассмеялся: «Пришли на моё основное место работы… хотя нет, лучше сразу моему типа малому шефу в Прагу. Он будет просто в восторге…»
«Очень смешно» - буркнул Берия. И предсказуемо осведомился: «Подтверждение нашим шифром через туманных друзей?»
«Именно так» - подтвердил Колокольцев. И продолжил: «У меня ещё один вопрос: мистики, оккультизма, эзотерики, чертовщины всякой в потомстве Салтычихи не было? Ведьмы, колдуны, дьяволопоклонники не водились?»
«Нет» - уверенно заявил Берия. «Совершенно точно нет – мы это проверяли специально – и не раз. Я уточню у профессора, но уверен, что он подтвердит»
И осведомился: «У тебя всё?». Колокольцев подтвердил; Берия повесил трубку, немедленно снова поднял и приказал секретарю: «Соедините меня с профессором Вячеславом Комаровым в НТО ГУМ…»
Когда профессор ответил, Берия сразу перешёл к делу: «Товарищ Комаров, мне немедленно, прямо сейчас нужна информация…»
Он объяснил, что ему было нужно; профессор тут же подробно всё рассказал, Берия тщательно всё записал, после чего вызвал к себе своего специального помощника, майора госбезопасности Николая Маслова (он работал с Колокольцевы по двум делам в 1938-39 годах), протянул записи и приказал:
«Немедленно зашифровать и отправить наши туманным друзьям для Манула»
Маслову Колокольцев был известен как Манул – он же майор госбезопасности СССР Максим Андреевич Котов (то, что он Колокольцев, в СССР знали только Сталин и Берия).
Переговорив с Берией, Колокольцев повесил трубку и немедленно перезвонил Мензису. Когда директор МИ-6 ответил, Колокольцев предупредил: «К тебе через час или около того придёт шифровка для меня…»
На то, что она именно для него, указывали первые четыре цифры – 5720. Они зависели от даты и дня недели передачи сообщения, так что проследить какую-то закономерность было невозможно.
«… перешли её в представительство в Дублине»
«Сделаем» - уверенно заявил полковник. И повесил трубку.
Колокольцев позвонил майору Нортону, предупредил о поступлении для него шифрованной телеграммы из Лондона, заказал кофе со сладостями и стал ждать вестей из Москвы.
Однако сначала явилось кофе со сладостями, к которым прилагалась доставившая их на удивление симпатичная (для англичанки) рыжеволосая женщина лет двадцати пяти. Она аккуратно поместила кофе и сладости на стол, после чего внимательно посмотрела на Колокольцева… и написала на листе бумаги номер телефона в Дублине: «Меня зовут Рут. Как освободишься, позвони…»
И, оставив Колокольцева в полном недоумении, упорхнула.
Шифровку ему принесли через полтора часа. Он добыл из пальто карманную Вульгату (текст шифровки был на латыни), расшифровал, удовлетворённо кивнул, сообщил послу, что он закончил – и отбыл в направлении своей Виллы К.
Дублин, Ирландия
Когда Колокольцев вернулся от Помазанницы Божьей на свою Виллу К, его ошарашила Ирма: «Тебе придётся позвонить своим партнёрам в Москву…»
«На предмет?» - осведомился её благоверный. Ирма ознакомила его с составленным ею психологическим портретом Ирландской Салтычихи и информацией, полученной от Диллона Коннолли и Лиама О’Грэди.
Колокольцев покачал головой: «По-моему, у тебя уже есть всё, чтобы спустить на неё всех наших волкодавов – ибо с такими доказательствами никакой ошибки уже быть не может…»
И добавил: «Не то, чтобы мне лень… просто это технически непросто весьма – придётся связываться через Лондон – прямой линии отсюда в Москву нет…»
Ибо между Ирландией и СССР не было дипломатических отношений… вообще практически никаких отношений не было.
Ирма спокойно и уверенно объяснила: «Мне нужно одно подтверждение… и одно или подтверждение, или опровержение – а их могут дать только в Москве… твои заклятые друзья…»
Ирма была единственным человеком, кроме Гейдриха и Гиммлера (остальные посвящённые людьми не были), кто знал, что у Колокольцева были… партнёрские отношения с Берией и (в намного меньшей степени) со Сталиным. Она не знала ни его настоящего имени – ни что он является личным агентом Сталина в звании майора госбезопасности СССР (армейского полковника).
«А именно?» - спросил Колокольцев. Его супруга вздохнула: «Мне очень важно знать… и Лидии тоже…»
Ибо именно последняя будет допрашивать Ирландскую Салтычиху с применением электро-средства (иначе та не заговорит) после того, как Дарину Иган примет… Колокольцев даже точно знал, кто именно примет.
«… действительно ли Дарина потомок Салтычихи – или только считает себя таковой…». Колокольцев кивнул: «Согласен». Ирма продолжала:
«Кроме того, меня сильно напрягает слишком уж полное совпадение между двумя этими… инфернальными особами. И имена, и дети… и мужья…»
«Ты думаешь, в этом дело присутствует мистическая составляющая – и Дарина Иган ещё более опасное существо, чем думает даже Лиам?» - обеспокоенно спросил Колокольцев.
Ирма пожала плечами: «Какая-то мистика тут есть, конечно – поэтому мне нужно точно знать, какая именно…»
Её супруг обречённо вздохнул: «Согласен. Но сначала наведу кое-какие справки… в другой столице».
Снял трубку телефонного аппарата, подключённого к системе прямой связи между дипломатическими ведомствами Ирландии и Третьего рейха (и потому между Дублином и Берлином) и попросил соединить его с начальником V управления РСХА (Крипо) бригадефюрером СС Артуром Небе.
Его в некотором роде приятелем, который очень кстати буквально только что вернулся из оккупированного Смоленска, где он возглавлял Эйнзацгруппу В. Которая под его руководством (зачем Небе это было нужно, Колокольцев так и не понял) расстреляла несколько десятков тысяч евреев Белоруссии и России.
Когда старый сыскарь (непонятно с какого бодуна ставший серийным массовым убийцей) ответил, Колокольцев поздоровался и осведомился:
«В НКВД СССР занимаются изучением наследственности серийных убийц?»
«Все занимаются – и они не исключение» - ответил шеф Крипо. «С тех пор, как были открыты гены, все криминальные биологи ведущих стран мира ищут ответ на экзистенциальный вопрос…»
«Существует ли на самом деле ген, ответственный за склонность к серийному убийству или это всего лишь миф? – усмехнулся Колокольцев.
«Именно так» - ответил Небе. И предсказуемо спросил: «А в связи с чем ты этим заинтересовался? Это имеет какое-то отношение к твоей операции в Дублине?»
Небе был в курсе Операции Магдалина – как и все начальники управлений РСХА, которым Гейдрих приказал оказывать Роланду фон Таубе полное содействие.
«Самое прямое» - ответил Колокольцев. И осведомился: «То есть, можно быть уверенным, что они изучили предков и потомков Салтычихи?»
«Вдоль и поперёк» - усмехнулся Небе. «Вплоть до размера нижнего белья»
«Ты случайно не знаешь, кто руководит у них этими работами?» - спросил Колокольцев. «Случайно знаю» - ответил его приятель. «Доктор биологических наук, профессор Вячеслав Комаров – он преподаёт в твоей Альма матер…»
МГУ имени Ломоносова.
«… сразу на биологическом и юридическом факультетах. Заведует лабораторией в научно-техническом отделе Главного Управления Милиции…»
«Откуда такая подробная информация?» - удивлённо спросил Колокольцев.
Небе рассмеялся: «Я с ним лично знаком – он несколько раз бывал в Берлине в служебной командировке. Последний раз за месяц до начала войны на Востоке»
«И как он тебе?» - полюбопытствовал Колокольцев. Небе вздохнул: «Немного странный, как и все учёные, но дело своё знает. Пятьдесят лет или около того; выглядит как типичный сельский врач, хотя ни дня врачом не работал…»
И, в свою очередь, осведомился: «Ты хочешь позвонить ему в Москву?»
Небе понятия не имел, что позвонит… только не напрямую. Колокольцев спокойно ответил: «На это есть каналы через нейтралов… в этой операции мы все в одном окопе сейчас…»
«Это да» - вздохнул начальник Крипо. Колокольцев попрощался, повесил трубку… и отправился по адресу 39 Merrion Square, на южную сторону центра Дублина. В британское посольство (формально, представительство Соединённого королевства) в Ирландской республике.
При входе он предъявил охраннику британский паспорт на имя Малкольма Флетчера (сделано на Тирпиц-уфер, но не отличишь от настоящего), что давало ему право на вход в посольство.
Войдя в фойе, он протянул клерку за столом заклеенный конверт: «Это нужно передать сэру Джону Маффи прямо сейчас, вне всякой очереди – для немедленного прочтения…»
Сэр Джон Лоадер Маффи, 1-й барон Рагби, который с 3 октября 1939 года был Представителем Соединенного Королевства в Эйре (де-факто послом в Ирландии).
«У него важное совещание» - невозмутимо заявил клерк, откладывая конверт в сторону. Колокольцев отреагировал мгновенно:
«Если не хотите через час потерять работу, а менее чем через сутки убыть на африканский фронт – и это в лучшем случае, делайте что говорят…»
Клерк внимательно посмотрел на пришельца, понял, что так оно и будет… и немедленно вызвонил помощника посла. Тот материализовался в считанные минуты, представился и осведомился: «Чем могу быть полезен?»
Колокольцев указал на конверт на столе клерка: «Немедленно передайте это сэру Джону лично в руки. Пусть вскроет и прочтёт при вас; текст короткий, у него уйдёт на это несколько секунд…»
Помощник посла тоже внимательно посмотрел на Колокольцева, оценил ситуацию… и тоже понял, что лучше делать, что говорят. Ибо многолетний бюрократический опыт подсказывал ему, что его визави обладает достаточной властью, чтобы всё посольство разогнать к известной матери – не то, что отправить помощника посла к чёрту на рога.
Войдя без стука в комнату для совещаний (в исключительных случаях помощник имел такое право), он протянул послу конверт: «Это нужно немедленно вскрыть и прочитать… на это уйдёт менее минуты…»
Сэр Джон Лоадер Маффи, 1-й барон Рагби внимательно посмотрел на него, однако конверт взял, вскрыл, прочитал сообщение, грустно вздохнул, кивнул – и обратился к присутствующим:
«Джентльмены, прошу меня извинить, но нам придётся прерваться… на некоторое время. Дело чрезвычайной важности…»
Ему и в голову не могло прийти, насколько чрезвычайной – и насколько важности. Он знал только, что означал только что прочитанный им код из четырёх цифр – 3628: предъявителя сего надлежало немедленно принять, после чего выполнять все его распоряжения, как если бы они исходили от Черчилля.
После того, как комната опустела, посол кивнул на телефон внутренней связи:
«Звони вниз; пусть скажут гостю, чтобы поднимался сюда… и свободен»
Колокольцев появился в комнате менее, чем через пять минут. Посол поднялся из кресла и протянул ему руку: «Здравствуйте, Ланда…»
Колокольцев выбрал себе псевдоним для работы с британскими партнёрами по фамилии Диего де Ланды Кальдерона – второго епископа Юкатана в Мексике, автора знаменитого «Сообщения о делах в Юкатане».
Именно по приказу де Ланды (учредившего в Юкатане Святую Инквизицию), были уничтожены самые опасные книги дьявольской религии майя – и значительная часть инфернальных идолов.
Колокольцев вежливо поздоровался и официально представился: «В данный момент я Малкольм Флетчер, сотрудник Министерства Иностранных Дел»
Сэр Джон кивнул – и несколько даже подобострастно (ибо он знал, что его визави был чрезвычайным и полномочным легатом Черчилля) произнёс:
«Я в полном Вашем распоряжении… и все мои подчинённые тоже…»
Колокольцев кивнул: «Мне нужна ваша прямая телефонная линия в штаб-квартиру МИ-6…»
Служба внешнеполитической разведки Великобритании входила в состав Министерства Иностранных Дел.
«… в эксклюзивное пользование на неопределённое время»
Посол немедленно вызвонил начальника связи посольства; тот появился через считанные минуты (на вид типичный военный инженер армии Его Величества… что было ожидаемо вполне).
Начальник связи выслушал распоряжение и кивнул Колокольцеву: «Следуйте за мной; я всё налажу…»
По дороге в комнату связи, в пустом коридоре, Колокольцев представился:
«Подполковник Флетчер. Работаю в основном за пределами Соединённого Королевства… это всё, что Вам нужно знать. И не дай Бог Вам кому-нибудь даже намекнуть…». Начсвязи кивнул – и представился:
«Майор Чарльз Нортон. Я сразу понял, что Вы – боевой офицер…»
Не очень понятно откуда взявшаяся военная выправка Колокольцева, который в действующей армии бывал… редко, ему очень сильно мешала – только вот поделать с этим он ничего не мог.
Майор осведомился: «Крест Виктории?». Колокольцев кивнул: «И это тоже»
Что, как ни странно, было чистейшей правдой. Он прекрасно знал, что такие профи как майор Нортон, терпеть не могут, когда их используют совсем уж втёмную. Поэтому самый лучший способ надёжно заткнуть ему рот – это сообщить некий минимум сведений о себе. Что сближает – а в таком деле это очень и очень важно.
В комнате спецсвязи майор быстро наладил оборудование, после чего уверенно объявил: «Готово». Колокольцев распорядился: «Соедините меня с полковником Мензисом…»
Директором МИ-6.
«… и можете быть свободны. Да, и кому тут позвонить насчёт еды… если что»
«Мне» - предсказуемо усмехнулся майор и сообщил свой внутренний номер. «Я распоряжусь…». Установил соединение, протянул Колокольцеву трубку – и быстро покинул комнату.
Колокольцев совершенно не опасался прослушки ни здесь, ни в Лондоне, ибо можно было услышать такое, что отравишься информацией похлеще, чем цианистым калием. И потому спокойно пользовался официальным каналом.
Услышав голос своего ещё одного заклятого партнёра (ибо Германия и Великобритания друг с другом воевали, вообще-то), Колокольцев вежливо поздоровался: «Здравствуйте, полковник…»
«Здравствуйте, подполковник…» - усмехнулся Мензис, предпочитавший обращаться к Колокольцеву по его званию в СС и в люфтваффе, а не по его оперативному псевдониму. Ибо это никому ни о чём не говорило.
И предсказуемо осведомился: «Как продвигаетесь?»
«С приемлемой скоростью» - ответил Колокольцев. «Работы, правда, оказалась аж в пять раз больше, чем мы изначально предполагали…»
«Это меня не удивляет» - вздохнул Мензис. «Не сомневаюсь, что вы справитесь…»
«С Вашей помощью всенепременно» - ответил Колокольцев.
«Я и все мои люди в полном Вашем распоряжении» - дружелюбно-официально произнёс Мензис. «Чем могу быть полезен в данный момент?»
«Канал телефонной связи с нашими совсем заклятыми партнёрами работает?» - спросил его собеседник.
Сразу же после того, как Стюарт Мензис и Лаврентий Берия получили копии отчёта Колокольцева о завершении Операции Карфаген (с предупреждением о том, что ворот в Ад может быть ещё минимум три и они могут быть где угодно), главы МИ-6 и НКВД спешно договорились о создании прямого телефонного канала связи между ними… как раз на такой вот случай.
«Как часы» - уверенно ответил директор МИ-6.
«Соедини меня с их главным… не с самым главным, а с просто главным» - распорядился Колокольцев. «Прямо сейчас…»
Сталин был, разумеется, в курсе Операции Карфаген и соответствующего сотрудничества между всеми заинтересованными сторонами (он вообще был в курсе всего мало-мальски важного в СССР и за его пределами), но в оперативные вопросы не лез, предоставив шефу НКВД максимально полную свободу действий.
«Хорошо» - ответил Мензис. «Только дело это не быстрое… минут сорок уйдёт как минимум… ибо война и всё такое…»
И предсказуемо осведомился: «Ты в нашем представительстве в Дублине?»
«Где ж ещё…» - усмехнулся Колокольцев. Шеф МИ-6 продолжил:
«Жди у аппарата. Как соединю, твой аппарат зазвонит – на другом конце линии будет наш… партнёр»
Телефон зазвонил через сорок четыре минуты – Колокольцев успел даже перекусить. Он снял трубку и услышал на другом конце голос с хорошо знакомым грузинским акцентом: «Берия у аппарата…»
«Здравствуйте, Лаврентий Павлович» - вежливо произнёс Колокольцев. Который никогда не обращался «товарищ Берия» или «товарищ нарком» … только по имени и отчеству. Впрочем, в приватной обстановке они обычно были на Ты и называли друг друга по именам – ибо после трёх очень серьёзных совместных операция в 1938-39 годах другие варианты были бы… странными.
«Здравствуйте, подполковник». Хотя у Колокольцева был личный оперативный псевдоним – Легат – с начала войны Берия старался обращаться к своему партнёру максимально обезличено.
И предсказуемо продолжил: «Чем могу быть полезен?»
«Научно-технический отдел Главного Управления Милиции не эвакуирован?» - спросил Колокольцев. «В частности, меня интересует доктор-профессор Вячеслав Комаров… отчество вот только я не знаю…»
«Николаевич» - быстро ответил Берия, обладавший профессиональной памятью на лица, имена, фамилии и так далее. И тут же ответил: «Нет, все здесь… в Москве сейчас непросто…»
Он явно хотел сказать «стараниями твоих соратников», но сдержался.
«… так что их знания весьма востребованы…»
«Он ведь занимается изучением наследственности серийных убийц; знает всю родословную всех вдоль и поперёк до новорожденных?»
«Насчёт новорожденных не уверен» - рассмеялся Берия, «но даже подростки ему хорошо известны… с 12-летнего возраста»
Ибо именно в этом возрасте в СССР наступала уголовная ответственность за тяжкие преступления… и могли быть вынесены смертные приговоры.
«Мне нужна вся информация обо всех потомках Дарьи Николаевны Салтыковой – в просторечии Салтычихи – до настоящего времени» - объявил Колокольцев.
И продолжил: «В первую очередь меня интересует, есть ли среди них Дарья Николаевна Иванова, которая родилась в Москве 27 ноября 1901 года; возможно, служила у Колчака и Врангеля белым аналогом товарища Доры и иже с нею; после чего покинула пределы Советской России…»
«Тебя интересует Белая Салтычиха?» - удивился Берия.
«Очень интересует» - честно признался Колокольцев. Берия бесстрастно продолжил: «Это тебе и я могу ответить… хотя подтверждение запрошу у профессора, конечно…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Всё верно – и она действительно потомок Салтычихи в седьмом поколении, если мне не изменяет память. Мы не раз это проверяли и перепроверяли… кстати, профессора такая реинкарнация через поколения очень заинтересовала…»
«Вы её искали, конечно?» - констатировал Колокольцев.
«Ещё как искали» - усмехнулся Берия. «С её подвигами она была в первой… пятерке точно в списках на ликвидацию сразу после окончания Гражданской. Проследили до Сан-Франциско… а потом она бесследно исчезла…»
И предсказуемо с надеждой осведомился: «Ты напал на её след?»
Колокольцев рассмеялся: «Рад сообщить тебе, что максимум через сутки она будет сидеть у меня в допросной и давать показания моим специалистам. А после того, как мы из неё всё выкачаем…»
Глубоко вздохнул – и осведомился: «Ты точно хочешь знать, как она умрёт?»
«Если я правильно понял» - усмехнулся Берия, «то она взялась за старое… только уже в стиле своей знаменитой предшественницы-родственницы…»
«Взялась» - подтвердил Колокольцев. «Причём весьма энергично взялась… так что уверенно приближается по числу жертв к Элизабет Батори…»
«В Дублине?» - изумился Берия. «В Дублине» - эхом подтвердил Колокольцев. Берия вздохнул: «Тогда точно не хочу – я слышал, у тебя есть специалисты… по средневековому стилю…»
Колокольцев его вопрос проигнорировал. Берия предсказуемо обратился с совершенно ожидаемой просьбой: «Если твоим… профи в области допросов будет не сложно, то я был бы очень признателен, если они из неё извлекут всё о её подвигах в Гражданскую. Её дело на контроле… сам знаешь, у кого…»
«Догадываюсь» - усмехнулся Колокольцев. И уверенно пообещал: «Не сложно, конечно – они тоже любят полную картину иметь. Всю исповедь получишь по нашему туманному каналу… в скором времени»
Через Лондон, то есть. Берия уверенно заявил: «Мы будем очень признательны… думаю, это вполне потянет на орден Ленина…»
Колокольцев неожиданно даже для самого себя рассмеялся: «Пришли на моё основное место работы… хотя нет, лучше сразу моему типа малому шефу в Прагу. Он будет просто в восторге…»
«Очень смешно» - буркнул Берия. И предсказуемо осведомился: «Подтверждение нашим шифром через туманных друзей?»
«Именно так» - подтвердил Колокольцев. И продолжил: «У меня ещё один вопрос: мистики, оккультизма, эзотерики, чертовщины всякой в потомстве Салтычихи не было? Ведьмы, колдуны, дьяволопоклонники не водились?»
«Нет» - уверенно заявил Берия. «Совершенно точно нет – мы это проверяли специально – и не раз. Я уточню у профессора, но уверен, что он подтвердит»
И осведомился: «У тебя всё?». Колокольцев подтвердил; Берия повесил трубку, немедленно снова поднял и приказал секретарю: «Соедините меня с профессором Вячеславом Комаровым в НТО ГУМ…»
Когда профессор ответил, Берия сразу перешёл к делу: «Товарищ Комаров, мне немедленно, прямо сейчас нужна информация…»
Он объяснил, что ему было нужно; профессор тут же подробно всё рассказал, Берия тщательно всё записал, после чего вызвал к себе своего специального помощника, майора госбезопасности Николая Маслова (он работал с Колокольцевы по двум делам в 1938-39 годах), протянул записи и приказал:
«Немедленно зашифровать и отправить наши туманным друзьям для Манула»
Маслову Колокольцев был известен как Манул – он же майор госбезопасности СССР Максим Андреевич Котов (то, что он Колокольцев, в СССР знали только Сталин и Берия).
Переговорив с Берией, Колокольцев повесил трубку и немедленно перезвонил Мензису. Когда директор МИ-6 ответил, Колокольцев предупредил: «К тебе через час или около того придёт шифровка для меня…»
На то, что она именно для него, указывали первые четыре цифры – 5720. Они зависели от даты и дня недели передачи сообщения, так что проследить какую-то закономерность было невозможно.
«… перешли её в представительство в Дублине»
«Сделаем» - уверенно заявил полковник. И повесил трубку.
Колокольцев позвонил майору Нортону, предупредил о поступлении для него шифрованной телеграммы из Лондона, заказал кофе со сладостями и стал ждать вестей из Москвы.
Однако сначала явилось кофе со сладостями, к которым прилагалась доставившая их на удивление симпатичная (для англичанки) рыжеволосая женщина лет двадцати пяти. Она аккуратно поместила кофе и сладости на стол, после чего внимательно посмотрела на Колокольцева… и написала на листе бумаги номер телефона в Дублине: «Меня зовут Рут. Как освободишься, позвони…»
И, оставив Колокольцева в полном недоумении, упорхнула.
Шифровку ему принесли через полтора часа. Он добыл из пальто карманную Вульгату (текст шифровки был на латыни), расшифровал, удовлетворённо кивнул, сообщил послу, что он закончил – и отбыл в направлении своей Виллы К.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 17620
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 279 times
- Been thanked: 4125 times
Чёрная Миссия
11 ноября 1941 года
Дублин, Ирландия
Вернувшись домой, Колокольцев собрал свою Зондеркоманду S (ибо Салтычиха) и сообщил: «Из заслуживающих доверия источников получены следующие сведения. Дарья Николаевна Иванова действительно прямой потомок Салтычихи в седьмом поколении или около того – и никакой чертовщины, оккульта, поклонения Дьяволу или даже демонам у них в роду и близко не было…»
Доктор Шварцкопф мрачно усмехнулся: «Мило. Поздравляю вас, дамы и господа: мы имеем дело с самым скверным и с самым опасным вариантом…»
«Поясни» - потребовал его шеф. Психиатр объяснил:
«Если никакой чертовщины здесь нет – а её нет – это означает, что Дарья Иган является так называемой серийной убийцей-миссионером, причём уникальной – раньше я о таком даже не слышал…»
«Почему уникальной?» - осведомился суперинтендант. «И почему с самым скверным и с самым опасным?»
В психологии серийных убийц он был явно не силён. Доктор Вернер объяснил:
«Все серийные убийцы, кроме убийцы-миссионера, осознают, что творят Зло; а миссионеры считают, что их убийства и правильны, и праведны…»
«… потому, что они выполняют… реализуют какую-то Великую Миссию…» - закончил за него Диллон Коннолли. Который для бюрократа был весьма сообразителен, надо отдать ему должное.
Психиатр кивнул – и продолжил: «Обычная миссия состоит в очищении общества от нежелательных элементов. Как правило, самых уязвимых – бездомных, проституток… но преступник может убивать, например, гомосеков…»
«Или евреев» - мрачно подумал Колокольцев. «Или цыган. Или психически больных…». Но промолчал.
«А какая миссия… у этой нашей Салтычихи?» - удивлённо спросил Коннолли.
Доктор Вернер пожал плечами: «Думаю… уверен даже, что она хочет продолжить дело той, чьей реинкарнацией она себя считает…»
«… то есть, Салтычихи…» - мрачно-задумчиво произнёс суперинтендант.
«То есть, Салтычихи» - эхом подтвердил психиатр. «И либо превзойти её…»
«… совершив минимум 140 убийств» - мгновенно подсчитала Ирма.
Предполагается, что Салтычиха совершила 139 убийств, хотя доказаны были только тридцать восемь.
«… либо превзойти саму великую Элизабет Батори…»
«650, если верить показаниям некоторых свидетелей» - прокомментировала Ирма. «Впрочем,» - усмехнулась она, «некоторые называют число в 2 000 за двадцать лет, что крайне маловероятно…»
Доктор Шварцкопф покачал головой: «Серьёзные историки считают и 650 сильно завышенным; официально признано лишь восемьдесят, а наиболее вероятное число жертв Кровавой графини составляет около двухсот…»
Колокольцев кивнул: «Похоже на правду». Психиатр продолжил: «Но наша Новая Салтычиха смотрит на всё это дело совсем по-другому… так что вполне может ориентироваться на две тысячи…»
Колокольцев покачал головой: «Мы не знаем, сколько она убила во время своих… эскапад в Белом движении. Возможно, ей совсем немного осталось…»
Психиатр вздохнул: «Я не уверен, что это считается – там она убивала по приказу свыше, а Салтычиха – исключительно по собственной инициативе…»
Ирма покачала головой: «Я готова поверить, что никакой чертовщины в роду Салтычихи не было… но меня всё равно напрягают совпадения… слишком уж их много…». И обратилась к доктору Вернеру: «Я знаю, что ты изучал этот вопрос – может быть, действительно имела место реинкарнация?»
Психиатр пожал плечами: «Христианство отрицает такую возможность, как и мейнстримный ислам… хотя в последнем есть ряд сект, которые верят… иудаизм тоже признаёт такую возможность – там это называется гилгул…»
«… я же лично не вижу оснований отрицать такую возможность… в исключительных случаях, а этот действительно из ряда вон…» - добавил он.
«И что теперь?» - осведомился суперинтендант. Его партнёры вопросительно посмотрели на Колокольцева. Он спокойно ответил: «Приставим мышку-наружку – у меня есть, кому это поручить…»
Профессионалам Лиама О’Грэди.
«… изучим распорядок дня… ну и натравим нашу Морриган-800…»
«Кого?» - удивился Диллон Коннолли.
«Тебе этого лучше не знать» - усмехнулась Ирма. «Спать спокойнее будешь»
В дверь позвонили. Прибыл подарок от доктора Флинна – полная карта Мест Силы в Ирландии.
Дублин, Ирландия
Вернувшись домой, Колокольцев собрал свою Зондеркоманду S (ибо Салтычиха) и сообщил: «Из заслуживающих доверия источников получены следующие сведения. Дарья Николаевна Иванова действительно прямой потомок Салтычихи в седьмом поколении или около того – и никакой чертовщины, оккульта, поклонения Дьяволу или даже демонам у них в роду и близко не было…»
Доктор Шварцкопф мрачно усмехнулся: «Мило. Поздравляю вас, дамы и господа: мы имеем дело с самым скверным и с самым опасным вариантом…»
«Поясни» - потребовал его шеф. Психиатр объяснил:
«Если никакой чертовщины здесь нет – а её нет – это означает, что Дарья Иган является так называемой серийной убийцей-миссионером, причём уникальной – раньше я о таком даже не слышал…»
«Почему уникальной?» - осведомился суперинтендант. «И почему с самым скверным и с самым опасным?»
В психологии серийных убийц он был явно не силён. Доктор Вернер объяснил:
«Все серийные убийцы, кроме убийцы-миссионера, осознают, что творят Зло; а миссионеры считают, что их убийства и правильны, и праведны…»
«… потому, что они выполняют… реализуют какую-то Великую Миссию…» - закончил за него Диллон Коннолли. Который для бюрократа был весьма сообразителен, надо отдать ему должное.
Психиатр кивнул – и продолжил: «Обычная миссия состоит в очищении общества от нежелательных элементов. Как правило, самых уязвимых – бездомных, проституток… но преступник может убивать, например, гомосеков…»
«Или евреев» - мрачно подумал Колокольцев. «Или цыган. Или психически больных…». Но промолчал.
«А какая миссия… у этой нашей Салтычихи?» - удивлённо спросил Коннолли.
Доктор Вернер пожал плечами: «Думаю… уверен даже, что она хочет продолжить дело той, чьей реинкарнацией она себя считает…»
«… то есть, Салтычихи…» - мрачно-задумчиво произнёс суперинтендант.
«То есть, Салтычихи» - эхом подтвердил психиатр. «И либо превзойти её…»
«… совершив минимум 140 убийств» - мгновенно подсчитала Ирма.
Предполагается, что Салтычиха совершила 139 убийств, хотя доказаны были только тридцать восемь.
«… либо превзойти саму великую Элизабет Батори…»
«650, если верить показаниям некоторых свидетелей» - прокомментировала Ирма. «Впрочем,» - усмехнулась она, «некоторые называют число в 2 000 за двадцать лет, что крайне маловероятно…»
Доктор Шварцкопф покачал головой: «Серьёзные историки считают и 650 сильно завышенным; официально признано лишь восемьдесят, а наиболее вероятное число жертв Кровавой графини составляет около двухсот…»
Колокольцев кивнул: «Похоже на правду». Психиатр продолжил: «Но наша Новая Салтычиха смотрит на всё это дело совсем по-другому… так что вполне может ориентироваться на две тысячи…»
Колокольцев покачал головой: «Мы не знаем, сколько она убила во время своих… эскапад в Белом движении. Возможно, ей совсем немного осталось…»
Психиатр вздохнул: «Я не уверен, что это считается – там она убивала по приказу свыше, а Салтычиха – исключительно по собственной инициативе…»
Ирма покачала головой: «Я готова поверить, что никакой чертовщины в роду Салтычихи не было… но меня всё равно напрягают совпадения… слишком уж их много…». И обратилась к доктору Вернеру: «Я знаю, что ты изучал этот вопрос – может быть, действительно имела место реинкарнация?»
Психиатр пожал плечами: «Христианство отрицает такую возможность, как и мейнстримный ислам… хотя в последнем есть ряд сект, которые верят… иудаизм тоже признаёт такую возможность – там это называется гилгул…»
«… я же лично не вижу оснований отрицать такую возможность… в исключительных случаях, а этот действительно из ряда вон…» - добавил он.
«И что теперь?» - осведомился суперинтендант. Его партнёры вопросительно посмотрели на Колокольцева. Он спокойно ответил: «Приставим мышку-наружку – у меня есть, кому это поручить…»
Профессионалам Лиама О’Грэди.
«… изучим распорядок дня… ну и натравим нашу Морриган-800…»
«Кого?» - удивился Диллон Коннолли.
«Тебе этого лучше не знать» - усмехнулась Ирма. «Спать спокойнее будешь»
В дверь позвонили. Прибыл подарок от доктора Флинна – полная карта Мест Силы в Ирландии.
Scribo, ergo sum