02 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Когда Романовы и их гость насытились (покончить с таким количеством еды было совершенно невозможно), Колокольцев поблагодарил гостеприимных хозяев за вкуснейшее угощение и перешёл к делу (дабы расставить точки над Ё):
«С подачи Альфреда Розенберга…». Аликс фыркнула: «Кто бы сомневался…»
Репутация главного идеолога НСДАП в её глазах была явно ниже плинтуса.
«… мой начальник рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер поручил мне следующее. Во-первых, получить ответ на экзистенциальный вопрос…»
«Ответ получен» - усмехнулась Ольга. «Мы живы». Колокольцев продолжил:
«Во-вторых, передать Вам предложение, которое будет Вами отвергнуто…»
Император (ибо это была уже его епархия), кивнул: «Мы знаем, что Третий рейх и, в частности, СС – это единственная сила, способная спасти Европу от уничтожения большевиками…»
«… но в политику мы больше ни ногой» - закончила за него императрица. «Хватит… наигрались, на целую Вечность наигрались…»
И обеспокоенно спросила: «Ты думаешь, он вот так просто нас оставит в покое?»
«Он вот так просто всех вас оставит в покое» - эхом подтвердил Колокольцев.
«Почему вы… ты так в этом уверен?» - несколько испуганно осведомилась, как ни странно, Татьяна. Остальные Романовы столь же обеспокоенно посмотрели на него…, и он понял, что они ни сном ни духом.
И укоризненно покачал головой: «Ольга Николаевна, ну как же так… Ты же один из лучших детективов Парижа, девять висяков раскрыла – на зависть убойным отделам, политикой интересуешься… вроде…». Николь Ру автоматически кивнула.
«… да и все вы весьма умные люди. Ну почему никто из вас до сих пор не задал себе совершенно очевидные вопросы…»
«А именно?» - удивлённо-заинтересованно спросил Николай II. Колокольцев улыбнулся: «Как так получилось, что маргинал, лузер, ничтожество, к тридцати годам не добившийся ни-че-го, без руля и без ветрил, с подорванным здоровьем – отравление ипритом штука страшная…»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «… за считанные недели непостижимым образом превратился в едва ли не самого успешного политического предпринимателя? Который с нуля создал не только Силу, которая всего через четырнадцать лет пришла к власти в Германии, но и целую Новую Цивилизацию? Единственную, способную спасти Европу от большевиков…»
Романовы ошарашенно смотрели на него, потеряв дар речи. Он торжествующе продолжал: «Как прилежный и неглупый мальчик – но не более того – а потом курячий фермер, смог создать уникальнейшую и мощнейшую организацию, невиданную в истории – современную реинкарнацию Тевтонского ордена?»
Романовы по-прежнему молчали. Колокольцев продолжал, обращаясь к Ольге-Николь: «Ольга – это же твоя епархия на все сто. Почему ты не заметила, что в один и тот же момент времени – во время кошмарной Баварской Советской Республики – в одном месте, в Мюнхене, одновременно находились Адольф Гитлер, Генрих Гиммлер, Общество Туле…»
Сделал гейдриховскую паузу – и торжественно закончил: «… и Апостольский нунций Эудженио Мария Джузеппе Джованни Пачелли, только что избранный Папой Римским…»
Государственный секретарь кардинал Эудженио Пачелли был избран Папой Римским ровно месяц тому назад - второго марта 1939 года, в 63-й день своего рождения, после одного дня обсуждения и проведения трёх туров голосования.
Первой из ступора предсказуемо вышла Анастасия. Вышла и осведомилась:
«Правильно ли я понимаю, что не только НСДАП и СС – это понятно, но и сами фюрер и рейхсфюрер являются креатурами Общества Чёрного Солнца? Что они прошли Преображение… хотя и не такое, как мы?»
«Правильно понимаешь» - улыбнулся Колокольцев. А Анастасия вдруг хлопнула себя по лбу: «Ну конечно… граф фон Шёнинг никакой не помощник Гиммлера – он за ним смотрящий. И за фюрером тоже?» - осведомилась она.
Колокольцев кивнул и продолжил: «Россия слишком большая и обладает слишком большими ресурсами, чтобы её совсем уж бросить на произвол судьбы…». Аликс изумлённо покачала головой:
«Ты хочешь сказать, что Лилит спасла нас не только, чтобы предотвратить жертвоприношение, которое имело бы катастрофические последствия? И не только, чтобы…». Императрица запнулась.
Колокольцев кивнул: «Государь император…, и Вы тоже, И Ваши дети - пусть и в разной степени, но Помазанники Божьи…»
Фыркнула предсказуемо Татьяна: «Только нахлебались мы все от этого помазания… по самые уши. Я вот до сих пор полностью в себя прийти не могу после той жуткой, кошмарной ночи – несмотря на Преображение и успешную комфортную жизнь… и что уже двадцать лет прошло… даже больше»
Аликс укоризненно посмотрела на неё. Колокольцев невозмутимо продолжал:
«… поэтому да, ваша семья представляет собой мощный энергетический канал Благодати Божьей – и Общество Чёрного Солнца сильно… очень сильно заинтересованно в его сохранении… навечно…»
Анастасия предсказуемо осведомилась: «Ты считаешь, что Баронесса будет терпеливо ждать подходящего момента – а потом посадит на российский трон кого-то из нас?». Колокольцев кивнул и улыбнулся:
«Тебя и посадит». И объяснил ошарашенной великой княжне: «Розенберг в этом уверен, Гиммлер тоже – и я с ними согласен…»
«Вот» - наставительным тоном произнесла Мария, обращаясь к сестре. «Я тебе уже давно это говорю – а ты это до сих пор всерьёз не воспринимаешь…»
Колокольцев невозмутимо продолжал: «Баронесса играет вдолгую – очень вдолгую – и ей вмешательство рейхсфюрера в её игры не нужно совершенно…»
Неожиданно рассмеялась Аликс (видимо, больше и чаще всех общавшаяся с Баронессой): «… поэтому она Гиммлера к нам на пушечный выстрел не подпустит. Если надо будет, так по рукам влепит, что он на всю жизнь запомнит…»
Колокольцев кивнул - и продолжил: «Моё следующее поручение – в котором мы с вами будем партнёрами – состоит в том, чтобы найти и ликвидировать тех, кто пытался принести вас в жертву. Ибо эта публика не успокаивается – и потому представляет угрозу всему человечеству…»
Аликс отреагировала мгновенно (видно было, что она не торопилась полностью уступать бразды семейного правления младшей дочери): «Мы с вами… только скажите, что нам делать…».
Колокольцев покачал головой: «Об этом чуть позже». И продолжил: «Последнее поручение состояло в том, чтобы выяснить, от чего на самом деле умер Николай Соколов…». Анастасия пожала плечами – и сбросила бомбу: «Я убила его».
Романовы - которые явно были не в курсе – изумлённо уставились на неё. Она бесстрастным тоном объяснила: «Соколов твёрдо решил докопаться до истины – поэтому я попросила друзей за ним присматривать. Когда я поняла, что он догадался, что мы живы, его визит сюда стал вопросом времени… а за ним и киллеров ИНО ОГПУ…». Сделала паузу и продолжила:
«Я встретилась с ним, подлила в его минеральную воду алкалоид - его никакая токсикология не выявит… и сообщила своё настоящее имя. Яд многократно усилил шок и его сердце не выдержало… так убили генерала Скобелева, кстати»
Аликс вздохнула – и обратилась к гостю: «Думаю, тебе будет интересно пообщаться с каждым из нас наедине. Начиная с меня…». Колокольцев усмехнулся про себя: «Кто бы сомневался…». И последовал за Аликс.
Венценосное семейство - главы из романа
-
RolandVT
- Posts: 23881
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 461 times
- Been thanked: 5893 times
-
RolandVT
- Posts: 23881
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 461 times
- Been thanked: 5893 times
Венценосное семейство. Легионер
02 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Алексей Николаевич Романов родился 12 августа 1904 года, в Петергофе, под знаком Льва (Колокольцев – тоже Лев – сразу почувствовал в нём родственную душу). Он стал долгожданным ребёнком: у Александры Фёдоровны одна за другой родились в 1895—1901 годы четыре дочери… а императору нужен был наследник.
Колокольцев этого решительно не понимал – ибо величайшим российским монархом после Петра Великого была Екатерина II, совершенно по делу получившая аналогичное прозвище.
Да и её тёзка, и Елизавета, и Анна Иоанновна были вполне себе на уровне… ну, а закон о престолонаследии завсегда поменять можно было – благо монархия была абсолютная. Однако же…
Царская чета побывала на прославлении Серафима Саровского 18 июля 1903 года в Сарове, где император и императрица молились о даровании им наследника… и спустя чуть более года их молитвы были услышаны (видимо, достали они вконец небесную канцелярию).
При рождении младенец был наречён Алексеем — в честь святителя Алексия Московского (митрополита Киевского и всея Руси и государственного деятеля XIV века – он был де-факто правителем Московского княжества аж при трёх князьях). Назван к великому облегчению… да, собственно, всех – Александры и Николаи за столетие надоели изрядно.
Внешность Алексея сочетала в себе лучшее от отца и матери (вообще фамильная черта царских детей). По воспоминаниям современников, Алексей был красивым мальчиком, с чистым, открытым лицом. Однако он был очень худым — сказывалась тяжёлая болезнь.
Характер у мальчика был покладистый, он обожал родителей и сестёр, а те, в свою очередь, души не чаяли в юном цесаревиче (обычное дело при одном брате и четырёх старших сёстрах), особенно Анастасия, которая вообще обожала покровительствовать. Алексей был способным в учёбе, как и сёстры, особенно в изучении языков.
К 1939 году он владел двенадцатью: английским, французским, немецким, испанским, итальянским, португальским, латынью, греческим, старославянским, японским, китайским и арабским. Людены на этом обычно не останавливались – полтора десятка языков были минимумом, но Алексей был человек чисто военный и решил, что другие ему точно не понадобятся.
Умный, наблюдательный, восприимчивый, ласковый, жизнерадостный мальчик в детстве был, однако, с ленцой и не особенно любил книги (жуткий июльский шок 1918 года и Преображение всё изменили – более трудолюбивого и дисциплинированного легионера найти было бы непросто).
Он совмещал в себе черты отца и матери: унаследовал простоту отца, был чужд надменности, заносчивости, но имел свою волю и подчинялся только отцу – как и положено военному.
Он никогда не подчинился бы никакой женщине… впрочем, проверить это не было никакой возможности, ибо его личная жизнь после ухода из дома в Иностранный легион в 1921 году – сразу после Преображения – была тайной за семью печатями. Не разгадали её ни Ольга (несмотря на связи в детективном мире Парижа и не только), ни Анастасия – в абвере и Аусланд-СД.
За пределами учёбы, однако, он был весьма дисциплинирован, замкнут и очень терпелив (при его болезни это было естественно). Он не любил придворного этикета, любил быть с солдатами и учился их языку, употребляя в своём дневнике чисто народные, подслушанные им выражения. Некоторой скуповатостью напоминал мать: не любил тратить своих денег и собирал разные брошенные вещи: гвозди, свинцовую бумагу, верёвки и прочее.
Алексей очень любил всё связанное с русской армией. Любимой пищей царевича были «щи да каша и чёрный хлеб, который едят все мои солдаты», как он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка; Алексей всё съедал и ещё облизывал ложку, говоря: «Вот это вкусно, не то, что наш обед».
Во время пребывания в Ставке с отцом, он любил проделывать военные упражнения с игрушечным ружьём, причём со временем научился выполнять их не хуже профессиональных военных.
Наряду с внешними привлекательными качествами маленький наследник обладал, пожалуй, ещё более привлекательными внутренними. У него было то, что русские привыкли называть «золотым сердцем».
Он легко привязывался к людям, любил их, старался всеми силами помочь, в особенности тем, кто ему казался несправедливо обиженным. Его застенчивость благодаря пребыванию в Ставке почти прошла.
Несмотря на его добродушие и жалостливость, он, без всякого сомнения, обещал обладать в будущем твердым, независимым характером. «Вам будет с ним труднее справиться, чем со мной» — не без гордости сказал как-то Николай одному из своих министров.
Действительно, Алексей Николаевич обещал быть не только хорошим, но и выдающимся русским монархом… и, возможно, стал бы – если бы не жуткая болезнь и последующие катастрофы, радикально изменившие его жизнь.
По линии матери Алексей унаследовал гемофилию, носительницами которой были некоторые дочери и внучки английской королевы Виктории. редкое наследственное заболевание, связанное с нарушением коагуляции (процессом свёртывания крови).
При этом заболевании возникают кровоизлияния в суставы, мышцы и внутренние органы, как спонтанные, так и в результате травмы или хирургического вмешательства. При гемофилии резко возрастает опасность гибели пациента от кровоизлияния в мозг и другие жизненно важные органы, даже при незначительной травме.
Больные с тяжёлой формой гемофилии (случай Алексея) в конечном итоге становятся инвалидами – физически недееспособными - вследствие частых кровоизлияний в суставы и мышечные ткани.
Алексею это «светило» уже в раннем возрасте… однако его фактически спас Григорий Распутин, который был мощным целителем-экстрасенсом и сумел ввести в приемлемые рамки заболевание наследника, перед которым была бессильна медицина.
Заболевание гемофилией стало очевидным у цесаревича уже в сентябре 1904 года, когда у младенца, не достигшего ещё двухмесячного возраста, началось тяжёлое кровотечение из пупка.
Болезнь у наследника проявлялась в том, что каждый ушиб, в результате которого происходил разрыв какого-нибудь, даже самого крошечного внутреннего кровеносного сосуда (что у обычного человека закончилось бы заурядным синяком), вызывал внутреннее, не останавливающееся кровотечение.
Медленно, но безостановочно, кровь проникала в окружающие мышцы и другие ткани, образовывалась гематома величиной с большое яблоко, кожа утрачивала эластичность и не могла больше растягиваться, давление замедляло кровообращение, в результате чего начиналось образование тромба.
После этого гематома постепенно рассасывалась и тёмно-багровый синяк превращался в пятнистый желтовато-зелёный. Незначительные внешние порезы или царапины на любом месте поверхности тела не представляли опасности — они сразу же затягивались.
А потом на них накладывали тугую повязку, которая сдавливала кровеносный сосуд и давала возможность повреждению постепенно заживать. Исключением были кровотечения изо рта или носа, так как в таких местах невозможно было наложить повязку на источник кровотечения. Однажды царевич чуть не умер от носового кровотечения, хотя не испытывал при этом никакой боли.
Болезнь постоянно вызывала кровоизлияния в суставах — они причиняли Алексею нестерпимую боль и превращали в инвалида (и очень быстро совсем превратили бы – если бы не Распутин).
Кровь, скапливаясь в замкнутом пространстве сустава локтя, колена или лодыжки, вызывала давление на нерв, и начинались сильные боли. Попавшая в сустав кровь разрушала кости, сухожилия и ткани. Конечности застывали в согнутом положении.
Иногда причина кровоизлияния была известна, иногда нет. Бывало, цесаревич просто объявлял: «Мама, я сегодня не могу ходить», или: «Мама, я сегодня не могу согнуть локоть».
Лучшим средством, выводящим из такого состояния, были постоянные упражнения и массаж, но при этом всегда была опасность, что снова начнётся кровотечение. Для снятия болевых симптомов можно было бы применить морфий, но из-за его разрушительных свойств наследнику его не давали - и он переставал чувствовать боль, только когда терял сознание.
Каждый случай болезни означал недели постельного режима, а лечение включало целый перечень тяжёлых железных ортопедических приспособлений, которые были сконструированы для выпрямления его конечностей, и горячие грязевые ванны. Какое уж тут престолонаследие - с такими проблемами со здоровьем…
Осенью 1912 года во время традиционного пребывания царской семьи в охотничьем угодье Спала в Восточной Польше цесаревич неудачно прыгнул в лодку и сильно ушиб внутреннюю сторону бедра в области паха.
Возникшая гематома долго не рассасывалась, состояние здоровья ребёнка было очень тяжёлым, была реальная угроза смерти. В эти дни впервые и единственный раз о тяжёлом состоянии наследника был издан правительственный бюллетень. В нём, впрочем, болезнь цесаревича не была названа.
Император писал своей матери: «Несчастный маленький страдал ужасно - боли схватывали его спазмами и повторялись почти каждые четверть часа. От высокой температуры он бредил и днём, и ночью, садился в постели, а от движения тотчас же начиналась боль. Спать он почти не мог, плакать тоже, только стонал и говорил: Господи, помилуй»
Лейб-хирург С. П. Фёдоров, по просьбе Государя обследовавший цесаревича в 1917 году, сообщил Николаю II, что наследник «едва ли проживёт больше 16 лет». Другие врачи были иного мнения… впрочем, более 30 лет не давал никто.
Что вынуждало царя и царицу всерьёз задуматься о передаче престола одной из дочерей – ибо брату Николая Михаилу это было не нужно (дальше нецензурно). К сожалению, впоследствии Михаила это не спасло… если не вообще наоборот.
Из-за частых кровоизлияний в суставы наследник нередко вообще не мог ходить, и во всех необходимых случаях его носил на руках специально выделенный «дядька» — кондуктор Гвардейского экипажа Деревенько.
Последнее обострение болезни наступило во время ссылки царской семьи в Тобольске в начале 1918 года. Это было для всех большое несчастье, так как он опять очень страдал, у него появилось то же внутреннее кровоизлияние от ушиба, уже так измучившее его в Спале.
Причина была обычной - страшно живой и весёлый (и неосторожный), он постоянно прыгал, скакал и устраивал очень бурные игры. Одна из них — катанье вниз по ступенькам лестницы в деревянной лодке на полозьях, другая — какие-то импровизированные качели из бревна.
Во время одной из них он ушибся и опять слёг. Нормально передвигаться он так и не начал до самого вмешательства Баронессы – уже после побега из Ипатьевского дома (в расстрельный подвал его нёс на руках отец).
В ответ на незаданный Колокольцевым вопрос Алексей покачал головой:
«Расспрашивать меня о детстве, о Распутине… бесполезно совершенно. Моя жизнь началась 17 июля 1918 года, когда меня за считанные минуты вылечила Баронесса – уже на корабле. До того я вообще ничего не помню… всё как в полном тумане…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Ольга свела меня с доктором Шварцкопфом»
И улыбнулся: «Да, мир тесен – я знаю, что он твой приятель… ну так вот, он сказал, что это тотальная защитная амнезия…»
Колокольцев кивнул. Цесаревич продолжил:
«Несмотря на болезнь, я – спасибо отцу – по менталитету был всегда чисто военным… и после излечения сразу начал себя готовить к военной службе – под чутким руководством отца. В 17 лет завербовался в Иностранный легион, прослужил 15 лет, дослужился до старшего сержанта, вышел в отставку… и сразу в Испанию, в спецназ националистов – благо подготовка позволяла»
«Почему Людвиг Гётц?» - спросил Колокольцев. Алексей объяснил:
«Я немецкой крови… мама - четвёртая дочь великого герцога Людвига IV… в детстве я просто до дыр зачитал пьесу Гёте Гётц фон Берлихинген…»
«Понятно» - вздохнул Колокольцев. И удовлетворённо кивнул: «Сработаемся»
Париж, Французская республика
Алексей Николаевич Романов родился 12 августа 1904 года, в Петергофе, под знаком Льва (Колокольцев – тоже Лев – сразу почувствовал в нём родственную душу). Он стал долгожданным ребёнком: у Александры Фёдоровны одна за другой родились в 1895—1901 годы четыре дочери… а императору нужен был наследник.
Колокольцев этого решительно не понимал – ибо величайшим российским монархом после Петра Великого была Екатерина II, совершенно по делу получившая аналогичное прозвище.
Да и её тёзка, и Елизавета, и Анна Иоанновна были вполне себе на уровне… ну, а закон о престолонаследии завсегда поменять можно было – благо монархия была абсолютная. Однако же…
Царская чета побывала на прославлении Серафима Саровского 18 июля 1903 года в Сарове, где император и императрица молились о даровании им наследника… и спустя чуть более года их молитвы были услышаны (видимо, достали они вконец небесную канцелярию).
При рождении младенец был наречён Алексеем — в честь святителя Алексия Московского (митрополита Киевского и всея Руси и государственного деятеля XIV века – он был де-факто правителем Московского княжества аж при трёх князьях). Назван к великому облегчению… да, собственно, всех – Александры и Николаи за столетие надоели изрядно.
Внешность Алексея сочетала в себе лучшее от отца и матери (вообще фамильная черта царских детей). По воспоминаниям современников, Алексей был красивым мальчиком, с чистым, открытым лицом. Однако он был очень худым — сказывалась тяжёлая болезнь.
Характер у мальчика был покладистый, он обожал родителей и сестёр, а те, в свою очередь, души не чаяли в юном цесаревиче (обычное дело при одном брате и четырёх старших сёстрах), особенно Анастасия, которая вообще обожала покровительствовать. Алексей был способным в учёбе, как и сёстры, особенно в изучении языков.
К 1939 году он владел двенадцатью: английским, французским, немецким, испанским, итальянским, португальским, латынью, греческим, старославянским, японским, китайским и арабским. Людены на этом обычно не останавливались – полтора десятка языков были минимумом, но Алексей был человек чисто военный и решил, что другие ему точно не понадобятся.
Умный, наблюдательный, восприимчивый, ласковый, жизнерадостный мальчик в детстве был, однако, с ленцой и не особенно любил книги (жуткий июльский шок 1918 года и Преображение всё изменили – более трудолюбивого и дисциплинированного легионера найти было бы непросто).
Он совмещал в себе черты отца и матери: унаследовал простоту отца, был чужд надменности, заносчивости, но имел свою волю и подчинялся только отцу – как и положено военному.
Он никогда не подчинился бы никакой женщине… впрочем, проверить это не было никакой возможности, ибо его личная жизнь после ухода из дома в Иностранный легион в 1921 году – сразу после Преображения – была тайной за семью печатями. Не разгадали её ни Ольга (несмотря на связи в детективном мире Парижа и не только), ни Анастасия – в абвере и Аусланд-СД.
За пределами учёбы, однако, он был весьма дисциплинирован, замкнут и очень терпелив (при его болезни это было естественно). Он не любил придворного этикета, любил быть с солдатами и учился их языку, употребляя в своём дневнике чисто народные, подслушанные им выражения. Некоторой скуповатостью напоминал мать: не любил тратить своих денег и собирал разные брошенные вещи: гвозди, свинцовую бумагу, верёвки и прочее.
Алексей очень любил всё связанное с русской армией. Любимой пищей царевича были «щи да каша и чёрный хлеб, который едят все мои солдаты», как он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка; Алексей всё съедал и ещё облизывал ложку, говоря: «Вот это вкусно, не то, что наш обед».
Во время пребывания в Ставке с отцом, он любил проделывать военные упражнения с игрушечным ружьём, причём со временем научился выполнять их не хуже профессиональных военных.
Наряду с внешними привлекательными качествами маленький наследник обладал, пожалуй, ещё более привлекательными внутренними. У него было то, что русские привыкли называть «золотым сердцем».
Он легко привязывался к людям, любил их, старался всеми силами помочь, в особенности тем, кто ему казался несправедливо обиженным. Его застенчивость благодаря пребыванию в Ставке почти прошла.
Несмотря на его добродушие и жалостливость, он, без всякого сомнения, обещал обладать в будущем твердым, независимым характером. «Вам будет с ним труднее справиться, чем со мной» — не без гордости сказал как-то Николай одному из своих министров.
Действительно, Алексей Николаевич обещал быть не только хорошим, но и выдающимся русским монархом… и, возможно, стал бы – если бы не жуткая болезнь и последующие катастрофы, радикально изменившие его жизнь.
По линии матери Алексей унаследовал гемофилию, носительницами которой были некоторые дочери и внучки английской королевы Виктории. редкое наследственное заболевание, связанное с нарушением коагуляции (процессом свёртывания крови).
При этом заболевании возникают кровоизлияния в суставы, мышцы и внутренние органы, как спонтанные, так и в результате травмы или хирургического вмешательства. При гемофилии резко возрастает опасность гибели пациента от кровоизлияния в мозг и другие жизненно важные органы, даже при незначительной травме.
Больные с тяжёлой формой гемофилии (случай Алексея) в конечном итоге становятся инвалидами – физически недееспособными - вследствие частых кровоизлияний в суставы и мышечные ткани.
Алексею это «светило» уже в раннем возрасте… однако его фактически спас Григорий Распутин, который был мощным целителем-экстрасенсом и сумел ввести в приемлемые рамки заболевание наследника, перед которым была бессильна медицина.
Заболевание гемофилией стало очевидным у цесаревича уже в сентябре 1904 года, когда у младенца, не достигшего ещё двухмесячного возраста, началось тяжёлое кровотечение из пупка.
Болезнь у наследника проявлялась в том, что каждый ушиб, в результате которого происходил разрыв какого-нибудь, даже самого крошечного внутреннего кровеносного сосуда (что у обычного человека закончилось бы заурядным синяком), вызывал внутреннее, не останавливающееся кровотечение.
Медленно, но безостановочно, кровь проникала в окружающие мышцы и другие ткани, образовывалась гематома величиной с большое яблоко, кожа утрачивала эластичность и не могла больше растягиваться, давление замедляло кровообращение, в результате чего начиналось образование тромба.
После этого гематома постепенно рассасывалась и тёмно-багровый синяк превращался в пятнистый желтовато-зелёный. Незначительные внешние порезы или царапины на любом месте поверхности тела не представляли опасности — они сразу же затягивались.
А потом на них накладывали тугую повязку, которая сдавливала кровеносный сосуд и давала возможность повреждению постепенно заживать. Исключением были кровотечения изо рта или носа, так как в таких местах невозможно было наложить повязку на источник кровотечения. Однажды царевич чуть не умер от носового кровотечения, хотя не испытывал при этом никакой боли.
Болезнь постоянно вызывала кровоизлияния в суставах — они причиняли Алексею нестерпимую боль и превращали в инвалида (и очень быстро совсем превратили бы – если бы не Распутин).
Кровь, скапливаясь в замкнутом пространстве сустава локтя, колена или лодыжки, вызывала давление на нерв, и начинались сильные боли. Попавшая в сустав кровь разрушала кости, сухожилия и ткани. Конечности застывали в согнутом положении.
Иногда причина кровоизлияния была известна, иногда нет. Бывало, цесаревич просто объявлял: «Мама, я сегодня не могу ходить», или: «Мама, я сегодня не могу согнуть локоть».
Лучшим средством, выводящим из такого состояния, были постоянные упражнения и массаж, но при этом всегда была опасность, что снова начнётся кровотечение. Для снятия болевых симптомов можно было бы применить морфий, но из-за его разрушительных свойств наследнику его не давали - и он переставал чувствовать боль, только когда терял сознание.
Каждый случай болезни означал недели постельного режима, а лечение включало целый перечень тяжёлых железных ортопедических приспособлений, которые были сконструированы для выпрямления его конечностей, и горячие грязевые ванны. Какое уж тут престолонаследие - с такими проблемами со здоровьем…
Осенью 1912 года во время традиционного пребывания царской семьи в охотничьем угодье Спала в Восточной Польше цесаревич неудачно прыгнул в лодку и сильно ушиб внутреннюю сторону бедра в области паха.
Возникшая гематома долго не рассасывалась, состояние здоровья ребёнка было очень тяжёлым, была реальная угроза смерти. В эти дни впервые и единственный раз о тяжёлом состоянии наследника был издан правительственный бюллетень. В нём, впрочем, болезнь цесаревича не была названа.
Император писал своей матери: «Несчастный маленький страдал ужасно - боли схватывали его спазмами и повторялись почти каждые четверть часа. От высокой температуры он бредил и днём, и ночью, садился в постели, а от движения тотчас же начиналась боль. Спать он почти не мог, плакать тоже, только стонал и говорил: Господи, помилуй»
Лейб-хирург С. П. Фёдоров, по просьбе Государя обследовавший цесаревича в 1917 году, сообщил Николаю II, что наследник «едва ли проживёт больше 16 лет». Другие врачи были иного мнения… впрочем, более 30 лет не давал никто.
Что вынуждало царя и царицу всерьёз задуматься о передаче престола одной из дочерей – ибо брату Николая Михаилу это было не нужно (дальше нецензурно). К сожалению, впоследствии Михаила это не спасло… если не вообще наоборот.
Из-за частых кровоизлияний в суставы наследник нередко вообще не мог ходить, и во всех необходимых случаях его носил на руках специально выделенный «дядька» — кондуктор Гвардейского экипажа Деревенько.
Последнее обострение болезни наступило во время ссылки царской семьи в Тобольске в начале 1918 года. Это было для всех большое несчастье, так как он опять очень страдал, у него появилось то же внутреннее кровоизлияние от ушиба, уже так измучившее его в Спале.
Причина была обычной - страшно живой и весёлый (и неосторожный), он постоянно прыгал, скакал и устраивал очень бурные игры. Одна из них — катанье вниз по ступенькам лестницы в деревянной лодке на полозьях, другая — какие-то импровизированные качели из бревна.
Во время одной из них он ушибся и опять слёг. Нормально передвигаться он так и не начал до самого вмешательства Баронессы – уже после побега из Ипатьевского дома (в расстрельный подвал его нёс на руках отец).
В ответ на незаданный Колокольцевым вопрос Алексей покачал головой:
«Расспрашивать меня о детстве, о Распутине… бесполезно совершенно. Моя жизнь началась 17 июля 1918 года, когда меня за считанные минуты вылечила Баронесса – уже на корабле. До того я вообще ничего не помню… всё как в полном тумане…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Ольга свела меня с доктором Шварцкопфом»
И улыбнулся: «Да, мир тесен – я знаю, что он твой приятель… ну так вот, он сказал, что это тотальная защитная амнезия…»
Колокольцев кивнул. Цесаревич продолжил:
«Несмотря на болезнь, я – спасибо отцу – по менталитету был всегда чисто военным… и после излечения сразу начал себя готовить к военной службе – под чутким руководством отца. В 17 лет завербовался в Иностранный легион, прослужил 15 лет, дослужился до старшего сержанта, вышел в отставку… и сразу в Испанию, в спецназ националистов – благо подготовка позволяла»
«Почему Людвиг Гётц?» - спросил Колокольцев. Алексей объяснил:
«Я немецкой крови… мама - четвёртая дочь великого герцога Людвига IV… в детстве я просто до дыр зачитал пьесу Гёте Гётц фон Берлихинген…»
«Понятно» - вздохнул Колокольцев. И удовлетворённо кивнул: «Сработаемся»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23881
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 461 times
- Been thanked: 5893 times
Венценосное семейство. Легионер
02 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Алексей Николаевич Романов родился 12 августа 1904 года, в Петергофе, под знаком Льва (Колокольцев – тоже Лев – сразу почувствовал в нём родственную душу). Он стал долгожданным ребёнком: у Александры Фёдоровны одна за другой родились в 1895—1901 годы четыре дочери… а императору нужен был наследник.
Колокольцев этого решительно не понимал – ибо величайшим российским монархом после Петра Великого была Екатерина II, совершенно по делу получившая аналогичное прозвище.
Да и её тёзка, и Елизавета, и Анна Иоанновна были вполне себе на уровне… ну, а закон о престолонаследии завсегда поменять можно было – благо монархия была абсолютная. Однако же…
Царская чета побывала на прославлении Серафима Саровского 18 июля 1903 года в Сарове, где император и императрица молились о даровании им наследника… и спустя чуть более года их молитвы были услышаны (видимо, достали они вконец небесную канцелярию).
При рождении младенец был наречён Алексеем — в честь святителя Алексия Московского (митрополита Киевского и всея Руси и государственного деятеля XIV века – он был де-факто правителем Московского княжества аж при трёх князьях). Назван к великому облегчению… да, собственно, всех – Александры и Николаи за столетие надоели изрядно.
Внешность Алексея сочетала в себе лучшее от отца и матери (вообще фамильная черта царских детей). По воспоминаниям современников, Алексей был красивым мальчиком, с чистым, открытым лицом. Однако он был очень худым — сказывалась тяжёлая болезнь.
Характер у мальчика был покладистый, он обожал родителей и сестёр, а те, в свою очередь, души не чаяли в юном цесаревиче (обычное дело при одном брате и четырёх старших сёстрах), особенно Анастасия, которая вообще обожала покровительствовать. Алексей был способным в учёбе, как и сёстры, особенно в изучении языков.
К 1939 году он владел двенадцатью: английским, французским, немецким, испанским, итальянским, португальским, латынью, греческим, старославянским, японским, китайским и арабским. Людены на этом обычно не останавливались – полтора десятка языков были минимумом, но Алексей был человек чисто военный и решил, что другие ему точно не понадобятся.
Умный, наблюдательный, восприимчивый, ласковый, жизнерадостный мальчик в детстве был, однако, с ленцой и не особенно любил книги (жуткий июльский шок 1918 года и Преображение всё изменили – более трудолюбивого и дисциплинированного легионера найти было бы непросто).
Он совмещал в себе черты отца и матери: унаследовал простоту отца, был чужд надменности, заносчивости, но имел свою волю и подчинялся только отцу – как и положено военному.
Он никогда не подчинился бы никакой женщине… впрочем, проверить это не было никакой возможности, ибо его личная жизнь после ухода из дома в Иностранный легион в 1921 году – сразу после Преображения – была тайной за семью печатями. Не разгадали её ни Ольга (несмотря на связи в детективном мире Парижа и не только), ни Анастасия – в абвере и Аусланд-СД.
За пределами учёбы, однако, он был весьма дисциплинирован, замкнут и очень терпелив (при его болезни это было естественно). Он не любил придворного этикета, любил быть с солдатами и учился их языку, употребляя в своём дневнике чисто народные, подслушанные им выражения. Некоторой скуповатостью напоминал мать: не любил тратить своих денег и собирал разные брошенные вещи: гвозди, свинцовую бумагу, верёвки и прочее.
Алексей очень любил всё связанное с русской армией. Любимой пищей царевича были «щи да каша и чёрный хлеб, который едят все мои солдаты», как он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка; Алексей всё съедал и ещё облизывал ложку, говоря: «Вот это вкусно, не то, что наш обед».
Во время пребывания в Ставке с отцом, он любил проделывать военные упражнения с игрушечным ружьём, причём со временем научился выполнять их не хуже профессиональных военных.
Наряду с внешними привлекательными качествами маленький наследник обладал, пожалуй, ещё более привлекательными внутренними. У него было то, что русские привыкли называть «золотым сердцем».
Он легко привязывался к людям, любил их, старался всеми силами помочь, в особенности тем, кто ему казался несправедливо обиженным. Его застенчивость благодаря пребыванию в Ставке почти прошла.
Несмотря на его добродушие и жалостливость, он, без всякого сомнения, обещал обладать в будущем твердым, независимым характером. «Вам будет с ним труднее справиться, чем со мной» — не без гордости сказал как-то Николай одному из своих министров.
Действительно, Алексей Николаевич обещал быть не только хорошим, но и выдающимся русским монархом… и, возможно, стал бы – если бы не жуткая болезнь и последующие катастрофы, радикально изменившие его жизнь.
По линии матери Алексей унаследовал гемофилию, носительницами которой были некоторые дочери и внучки английской королевы Виктории. редкое наследственное заболевание, связанное с нарушением коагуляции (процессом свёртывания крови).
При этом заболевании возникают кровоизлияния в суставы, мышцы и внутренние органы, как спонтанные, так и в результате травмы или хирургического вмешательства. При гемофилии резко возрастает опасность гибели пациента от кровоизлияния в мозг и другие жизненно важные органы, даже при незначительной травме.
Больные с тяжёлой формой гемофилии (случай Алексея) в конечном итоге становятся инвалидами – физически недееспособными - вследствие частых кровоизлияний в суставы и мышечные ткани.
Алексею это «светило» уже в раннем возрасте… однако его фактически спас Григорий Распутин, который был мощным целителем-экстрасенсом и сумел ввести в приемлемые рамки заболевание наследника, перед которым была бессильна медицина.
Заболевание гемофилией стало очевидным у цесаревича уже в сентябре 1904 года, когда у младенца, не достигшего ещё двухмесячного возраста, началось тяжёлое кровотечение из пупка.
Болезнь у наследника проявлялась в том, что каждый ушиб, в результате которого происходил разрыв какого-нибудь, даже самого крошечного внутреннего кровеносного сосуда (что у обычного человека закончилось бы заурядным синяком), вызывал внутреннее, не останавливающееся кровотечение.
Медленно, но безостановочно, кровь проникала в окружающие мышцы и другие ткани, образовывалась гематома величиной с большое яблоко, кожа утрачивала эластичность и не могла больше растягиваться, давление замедляло кровообращение, в результате чего начиналось образование тромба.
После этого гематома постепенно рассасывалась и тёмно-багровый синяк превращался в пятнистый желтовато-зелёный. Незначительные внешние порезы или царапины на любом месте поверхности тела не представляли опасности — они сразу же затягивались.
А потом на них накладывали тугую повязку, которая сдавливала кровеносный сосуд и давала возможность повреждению постепенно заживать. Исключением были кровотечения изо рта или носа, так как в таких местах невозможно было наложить повязку на источник кровотечения. Однажды царевич чуть не умер от носового кровотечения, хотя не испытывал при этом никакой боли.
Болезнь постоянно вызывала кровоизлияния в суставах — они причиняли Алексею нестерпимую боль и превращали в инвалида (и очень быстро совсем превратили бы – если бы не Распутин).
Кровь, скапливаясь в замкнутом пространстве сустава локтя, колена или лодыжки, вызывала давление на нерв, и начинались сильные боли. Попавшая в сустав кровь разрушала кости, сухожилия и ткани. Конечности застывали в согнутом положении.
Иногда причина кровоизлияния была известна, иногда нет. Бывало, цесаревич просто объявлял: «Мама, я сегодня не могу ходить», или: «Мама, я сегодня не могу согнуть локоть».
Лучшим средством, выводящим из такого состояния, были постоянные упражнения и массаж, но при этом всегда была опасность, что снова начнётся кровотечение. Для снятия болевых симптомов можно было бы применить морфий, но из-за его разрушительных свойств наследнику его не давали - и он переставал чувствовать боль, только когда терял сознание.
Каждый случай болезни означал недели постельного режима, а лечение включало целый перечень тяжёлых железных ортопедических приспособлений, которые были сконструированы для выпрямления его конечностей, и горячие грязевые ванны. Какое уж тут престолонаследие - с такими проблемами со здоровьем…
Осенью 1912 года во время традиционного пребывания царской семьи в охотничьем угодье Спала в Восточной Польше цесаревич неудачно прыгнул в лодку и сильно ушиб внутреннюю сторону бедра в области паха.
Возникшая гематома долго не рассасывалась, состояние здоровья ребёнка было очень тяжёлым, была реальная угроза смерти. В эти дни впервые и единственный раз о тяжёлом состоянии наследника был издан правительственный бюллетень. В нём, впрочем, болезнь цесаревича не была названа.
Император писал своей матери: «Несчастный маленький страдал ужасно - боли схватывали его спазмами и повторялись почти каждые четверть часа. От высокой температуры он бредил и днём, и ночью, садился в постели, а от движения тотчас же начиналась боль. Спать он почти не мог, плакать тоже, только стонал и говорил: Господи, помилуй»
Лейб-хирург С. П. Фёдоров, по просьбе Государя обследовавший цесаревича в 1917 году, сообщил Николаю II, что наследник «едва ли проживёт больше 16 лет». Другие врачи были иного мнения… впрочем, более 30 лет не давал никто.
Что вынуждало царя и царицу всерьёз задуматься о передаче престола одной из дочерей – ибо брату Николая Михаилу это было не нужно (дальше нецензурно). К сожалению, впоследствии Михаила это не спасло… если не вообще наоборот.
Из-за частых кровоизлияний в суставы наследник нередко вообще не мог ходить, и во всех необходимых случаях его носил на руках специально выделенный «дядька» — кондуктор Гвардейского экипажа Деревенько.
Последнее обострение болезни наступило во время ссылки царской семьи в Тобольске в начале 1918 года. Это было для всех большое несчастье, так как он опять очень страдал, у него появилось то же внутреннее кровоизлияние от ушиба, уже так измучившее его в Спале.
Причина была обычной - страшно живой и весёлый (и неосторожный), он постоянно прыгал, скакал и устраивал очень бурные игры. Одна из них — катанье вниз по ступенькам лестницы в деревянной лодке на полозьях, другая — какие-то импровизированные качели из бревна.
Во время одной из них он ушибся и опять слёг. Нормально передвигаться он так и не начал до самого вмешательства Баронессы – уже после побега из Ипатьевского дома (в расстрельный подвал его нёс на руках отец).
В ответ на незаданный Колокольцевым вопрос Алексей покачал головой:
«Расспрашивать меня о детстве, о Распутине… бесполезно совершенно. Моя жизнь началась 17 июля 1918 года, когда меня за считанные минуты вылечила Баронесса – уже на корабле. До того я вообще ничего не помню… всё как в полном тумане…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Ольга свела меня с доктором Шварцкопфом»
И улыбнулся: «Да, мир тесен – я знаю, что он твой приятель… ну так вот, он сказал, что это тотальная защитная амнезия…»
Колокольцев кивнул. Цесаревич продолжил:
«Несмотря на болезнь, я – спасибо отцу – по менталитету был всегда чисто военным… и после излечения сразу начал себя готовить к военной службе – под чутким руководством отца. В 17 лет завербовался в Иностранный легион, прослужил 15 лет, дослужился до старшего сержанта, вышел в отставку… и сразу в Испанию, в спецназ националистов – благо подготовка позволяла»
«Почему Людвиг Гётц?» - спросил Колокольцев. Алексей объяснил:
«Я немецкой крови… мама - четвёртая дочь великого герцога Людвига IV… в детстве я просто до дыр зачитал пьесу Гёте Гётц фон Берлихинген…»
«Понятно» - вздохнул Колокольцев. И удовлетворённо кивнул: «Сработаемся»
Париж, Французская республика
Алексей Николаевич Романов родился 12 августа 1904 года, в Петергофе, под знаком Льва (Колокольцев – тоже Лев – сразу почувствовал в нём родственную душу). Он стал долгожданным ребёнком: у Александры Фёдоровны одна за другой родились в 1895—1901 годы четыре дочери… а императору нужен был наследник.
Колокольцев этого решительно не понимал – ибо величайшим российским монархом после Петра Великого была Екатерина II, совершенно по делу получившая аналогичное прозвище.
Да и её тёзка, и Елизавета, и Анна Иоанновна были вполне себе на уровне… ну, а закон о престолонаследии завсегда поменять можно было – благо монархия была абсолютная. Однако же…
Царская чета побывала на прославлении Серафима Саровского 18 июля 1903 года в Сарове, где император и императрица молились о даровании им наследника… и спустя чуть более года их молитвы были услышаны (видимо, достали они вконец небесную канцелярию).
При рождении младенец был наречён Алексеем — в честь святителя Алексия Московского (митрополита Киевского и всея Руси и государственного деятеля XIV века – он был де-факто правителем Московского княжества аж при трёх князьях). Назван к великому облегчению… да, собственно, всех – Александры и Николаи за столетие надоели изрядно.
Внешность Алексея сочетала в себе лучшее от отца и матери (вообще фамильная черта царских детей). По воспоминаниям современников, Алексей был красивым мальчиком, с чистым, открытым лицом. Однако он был очень худым — сказывалась тяжёлая болезнь.
Характер у мальчика был покладистый, он обожал родителей и сестёр, а те, в свою очередь, души не чаяли в юном цесаревиче (обычное дело при одном брате и четырёх старших сёстрах), особенно Анастасия, которая вообще обожала покровительствовать. Алексей был способным в учёбе, как и сёстры, особенно в изучении языков.
К 1939 году он владел двенадцатью: английским, французским, немецким, испанским, итальянским, португальским, латынью, греческим, старославянским, японским, китайским и арабским. Людены на этом обычно не останавливались – полтора десятка языков были минимумом, но Алексей был человек чисто военный и решил, что другие ему точно не понадобятся.
Умный, наблюдательный, восприимчивый, ласковый, жизнерадостный мальчик в детстве был, однако, с ленцой и не особенно любил книги (жуткий июльский шок 1918 года и Преображение всё изменили – более трудолюбивого и дисциплинированного легионера найти было бы непросто).
Он совмещал в себе черты отца и матери: унаследовал простоту отца, был чужд надменности, заносчивости, но имел свою волю и подчинялся только отцу – как и положено военному.
Он никогда не подчинился бы никакой женщине… впрочем, проверить это не было никакой возможности, ибо его личная жизнь после ухода из дома в Иностранный легион в 1921 году – сразу после Преображения – была тайной за семью печатями. Не разгадали её ни Ольга (несмотря на связи в детективном мире Парижа и не только), ни Анастасия – в абвере и Аусланд-СД.
За пределами учёбы, однако, он был весьма дисциплинирован, замкнут и очень терпелив (при его болезни это было естественно). Он не любил придворного этикета, любил быть с солдатами и учился их языку, употребляя в своём дневнике чисто народные, подслушанные им выражения. Некоторой скуповатостью напоминал мать: не любил тратить своих денег и собирал разные брошенные вещи: гвозди, свинцовую бумагу, верёвки и прочее.
Алексей очень любил всё связанное с русской армией. Любимой пищей царевича были «щи да каша и чёрный хлеб, который едят все мои солдаты», как он всегда говорил. Ему каждый день приносили пробу щей и каши из солдатской кухни Сводного полка; Алексей всё съедал и ещё облизывал ложку, говоря: «Вот это вкусно, не то, что наш обед».
Во время пребывания в Ставке с отцом, он любил проделывать военные упражнения с игрушечным ружьём, причём со временем научился выполнять их не хуже профессиональных военных.
Наряду с внешними привлекательными качествами маленький наследник обладал, пожалуй, ещё более привлекательными внутренними. У него было то, что русские привыкли называть «золотым сердцем».
Он легко привязывался к людям, любил их, старался всеми силами помочь, в особенности тем, кто ему казался несправедливо обиженным. Его застенчивость благодаря пребыванию в Ставке почти прошла.
Несмотря на его добродушие и жалостливость, он, без всякого сомнения, обещал обладать в будущем твердым, независимым характером. «Вам будет с ним труднее справиться, чем со мной» — не без гордости сказал как-то Николай одному из своих министров.
Действительно, Алексей Николаевич обещал быть не только хорошим, но и выдающимся русским монархом… и, возможно, стал бы – если бы не жуткая болезнь и последующие катастрофы, радикально изменившие его жизнь.
По линии матери Алексей унаследовал гемофилию, носительницами которой были некоторые дочери и внучки английской королевы Виктории. редкое наследственное заболевание, связанное с нарушением коагуляции (процессом свёртывания крови).
При этом заболевании возникают кровоизлияния в суставы, мышцы и внутренние органы, как спонтанные, так и в результате травмы или хирургического вмешательства. При гемофилии резко возрастает опасность гибели пациента от кровоизлияния в мозг и другие жизненно важные органы, даже при незначительной травме.
Больные с тяжёлой формой гемофилии (случай Алексея) в конечном итоге становятся инвалидами – физически недееспособными - вследствие частых кровоизлияний в суставы и мышечные ткани.
Алексею это «светило» уже в раннем возрасте… однако его фактически спас Григорий Распутин, который был мощным целителем-экстрасенсом и сумел ввести в приемлемые рамки заболевание наследника, перед которым была бессильна медицина.
Заболевание гемофилией стало очевидным у цесаревича уже в сентябре 1904 года, когда у младенца, не достигшего ещё двухмесячного возраста, началось тяжёлое кровотечение из пупка.
Болезнь у наследника проявлялась в том, что каждый ушиб, в результате которого происходил разрыв какого-нибудь, даже самого крошечного внутреннего кровеносного сосуда (что у обычного человека закончилось бы заурядным синяком), вызывал внутреннее, не останавливающееся кровотечение.
Медленно, но безостановочно, кровь проникала в окружающие мышцы и другие ткани, образовывалась гематома величиной с большое яблоко, кожа утрачивала эластичность и не могла больше растягиваться, давление замедляло кровообращение, в результате чего начиналось образование тромба.
После этого гематома постепенно рассасывалась и тёмно-багровый синяк превращался в пятнистый желтовато-зелёный. Незначительные внешние порезы или царапины на любом месте поверхности тела не представляли опасности — они сразу же затягивались.
А потом на них накладывали тугую повязку, которая сдавливала кровеносный сосуд и давала возможность повреждению постепенно заживать. Исключением были кровотечения изо рта или носа, так как в таких местах невозможно было наложить повязку на источник кровотечения. Однажды царевич чуть не умер от носового кровотечения, хотя не испытывал при этом никакой боли.
Болезнь постоянно вызывала кровоизлияния в суставах — они причиняли Алексею нестерпимую боль и превращали в инвалида (и очень быстро совсем превратили бы – если бы не Распутин).
Кровь, скапливаясь в замкнутом пространстве сустава локтя, колена или лодыжки, вызывала давление на нерв, и начинались сильные боли. Попавшая в сустав кровь разрушала кости, сухожилия и ткани. Конечности застывали в согнутом положении.
Иногда причина кровоизлияния была известна, иногда нет. Бывало, цесаревич просто объявлял: «Мама, я сегодня не могу ходить», или: «Мама, я сегодня не могу согнуть локоть».
Лучшим средством, выводящим из такого состояния, были постоянные упражнения и массаж, но при этом всегда была опасность, что снова начнётся кровотечение. Для снятия болевых симптомов можно было бы применить морфий, но из-за его разрушительных свойств наследнику его не давали - и он переставал чувствовать боль, только когда терял сознание.
Каждый случай болезни означал недели постельного режима, а лечение включало целый перечень тяжёлых железных ортопедических приспособлений, которые были сконструированы для выпрямления его конечностей, и горячие грязевые ванны. Какое уж тут престолонаследие - с такими проблемами со здоровьем…
Осенью 1912 года во время традиционного пребывания царской семьи в охотничьем угодье Спала в Восточной Польше цесаревич неудачно прыгнул в лодку и сильно ушиб внутреннюю сторону бедра в области паха.
Возникшая гематома долго не рассасывалась, состояние здоровья ребёнка было очень тяжёлым, была реальная угроза смерти. В эти дни впервые и единственный раз о тяжёлом состоянии наследника был издан правительственный бюллетень. В нём, впрочем, болезнь цесаревича не была названа.
Император писал своей матери: «Несчастный маленький страдал ужасно - боли схватывали его спазмами и повторялись почти каждые четверть часа. От высокой температуры он бредил и днём, и ночью, садился в постели, а от движения тотчас же начиналась боль. Спать он почти не мог, плакать тоже, только стонал и говорил: Господи, помилуй»
Лейб-хирург С. П. Фёдоров, по просьбе Государя обследовавший цесаревича в 1917 году, сообщил Николаю II, что наследник «едва ли проживёт больше 16 лет». Другие врачи были иного мнения… впрочем, более 30 лет не давал никто.
Что вынуждало царя и царицу всерьёз задуматься о передаче престола одной из дочерей – ибо брату Николая Михаилу это было не нужно (дальше нецензурно). К сожалению, впоследствии Михаила это не спасло… если не вообще наоборот.
Из-за частых кровоизлияний в суставы наследник нередко вообще не мог ходить, и во всех необходимых случаях его носил на руках специально выделенный «дядька» — кондуктор Гвардейского экипажа Деревенько.
Последнее обострение болезни наступило во время ссылки царской семьи в Тобольске в начале 1918 года. Это было для всех большое несчастье, так как он опять очень страдал, у него появилось то же внутреннее кровоизлияние от ушиба, уже так измучившее его в Спале.
Причина была обычной - страшно живой и весёлый (и неосторожный), он постоянно прыгал, скакал и устраивал очень бурные игры. Одна из них — катанье вниз по ступенькам лестницы в деревянной лодке на полозьях, другая — какие-то импровизированные качели из бревна.
Во время одной из них он ушибся и опять слёг. Нормально передвигаться он так и не начал до самого вмешательства Баронессы – уже после побега из Ипатьевского дома (в расстрельный подвал его нёс на руках отец).
В ответ на незаданный Колокольцевым вопрос Алексей покачал головой:
«Расспрашивать меня о детстве, о Распутине… бесполезно совершенно. Моя жизнь началась 17 июля 1918 года, когда меня за считанные минуты вылечила Баронесса – уже на корабле. До того я вообще ничего не помню… всё как в полном тумане…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Ольга свела меня с доктором Шварцкопфом»
И улыбнулся: «Да, мир тесен – я знаю, что он твой приятель… ну так вот, он сказал, что это тотальная защитная амнезия…»
Колокольцев кивнул. Цесаревич продолжил:
«Несмотря на болезнь, я – спасибо отцу – по менталитету был всегда чисто военным… и после излечения сразу начал себя готовить к военной службе – под чутким руководством отца. В 17 лет завербовался в Иностранный легион, прослужил 15 лет, дослужился до старшего сержанта, вышел в отставку… и сразу в Испанию, в спецназ националистов – благо подготовка позволяла»
«Почему Людвиг Гётц?» - спросил Колокольцев. Алексей объяснил:
«Я немецкой крови… мама - четвёртая дочь великого герцога Людвига IV… в детстве я просто до дыр зачитал пьесу Гёте Гётц фон Берлихинген…»
«Понятно» - вздохнул Колокольцев. И удовлетворённо кивнул: «Сработаемся»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23881
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 461 times
- Been thanked: 5893 times
Венценосное семейство. Врачебные тайны
02 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Великая княжна Татьяна Николаевна Романова появилась на свет 10 июня 1897 в Петергофе в 10 часов 40 минут утра. Она получила нетрадиционное для Романовых имя… по слухам, две первые дочери императора были названы Ольгой и Татьяной, чтобы было, как у Пушкина в Евгении Онегине.
В детстве её любимыми занятиями были игра в серсо, катание на пони и громоздком велосипеде — тандеме, в паре с Ольгой, неторопливый сбор цветов и ягод. Из тихих домашних развлечений предпочитала рисование, книжки с картинками, путаное детское вышивание, вязание и «кукольный дом».
Из великих княжон была самой близкой к Аликс, всегда старалась окружить мать заботой и покоем, выслушать и понять её. Титулы не любила – смущалась, когда к ней обращались Ваше Императорское Высочество.
Татьяна, как и все члены семьи, была привязана к наследнику-цесаревичу Алексею, который тяжело и продолжительно болел гемофилией и несколько раз был на волоске от смерти. И потому очень хорошо относилась к Распутину, который мог – в отличие от дипломированных врачей – удерживать болезнь в приемлемых рамках.
Одна из гувернанток, Софья Ивановна Тютчева, была в ужасе, что Распутин мог без разрешения заходить в комнату девочек, когда они были в ночных рубашках. Ни великих княжон, ни их мать, это не пугало и не смущало - они прекрасно знали, что они для Распутина были как дочери… да и вообще слухи о его секскападах были даже не преувеличены, а высосаны из пальца его врагами.
Росла Татьяна спокойной и уравновешенной и с ранних лет была преисполнена достоинства и самообладания. В ней с юности чувствовался сильный характер и душевное мужество, она стремилась опекать близких и была им второй матерью.
Обладая острым умом и вникая в суть политических дел, она рано поняла, какое тяжелое бремя приходится нести ее отцу, и старалась оказывать ему моральную поддержку. Ее письма родителям преисполнены любви, заботы и желания утешить их в трудные времена. Татьяна по-матерински опекала Алексея, а когда родители находились в отъезде, брала ответственность за его здоровье на себя.
Роскоши царские дети не знали. Боясь, чтобы они не выросли праздными и избалованными, родители поселили их в скромных покоях, где стояла самая простая мебель. Для сна им предлагалась складная армейская кровать. Комнату Татьяна делила с Ольгой, вкупе с которой получила прозвище «старшая пара». «Маленькая пара», то есть Мария и Анастасия, жили напротив.
Дома родители разговаривали между собой на английском языке, и потому Татьяна знала его в совершенстве, как и русский. Для изучения французского и немецкого привлекали преподавателей. Итальянский она выучила сама… почти.
Татьяна была умела и трудолюбива. Будучи прекрасной рукодельницей, она одевала семью в собственноручно сшитую одежду, а элегантно причесываться умела и без помощи гувернанток. Плюс ко всему девушка заведовала домашним распорядком, была хозяйственна и практична.
Тонкая и высокая (рост 175 см), великая княжна Татьяна Николаевна Романова представляла собой образец изящества и царственности. Ее спокойная красота неизменно производила впечатление на окружающих.
К ней сватались европейские принцы, в частности сын сербского короля Петра I имел серьезные намерения жениться и даже обращался с этим вопросом к государю императору. Молодые люди познакомились и стали переписываться, но Великая Война заставило отложить матримониальные планы.
А Татьяна тем временем… влюбилась. Встретив в царскосельском лазарете раненого офицера Дмитрия Маламу, великая княжна прониклась к нему чувствами и стала задерживаться подольше у его постели.
Сестры и подруги хихикали по этому поводу, а мать высоко оценила мужество и человеческие качества юноши, признав, что тот был бы прекрасным зятем, каких среди иностранных принцев не сыщешь.
Когда началась Великая война, Татьяна восприняла ее как личное горе. Родина ее матери стала теперь их общим врагом. Бездействовать 17-летняя княжна не собиралась. Она организовала Татьянинский комитет, который занялся помощью беженцам, созданием приютов, сбором средств для пострадавших.
Вместе с императрицей и княжной Ольгой Татьяна начала работать в госпиталях. Она стала сестрой милосердия, сдав перед этим специальные экзамены. Серьезная и трудолюбивая, царская дочь стойко ассистировала врачам при сложных операциях, делала перевязки, обрабатывала инструменты, успевая при этом общаться с пациентами и утешать их добрым словом.
«Ты уже тогда решила стать врачом?» - осведомился Колокольцев. Татьяна покачала головой: «Тогда это было невозможно – удел великой княжны выгодное замужество… выгодное для престола и для России…»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «Я действительно до сих пор так до конца и не пришла в себя после того июльского кошмара, но…»
«То, что не убивает нас, делает нас сильнее?» - улыбнулся Колокольцев. Великая княжна кивнула: «И это тоже… но ещё и освобождает. Когда мы сели на корабль… ещё на реке Исеть, я вдруг поняла, что свободна… что совершенно свободна и что смогу жить так, как захочу, как сочту нужным…»
«И ты захотела стать врачом… а потом влюбилась в США…» - задумчиво констатировал Колокольцев. Она кивнула:
«Баронесса сказала нам, что поможет с любым нашим выбором… я выбрала медицину, она помогла получить образование… с моим опытом медсестры это было легко… потом открыть свою клинику…»
«Почему Элена Виалли?» - спросил Колокольцев. Татьяна объяснила: «С детства обожала всё итальянское… после окончания университета Настя затащила меня в политику, я почти год прожила в Италии… с дуче даже познакомилась…»
Колокольцев расхохотался: «Но этот напыщенный индюк от политики тебя привёл в тихий ужас…»
«Не то слово» - усмехнулась Татьяна-Элена. «Я оттуда сбежала и твёрдо решила – больше в Европу ни ногой… только в исключительных случаях…»
И неожиданно – ибо ничто не предвещало - сбросила многотонную бомбу:
«Я хочу… мне нужно, чтобы ты меня высек… сегодня…»
Колокольцев даже не удивился. И потому усмехнулся: «Мне всех сестёр Романовых придётся высечь?». Татьяна покачала головой: «Точно не Настю – она сама кого хочешь… и не только высечет…»
И объяснила несколько удивлённому Колокольцеву: «Меня не удивило, что она убила Соколова. Ольга рассказала мне… до неё доходили слухи, что Настя в Германии уже не раз убивала… красных. Причём так чисто, что не подкопаешься»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «Машу… вряд ли. Да, она серьёзный историк; пытки, казни и телесные наказания были важной частью любого общества в древнем мире… а Римская империя была вообще жестока чудовищно…»
Колокольцев кивнул: «Я в курсе». Татьяна продолжала: «Она даже не одну статью на эту тему написала… книгу вроде даже пишет…»
«Но на себе вряд ли захочет попробовать…» - констатировал Колокольцев. Татьяна пожала плечами: «Не думаю – она своё тело холит и лелеет… хотя…»
Она запнулась – затем продолжила: «Её… бывший по её просьбе сделал ей целый донжон… это ведь так называется?». Колокольцев кивнул. Она продолжила:
«… с разными… ударными инструментами, орудиями пыток и казней…»
Которые по большей части существовали лишь в воображении памфлетистов эпохи Просвещения. Ибо профессия палача всегда была одной из самых закрытых – а пытаемые давали подписку о неразглашении под страхом смертной казни.
«А тебе это зачем?» - осведомился Колокольцев. Она объяснила: «БДСМ… точнее, СМ – доминирование/подчинение мне не интересны, я не психиатр и не психолог, а бондаж — это искусство, от которого я далека – весьма распространены в той среде, где я работаю…»
Он кивнул: «Понятно. Тебе нужно знать, что чувствуют твои пациентки, когда их… и вообще какую роль всё это играет в их жизни…»
Она кивнула – и продолжила: «Я хочу, чтобы ты меня… как Ирму»
«Это очень больно» - честно предупредил он… а она сбросила вторую бомбу:
«Я к боли привычная». Он изумлённо посмотрел на неё. Она объяснила:
«Ещё в Сан-Франциско… я там почти год прожила… я познакомилась с китайцем… он меня ввёл в мир восточной философии и боевых искусств. Тай-чи, цигун, кун-фу… у меня чёрный пояс по айкидо… недавно получила…»
На получение этого знака отличия уходит не менее пятнадцати лет.
«… фехтую на бамбуковых мечах – там такой спарринг, что любая порка отдыхает…». Колокольцев фехтовал… много, поэтому кивнул.
«Стрелять тоже научилась?» - улыбнулся он. Вместо ответа Татьяна распахнула женский пиджак - и он увидел рукоятку Smith & Wesson Model 10 калибра .38. Стандартного оружия детективов полиции в США.
«Мы все научились» - спокойно ответила она. «Сразу же после той ночи и научились… и носим постоянно… даже мама. Нам хватило…»
«Ты до сих пор боишься?» - заботливо спросил он. Она кивнула.
«В Бостон через Нью-Йорк?» - быстро спросил он. Татьяна снова кивнула.
Он добыл из кармана блокнот и авторучку, написал адрес и телефон, оторвал листок и протянул великой княжне: «В Нью-Йорке позвонишь и встретишься. Этот человек обеспечит тебе в Бостоне охрану 24/7… причём ты её и не заметишь – оплату я беру на себя…»
Сделал паузу – и продолжил: «Это очень серьёзные люди – если кто сдуру попытается тебя обидеть, пожалеет, что родился…»
Она взяла листок и благодарно вздохнула: «Спасибо. Мама права – ты очень нужен нам. Ты всех нас сможешь защитить… от кого угодно»
Колокольцев улыбнулся: «На том стою – ибо не могу иначе. Синдром Лоэнгрина, как утверждает доктор Шварцкопф». Написал на другом листке ещё один адрес и телефон – уже в Париже – и протянул великой княжне: «Приходи… если не передумаешь – там есть всё необходимое».
Она покачала головой: «Не передумаю». И забрала листок.
Париж, Французская республика
Великая княжна Татьяна Николаевна Романова появилась на свет 10 июня 1897 в Петергофе в 10 часов 40 минут утра. Она получила нетрадиционное для Романовых имя… по слухам, две первые дочери императора были названы Ольгой и Татьяной, чтобы было, как у Пушкина в Евгении Онегине.
В детстве её любимыми занятиями были игра в серсо, катание на пони и громоздком велосипеде — тандеме, в паре с Ольгой, неторопливый сбор цветов и ягод. Из тихих домашних развлечений предпочитала рисование, книжки с картинками, путаное детское вышивание, вязание и «кукольный дом».
Из великих княжон была самой близкой к Аликс, всегда старалась окружить мать заботой и покоем, выслушать и понять её. Титулы не любила – смущалась, когда к ней обращались Ваше Императорское Высочество.
Татьяна, как и все члены семьи, была привязана к наследнику-цесаревичу Алексею, который тяжело и продолжительно болел гемофилией и несколько раз был на волоске от смерти. И потому очень хорошо относилась к Распутину, который мог – в отличие от дипломированных врачей – удерживать болезнь в приемлемых рамках.
Одна из гувернанток, Софья Ивановна Тютчева, была в ужасе, что Распутин мог без разрешения заходить в комнату девочек, когда они были в ночных рубашках. Ни великих княжон, ни их мать, это не пугало и не смущало - они прекрасно знали, что они для Распутина были как дочери… да и вообще слухи о его секскападах были даже не преувеличены, а высосаны из пальца его врагами.
Росла Татьяна спокойной и уравновешенной и с ранних лет была преисполнена достоинства и самообладания. В ней с юности чувствовался сильный характер и душевное мужество, она стремилась опекать близких и была им второй матерью.
Обладая острым умом и вникая в суть политических дел, она рано поняла, какое тяжелое бремя приходится нести ее отцу, и старалась оказывать ему моральную поддержку. Ее письма родителям преисполнены любви, заботы и желания утешить их в трудные времена. Татьяна по-матерински опекала Алексея, а когда родители находились в отъезде, брала ответственность за его здоровье на себя.
Роскоши царские дети не знали. Боясь, чтобы они не выросли праздными и избалованными, родители поселили их в скромных покоях, где стояла самая простая мебель. Для сна им предлагалась складная армейская кровать. Комнату Татьяна делила с Ольгой, вкупе с которой получила прозвище «старшая пара». «Маленькая пара», то есть Мария и Анастасия, жили напротив.
Дома родители разговаривали между собой на английском языке, и потому Татьяна знала его в совершенстве, как и русский. Для изучения французского и немецкого привлекали преподавателей. Итальянский она выучила сама… почти.
Татьяна была умела и трудолюбива. Будучи прекрасной рукодельницей, она одевала семью в собственноручно сшитую одежду, а элегантно причесываться умела и без помощи гувернанток. Плюс ко всему девушка заведовала домашним распорядком, была хозяйственна и практична.
Тонкая и высокая (рост 175 см), великая княжна Татьяна Николаевна Романова представляла собой образец изящества и царственности. Ее спокойная красота неизменно производила впечатление на окружающих.
К ней сватались европейские принцы, в частности сын сербского короля Петра I имел серьезные намерения жениться и даже обращался с этим вопросом к государю императору. Молодые люди познакомились и стали переписываться, но Великая Война заставило отложить матримониальные планы.
А Татьяна тем временем… влюбилась. Встретив в царскосельском лазарете раненого офицера Дмитрия Маламу, великая княжна прониклась к нему чувствами и стала задерживаться подольше у его постели.
Сестры и подруги хихикали по этому поводу, а мать высоко оценила мужество и человеческие качества юноши, признав, что тот был бы прекрасным зятем, каких среди иностранных принцев не сыщешь.
Когда началась Великая война, Татьяна восприняла ее как личное горе. Родина ее матери стала теперь их общим врагом. Бездействовать 17-летняя княжна не собиралась. Она организовала Татьянинский комитет, который занялся помощью беженцам, созданием приютов, сбором средств для пострадавших.
Вместе с императрицей и княжной Ольгой Татьяна начала работать в госпиталях. Она стала сестрой милосердия, сдав перед этим специальные экзамены. Серьезная и трудолюбивая, царская дочь стойко ассистировала врачам при сложных операциях, делала перевязки, обрабатывала инструменты, успевая при этом общаться с пациентами и утешать их добрым словом.
«Ты уже тогда решила стать врачом?» - осведомился Колокольцев. Татьяна покачала головой: «Тогда это было невозможно – удел великой княжны выгодное замужество… выгодное для престола и для России…»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «Я действительно до сих пор так до конца и не пришла в себя после того июльского кошмара, но…»
«То, что не убивает нас, делает нас сильнее?» - улыбнулся Колокольцев. Великая княжна кивнула: «И это тоже… но ещё и освобождает. Когда мы сели на корабль… ещё на реке Исеть, я вдруг поняла, что свободна… что совершенно свободна и что смогу жить так, как захочу, как сочту нужным…»
«И ты захотела стать врачом… а потом влюбилась в США…» - задумчиво констатировал Колокольцев. Она кивнула:
«Баронесса сказала нам, что поможет с любым нашим выбором… я выбрала медицину, она помогла получить образование… с моим опытом медсестры это было легко… потом открыть свою клинику…»
«Почему Элена Виалли?» - спросил Колокольцев. Татьяна объяснила: «С детства обожала всё итальянское… после окончания университета Настя затащила меня в политику, я почти год прожила в Италии… с дуче даже познакомилась…»
Колокольцев расхохотался: «Но этот напыщенный индюк от политики тебя привёл в тихий ужас…»
«Не то слово» - усмехнулась Татьяна-Элена. «Я оттуда сбежала и твёрдо решила – больше в Европу ни ногой… только в исключительных случаях…»
И неожиданно – ибо ничто не предвещало - сбросила многотонную бомбу:
«Я хочу… мне нужно, чтобы ты меня высек… сегодня…»
Колокольцев даже не удивился. И потому усмехнулся: «Мне всех сестёр Романовых придётся высечь?». Татьяна покачала головой: «Точно не Настю – она сама кого хочешь… и не только высечет…»
И объяснила несколько удивлённому Колокольцеву: «Меня не удивило, что она убила Соколова. Ольга рассказала мне… до неё доходили слухи, что Настя в Германии уже не раз убивала… красных. Причём так чисто, что не подкопаешься»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «Машу… вряд ли. Да, она серьёзный историк; пытки, казни и телесные наказания были важной частью любого общества в древнем мире… а Римская империя была вообще жестока чудовищно…»
Колокольцев кивнул: «Я в курсе». Татьяна продолжала: «Она даже не одну статью на эту тему написала… книгу вроде даже пишет…»
«Но на себе вряд ли захочет попробовать…» - констатировал Колокольцев. Татьяна пожала плечами: «Не думаю – она своё тело холит и лелеет… хотя…»
Она запнулась – затем продолжила: «Её… бывший по её просьбе сделал ей целый донжон… это ведь так называется?». Колокольцев кивнул. Она продолжила:
«… с разными… ударными инструментами, орудиями пыток и казней…»
Которые по большей части существовали лишь в воображении памфлетистов эпохи Просвещения. Ибо профессия палача всегда была одной из самых закрытых – а пытаемые давали подписку о неразглашении под страхом смертной казни.
«А тебе это зачем?» - осведомился Колокольцев. Она объяснила: «БДСМ… точнее, СМ – доминирование/подчинение мне не интересны, я не психиатр и не психолог, а бондаж — это искусство, от которого я далека – весьма распространены в той среде, где я работаю…»
Он кивнул: «Понятно. Тебе нужно знать, что чувствуют твои пациентки, когда их… и вообще какую роль всё это играет в их жизни…»
Она кивнула – и продолжила: «Я хочу, чтобы ты меня… как Ирму»
«Это очень больно» - честно предупредил он… а она сбросила вторую бомбу:
«Я к боли привычная». Он изумлённо посмотрел на неё. Она объяснила:
«Ещё в Сан-Франциско… я там почти год прожила… я познакомилась с китайцем… он меня ввёл в мир восточной философии и боевых искусств. Тай-чи, цигун, кун-фу… у меня чёрный пояс по айкидо… недавно получила…»
На получение этого знака отличия уходит не менее пятнадцати лет.
«… фехтую на бамбуковых мечах – там такой спарринг, что любая порка отдыхает…». Колокольцев фехтовал… много, поэтому кивнул.
«Стрелять тоже научилась?» - улыбнулся он. Вместо ответа Татьяна распахнула женский пиджак - и он увидел рукоятку Smith & Wesson Model 10 калибра .38. Стандартного оружия детективов полиции в США.
«Мы все научились» - спокойно ответила она. «Сразу же после той ночи и научились… и носим постоянно… даже мама. Нам хватило…»
«Ты до сих пор боишься?» - заботливо спросил он. Она кивнула.
«В Бостон через Нью-Йорк?» - быстро спросил он. Татьяна снова кивнула.
Он добыл из кармана блокнот и авторучку, написал адрес и телефон, оторвал листок и протянул великой княжне: «В Нью-Йорке позвонишь и встретишься. Этот человек обеспечит тебе в Бостоне охрану 24/7… причём ты её и не заметишь – оплату я беру на себя…»
Сделал паузу – и продолжил: «Это очень серьёзные люди – если кто сдуру попытается тебя обидеть, пожалеет, что родился…»
Она взяла листок и благодарно вздохнула: «Спасибо. Мама права – ты очень нужен нам. Ты всех нас сможешь защитить… от кого угодно»
Колокольцев улыбнулся: «На том стою – ибо не могу иначе. Синдром Лоэнгрина, как утверждает доктор Шварцкопф». Написал на другом листке ещё один адрес и телефон – уже в Париже – и протянул великой княжне: «Приходи… если не передумаешь – там есть всё необходимое».
Она покачала головой: «Не передумаю». И забрала листок.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23881
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 461 times
- Been thanked: 5893 times
Венценосное семейство. Коллега
02 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Великая княжна Мария Николаевна Романова родилась 14 июня 1899 года в летней царской резиденции в Петергофе, где в то время проводила лето императорская семья.
Третья беременность у императрицы проходила тяжело, несколько раз она падала в обморок, и последние месяцы вынуждена была передвигаться в кресле-каталке. День родов, по воспоминаниям современников, был пасмурным и холодным.
Роды проходили тяжело, врачи опасались за жизнь обеих, но мать и дочь удалось спасти; более того, малышка родилась здоровой и крепкой, не уступая в этом старшим детям.
Девочка с самого начала отличалась весёлым лёгким характером и постоянно улыбалась окружающим. Крупная, статная, со светло-русыми волосами и большими тёмно-синими глазами, которые в семье ласково называли «Машкины блюдца», она была всеобщей любимицей.
Как и её сёстры, девушка выросла высокой… правда, несколько полным телосложением и здоровыми, розовыми щеками. Её смело можно было назвать настоящей русской красавицей и даже некоторая полнота, от которой её в считанные дни излечила ужасная июльская ночь, её не портила.
Высокая, плотная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице (хотя русской крови в ней было кот наплакал), она была особенно мила русскому сердцу. Современница писала о Марии Николаевне:
«Смотришь на неё и невольно представляешь её одетой в русский боярский сарафан; вокруг её рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающейся груди — самоцветные камни, а над высоким белым челом — кокошник с самокатным жемчугом.
Её глаза освещают всё лицо особенным, лучистым блеском; они... по временам кажутся чёрными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец её нежных щёк. Она весела и жива, но ещё не проснулась для жизни; в ней, верно, таятся необъятные силы настоящей русской женщины…»
Которая – спасибо целому ряду катастроф и прочих событий – превратилась в настоящую ирландскую женщину (Мария даже свободно владела ирландским гэльским… как и ещё 22-мя языками). Из которых лишь три - английский, немецкий и французский – она выучила в детстве… в разной степени.
Мария – кто бы сомневался - была в полном подчинении её восторженной и энергичной младшей сестры Анастасии (та довольно быстро всю императорскую семью под себя подмяла).
Под влиянием Анастасии Мария стала играть в новомодный тогда теннис, причём, увлёкшись не на шутку, девочки не раз сбивали со стен всё, что на них висело. Они также любили заводить на всю мощь граммофон, танцевать и прыгать до изнеможения.
Прямо под их спальней находилась приёмная императрицы, и та была вынуждена время от времени посылать фрейлину, чтобы утихомирить малолетних баловниц — музыка и грохот не давали ей разговаривать с посетителями.
Иногда, как все дети, Мария бывала и упрямой, и вредной. Так, однажды её едва не наказали за то, что она стащила несколько обожаемых ванильных булочек с родительского чайного стола, за что строгая императрица приказала уложить её спать раньше обычного времени. Однако, отец возразил, заявив:
«Я боялся, что у неё скоро вырастут крылья, как у ангела! Я очень сильно рад увидеть, что она человеческий ребёнок – и ничто человеческое ей не чуждо»
Мария не была такой живой, как её сестры, зато имела выработанное мировоззрение и всегда знала, чего она хочет и зачем. У Марии был талант к рисованию, она хорошо делала наброски, но у неё не было особого интереса к школьным занятиям.
Высокая (как и её старшие сёстры), Мария и ростом, и силой пошла в дедушку — императора Александра III. Когда больному цесаревичу Алексею требовалось куда-то попасть, а сам он был не в состоянии идти, то звал «Машка, неси меня!».
Преподаватель английского языка Чарльз Гиббс рассказывал, что в 18 лет она была удивительно сильна, и иногда ради шутки легко поднимала его от пола. Мария была хоть и приятной в общении, но иногда могла быть упрямой и даже ленивой. Императрица жаловалась в одном письме, что Мария была сварлива и истерична (в маму) перед людьми, которые её раздражали.
Быт семьи намеренно не был роскошным — родители боялись, что богатство и нега испортят характер детей. Императорские дочери жили по двое в комнате — с одной стороны коридора «большая пара» Ольга и Татьяна, с другой — «маленькая» Мария и Анастасия.
В комнате младших сестёр стены были выкрашены в серый цвет, потолок расписан бабочками, мебель выдержана в белых и зелёных тонах, проста и безыскусна. Девочки спали на складных армейских кроватях, каждая из которых была помечена именем владелицы, под толстыми синими одеялами, опять же украшенными монограммой.
Эту традицию установили во времена Екатерины Великой (такой порядок она завела впервые для своего внука Александра). Кровати легко можно было двигать, чтобы зимой оказаться поближе к теплу или даже в комнате брата, рядом с рождественской ёлкой, а летом поближе к открытым окнам.
Здесь же у каждой было по небольшой тумбочке и диванчики с маленькими расшитыми думочками. Стены украшали иконы и фотографии; фотографировать девочки любили сами, и до сих пор сохранилось огромное количество снимков, сделанных, в основном, в Ливадийском дворце — любимом месте отдыха императорской семьи.
Императорским дочерям предписывалось подниматься в 8 часов утра и сразу же принимать холодную ванну. Завтрак в 9 часов, второй завтрак — в час или в половину первого по воскресеньям. В 5 часов вечера — чай, в 8 — общий ужин.
Как и в небогатых семьях, младшим часто приходилось донашивать вещи, из которых выросли старшие. Полагались им и карманные деньги, на которые можно было покупать друг другу небольшие подарки.
Во время войны Анастасия и Мария посещали раненых солдат в госпиталях, которым по обычаю были присвоены имена обеих великих княжон. Они работали на раненых шитьём белья для солдат и их семей, приготовлением бинтов и корпии; они очень сокрушались, что, будучи слишком юны, не могли стать настоящими сёстрами милосердия, как их сёстры Ольга и Татьяна.
Обязанности младших состояли в том, чтобы развлекать раненых солдат, читать им вслух, играть в карты, устраивать балы, где выздоравливающие могли немного развлечься. Анастасия, бывало, приводила с собой собачку Швибсика, и та отплясывала на задних лапках, вызывая неизменный смех.
Мария предпочитала сидеть у изголовья раненых солдат и расспрашивать об их семьях, детях, она знала по именам практически всех, кто состоял у неё на попечении. У неё вообще была отменная память, что потом ей сильно помогло в профессии историка.
Мария Николаевна Романова (она же Мария Нолан) образца весны 1939 года выглядела просто сногсшибательно. От былой полноты не осталось и следа – идеально облегавшее её тело длинное, до пят, зелёное (в цвет её новой родины) шерстяное платье подчёркивало красоту её великолепного тела, с которым она запросто могла рекламировать купальники… и даже нижнее бельё.
В ответ на комплимент Колокольцева, Мария вздохнула:
«Это далось мне нелёгким трудом… и до сих пор форму приходится поддерживать постоянно. Да, шок сильно помог - я сбросила десять килограмм в считанные дни – но потом…»
Снова вздохнула – и перечислила: «Строгая диета, восточные гимнастики – Таня меня научила, когда я у неё жила в Бостоне - я там преподавала - плаваю на длинные дистанции в озере и в бассейне, бегаю в лесу, фехтую на шпагах…»
Сделала паузу – и честно призналась: «У меня к тебе шкурный интерес… в смысле большая просьба… очень большая…»
Под впечатлением от разговора с Татьяной, он добыл из кармана блокнот, написал адрес и телефон своего партнёра ещё с двадцатых Лиама О’Грэди (босса всех боссов ирландской мафии - при всей условности этого понятия на Изумрудном острове) – и протянул великой княжне:
«Это мой партнёр в Дублине. Вернёшься домой - позвонишь и встретишься. Этот человек обеспечит тебе во всей Ирландии охрану 24/7… причём ты её и не заметишь – а оплату я беру на себя…»
Сделал паузу – и продолжил: «Это очень серьёзные люди – если кто сдуру попытается тебя обидеть, пожалеет, что на свет родился…»
Она взяла листок и благодарно вздохнула: «Спасибо… мне теперь будет намного спокойнее… но я не это имела в виду…»
Колокольцев напрягся… сильно напрягся (высечь трёх великих княжон было бы перебором совсем) … однако услышал вовсе не то, что ожидал. Хотя бомбочку Мария Николаевна всё же сбросила:
«Я знакома с Эймоном де Валера…».
Колокольцев улыбнулся: «Двое нас»
Ибо не раз и не два работал с премьером Ирландии по бизнес-проектам.
Великая княжна, видимо, это знала – и потому невозмутимо продолжила: «Получить докторскую степень… тем более, должность профессора в Дублине женщине практически невозможно…»
Колокольцев был в курсе патриархального менталитета ирландского общества и потому ему было очень интересно, как Марии это удалось. Ларчик открывался на удивление просто.
«… к счастью, де Валера откуда-то узнал, что я не только долго жила в России, но и вращалась в высшем обществе…»
Колокольцев сразу всё понял, в очередной раз оценил предприимчивость испанца и усмехнулся: «… и в обмен на исполнение твоих желаний он предложил тебе стать его консультантом по России…»
Мария кивнула. Он вздохнул: «Не проблема. Будешь получать все мои материалы по СССР… у меня их существенно больше, чем у Анастасии… по надёжному каналу». Она благодарно кивнула – и откланялась.
Анастасия Николаевна Романова материализовалась ровно через три минуты.
Париж, Французская республика
Великая княжна Мария Николаевна Романова родилась 14 июня 1899 года в летней царской резиденции в Петергофе, где в то время проводила лето императорская семья.
Третья беременность у императрицы проходила тяжело, несколько раз она падала в обморок, и последние месяцы вынуждена была передвигаться в кресле-каталке. День родов, по воспоминаниям современников, был пасмурным и холодным.
Роды проходили тяжело, врачи опасались за жизнь обеих, но мать и дочь удалось спасти; более того, малышка родилась здоровой и крепкой, не уступая в этом старшим детям.
Девочка с самого начала отличалась весёлым лёгким характером и постоянно улыбалась окружающим. Крупная, статная, со светло-русыми волосами и большими тёмно-синими глазами, которые в семье ласково называли «Машкины блюдца», она была всеобщей любимицей.
Как и её сёстры, девушка выросла высокой… правда, несколько полным телосложением и здоровыми, розовыми щеками. Её смело можно было назвать настоящей русской красавицей и даже некоторая полнота, от которой её в считанные дни излечила ужасная июльская ночь, её не портила.
Высокая, плотная, с соболиными бровями, с ярким румянцем на открытом русском лице (хотя русской крови в ней было кот наплакал), она была особенно мила русскому сердцу. Современница писала о Марии Николаевне:
«Смотришь на неё и невольно представляешь её одетой в русский боярский сарафан; вокруг её рук чудятся белоснежные кисейные рукава, на высоко вздымающейся груди — самоцветные камни, а над высоким белым челом — кокошник с самокатным жемчугом.
Её глаза освещают всё лицо особенным, лучистым блеском; они... по временам кажутся чёрными, длинные ресницы бросают тень на яркий румянец её нежных щёк. Она весела и жива, но ещё не проснулась для жизни; в ней, верно, таятся необъятные силы настоящей русской женщины…»
Которая – спасибо целому ряду катастроф и прочих событий – превратилась в настоящую ирландскую женщину (Мария даже свободно владела ирландским гэльским… как и ещё 22-мя языками). Из которых лишь три - английский, немецкий и французский – она выучила в детстве… в разной степени.
Мария – кто бы сомневался - была в полном подчинении её восторженной и энергичной младшей сестры Анастасии (та довольно быстро всю императорскую семью под себя подмяла).
Под влиянием Анастасии Мария стала играть в новомодный тогда теннис, причём, увлёкшись не на шутку, девочки не раз сбивали со стен всё, что на них висело. Они также любили заводить на всю мощь граммофон, танцевать и прыгать до изнеможения.
Прямо под их спальней находилась приёмная императрицы, и та была вынуждена время от времени посылать фрейлину, чтобы утихомирить малолетних баловниц — музыка и грохот не давали ей разговаривать с посетителями.
Иногда, как все дети, Мария бывала и упрямой, и вредной. Так, однажды её едва не наказали за то, что она стащила несколько обожаемых ванильных булочек с родительского чайного стола, за что строгая императрица приказала уложить её спать раньше обычного времени. Однако, отец возразил, заявив:
«Я боялся, что у неё скоро вырастут крылья, как у ангела! Я очень сильно рад увидеть, что она человеческий ребёнок – и ничто человеческое ей не чуждо»
Мария не была такой живой, как её сестры, зато имела выработанное мировоззрение и всегда знала, чего она хочет и зачем. У Марии был талант к рисованию, она хорошо делала наброски, но у неё не было особого интереса к школьным занятиям.
Высокая (как и её старшие сёстры), Мария и ростом, и силой пошла в дедушку — императора Александра III. Когда больному цесаревичу Алексею требовалось куда-то попасть, а сам он был не в состоянии идти, то звал «Машка, неси меня!».
Преподаватель английского языка Чарльз Гиббс рассказывал, что в 18 лет она была удивительно сильна, и иногда ради шутки легко поднимала его от пола. Мария была хоть и приятной в общении, но иногда могла быть упрямой и даже ленивой. Императрица жаловалась в одном письме, что Мария была сварлива и истерична (в маму) перед людьми, которые её раздражали.
Быт семьи намеренно не был роскошным — родители боялись, что богатство и нега испортят характер детей. Императорские дочери жили по двое в комнате — с одной стороны коридора «большая пара» Ольга и Татьяна, с другой — «маленькая» Мария и Анастасия.
В комнате младших сестёр стены были выкрашены в серый цвет, потолок расписан бабочками, мебель выдержана в белых и зелёных тонах, проста и безыскусна. Девочки спали на складных армейских кроватях, каждая из которых была помечена именем владелицы, под толстыми синими одеялами, опять же украшенными монограммой.
Эту традицию установили во времена Екатерины Великой (такой порядок она завела впервые для своего внука Александра). Кровати легко можно было двигать, чтобы зимой оказаться поближе к теплу или даже в комнате брата, рядом с рождественской ёлкой, а летом поближе к открытым окнам.
Здесь же у каждой было по небольшой тумбочке и диванчики с маленькими расшитыми думочками. Стены украшали иконы и фотографии; фотографировать девочки любили сами, и до сих пор сохранилось огромное количество снимков, сделанных, в основном, в Ливадийском дворце — любимом месте отдыха императорской семьи.
Императорским дочерям предписывалось подниматься в 8 часов утра и сразу же принимать холодную ванну. Завтрак в 9 часов, второй завтрак — в час или в половину первого по воскресеньям. В 5 часов вечера — чай, в 8 — общий ужин.
Как и в небогатых семьях, младшим часто приходилось донашивать вещи, из которых выросли старшие. Полагались им и карманные деньги, на которые можно было покупать друг другу небольшие подарки.
Во время войны Анастасия и Мария посещали раненых солдат в госпиталях, которым по обычаю были присвоены имена обеих великих княжон. Они работали на раненых шитьём белья для солдат и их семей, приготовлением бинтов и корпии; они очень сокрушались, что, будучи слишком юны, не могли стать настоящими сёстрами милосердия, как их сёстры Ольга и Татьяна.
Обязанности младших состояли в том, чтобы развлекать раненых солдат, читать им вслух, играть в карты, устраивать балы, где выздоравливающие могли немного развлечься. Анастасия, бывало, приводила с собой собачку Швибсика, и та отплясывала на задних лапках, вызывая неизменный смех.
Мария предпочитала сидеть у изголовья раненых солдат и расспрашивать об их семьях, детях, она знала по именам практически всех, кто состоял у неё на попечении. У неё вообще была отменная память, что потом ей сильно помогло в профессии историка.
Мария Николаевна Романова (она же Мария Нолан) образца весны 1939 года выглядела просто сногсшибательно. От былой полноты не осталось и следа – идеально облегавшее её тело длинное, до пят, зелёное (в цвет её новой родины) шерстяное платье подчёркивало красоту её великолепного тела, с которым она запросто могла рекламировать купальники… и даже нижнее бельё.
В ответ на комплимент Колокольцева, Мария вздохнула:
«Это далось мне нелёгким трудом… и до сих пор форму приходится поддерживать постоянно. Да, шок сильно помог - я сбросила десять килограмм в считанные дни – но потом…»
Снова вздохнула – и перечислила: «Строгая диета, восточные гимнастики – Таня меня научила, когда я у неё жила в Бостоне - я там преподавала - плаваю на длинные дистанции в озере и в бассейне, бегаю в лесу, фехтую на шпагах…»
Сделала паузу – и честно призналась: «У меня к тебе шкурный интерес… в смысле большая просьба… очень большая…»
Под впечатлением от разговора с Татьяной, он добыл из кармана блокнот, написал адрес и телефон своего партнёра ещё с двадцатых Лиама О’Грэди (босса всех боссов ирландской мафии - при всей условности этого понятия на Изумрудном острове) – и протянул великой княжне:
«Это мой партнёр в Дублине. Вернёшься домой - позвонишь и встретишься. Этот человек обеспечит тебе во всей Ирландии охрану 24/7… причём ты её и не заметишь – а оплату я беру на себя…»
Сделал паузу – и продолжил: «Это очень серьёзные люди – если кто сдуру попытается тебя обидеть, пожалеет, что на свет родился…»
Она взяла листок и благодарно вздохнула: «Спасибо… мне теперь будет намного спокойнее… но я не это имела в виду…»
Колокольцев напрягся… сильно напрягся (высечь трёх великих княжон было бы перебором совсем) … однако услышал вовсе не то, что ожидал. Хотя бомбочку Мария Николаевна всё же сбросила:
«Я знакома с Эймоном де Валера…».
Колокольцев улыбнулся: «Двое нас»
Ибо не раз и не два работал с премьером Ирландии по бизнес-проектам.
Великая княжна, видимо, это знала – и потому невозмутимо продолжила: «Получить докторскую степень… тем более, должность профессора в Дублине женщине практически невозможно…»
Колокольцев был в курсе патриархального менталитета ирландского общества и потому ему было очень интересно, как Марии это удалось. Ларчик открывался на удивление просто.
«… к счастью, де Валера откуда-то узнал, что я не только долго жила в России, но и вращалась в высшем обществе…»
Колокольцев сразу всё понял, в очередной раз оценил предприимчивость испанца и усмехнулся: «… и в обмен на исполнение твоих желаний он предложил тебе стать его консультантом по России…»
Мария кивнула. Он вздохнул: «Не проблема. Будешь получать все мои материалы по СССР… у меня их существенно больше, чем у Анастасии… по надёжному каналу». Она благодарно кивнула – и откланялась.
Анастасия Николаевна Романова материализовалась ровно через три минуты.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23881
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 461 times
- Been thanked: 5893 times
Венценосное семейство. Зондерфюрерин
02 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Как и две её старшие сестры (Ольга была ноябрьской), великая княжна Анастасия Николаевна Романова родилась в июне - 18 июня 1901 года - в летней царской резиденции в Петергофе, где в то время проводила лето императорская семья.
Великая княжна была названа в честь черногорской принцессы Анастасии Николаевны, близкой подруги императрицы. Полный титул Анастасии Николаевны звучал как Её императорское высочество великая княжна российская Анастасия Николаевна, однако им не пользовались, в официальной речи называя её по имени и отчеству.
А дома звали маленькой, Настаськой, Настей (к её немалому неудовольствию – она предпочитала полное имя), кубышкой — за небольшой рост (156 см – в отличие от высоких сестёр) и кругленькую фигуру… и «швыбзиком» — за подвижность и неистощимость в изобретении шалостей и проказ.
Детей императора не баловали роскошью - Анастасия делила комнату со старшей сестрой Марией. Стены комнаты были серыми, потолок украшен изображениями бабочек. На стенах — иконы и фотографии. Мебель выдержана в белых и зеленых тонах, обстановка простая, почти спартанская, кушетка с вышитыми подушечками, и армейская койка, на которой великая княжна спала круглый год.
Эта койка двигалась по комнате, чтобы зимой оказаться в более освещённой и тёплой части комнаты, а летом иногда вытаскивалась даже на балкон, чтобы можно было отдохнуть от духоты и жары.
Эту же койку брали с собой на каникулы в Ливадийский дворец, на ней же Великая княжна спала во время сибирской ссылки. Одна большая комната по соседству, разделённая занавеской пополам, служила великим княжнам общим будуаром и ванной.
Жизнь великих княжон была достаточно однообразной. Завтрак в 9 часов, второй завтрак — в 13:00 или в 12:30 по воскресеньям. В пять часов — чай, в восемь — общий ужин, причём, еда была достаточно простой и непритязательной (по мнению Алексея, даже солдатская была вкуснее). По вечерам девочки решали шарады и занимались вышиванием, в то время как отец читал им вслух.
Рано утром полагалось принимать холодную ванну, вечером — тёплую, в которую добавлялось несколько капель духов, причём Анастасия предпочитала духи Коти с запахом фиалок. Эта традиция сохранилась со времени Екатерины Первой. Когда девочки были малы, ведра с водой носила в ванную прислуга, когда они подросли — это вменялось в обязанность им самим.
Воскресений ждали с особенным нетерпением — в этот день великие княжны посещали детские балы у своей тёти — Ольги Александровны. Особенно интересен был вечер, когда Анастасии позволяли танцевать с молодыми офицерами.
Как и другие дети императора, Анастасия получила домашнее образование. Обучение началось в восьмилетнем возрасте, в программу входили французский, английский и немецкий языки, история, география, Закон Божий, естественные науки, рисование, грамматика, арифметика, а также танцы и музыка.
Прилежанием в учёбе Анастасия не отличалась, она терпеть не могла грамматику, писала с ужасающими ошибками, а арифметику с детской непосредственностью именовала «свинством».
Как с таким отношением к учёбе она стала лучшим аналитиком абвера (!!), Колокольцев решительно не понимал… впрочем, Преображение – особенно в сочетании с таким шоком, как июльский, давало и не такие эффекты.
В основном семья жила в Александровском дворце, занимая только часть из нескольких десятков комнат. Иногда переезжали в Зимний дворец, который был очень большим и холодным, поэтому Татьяна и Анастасия здесь часто болели.
В середине июня семья отправлялась в путешествия на императорской яхте «Штандарт», обычно — по финским шхерам, высаживаясь время от времени на острова для коротких экскурсий.
Особенно императорской семье полюбилась небольшая бухта, которую окрестили Бухтой Штандарта. В ней устраивали пикники или играли в теннис на корте, который император устроил своими руками (он вообще любил физический труд).
Отдыхали и в Ливадийском дворце. В основных помещениях располагалась императорская семья, в пристройках — несколько придворных, охрана и слуги. Купались в тёплом море, строили крепости и башни из песка, иногда выбирались в город, чтобы покататься на коляске по улицам или посетить магазины.
В Петербурге этого делать не получалось, так как любое появление царской семьи на людях создавало толчею и ажиотаж. Однако всё же иногда появлялись… так в 1913 году 8-летний Колокольцев (однажды) увидел императорскую семью.
Бывали иногда в польских поместьях, принадлежавших царской семье, где Николай любил охотиться (он вообще был заядлым охотником… правда, иногда его клинило и он начинал отстреливать ворон, а также бродячих собак и кошек).
Во время войны императрица отдала под госпитальные помещения многие из дворцовых комнат. Старшие сёстры Ольга и Татьяна вместе с матерью стали сёстрами милосердия; Мария и Анастасия, как слишком юные для такой тяжёлой работы, стали патронессами госпиталя.
Обе младшие сестры отдавали собственные деньги на закупку лекарств, читали раненым вслух, вязали им вещи, играли в карты и в шашки, писали под их диктовку письма домой, и по вечерам развлекали телефонными разговорами, шили бельё, готовили бинты и корпию (хлопковая перевязочная ветошь).
Мария и Анастасия давали раненым концерты и всеми силами старались отвлечь их от тяжёлых мыслей. Дни напролет они проводили в госпитале, неохотно отрываясь от работы ради уроков.
Как и Мария, Анастасия к 1939 году приобрела идеальную фигуру – только ещё более спортивную (Колокольцев подозревал, что она сумела где-то как-то получить неплохую военную подготовку – так что чину обер-лейтенанта вермахта соответствовала вполне).
Во время их предыдущих пересечений (коих набралось всего с полдюжины за три года), он не обращал на это внимания – ибо такое ему и в голову не могло прийти – но сейчас он сразу увидел, что у младшей Романовой глаза убийцы. Которая забрала не одну человеческую жизнь. И потому прямо спросил:
«Сколько на тебе трупов?». Она спокойно ответила: «Восемь».
«Это личное - или…?». Анастасия-Шарлотта усмехнулась: «Или. Это всё красные, которые сильно мешались нашим общим… соратникам. Пришлось вмешаться – и очистить дорогу от препятствий…»
«Ядом?». Она кивнула и снова усмехнулась: «Это Маша может голыми руками кого угодно… а я ростом не вышла. Всех тем же методом, что и Соколова… а до того императорские профи генерала Скобелева…»
Генерал от инфантерии, герой Среднеазиатских завоеваний Российской империи и Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, освободитель Болгарии, знаменитый Белый генерал Михаил Дмитриевич Скобелев был убит (отравлен) 7 июля 1882 года. Ибо был уже готов осуществить военный переворот, сместить императора Александра III и установить в России военную диктатуру во главе с самим собой.
Отравили его агенты Священной Дружины – личной службы безопасности императора. Которая занималась, в первую очередь, охраной Александра III в Санкт-Петербурге и поездках по городам России, а также членов его семьи.
Это была серьёзная организация - она была создана с санкции… если не по прямому указанию Александра III (разумно после убийства его отца террористами) и при его финансовой поддержке.
В создании этой организации участвовали великие князья Владимир Александрович и Алексей Александрович, обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев и министр внутренних дел граф Игнатьев. Организация имела многочисленную русскую и заграничную агентуру (количество членов Дружины составляло 729 человек, добровольных помощников – в двадцать раз больше).
Анастасия продолжала:
«… алкалоид-шок-сердечный приступ. Никакая токсикология не выявит - даже если точно знать, что искать… а это никто не знал…»
«А ты откуда узнала?» - полюбопытствовал Колокольцев. Она спокойно и бесстрастно объяснила: «Мой первый – химик, доцент Парижского университета. Помешан на ядах и документальных детективах – даже книгу написал…»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «Ты прав… наверное – Алексей вообще чистый военный, политикой не интересуется совсем, а сёстры…»
Она запнулась, затем продолжила: «Даже Ольга, при всех её бунтарских занятиях»
Ибо сложно представить себе что-либо более бунтарское для великой княжны, чем криминальная журналистика. Разве что стриптиз с проституцией… но что-то подсказывало Колокольцеву, что и такой опыт у великой княжны был. Ибо его де-факто жена Ирма этим занималась четыре года - и он научился таких вычислять.
«… не сможет отдавать приказы, которые император вынужден отдавать. Людовик XVI не отдал, отец тоже… результат известен»
«А ты сможешь…». Это был не вопрос, а констатация факта. Анастасия кивнула:
«Я ещё до той жуткой ночи знала, что выберусь – и что буду мстить. И при первой же возможности…». Она махнула рукой – и продолжила:
«Я, в основном, деньги собирала… с русских эмигрантов, в основном – хотя и не только. Да, ты сильно помог – но твоя машина на полную мощность только в двадцать девятом заработала… а я к тому времени уже десять лет помогала…»
«Так сразу поняла, что Гитлер сможет?». Она кивнула: «Я хорошо знакома с Розенбергом – он ни сном, ни духом, конечно. Несколько раз побывала на собраниях партии… мне этого было достаточно. В январе двадцатого вступила – к тому времени я уже три месяца жила в Мюнхене…»
«Зов крови?» - улыбнулся Колокольцев. Она пожала плечами: «Наверное… я русской никогда себя не ощущала. Раненым помогала, потому что так принято… да и жалко их было, на самом деле…»
И неожиданно сбросила бомбу: «Я у старших многому научилась… в смысле сестринского дела. Поэтому в середине сентября удрала на фронт, в Бельгию. Там в военном госпитале до самого перемирия медсестрой работала – у англичан. Пару раз на передовой побывала, под обстрелом была…»
«А почему к Остеру переметнулась?» - осведомился он. Она спокойно объяснила:
«Фюрер годится только для одной цели – сокрушить большевизм. У Остера в команде серьёзные экономисты есть – они мне объяснили, что Гитлер в экономику катастрофу привезёт похлеще Великой депрессии… да и не по душе мне его Фюрерштаат. Гонения на евреев, опять же…»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «Я избранный народ не шибко люблю – но даже Хрустальная ночь уже перебор. А поскольку после оккупации даже Польши – а это неизбежно – Judenrein можно устроить только поголовным истреблением»
Она покачала головой: «Я пас – в таких инфернальных делах я не участвую. Опять же – я привыкла к монархии, поэтому цели Остера и компании мне по душе…»
И неожиданно радикально изменила тему: «Ты веришь в любовь с первого взгляда?». Он сразу понял, что она имеет в виду, но ответил честно: «С первого взгляда нет - а с первой встречи… такое возможно»
Великая княжна вздохнула: «Я люблю тебя… вот уже три года люблю. Замуж пойду, не задумываясь… только ты ведь не позовёшь…»
Он спокойно и честно ответил: «Я… скажем так, ты мне достаточно дорога, чтобы… в общем, я не хочу, чтобы ты стала вдовой…»
«А Ирма? И Ванда?» - тихо спросила она. «Их ты не боишься вдовами сделать?»
Колокольцев усмехнулся: «Ванда… это даже не любовь - я в некотором роде её собственность. Но замуж она не пойдёт никогда - эта кошка только сама по себе гуляет… к тому же она бисексуальна… фундаментально…»
Взглянул на изумлённую Анастасию – и продолжил: «Ирма… у неё такая жизнь была, что овдоветь для неё… в общем, у неё бывало и похуже. К тому же она вовсе не торопится замуж… по крайней мере, под венец не тащит…»
«В постель к себе меня пустишь?» - прямо спросила она. Он кивнул: «Хорошо… только в Берлине…». Она сразу всё поняла – и рассмеялась: «Я и не сомневалась, что сестрицы времени терять не будут… Ольга?»
Он кивнул и грустно вздохнул: «Подозреваю, что не только… причём с экзотикой»
Младшая Романова усмехнулась: «Догадываюсь, что за экзотика… со старшей у нас друг от друга секретов нет – а Таня вообще врач…»
И неожиданно бесстрастно проинформировала: «Ольга вряд ли тебе это расскажет, но у неё опыт похлеще пыточных ВЧК… в смысле объекта болевых воздействий…». И не так уж чтобы неожиданно призналась:
«Я тебе солгала – на мне ещё два трупа здесь. Ольга не смогла – она не по этой части… но такое… таких просто нельзя в живых оставлять…». Поднялась и покинула комнату. Колокольцев вздохнул – и покинул обитель Романовых.
Париж, Французская республика
Как и две её старшие сестры (Ольга была ноябрьской), великая княжна Анастасия Николаевна Романова родилась в июне - 18 июня 1901 года - в летней царской резиденции в Петергофе, где в то время проводила лето императорская семья.
Великая княжна была названа в честь черногорской принцессы Анастасии Николаевны, близкой подруги императрицы. Полный титул Анастасии Николаевны звучал как Её императорское высочество великая княжна российская Анастасия Николаевна, однако им не пользовались, в официальной речи называя её по имени и отчеству.
А дома звали маленькой, Настаськой, Настей (к её немалому неудовольствию – она предпочитала полное имя), кубышкой — за небольшой рост (156 см – в отличие от высоких сестёр) и кругленькую фигуру… и «швыбзиком» — за подвижность и неистощимость в изобретении шалостей и проказ.
Детей императора не баловали роскошью - Анастасия делила комнату со старшей сестрой Марией. Стены комнаты были серыми, потолок украшен изображениями бабочек. На стенах — иконы и фотографии. Мебель выдержана в белых и зеленых тонах, обстановка простая, почти спартанская, кушетка с вышитыми подушечками, и армейская койка, на которой великая княжна спала круглый год.
Эта койка двигалась по комнате, чтобы зимой оказаться в более освещённой и тёплой части комнаты, а летом иногда вытаскивалась даже на балкон, чтобы можно было отдохнуть от духоты и жары.
Эту же койку брали с собой на каникулы в Ливадийский дворец, на ней же Великая княжна спала во время сибирской ссылки. Одна большая комната по соседству, разделённая занавеской пополам, служила великим княжнам общим будуаром и ванной.
Жизнь великих княжон была достаточно однообразной. Завтрак в 9 часов, второй завтрак — в 13:00 или в 12:30 по воскресеньям. В пять часов — чай, в восемь — общий ужин, причём, еда была достаточно простой и непритязательной (по мнению Алексея, даже солдатская была вкуснее). По вечерам девочки решали шарады и занимались вышиванием, в то время как отец читал им вслух.
Рано утром полагалось принимать холодную ванну, вечером — тёплую, в которую добавлялось несколько капель духов, причём Анастасия предпочитала духи Коти с запахом фиалок. Эта традиция сохранилась со времени Екатерины Первой. Когда девочки были малы, ведра с водой носила в ванную прислуга, когда они подросли — это вменялось в обязанность им самим.
Воскресений ждали с особенным нетерпением — в этот день великие княжны посещали детские балы у своей тёти — Ольги Александровны. Особенно интересен был вечер, когда Анастасии позволяли танцевать с молодыми офицерами.
Как и другие дети императора, Анастасия получила домашнее образование. Обучение началось в восьмилетнем возрасте, в программу входили французский, английский и немецкий языки, история, география, Закон Божий, естественные науки, рисование, грамматика, арифметика, а также танцы и музыка.
Прилежанием в учёбе Анастасия не отличалась, она терпеть не могла грамматику, писала с ужасающими ошибками, а арифметику с детской непосредственностью именовала «свинством».
Как с таким отношением к учёбе она стала лучшим аналитиком абвера (!!), Колокольцев решительно не понимал… впрочем, Преображение – особенно в сочетании с таким шоком, как июльский, давало и не такие эффекты.
В основном семья жила в Александровском дворце, занимая только часть из нескольких десятков комнат. Иногда переезжали в Зимний дворец, который был очень большим и холодным, поэтому Татьяна и Анастасия здесь часто болели.
В середине июня семья отправлялась в путешествия на императорской яхте «Штандарт», обычно — по финским шхерам, высаживаясь время от времени на острова для коротких экскурсий.
Особенно императорской семье полюбилась небольшая бухта, которую окрестили Бухтой Штандарта. В ней устраивали пикники или играли в теннис на корте, который император устроил своими руками (он вообще любил физический труд).
Отдыхали и в Ливадийском дворце. В основных помещениях располагалась императорская семья, в пристройках — несколько придворных, охрана и слуги. Купались в тёплом море, строили крепости и башни из песка, иногда выбирались в город, чтобы покататься на коляске по улицам или посетить магазины.
В Петербурге этого делать не получалось, так как любое появление царской семьи на людях создавало толчею и ажиотаж. Однако всё же иногда появлялись… так в 1913 году 8-летний Колокольцев (однажды) увидел императорскую семью.
Бывали иногда в польских поместьях, принадлежавших царской семье, где Николай любил охотиться (он вообще был заядлым охотником… правда, иногда его клинило и он начинал отстреливать ворон, а также бродячих собак и кошек).
Во время войны императрица отдала под госпитальные помещения многие из дворцовых комнат. Старшие сёстры Ольга и Татьяна вместе с матерью стали сёстрами милосердия; Мария и Анастасия, как слишком юные для такой тяжёлой работы, стали патронессами госпиталя.
Обе младшие сестры отдавали собственные деньги на закупку лекарств, читали раненым вслух, вязали им вещи, играли в карты и в шашки, писали под их диктовку письма домой, и по вечерам развлекали телефонными разговорами, шили бельё, готовили бинты и корпию (хлопковая перевязочная ветошь).
Мария и Анастасия давали раненым концерты и всеми силами старались отвлечь их от тяжёлых мыслей. Дни напролет они проводили в госпитале, неохотно отрываясь от работы ради уроков.
Как и Мария, Анастасия к 1939 году приобрела идеальную фигуру – только ещё более спортивную (Колокольцев подозревал, что она сумела где-то как-то получить неплохую военную подготовку – так что чину обер-лейтенанта вермахта соответствовала вполне).
Во время их предыдущих пересечений (коих набралось всего с полдюжины за три года), он не обращал на это внимания – ибо такое ему и в голову не могло прийти – но сейчас он сразу увидел, что у младшей Романовой глаза убийцы. Которая забрала не одну человеческую жизнь. И потому прямо спросил:
«Сколько на тебе трупов?». Она спокойно ответила: «Восемь».
«Это личное - или…?». Анастасия-Шарлотта усмехнулась: «Или. Это всё красные, которые сильно мешались нашим общим… соратникам. Пришлось вмешаться – и очистить дорогу от препятствий…»
«Ядом?». Она кивнула и снова усмехнулась: «Это Маша может голыми руками кого угодно… а я ростом не вышла. Всех тем же методом, что и Соколова… а до того императорские профи генерала Скобелева…»
Генерал от инфантерии, герой Среднеазиатских завоеваний Российской империи и Русско-турецкой войны 1877-1878 годов, освободитель Болгарии, знаменитый Белый генерал Михаил Дмитриевич Скобелев был убит (отравлен) 7 июля 1882 года. Ибо был уже готов осуществить военный переворот, сместить императора Александра III и установить в России военную диктатуру во главе с самим собой.
Отравили его агенты Священной Дружины – личной службы безопасности императора. Которая занималась, в первую очередь, охраной Александра III в Санкт-Петербурге и поездках по городам России, а также членов его семьи.
Это была серьёзная организация - она была создана с санкции… если не по прямому указанию Александра III (разумно после убийства его отца террористами) и при его финансовой поддержке.
В создании этой организации участвовали великие князья Владимир Александрович и Алексей Александрович, обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев и министр внутренних дел граф Игнатьев. Организация имела многочисленную русскую и заграничную агентуру (количество членов Дружины составляло 729 человек, добровольных помощников – в двадцать раз больше).
Анастасия продолжала:
«… алкалоид-шок-сердечный приступ. Никакая токсикология не выявит - даже если точно знать, что искать… а это никто не знал…»
«А ты откуда узнала?» - полюбопытствовал Колокольцев. Она спокойно и бесстрастно объяснила: «Мой первый – химик, доцент Парижского университета. Помешан на ядах и документальных детективах – даже книгу написал…»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «Ты прав… наверное – Алексей вообще чистый военный, политикой не интересуется совсем, а сёстры…»
Она запнулась, затем продолжила: «Даже Ольга, при всех её бунтарских занятиях»
Ибо сложно представить себе что-либо более бунтарское для великой княжны, чем криминальная журналистика. Разве что стриптиз с проституцией… но что-то подсказывало Колокольцеву, что и такой опыт у великой княжны был. Ибо его де-факто жена Ирма этим занималась четыре года - и он научился таких вычислять.
«… не сможет отдавать приказы, которые император вынужден отдавать. Людовик XVI не отдал, отец тоже… результат известен»
«А ты сможешь…». Это был не вопрос, а констатация факта. Анастасия кивнула:
«Я ещё до той жуткой ночи знала, что выберусь – и что буду мстить. И при первой же возможности…». Она махнула рукой – и продолжила:
«Я, в основном, деньги собирала… с русских эмигрантов, в основном – хотя и не только. Да, ты сильно помог – но твоя машина на полную мощность только в двадцать девятом заработала… а я к тому времени уже десять лет помогала…»
«Так сразу поняла, что Гитлер сможет?». Она кивнула: «Я хорошо знакома с Розенбергом – он ни сном, ни духом, конечно. Несколько раз побывала на собраниях партии… мне этого было достаточно. В январе двадцатого вступила – к тому времени я уже три месяца жила в Мюнхене…»
«Зов крови?» - улыбнулся Колокольцев. Она пожала плечами: «Наверное… я русской никогда себя не ощущала. Раненым помогала, потому что так принято… да и жалко их было, на самом деле…»
И неожиданно сбросила бомбу: «Я у старших многому научилась… в смысле сестринского дела. Поэтому в середине сентября удрала на фронт, в Бельгию. Там в военном госпитале до самого перемирия медсестрой работала – у англичан. Пару раз на передовой побывала, под обстрелом была…»
«А почему к Остеру переметнулась?» - осведомился он. Она спокойно объяснила:
«Фюрер годится только для одной цели – сокрушить большевизм. У Остера в команде серьёзные экономисты есть – они мне объяснили, что Гитлер в экономику катастрофу привезёт похлеще Великой депрессии… да и не по душе мне его Фюрерштаат. Гонения на евреев, опять же…»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «Я избранный народ не шибко люблю – но даже Хрустальная ночь уже перебор. А поскольку после оккупации даже Польши – а это неизбежно – Judenrein можно устроить только поголовным истреблением»
Она покачала головой: «Я пас – в таких инфернальных делах я не участвую. Опять же – я привыкла к монархии, поэтому цели Остера и компании мне по душе…»
И неожиданно радикально изменила тему: «Ты веришь в любовь с первого взгляда?». Он сразу понял, что она имеет в виду, но ответил честно: «С первого взгляда нет - а с первой встречи… такое возможно»
Великая княжна вздохнула: «Я люблю тебя… вот уже три года люблю. Замуж пойду, не задумываясь… только ты ведь не позовёшь…»
Он спокойно и честно ответил: «Я… скажем так, ты мне достаточно дорога, чтобы… в общем, я не хочу, чтобы ты стала вдовой…»
«А Ирма? И Ванда?» - тихо спросила она. «Их ты не боишься вдовами сделать?»
Колокольцев усмехнулся: «Ванда… это даже не любовь - я в некотором роде её собственность. Но замуж она не пойдёт никогда - эта кошка только сама по себе гуляет… к тому же она бисексуальна… фундаментально…»
Взглянул на изумлённую Анастасию – и продолжил: «Ирма… у неё такая жизнь была, что овдоветь для неё… в общем, у неё бывало и похуже. К тому же она вовсе не торопится замуж… по крайней мере, под венец не тащит…»
«В постель к себе меня пустишь?» - прямо спросила она. Он кивнул: «Хорошо… только в Берлине…». Она сразу всё поняла – и рассмеялась: «Я и не сомневалась, что сестрицы времени терять не будут… Ольга?»
Он кивнул и грустно вздохнул: «Подозреваю, что не только… причём с экзотикой»
Младшая Романова усмехнулась: «Догадываюсь, что за экзотика… со старшей у нас друг от друга секретов нет – а Таня вообще врач…»
И неожиданно бесстрастно проинформировала: «Ольга вряд ли тебе это расскажет, но у неё опыт похлеще пыточных ВЧК… в смысле объекта болевых воздействий…». И не так уж чтобы неожиданно призналась:
«Я тебе солгала – на мне ещё два трупа здесь. Ольга не смогла – она не по этой части… но такое… таких просто нельзя в живых оставлять…». Поднялась и покинула комнату. Колокольцев вздохнул – и покинул обитель Романовых.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23881
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 461 times
- Been thanked: 5893 times
Венценосное семейство. Крыша и дом
02 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
У Татьяны явно были ещё дела в городе… что Колокольцева полностью устраивало. Ибо дела были и у него – причём важнейшие. Три задания из четырёх были выполнены – он установил, что Романовы живы, встретился с ними, передал им предложение Гиммлера, получил ожидаемый (он не сомневался, что и рейхсфюрером тоже) отказ и установил настоящую причину смерти следователя Николая Соколова.
Оставалось самое сложное – найти и ликвидировать два кубла молохан. В Свердловске (бывшем Екатеринбурге), что было совсем не сложно – и в Москве… а вот к этой части задания он (пока) даже не знал, как подступиться.
В любом случае, ему необходимо было отправиться в Москву, а для этого нужно было задействовать свою крышу. Крыша Колокольцева была из плоти и крови; её (точнее, его) звали Эрих Хаген; он был на два года старше Колокольцева (в их возрасте это сверстники) … и похож на него если не как две капли воды, то достаточно близко к тому.
Достаточно для того, чтобы в 1933 году (когда стало понятно, что Колокольцеву несколько раз в год придётся выполнять особые поручения Гиммлера на территории СССР), Эриха Хагена завербовала СД… и лично Колокольцев.
Сделав ему предложение, от которого он не смог отказаться. Согласиться на «заморозку» карьеры в качестве зама атташе по культуре в германском посольстве в Москве в обмен на то, чтобы приносить пользу Германии в сотни раз большую, чем дипломат уровня посла (и даже выше) … и зарабатывать в разы больше.
Предложение было сделано для того, чтобы дать возможность Колокольцеву пересекать границы СССР совершенно легально – и не привлекая внимания ОГПУ/НКВД. Работала эта схема следующим образом.
Когда у Колокольцева появлялась необходимость проникнуть на территорию СССР (два-три раза в год, не более), он отправлял шифровку послу (единственному в посольстве, кто был в курсе). Четыре цифры, которые зависели от даты и дня недели и сами по себе не значили ровным счётом ничего.
Получив шифровку, посол немедленно вызывал к себе Хагена, приобретал билеты на самолёт, после чего дипломат ближайшим рейсом (с посадками, а потом и с пересадками) вылетал в Берлин.
А через пару дней в обратном направлении следовал… правильно, Колокольцев. Который пересекал границу по точной копии паспорта Эриха Хагена (настоящей, выданной рейхсминистерством иностранных дел). Только со своим фото. Когда поручение было выполнено, схема работала в обратную сторону.
ОГПУ/НКВД было, разумеется, в курсе перемещений дипломата – однако считало, что Хаген выполняет работу дипкурьера, доставляя в Москву (или в Берлин) какие-то особо важные документы.
Которые для них были вне пределов досягаемости – отношения с Германией были достаточно важными, поэтому дипломатический скандал руководство СССР просто не могло себе позволить.
Поэтому Колокольцев отправился в 7-й район Парижа, в Hôtel Beauharnais (постройки начала XVIII века, надо отметить), в котором находилось посольство Великогерманского рейха.
Предъявил служебное удостоверение и – с помощью знакомого ему советника по безопасности (резидента СД, Крипо и гестапо в Париже) – отправил шифровку послу Вернеру фон Шуленбургу, получил подтверждение о том, что Эрих Хаген вылетает завтра (третьего апреля) утренним рейсом в Стокгольм (через территорию СССР шведы летали исправно) – и заказал билеты на пятое число (что давало ему возможность принять обеих сестёр Романовых).
Авиасообщение между Парижем и Москвой было открыто 26 октября 1924 года, когда пассажирский самолёт Caudron C.61 авиакомпании Air France совершил (с немалыми приключениями) перелёт по маршруту Париж — Страсбург — Прага — Варшава — Вильнюс — Минск — Смоленск — Москва (что занятно, ещё до официального признания Францией СССР). На борту было шесть пассажиров – всего самолёт брал восемь.
В 1936 году на линию вышел гораздо более современный Potez 62, который брал на борт уже 16 пассажиров… именно на нём Колокольцев и отправлялся в Москву. С двумя посадками-заправками длительность полёта составляла 12 часов… в результате Колокольцев должен был прибыть в Москву утром шестого числа. Что полностью соответствовало легенде Хагена.
Ликвидировать молохан можно было лишь с помощью Сталина и Берии… впрочем, в их поддержке Колокольцев не сомневался. Ибо у него уже была очередная версия, согласно которой (несостоявшееся) жертвоприношение императорской семьи Молоху имело столь амбициозные цели, что Красный Тамерлан немедленно спустит на них всех псов со всех своих псарен – под умелым руководством своего личного агента Михаила Колокольцева.
Который понятия не имел, когда Её Императорское Высочество соизволит заявиться по указанному им адресу (её местонахождение в Париже она ему сообщить не удосужилась – но это был точно не Дом Романовых). И потому немедленно отправился в свою резиденцию. Которая принадлежала весьма колоритному персонажу – даже по меркам мира Крылатого Маркграфа.
Борису Владиславовичу Новицкому… который для Колокольцева был просто Борис. Борис был в высшей степени профессиональным ликвидатором Иностранного отдела ОГПУ-НКВД; настолько профессиональным, что не только работал без сбоев, но и каждую ликвидацию обставлял как несчастный случай или естественную смерть – не подкопаешься.
Когда осенью 1937 года, в самый разгар Большой чистки, его вызвали в Москву, Борис сразу всё понял – и заявился к Колокольцеву домой. И сразу объяснил свою ситуацию: «Я знаю, кто Вы. Вы СС-штурмбанфюрер Роланд фон Таубе, личный помощник рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера по особым поручениям. Мне также известно, что Вы очень богатый и влиятельный человек и ведёте свою игру»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил:
«Я хочу Вам предложить себя в качестве одного из инструментов в Вашей игре. Очень эффективного инструмента… для решения некоторых деликатных проблем. В обмен на безопасность… и, разумеется, деньги. Хорошие деньги»
И рассказал свою историю. Причём привёл такие подробности таких громких дел, что Колокольцеву сразу стало понятно, что провокацией ИНО НКВД (а за ними такое водилось) это не было и быть не могло. Ибо опубликование даже половины «меморандума Бориса» нанесло бы СССР и лично Сталину ущерб похлеще всех прочих разоблачений вместе взятых.
Колокольцев согласился – и немедленно отправил Бориса (свободно владевшего английским, немецким, французским, испанским и итальянским) в Дублин. К своим деловым партнёрам (унаследованным от отца) из ирландской мафии.
Для Бориса это было абсолютно безопасное место – ибо эмиссарам НКВД и в голову не пришло бы искать его в стройных рядах ирландской организованной преступности. В первую очередь, по соображениям личной безопасности.
Боссы ирландской мафии были просто вне себя от восторга, ибо приобрели ценнейшего специалиста по решению деликатных проблем – причём не только в Европе, но и за Большой лужей.
А проблем было столько, что Борис менее, чем за год приобрёл себе весьма комфортный (хотя и неброский) дом в Дублине. Не говоря уже об автомобиле и прочих материальных ценностях. За которым вскоре последовала и квартира в элитном районе французской столицы.
Одной из комнат которых был весьма основательно обставленный донжон – ибо Борис был одним из наиболее известных (и уважаемых СМ-верхних) в европейском БДСМ-сообществе. Хобби у него было такое - женщин пороть.
Колокольцев как в воду глядел – Татьяна Николаевна Романова появилась на пороге его временной обители ровно через сорок две минуты после него.
Париж, Французская республика
У Татьяны явно были ещё дела в городе… что Колокольцева полностью устраивало. Ибо дела были и у него – причём важнейшие. Три задания из четырёх были выполнены – он установил, что Романовы живы, встретился с ними, передал им предложение Гиммлера, получил ожидаемый (он не сомневался, что и рейхсфюрером тоже) отказ и установил настоящую причину смерти следователя Николая Соколова.
Оставалось самое сложное – найти и ликвидировать два кубла молохан. В Свердловске (бывшем Екатеринбурге), что было совсем не сложно – и в Москве… а вот к этой части задания он (пока) даже не знал, как подступиться.
В любом случае, ему необходимо было отправиться в Москву, а для этого нужно было задействовать свою крышу. Крыша Колокольцева была из плоти и крови; её (точнее, его) звали Эрих Хаген; он был на два года старше Колокольцева (в их возрасте это сверстники) … и похож на него если не как две капли воды, то достаточно близко к тому.
Достаточно для того, чтобы в 1933 году (когда стало понятно, что Колокольцеву несколько раз в год придётся выполнять особые поручения Гиммлера на территории СССР), Эриха Хагена завербовала СД… и лично Колокольцев.
Сделав ему предложение, от которого он не смог отказаться. Согласиться на «заморозку» карьеры в качестве зама атташе по культуре в германском посольстве в Москве в обмен на то, чтобы приносить пользу Германии в сотни раз большую, чем дипломат уровня посла (и даже выше) … и зарабатывать в разы больше.
Предложение было сделано для того, чтобы дать возможность Колокольцеву пересекать границы СССР совершенно легально – и не привлекая внимания ОГПУ/НКВД. Работала эта схема следующим образом.
Когда у Колокольцева появлялась необходимость проникнуть на территорию СССР (два-три раза в год, не более), он отправлял шифровку послу (единственному в посольстве, кто был в курсе). Четыре цифры, которые зависели от даты и дня недели и сами по себе не значили ровным счётом ничего.
Получив шифровку, посол немедленно вызывал к себе Хагена, приобретал билеты на самолёт, после чего дипломат ближайшим рейсом (с посадками, а потом и с пересадками) вылетал в Берлин.
А через пару дней в обратном направлении следовал… правильно, Колокольцев. Который пересекал границу по точной копии паспорта Эриха Хагена (настоящей, выданной рейхсминистерством иностранных дел). Только со своим фото. Когда поручение было выполнено, схема работала в обратную сторону.
ОГПУ/НКВД было, разумеется, в курсе перемещений дипломата – однако считало, что Хаген выполняет работу дипкурьера, доставляя в Москву (или в Берлин) какие-то особо важные документы.
Которые для них были вне пределов досягаемости – отношения с Германией были достаточно важными, поэтому дипломатический скандал руководство СССР просто не могло себе позволить.
Поэтому Колокольцев отправился в 7-й район Парижа, в Hôtel Beauharnais (постройки начала XVIII века, надо отметить), в котором находилось посольство Великогерманского рейха.
Предъявил служебное удостоверение и – с помощью знакомого ему советника по безопасности (резидента СД, Крипо и гестапо в Париже) – отправил шифровку послу Вернеру фон Шуленбургу, получил подтверждение о том, что Эрих Хаген вылетает завтра (третьего апреля) утренним рейсом в Стокгольм (через территорию СССР шведы летали исправно) – и заказал билеты на пятое число (что давало ему возможность принять обеих сестёр Романовых).
Авиасообщение между Парижем и Москвой было открыто 26 октября 1924 года, когда пассажирский самолёт Caudron C.61 авиакомпании Air France совершил (с немалыми приключениями) перелёт по маршруту Париж — Страсбург — Прага — Варшава — Вильнюс — Минск — Смоленск — Москва (что занятно, ещё до официального признания Францией СССР). На борту было шесть пассажиров – всего самолёт брал восемь.
В 1936 году на линию вышел гораздо более современный Potez 62, который брал на борт уже 16 пассажиров… именно на нём Колокольцев и отправлялся в Москву. С двумя посадками-заправками длительность полёта составляла 12 часов… в результате Колокольцев должен был прибыть в Москву утром шестого числа. Что полностью соответствовало легенде Хагена.
Ликвидировать молохан можно было лишь с помощью Сталина и Берии… впрочем, в их поддержке Колокольцев не сомневался. Ибо у него уже была очередная версия, согласно которой (несостоявшееся) жертвоприношение императорской семьи Молоху имело столь амбициозные цели, что Красный Тамерлан немедленно спустит на них всех псов со всех своих псарен – под умелым руководством своего личного агента Михаила Колокольцева.
Который понятия не имел, когда Её Императорское Высочество соизволит заявиться по указанному им адресу (её местонахождение в Париже она ему сообщить не удосужилась – но это был точно не Дом Романовых). И потому немедленно отправился в свою резиденцию. Которая принадлежала весьма колоритному персонажу – даже по меркам мира Крылатого Маркграфа.
Борису Владиславовичу Новицкому… который для Колокольцева был просто Борис. Борис был в высшей степени профессиональным ликвидатором Иностранного отдела ОГПУ-НКВД; настолько профессиональным, что не только работал без сбоев, но и каждую ликвидацию обставлял как несчастный случай или естественную смерть – не подкопаешься.
Когда осенью 1937 года, в самый разгар Большой чистки, его вызвали в Москву, Борис сразу всё понял – и заявился к Колокольцеву домой. И сразу объяснил свою ситуацию: «Я знаю, кто Вы. Вы СС-штурмбанфюрер Роланд фон Таубе, личный помощник рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера по особым поручениям. Мне также известно, что Вы очень богатый и влиятельный человек и ведёте свою игру»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил:
«Я хочу Вам предложить себя в качестве одного из инструментов в Вашей игре. Очень эффективного инструмента… для решения некоторых деликатных проблем. В обмен на безопасность… и, разумеется, деньги. Хорошие деньги»
И рассказал свою историю. Причём привёл такие подробности таких громких дел, что Колокольцеву сразу стало понятно, что провокацией ИНО НКВД (а за ними такое водилось) это не было и быть не могло. Ибо опубликование даже половины «меморандума Бориса» нанесло бы СССР и лично Сталину ущерб похлеще всех прочих разоблачений вместе взятых.
Колокольцев согласился – и немедленно отправил Бориса (свободно владевшего английским, немецким, французским, испанским и итальянским) в Дублин. К своим деловым партнёрам (унаследованным от отца) из ирландской мафии.
Для Бориса это было абсолютно безопасное место – ибо эмиссарам НКВД и в голову не пришло бы искать его в стройных рядах ирландской организованной преступности. В первую очередь, по соображениям личной безопасности.
Боссы ирландской мафии были просто вне себя от восторга, ибо приобрели ценнейшего специалиста по решению деликатных проблем – причём не только в Европе, но и за Большой лужей.
А проблем было столько, что Борис менее, чем за год приобрёл себе весьма комфортный (хотя и неброский) дом в Дублине. Не говоря уже об автомобиле и прочих материальных ценностях. За которым вскоре последовала и квартира в элитном районе французской столицы.
Одной из комнат которых был весьма основательно обставленный донжон – ибо Борис был одним из наиболее известных (и уважаемых СМ-верхних) в европейском БДСМ-сообществе. Хобби у него было такое - женщин пороть.
Колокольцев как в воду глядел – Татьяна Николаевна Романова появилась на пороге его временной обители ровно через сорок две минуты после него.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23881
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 461 times
- Been thanked: 5893 times
Венценосное семейство. Дальний родственник
03 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Колокольцев позвонил Ольге-Николь, договорился на восемь вечера в его обители… и предался размышлениям на тему о том, каким образом вычислить местонахождения кубла молохан в белокаменной.
И довольно быстро понял, что без «информационной помощи» ему не обойтись… проблема была в том, что он понятия не имел, где и как её искать в Москве, которая была ну совсем не его территорией.
Ибо уж слишком сильно столица изменилась за десятилетие. От НКВД толку тоже не было — это они обращались к нему за помощью в борьбе с паранормальным противником (тут они с ним были в одном окопе), а не наоборот.
Оставалась Церковь… к сожалению, в СССР это была православная церковь (ибо все прочие были уничтожены Сталиным). А с ней у Колокольцева не было никаких отношений. Вообще. Совсем.
Глубоко вздохнув в ожидании длинного пути, он вновь прибыл в германское посольство и заказал разговор с Берлином. Точнее, с Апостольским нунцием (послом государства Ватикан) архиепископом Чезаре Орсениго.
Нунцию в декабре исполнилось 66 лет; он родился в Ольджинате, в Ломбардии, в королевстве Италия. Окончил семинарию в Милан; 5 июля 1896 года был рукоположён в священника, после чего служил настоятелем в церкви святого Феделя (никогда не существовавшего римского воина-мученика) в Милане.
Впоследствии перешёл на дипломатическую работу - 23 июня 1922 года назначил его титулярным епископом («епископом без епархии» - только по званию) Птолемаиды Ливийской и апостольским нунцием в Нидерландах.
Три года спустя он был назначен апостольским нунцием в Венгрии. 18 марта 1930 года Чезаре Орсениго был назначен апостольским нунцием в Германии, сменив на этом посту будущего государственного секретаря Эудженио Пачелли (ныне Его Святейшество Пия XII). 2 мая 1930 года рейхспрезидент Пауль фон Гинденбург принял верительные грамоты нунции.
Орсениго симпатизировал итальянскому фашизму и наделся, что германский нацизм будет развиваться по этому же пути. Однако этого не случилось – идеология национал-социализма отличалась от фашистской в худшую сторону.
Ибо фашизм – общность по принципу гражданства (поэтому евреи – такие же граждане); а национал-социализм – общность по принципу крови, которая и определяет гражданство (и потому у евреев не было шансов).
Орсениго быстро пришёл к выводу, что только компромисс с национал-социалистами являлся единственным выходом после их победы на выборах (логичный вывод для профессионального дипломата).
20 июля 1933 года был заключён конкордат с Германией (первое международное соглашение Гитлера) и Чезаре Орсениго призвал германских епископов поддержать нацистские власти. Странно было бы, если бы он этого не сделал - после подписания соглашения
4 апреля 1933 года Пий XI призвал Чезаре Орсениго рассмотреть вопрос помощи преследуемым евреям. В ответ на это обращение нунций ответил, что данная инициатива Святого Престола будет рассматриваться как вмешательство во внутренние дела Германии (это правда) и нарушением конкордата (и это правда) и поэтому является нецелесообразной.
Колокольцев пересекался с Орсениго каждый раз после завершения очередного паранормального дела (именно через нунция отчёты отправлялись в Ватикан). Орсениго был далёк от всего этого – но Колокольцева поддерживал исправно. Ибо был в курсе близких отношений Роланда фон Таубе с Пием XI и просто хороших с тогдашним госсекретарём (ныне Верховным понтификом).
Нунций внимательно выслушал Колокольцева – и вздохнул:
«Это вообще не моя епархия – я дипломат, а не демонолог… и не специалист по разным инфернальным сектам. Я позвоню коллеге в Париж – может он что подскажет дельное…»
Коллегой Орсениго в Париже был 55-летний тосканец Валерио Валери – по образованию и профессии университетский профессор (он преподавал богословие в католическом университете в Риме и в семинарии в Фано).
После рукоположения в священники служил военным капелланом (прошёл всю Великую войну), после чего перешёл на дипломатическую работу. Получил титул монсеньора, затем стал аудитором французской нунциатуры.
18 октября 1927 года Валерий стал титулярным архиепископом Эфеса и был назначен апостольским делегатом (сиречь нунцием) в Египте и Аравии. Первого июля 1933 года, Валери был назначен нунцием в Румынии, а 11 июля 1936 года - апостольским нунцием во Франции. Предположение Орсениго было логичным – ибо парижский нунций был всё-таки профессором богословия в Риме.
Парижский нунций внимательно выслушал Колокольцева, кивнул – и уверенно заявил: «Вам нужен отец Михаил. Михаил Бельский – если полностью»
И улыбнулся: «По слухам – которые он не подтверждает, но и не особо опровергает – отец Михаил далёкий потомок знаменитого Малюты Скуратова…»
Что для воюющего со всякой нечистью очень даже неплохо. Хотя Малюта Скуратов – Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский - личность для русской истории не только одиозная, но и фактически нарицательная.
В памяти людей он остался как беспощадный каратель, садист, убийца и царский угодник. Народ называл его «вельможным палачом», а себя Малюта величал не иначе как «кровавым псом», имея в виду собачью преданность Ивану Грозному.
Многие историки полагают, что именно влияние Малюты создало из Иоанна того авторитарного самодержца, образ которого тоже стал каноническим. Хотя другие ученые уверены, что жестокость и зверства обоих сильно преувеличены и утрированы после их смерти.
Колокольцев точно знал, что и преувеличены, и утрированы… ибо их деятельность проходила на глазах Вальтера фон Шёнинга – в ту пору немецкого посланника в России под тем же именем.
Биография Малюты Скуратова не сохранила данных о дате и месте его рождения. Известно, что настоящее имя этого человека - Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский. Свое прозвище «Малюта» он получил за маленький рост и за часто повторяемую фразу «Молю тя», старинный аналог «Я тебя умоляю».
Скуратов был выходцем из мелкого дворянского рода, члены которого на протяжении многих лет были холопами государей. Впервые его имя упоминается в 60-х годах XVI века как одного из приближенных царя Ивана Грозного.
Но это не означает, что ранее за Малютой не могло быть каких-то значительных дел. Просто в 1568 году по приказу царя прекратили вести летопись, и многие ранние документы были уничтожены.
К концу 1560-х годов Иван Грозный жил в постоянном (и вполне обоснованном) страхе перед восстанием, заговором и цареубийством. Поэтому он приказал создать мощное воинское подразделение - опричное сыскное ведомство, которое по современным меркам можно считать неким подобием тайной полиции или службы государственной безопасности. Этакое РСХА по-русски… или НКВД.
Вопреки расхожему мнению, Малюта Скуратов вовсе не стоял у истоков этого ведомства, но сумел достичь высот именно на данной службе. Он вел дознания, причем часто - при помощи жестоких пыток.
В полной мере Скуратов «разгулялся» при погромах в Торжке, Твери и Новгороде, когда свирепость сыскного ведомства привела к гибели многих городских жителей. Нужно отметить, что доказательств государственной измены опричники не слишком искали, достаточно было доносов.
И как через много веков «тройки» Иосифа Сталина (Иван Грозный был кумиром Красного Тамерлана) на месте приводили приговор к исполнению. Именно Малюте Иван Грозный поручил арестовать своего двоюродного брата, князя Владимира Старицкого, которого обвинили в желании занять трон.
В 1956 году митрополит Московский и всея Руси святитель Филипп отказался благословить погромы и обвинил царя в чрезмерной жестокости, после чего его нашли мертвым.
На протяжении многих столетий считается, что митрополита Малюта Скуратов убил лично, задушив его подушкой. Хотя, понятно, что никаких свидетельств и исторически подтвержденных фактов этого злодеяния не существует.
Биография Малюты будет неполной, если не отметить, что этот человек был не только придворным соглядатаем, но и принимал участие в военных действиях. В должности воеводы он ходил в походы в время Ливонской войны, а также в качестве посла вел переговоры с Крымским ханством и с Речью Посполитой.
В памяти общественности Скуратов остался как злодей и жестокий палач, но по иронии судьбы он погиб вполне геройской смертью. В первый день 1573 года опричник принял участие в штурме немецкой крепости Вейсенштайн, где и получил смертельное огнестрельное ранение. По приказу царя Малюту отвезли в Иосифо-Волоколамский монастырь и похоронили рядом с могилой отца.
Известно, что Иван Грозный на помин души покойного пожаловал сумму, намного превышавшую те средства, что он жертвовал после смерти братьев и жен. Также царь распорядился выплачивать вдове Скуратова пожизненную пенсию, что по тем временам было невиданным прецедентом.
Из-за того, что могила Малюты не сохранилась, в народе появилась легенда, будто бы опричник дожил до прибытия в монастырь, где покаялся во всех страшных грехах и уговорил захоронить его у входа в священную обитель. И якобы с тех пор прах великого грешника попирается ногами каждого входящего.
Апостольский нунций продолжал:
«Отец Михаил родился и вырос в Москве; там же был рукоположен в православные священники, однако в 1907 году перешёл в греко-католики…»
В 1905 году Николай II издал Манифест об укреплении начал веротерпимости, что вызвало новую волну переходов в католицизм. Католиками стали князь Белосельский, целая плеяда православных священников.
По официальной статистике в период с 1905 по 1909 год 233 тысячи человек перешли из православия в католичество, в основной массе они стали грекокатоликами… хотя и в латинский обряд тоже переходили.
В том же 1905 году в столице была основана небольшая греко-католическая община, которую возглавил перешедший из православия ещё в 1896 году священник Алексей Зерчанинов.
В 1909 году он освятил небольшую часовню Сошествия Святого Духа в частном доме, впоследствии она несколько раз меняла помещение, пока не была закрыта властями в 1912 году. В 1911 году в Москве было закончено строительство Собора Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, ставшего крупнейшим католическим храмом России.
После Февральской революции в Петрограде под руководством митрополита Андрея Шептицкого (епископа Украинской греко-католической церкви. Митрополита Галицкого и архиепископа Львовского) прошёл первый собор Российской греко-католической церкви. По его итогам был создан экзархат русских католиков византийского обряда.
Валери продолжал: «После начала большевистских гонений на Церковь…»
Гонения Советской власти на Католическую церковь в России начались после декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», выпущенного в 1918 году.
Последовавшие за декретом специальные инструкции лишали все религиозные организации, в том числе и католические приходы, имущественных прав, церковная собственность объявлялась «народным достоянием».
Сопротивление процессу национализации церковной собственности со стороны архиепископа Эдварда фон Роппа привело к его аресту 19 апреля 1919 года и высылке в Польшу шестью месяцами позже.
Управление Католической церковью в России принял на себя епископ Ян Цепляк, который также протестовал против национализации церковных зданий и изъятия предметов культа из церквей.
При нём были организованы тайные воскресные школы, некоторое время функционировала подпольная семинария. В 1920 году Цепляк некоторое время находился под арестом; также арестовывался в декабре 1922 года, когда были закрыты и опечатаны все католические церкви и часовни Петрограда.
В марте 1923 года были арестованы 15 католических священнослужителей Петрограда во главе с Цепляком и экзархом Фёдоровым. 21-26 марта 1923 года в Москве проходил процесс над ними.
Архиепископ Цепляк и прелат Будкевич были приговорены к расстрелу (для Цепляка приговор был заменён на 10 лет заключения), четверо священников и экзарх Фёдоров — к десяти годам заключения, а ещё 8 священников — к трём годам заключения. Будкевич был расстрелян 31 марта 1923 года.
К середине 20-х годов Эдуард фон Ропп формально оставался архиепископом Могилевским, а Иосиф Кесслер — епископом Тираспольским, при этом оба находились в эмиграции.
В 1926 году Папа Пий XI назначил епископа Мишеля д’Эрбиньи Апостольским делегатом на всей территории СССР. При этом о епископском посвящении д’Эрбиньи и о целях его поездки в СССР не объявлялось.
В ходе своих визитов в СССР в 1926 году епископ д’Эрбиньи восстановил разрушенную в ходе репрессий структуру Католической церкви, назначил Пия Эжена Невё, Антония Малецкого, Болеслава Слосканса и Александра Фризона Апостольскими администраторами и тайно хиротонисал их во епископы.
О произошедшем стало известно властям, д’Эрбиньи был выслан, все рукоположённые им епископы, кроме Невё, арестованы и отправлены в лагеря. Впоследствии Малецкий и Слосканс были высланы из СССР, Фризон — расстрелян в 1937 году.
Епископ Невё совершил в 1935 году тайную епископскую хиротонию священника Жана Амудрю, однако в течение 1936—1937 годов из СССР были высланы и Невё, и Амудрю. Похожая судьба ждала и большинство католических священников, которые были либо высланы из страны, либо расстреляны.
К 1935 году на территории СССР насчитывалось не более 16 католических священников, к концу тридцатых годов на территории РСФСР оставалось только два действующих католических храма — святого Людовика в Москве и Лурдской Богоматери в Ленинграде, прочие церкви были закрыты.
Они получили статус «церквей при французских посольствах», и их деятельность как «церквей для иностранных дипломатических работников» тщательно контролировалась властями СССР.
«…отец Михаил был арестован и выслан в Польшу, а затем перебрался во Францию, где является настоятелем храма Святого Михаила Архангела…»
Что Колокольцева нисколько не удивило. Нунций продолжил:
«Отец Михаил коренной москвич – его родословная уходит во времена Бориса Годунова точно; очень любит и хорошо знает свой город… сертифицированный экзорцист, крупный специалист по оккульту и разнообразным сектам – он сейчас доктор богословия, преподаёт в семинарии… не сомневаюсь, что он именно тот, кто Вам нужен…»
Колокольцев поблагодарил нунция – и отправился в храм своего тёзки.
Париж, Французская республика
Колокольцев позвонил Ольге-Николь, договорился на восемь вечера в его обители… и предался размышлениям на тему о том, каким образом вычислить местонахождения кубла молохан в белокаменной.
И довольно быстро понял, что без «информационной помощи» ему не обойтись… проблема была в том, что он понятия не имел, где и как её искать в Москве, которая была ну совсем не его территорией.
Ибо уж слишком сильно столица изменилась за десятилетие. От НКВД толку тоже не было — это они обращались к нему за помощью в борьбе с паранормальным противником (тут они с ним были в одном окопе), а не наоборот.
Оставалась Церковь… к сожалению, в СССР это была православная церковь (ибо все прочие были уничтожены Сталиным). А с ней у Колокольцева не было никаких отношений. Вообще. Совсем.
Глубоко вздохнув в ожидании длинного пути, он вновь прибыл в германское посольство и заказал разговор с Берлином. Точнее, с Апостольским нунцием (послом государства Ватикан) архиепископом Чезаре Орсениго.
Нунцию в декабре исполнилось 66 лет; он родился в Ольджинате, в Ломбардии, в королевстве Италия. Окончил семинарию в Милан; 5 июля 1896 года был рукоположён в священника, после чего служил настоятелем в церкви святого Феделя (никогда не существовавшего римского воина-мученика) в Милане.
Впоследствии перешёл на дипломатическую работу - 23 июня 1922 года назначил его титулярным епископом («епископом без епархии» - только по званию) Птолемаиды Ливийской и апостольским нунцием в Нидерландах.
Три года спустя он был назначен апостольским нунцием в Венгрии. 18 марта 1930 года Чезаре Орсениго был назначен апостольским нунцием в Германии, сменив на этом посту будущего государственного секретаря Эудженио Пачелли (ныне Его Святейшество Пия XII). 2 мая 1930 года рейхспрезидент Пауль фон Гинденбург принял верительные грамоты нунции.
Орсениго симпатизировал итальянскому фашизму и наделся, что германский нацизм будет развиваться по этому же пути. Однако этого не случилось – идеология национал-социализма отличалась от фашистской в худшую сторону.
Ибо фашизм – общность по принципу гражданства (поэтому евреи – такие же граждане); а национал-социализм – общность по принципу крови, которая и определяет гражданство (и потому у евреев не было шансов).
Орсениго быстро пришёл к выводу, что только компромисс с национал-социалистами являлся единственным выходом после их победы на выборах (логичный вывод для профессионального дипломата).
20 июля 1933 года был заключён конкордат с Германией (первое международное соглашение Гитлера) и Чезаре Орсениго призвал германских епископов поддержать нацистские власти. Странно было бы, если бы он этого не сделал - после подписания соглашения
4 апреля 1933 года Пий XI призвал Чезаре Орсениго рассмотреть вопрос помощи преследуемым евреям. В ответ на это обращение нунций ответил, что данная инициатива Святого Престола будет рассматриваться как вмешательство во внутренние дела Германии (это правда) и нарушением конкордата (и это правда) и поэтому является нецелесообразной.
Колокольцев пересекался с Орсениго каждый раз после завершения очередного паранормального дела (именно через нунция отчёты отправлялись в Ватикан). Орсениго был далёк от всего этого – но Колокольцева поддерживал исправно. Ибо был в курсе близких отношений Роланда фон Таубе с Пием XI и просто хороших с тогдашним госсекретарём (ныне Верховным понтификом).
Нунций внимательно выслушал Колокольцева – и вздохнул:
«Это вообще не моя епархия – я дипломат, а не демонолог… и не специалист по разным инфернальным сектам. Я позвоню коллеге в Париж – может он что подскажет дельное…»
Коллегой Орсениго в Париже был 55-летний тосканец Валерио Валери – по образованию и профессии университетский профессор (он преподавал богословие в католическом университете в Риме и в семинарии в Фано).
После рукоположения в священники служил военным капелланом (прошёл всю Великую войну), после чего перешёл на дипломатическую работу. Получил титул монсеньора, затем стал аудитором французской нунциатуры.
18 октября 1927 года Валерий стал титулярным архиепископом Эфеса и был назначен апостольским делегатом (сиречь нунцием) в Египте и Аравии. Первого июля 1933 года, Валери был назначен нунцием в Румынии, а 11 июля 1936 года - апостольским нунцием во Франции. Предположение Орсениго было логичным – ибо парижский нунций был всё-таки профессором богословия в Риме.
Парижский нунций внимательно выслушал Колокольцева, кивнул – и уверенно заявил: «Вам нужен отец Михаил. Михаил Бельский – если полностью»
И улыбнулся: «По слухам – которые он не подтверждает, но и не особо опровергает – отец Михаил далёкий потомок знаменитого Малюты Скуратова…»
Что для воюющего со всякой нечистью очень даже неплохо. Хотя Малюта Скуратов – Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский - личность для русской истории не только одиозная, но и фактически нарицательная.
В памяти людей он остался как беспощадный каратель, садист, убийца и царский угодник. Народ называл его «вельможным палачом», а себя Малюта величал не иначе как «кровавым псом», имея в виду собачью преданность Ивану Грозному.
Многие историки полагают, что именно влияние Малюты создало из Иоанна того авторитарного самодержца, образ которого тоже стал каноническим. Хотя другие ученые уверены, что жестокость и зверства обоих сильно преувеличены и утрированы после их смерти.
Колокольцев точно знал, что и преувеличены, и утрированы… ибо их деятельность проходила на глазах Вальтера фон Шёнинга – в ту пору немецкого посланника в России под тем же именем.
Биография Малюты Скуратова не сохранила данных о дате и месте его рождения. Известно, что настоящее имя этого человека - Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский. Свое прозвище «Малюта» он получил за маленький рост и за часто повторяемую фразу «Молю тя», старинный аналог «Я тебя умоляю».
Скуратов был выходцем из мелкого дворянского рода, члены которого на протяжении многих лет были холопами государей. Впервые его имя упоминается в 60-х годах XVI века как одного из приближенных царя Ивана Грозного.
Но это не означает, что ранее за Малютой не могло быть каких-то значительных дел. Просто в 1568 году по приказу царя прекратили вести летопись, и многие ранние документы были уничтожены.
К концу 1560-х годов Иван Грозный жил в постоянном (и вполне обоснованном) страхе перед восстанием, заговором и цареубийством. Поэтому он приказал создать мощное воинское подразделение - опричное сыскное ведомство, которое по современным меркам можно считать неким подобием тайной полиции или службы государственной безопасности. Этакое РСХА по-русски… или НКВД.
Вопреки расхожему мнению, Малюта Скуратов вовсе не стоял у истоков этого ведомства, но сумел достичь высот именно на данной службе. Он вел дознания, причем часто - при помощи жестоких пыток.
В полной мере Скуратов «разгулялся» при погромах в Торжке, Твери и Новгороде, когда свирепость сыскного ведомства привела к гибели многих городских жителей. Нужно отметить, что доказательств государственной измены опричники не слишком искали, достаточно было доносов.
И как через много веков «тройки» Иосифа Сталина (Иван Грозный был кумиром Красного Тамерлана) на месте приводили приговор к исполнению. Именно Малюте Иван Грозный поручил арестовать своего двоюродного брата, князя Владимира Старицкого, которого обвинили в желании занять трон.
В 1956 году митрополит Московский и всея Руси святитель Филипп отказался благословить погромы и обвинил царя в чрезмерной жестокости, после чего его нашли мертвым.
На протяжении многих столетий считается, что митрополита Малюта Скуратов убил лично, задушив его подушкой. Хотя, понятно, что никаких свидетельств и исторически подтвержденных фактов этого злодеяния не существует.
Биография Малюты будет неполной, если не отметить, что этот человек был не только придворным соглядатаем, но и принимал участие в военных действиях. В должности воеводы он ходил в походы в время Ливонской войны, а также в качестве посла вел переговоры с Крымским ханством и с Речью Посполитой.
В памяти общественности Скуратов остался как злодей и жестокий палач, но по иронии судьбы он погиб вполне геройской смертью. В первый день 1573 года опричник принял участие в штурме немецкой крепости Вейсенштайн, где и получил смертельное огнестрельное ранение. По приказу царя Малюту отвезли в Иосифо-Волоколамский монастырь и похоронили рядом с могилой отца.
Известно, что Иван Грозный на помин души покойного пожаловал сумму, намного превышавшую те средства, что он жертвовал после смерти братьев и жен. Также царь распорядился выплачивать вдове Скуратова пожизненную пенсию, что по тем временам было невиданным прецедентом.
Из-за того, что могила Малюты не сохранилась, в народе появилась легенда, будто бы опричник дожил до прибытия в монастырь, где покаялся во всех страшных грехах и уговорил захоронить его у входа в священную обитель. И якобы с тех пор прах великого грешника попирается ногами каждого входящего.
Апостольский нунций продолжал:
«Отец Михаил родился и вырос в Москве; там же был рукоположен в православные священники, однако в 1907 году перешёл в греко-католики…»
В 1905 году Николай II издал Манифест об укреплении начал веротерпимости, что вызвало новую волну переходов в католицизм. Католиками стали князь Белосельский, целая плеяда православных священников.
По официальной статистике в период с 1905 по 1909 год 233 тысячи человек перешли из православия в католичество, в основной массе они стали грекокатоликами… хотя и в латинский обряд тоже переходили.
В том же 1905 году в столице была основана небольшая греко-католическая община, которую возглавил перешедший из православия ещё в 1896 году священник Алексей Зерчанинов.
В 1909 году он освятил небольшую часовню Сошествия Святого Духа в частном доме, впоследствии она несколько раз меняла помещение, пока не была закрыта властями в 1912 году. В 1911 году в Москве было закончено строительство Собора Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии, ставшего крупнейшим католическим храмом России.
После Февральской революции в Петрограде под руководством митрополита Андрея Шептицкого (епископа Украинской греко-католической церкви. Митрополита Галицкого и архиепископа Львовского) прошёл первый собор Российской греко-католической церкви. По его итогам был создан экзархат русских католиков византийского обряда.
Валери продолжал: «После начала большевистских гонений на Церковь…»
Гонения Советской власти на Католическую церковь в России начались после декрета «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», выпущенного в 1918 году.
Последовавшие за декретом специальные инструкции лишали все религиозные организации, в том числе и католические приходы, имущественных прав, церковная собственность объявлялась «народным достоянием».
Сопротивление процессу национализации церковной собственности со стороны архиепископа Эдварда фон Роппа привело к его аресту 19 апреля 1919 года и высылке в Польшу шестью месяцами позже.
Управление Католической церковью в России принял на себя епископ Ян Цепляк, который также протестовал против национализации церковных зданий и изъятия предметов культа из церквей.
При нём были организованы тайные воскресные школы, некоторое время функционировала подпольная семинария. В 1920 году Цепляк некоторое время находился под арестом; также арестовывался в декабре 1922 года, когда были закрыты и опечатаны все католические церкви и часовни Петрограда.
В марте 1923 года были арестованы 15 католических священнослужителей Петрограда во главе с Цепляком и экзархом Фёдоровым. 21-26 марта 1923 года в Москве проходил процесс над ними.
Архиепископ Цепляк и прелат Будкевич были приговорены к расстрелу (для Цепляка приговор был заменён на 10 лет заключения), четверо священников и экзарх Фёдоров — к десяти годам заключения, а ещё 8 священников — к трём годам заключения. Будкевич был расстрелян 31 марта 1923 года.
К середине 20-х годов Эдуард фон Ропп формально оставался архиепископом Могилевским, а Иосиф Кесслер — епископом Тираспольским, при этом оба находились в эмиграции.
В 1926 году Папа Пий XI назначил епископа Мишеля д’Эрбиньи Апостольским делегатом на всей территории СССР. При этом о епископском посвящении д’Эрбиньи и о целях его поездки в СССР не объявлялось.
В ходе своих визитов в СССР в 1926 году епископ д’Эрбиньи восстановил разрушенную в ходе репрессий структуру Католической церкви, назначил Пия Эжена Невё, Антония Малецкого, Болеслава Слосканса и Александра Фризона Апостольскими администраторами и тайно хиротонисал их во епископы.
О произошедшем стало известно властям, д’Эрбиньи был выслан, все рукоположённые им епископы, кроме Невё, арестованы и отправлены в лагеря. Впоследствии Малецкий и Слосканс были высланы из СССР, Фризон — расстрелян в 1937 году.
Епископ Невё совершил в 1935 году тайную епископскую хиротонию священника Жана Амудрю, однако в течение 1936—1937 годов из СССР были высланы и Невё, и Амудрю. Похожая судьба ждала и большинство католических священников, которые были либо высланы из страны, либо расстреляны.
К 1935 году на территории СССР насчитывалось не более 16 католических священников, к концу тридцатых годов на территории РСФСР оставалось только два действующих католических храма — святого Людовика в Москве и Лурдской Богоматери в Ленинграде, прочие церкви были закрыты.
Они получили статус «церквей при французских посольствах», и их деятельность как «церквей для иностранных дипломатических работников» тщательно контролировалась властями СССР.
«…отец Михаил был арестован и выслан в Польшу, а затем перебрался во Францию, где является настоятелем храма Святого Михаила Архангела…»
Что Колокольцева нисколько не удивило. Нунций продолжил:
«Отец Михаил коренной москвич – его родословная уходит во времена Бориса Годунова точно; очень любит и хорошо знает свой город… сертифицированный экзорцист, крупный специалист по оккульту и разнообразным сектам – он сейчас доктор богословия, преподаёт в семинарии… не сомневаюсь, что он именно тот, кто Вам нужен…»
Колокольцев поблагодарил нунция – и отправился в храм своего тёзки.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23881
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 461 times
- Been thanked: 5893 times
Венценосное семейство. Советы постороннего
03 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Внешне отец Михаил Бельский был почто точно копией (если верить описаниям в летописях и воспоминаниях современников) своего далёкого предка. Только на четверть века старше – Малюта погиб в бою, когда ему было не более сорока пяти.
Невысокий, крепкий… кряжистый даже, с длинными волосами и роскошной окладистой бородой, с густыми бровями и проницательным взглядом (свойственным как сыскарю, так и священнику), отец Михаил был похож скорее на деревенского кузнеца, чем на священника (тем более, католического).
По русскому обычаю – нунцию в общих чертах была известна биография Колокольцева, коей тот явно поделился с демонологом, священник пригласил гостя отобедать чем Бог послал… а послал Бог много и обильно.
Салаты и закуски – винегрет и оливье; селёдка под шубой, маринованные грузди; рыбная солянка; жаркое из говядины… На десерт – запечённые яблоки с мёдом (любимая сладость Колокольцева) и пряники.
Запивать предполагалось квасом, компотом и чаем (куда ж без него) … а к закускам была подана водка совершенно изумительной чистоты и вкуса. Обычно Колокольцев на задании не употреблял – ибо не мог себе позволить даже минимального притупления реакции… но отказать священнику не смог.
Когда с яствами было покончено, отец Михаил (явно предупреждённый нунцием), осведомился: «Что ты знаешь о Местах Силы?»
Колокольцеву эта мысль уже приходила в голову, поэтому он пожал плечами:
«Это мощные источники духовных энергий на нашей планете – как светлых, так и тёмных… в последнем случае они называются геопатогенными зонами…»
Священник кивнул и вздохнул:
«Я наслышан о молоханах, хотя сталкиваться с ними – хвала Господу – мне не приходилось. Это очень серьёзный противник – поэтому я настоятельно тебе рекомендую запросить молитвенной поддержки напрямую у Его Святейшества… я тоже буду неустанно молиться, конечно…»
Колокольцев благодарно кивнул: «Спасибо». Отец Михаил продолжал:
«Я не сомневаюсь, что московское капище молохан находится в одной из геопатогенных зон в границах города 1918 года…»
Глубоко вздохнул - и продолжил:
«В июле того года я находился в Москве… до меня доходили слухи о том, что некая Тёмная Сила готовит переворот – и для его успеха намеревается совершить грандиозное жертвоприношение Молоху…»
«Например, царской семьи» - задумчиво произнёс Колокольцев.
Священник кивнул: «Например». И продолжил: «Тогда у них не получилось…»
Хвала Баронессе и компании.
«… но они вполне могут стремиться повторить попытку – в удобный момент, когда власть большевиков снова зашатается, как это было в 1918 году…»
«Например, в результате новой Великой войны…» - задумчиво произнёс Колокольцев. Отец Михаил снова кивнул: «Например». И продолжил:
«… поэтому я согласен, что они сохранили капище… и готовят новое грандиозное жертвоприношение… на этот раз скорее всего массовое – тысяч…»
Как ацтеки и прочие инфернальные обитатели Мезоамерики.
«Фамилии руководителей переворота не назывались?» - осведомился Колокольцев. Отец Михаил пожал плечами:
«Яков Свердлов… точнее, Яков-Аарон…»
Именно такое имя Свердлов – позднее заслуженно прозванный чёрным дьяволом революции - получил при рождении. По мнению известного психиатра, лицо Свердлова было воплощением Абсолютного Зла… что было похоже на правду. Ибо все наиболее страшные удары по русской цивилизации инициировал и организовал именно Свердлов…
Колокольцев задал экзистенциальный вопрос: «Кто в Москве обладает информацией о Местах Силы… в смысле, о геопатогенных зонах?»
Священник вздохнул:
«В Церкви никто – к сожалению, православные никогда не воспринимали паранормальные угрозы так же серьёзно, как католики и протестанты…»
Потому-то на Руси и в России и не было как таковой «охоты на ведьм» - результате известен… к сожалению.
«… поэтому только недобитые НКВД исследователи оккульта… хотя карта Мест Силы вполне может найтись и в их необъятных архивах – или в Ленинке… в спецхране, скорее всего – оккультная литература вряд ли есть в общем доступе»
Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина до революции была частью Императорского Московского и Румянцевского музея. Перенос большевиками в марте 1918 года столицы в Москву изменил статус библиотеки ГРМ, которая вскоре стала главной библиотекой Советской России.
В 1918 году в библиотеке ГРМ были организованы межбиблиотечный абонемент и справочно-библиографическое бюро. В 1919 году постановлением Совнаркома Государственному Румянцевскому музею (так он именовался с февраля 1917 года) на его развитие отпускаются значительные средства.
Что позволило значительно увеличить штат библиотеки, создать научные отделы, привлечь к работе ведущих учёных, приступить к созданию новых таблиц библиотечно-библиографической классификации, построению на их основе систематического каталога.
К началу 1920-х годов библиотека ГРМ была уже сложившимся культурным, научным центром. Уже в 1920 году в библиотеке создаётся секретный отдел, доступ к фондам которого требовал специального разрешения.
В этом отделе хранились книги, владельцы которых уехали из России после революции, книги крупных учёных, писателей с «философского парохода» 1922 года, участников многочисленных групп и ассоциаций деятелей культуры от РАППа до союзов интеллигенции, жертв борьбы с формализмом в литературе и искусстве, многих репрессированных… и оккультная.
В 1921 году библиотека становится государственным книгохранилищем. Библиотека приняла участие в реализации Постановления ЦИК 1918 года «Об охране библиотек и книгохранилищ», включив в свои фонды брошенные, бесхозяйные, национализированные книжные коллекции. В силу этого фонд библиотеки до четырёх миллионов единиц.
В 1924 году на базе Государственного Румянцевского музея создана Российская публичная библиотека имени В. И. Ульянова (Ленина). С 1925 года она носит название Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина (ГБЛ).
Колокольцев поблагодарил священника и покинул его в высшей степени гостеприимную обитель. Теперь можно было лететь в Москву… когда позволит его легенда… а до того удовлетворить желания и второй императорской дочери.
Которая появилась на пороге квартиры Бориса Новицкого ровно в восемь вечера. В которой в настоящее время проживал её в некотором роде старший брат. Приёмный брат…
Париж, Французская республика
Внешне отец Михаил Бельский был почто точно копией (если верить описаниям в летописях и воспоминаниях современников) своего далёкого предка. Только на четверть века старше – Малюта погиб в бою, когда ему было не более сорока пяти.
Невысокий, крепкий… кряжистый даже, с длинными волосами и роскошной окладистой бородой, с густыми бровями и проницательным взглядом (свойственным как сыскарю, так и священнику), отец Михаил был похож скорее на деревенского кузнеца, чем на священника (тем более, католического).
По русскому обычаю – нунцию в общих чертах была известна биография Колокольцева, коей тот явно поделился с демонологом, священник пригласил гостя отобедать чем Бог послал… а послал Бог много и обильно.
Салаты и закуски – винегрет и оливье; селёдка под шубой, маринованные грузди; рыбная солянка; жаркое из говядины… На десерт – запечённые яблоки с мёдом (любимая сладость Колокольцева) и пряники.
Запивать предполагалось квасом, компотом и чаем (куда ж без него) … а к закускам была подана водка совершенно изумительной чистоты и вкуса. Обычно Колокольцев на задании не употреблял – ибо не мог себе позволить даже минимального притупления реакции… но отказать священнику не смог.
Когда с яствами было покончено, отец Михаил (явно предупреждённый нунцием), осведомился: «Что ты знаешь о Местах Силы?»
Колокольцеву эта мысль уже приходила в голову, поэтому он пожал плечами:
«Это мощные источники духовных энергий на нашей планете – как светлых, так и тёмных… в последнем случае они называются геопатогенными зонами…»
Священник кивнул и вздохнул:
«Я наслышан о молоханах, хотя сталкиваться с ними – хвала Господу – мне не приходилось. Это очень серьёзный противник – поэтому я настоятельно тебе рекомендую запросить молитвенной поддержки напрямую у Его Святейшества… я тоже буду неустанно молиться, конечно…»
Колокольцев благодарно кивнул: «Спасибо». Отец Михаил продолжал:
«Я не сомневаюсь, что московское капище молохан находится в одной из геопатогенных зон в границах города 1918 года…»
Глубоко вздохнул - и продолжил:
«В июле того года я находился в Москве… до меня доходили слухи о том, что некая Тёмная Сила готовит переворот – и для его успеха намеревается совершить грандиозное жертвоприношение Молоху…»
«Например, царской семьи» - задумчиво произнёс Колокольцев.
Священник кивнул: «Например». И продолжил: «Тогда у них не получилось…»
Хвала Баронессе и компании.
«… но они вполне могут стремиться повторить попытку – в удобный момент, когда власть большевиков снова зашатается, как это было в 1918 году…»
«Например, в результате новой Великой войны…» - задумчиво произнёс Колокольцев. Отец Михаил снова кивнул: «Например». И продолжил:
«… поэтому я согласен, что они сохранили капище… и готовят новое грандиозное жертвоприношение… на этот раз скорее всего массовое – тысяч…»
Как ацтеки и прочие инфернальные обитатели Мезоамерики.
«Фамилии руководителей переворота не назывались?» - осведомился Колокольцев. Отец Михаил пожал плечами:
«Яков Свердлов… точнее, Яков-Аарон…»
Именно такое имя Свердлов – позднее заслуженно прозванный чёрным дьяволом революции - получил при рождении. По мнению известного психиатра, лицо Свердлова было воплощением Абсолютного Зла… что было похоже на правду. Ибо все наиболее страшные удары по русской цивилизации инициировал и организовал именно Свердлов…
Колокольцев задал экзистенциальный вопрос: «Кто в Москве обладает информацией о Местах Силы… в смысле, о геопатогенных зонах?»
Священник вздохнул:
«В Церкви никто – к сожалению, православные никогда не воспринимали паранормальные угрозы так же серьёзно, как католики и протестанты…»
Потому-то на Руси и в России и не было как таковой «охоты на ведьм» - результате известен… к сожалению.
«… поэтому только недобитые НКВД исследователи оккульта… хотя карта Мест Силы вполне может найтись и в их необъятных архивах – или в Ленинке… в спецхране, скорее всего – оккультная литература вряд ли есть в общем доступе»
Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина до революции была частью Императорского Московского и Румянцевского музея. Перенос большевиками в марте 1918 года столицы в Москву изменил статус библиотеки ГРМ, которая вскоре стала главной библиотекой Советской России.
В 1918 году в библиотеке ГРМ были организованы межбиблиотечный абонемент и справочно-библиографическое бюро. В 1919 году постановлением Совнаркома Государственному Румянцевскому музею (так он именовался с февраля 1917 года) на его развитие отпускаются значительные средства.
Что позволило значительно увеличить штат библиотеки, создать научные отделы, привлечь к работе ведущих учёных, приступить к созданию новых таблиц библиотечно-библиографической классификации, построению на их основе систематического каталога.
К началу 1920-х годов библиотека ГРМ была уже сложившимся культурным, научным центром. Уже в 1920 году в библиотеке создаётся секретный отдел, доступ к фондам которого требовал специального разрешения.
В этом отделе хранились книги, владельцы которых уехали из России после революции, книги крупных учёных, писателей с «философского парохода» 1922 года, участников многочисленных групп и ассоциаций деятелей культуры от РАППа до союзов интеллигенции, жертв борьбы с формализмом в литературе и искусстве, многих репрессированных… и оккультная.
В 1921 году библиотека становится государственным книгохранилищем. Библиотека приняла участие в реализации Постановления ЦИК 1918 года «Об охране библиотек и книгохранилищ», включив в свои фонды брошенные, бесхозяйные, национализированные книжные коллекции. В силу этого фонд библиотеки до четырёх миллионов единиц.
В 1924 году на базе Государственного Румянцевского музея создана Российская публичная библиотека имени В. И. Ульянова (Ленина). С 1925 года она носит название Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина (ГБЛ).
Колокольцев поблагодарил священника и покинул его в высшей степени гостеприимную обитель. Теперь можно было лететь в Москву… когда позволит его легенда… а до того удовлетворить желания и второй императорской дочери.
Которая появилась на пороге квартиры Бориса Новицкого ровно в восемь вечера. В которой в настоящее время проживал её в некотором роде старший брат. Приёмный брат…
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23881
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 461 times
- Been thanked: 5893 times
Венценосное семейство. Охранный отряд
03 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
В отличие от её сестры, Ольга не разделась догола в прихожей обители Колокольцева. Возможно, и разделась бы – ибо криминальная журналистка (которая нередко платила за информацию своим телом) была точно не менее раскрепощённой, чем врач-гинеколог… только Колокольцев не позволил.
Он спокойно и уверенно взял её за руку, отвёл в гостиную, усадил на диван и положил перед ней на журнальный столик блокнот стандартного формата и авторучку. После чего приказал:
«Мне нужна вся информация о тех, кто устроил тебе римейк пыточной губЧК»
Ольга-Николь внимательно посмотрела на него… и быстро выполнила приказ. И протянула ему блокнот:
«Это всё, что я знаю…»
Колокольцев пробежался глазами по блокноту… негусто, но Борису достаточно и меньшего. Кивнул, поместил блокнот в потайной ящик журнального столика – их с Борисом контейнер для передачи информации – и начал инструктаж.
«Пункт первый. Я теперь твой приёмный брат – и потому несу за тебя ответственность перед Богом, своей совестью и твоей мамой…»
Которая именно для этого – в первую очередь – и стала его приёмной мамой.
Ольга изумлённо смотрела на него. Он бесстрастно продолжал: «Я служу в охранных отрядах НСДАП и Фюрерштаата, где у меня власти лишь немногим меньше, чем у рейхсфюрера… поэтому теперь тебя будут охранять все СС…»
И протянул ей визитку: «Это резидент полиции безопасности в Париже – СС, СД, Крипо и гестапо в одном флаконе. Будут проблемы – позвони ему. Он твоим проблемам Ночь длинных ножей устроит легко и непринуждённо…»
Ибо ресурсы были… впечатляющие. Колокольцев продолжал: «Ты мне бесконечно дорога, поэтому…». Он протянул ей вторую визитку (полномочного представителя ирландской мафии в Париже):
«На все последующие… рандеву с целью добычи информации пойдёшь только под охраной его людей. Они супер-профи… так что даже ты их не заметишь. Он же популярно объяснит… местным, что ты неприкасаема…»
Великая княжна взяла визитку и изумлённо-восхищённо покачала головой:
«Я, конечно, всегда хотела сильного старшего брата – защитника… каждая женщина хочет – но о таком даже не мечтала…». Он кивнул – и улыбнулся: «А теперь в душ – и в постель. Буду тебя отогревать от этих… римейков»
Париж, Французская республика
В отличие от её сестры, Ольга не разделась догола в прихожей обители Колокольцева. Возможно, и разделась бы – ибо криминальная журналистка (которая нередко платила за информацию своим телом) была точно не менее раскрепощённой, чем врач-гинеколог… только Колокольцев не позволил.
Он спокойно и уверенно взял её за руку, отвёл в гостиную, усадил на диван и положил перед ней на журнальный столик блокнот стандартного формата и авторучку. После чего приказал:
«Мне нужна вся информация о тех, кто устроил тебе римейк пыточной губЧК»
Ольга-Николь внимательно посмотрела на него… и быстро выполнила приказ. И протянула ему блокнот:
«Это всё, что я знаю…»
Колокольцев пробежался глазами по блокноту… негусто, но Борису достаточно и меньшего. Кивнул, поместил блокнот в потайной ящик журнального столика – их с Борисом контейнер для передачи информации – и начал инструктаж.
«Пункт первый. Я теперь твой приёмный брат – и потому несу за тебя ответственность перед Богом, своей совестью и твоей мамой…»
Которая именно для этого – в первую очередь – и стала его приёмной мамой.
Ольга изумлённо смотрела на него. Он бесстрастно продолжал: «Я служу в охранных отрядах НСДАП и Фюрерштаата, где у меня власти лишь немногим меньше, чем у рейхсфюрера… поэтому теперь тебя будут охранять все СС…»
И протянул ей визитку: «Это резидент полиции безопасности в Париже – СС, СД, Крипо и гестапо в одном флаконе. Будут проблемы – позвони ему. Он твоим проблемам Ночь длинных ножей устроит легко и непринуждённо…»
Ибо ресурсы были… впечатляющие. Колокольцев продолжал: «Ты мне бесконечно дорога, поэтому…». Он протянул ей вторую визитку (полномочного представителя ирландской мафии в Париже):
«На все последующие… рандеву с целью добычи информации пойдёшь только под охраной его людей. Они супер-профи… так что даже ты их не заметишь. Он же популярно объяснит… местным, что ты неприкасаема…»
Великая княжна взяла визитку и изумлённо-восхищённо покачала головой:
«Я, конечно, всегда хотела сильного старшего брата – защитника… каждая женщина хочет – но о таком даже не мечтала…». Он кивнул – и улыбнулся: «А теперь в душ – и в постель. Буду тебя отогревать от этих… римейков»
Scribo, ergo sum