29 ноября 1941 года
Деревня Старая Верейского района Московской области
«Сильно нажали?» - осведомился Колокольцев.
Ирена пожала плечами:
«Физически, возможно, вообще не нажимали. Нам устроили очную ставку – она нормально выглядела. Совершенно нормально – ни синяков, ни ожогов, ни вырванных волос... ни, тем более, переломанных конечностей...»
Колокольцев кивнул. Ему не приходилось общаться с «заплечных дел мастерами» из ГУГБ, но слышать о них приходилось. Как и все палачи, они были ленивы и потому не использовали «меры физического воздействия», если добиться признания можно было легко и быстро чисто психологическими методами. Ибо первое правило чекистов гласило - работать максимально быстро, результативно... и с минимальными усилиями.
Ирена продолжала:
«Однако оговорила она всех, кого знала. Моя ситуация была вообще безнадёжной – за день до своего ареста она дала мне почитать книгу по эзотерике...»
Которая запросто могла считаться – и считалась – антисоветской литературой. И, таким образом, подпадала под статью 54-10 УК Украинской ССР.
Переводчица вздохнула: «... в общем, через пару дней замели и меня. Как сейчас помню – восемнадцатого июня. Последующие пять дней были самыми длинными – и самыми жуткими – в моей жизни...»
И неожиданно жёстко добавила:
«У меня всегда был стержень... из крупповской стали, как говорил мой муж. Возможно, закалённой и еженедельной поркой тоже...»
Колокольцев снова кивнул: «Возможно».
Ирена продолжала: «Я с самого начала решила, что ни в чём не признаюсь, ничего не подпишу и никого не оговорю – даже если умру под пытками. Ибо умирать и так, и так – я сразу это поняла... точнее, почувствовала...»
Что, в конечном итоге, её и спасло. Хотя и не только это.
«... так лучше уж с чистой совестью»
Сделала очередной глубокий вдох, собралась с силами и продолжила:
«Когда меня раздели догола и начали бить, я вспомнила домашнюю порку – и решила сделать то же, что делала тогда. Получать удовольствие от процесса...»
«Эротизация физического насилия» - с огромным уважением произнёс Колокольцев. «Мощнейший механизм психологической защиты...»
И нападения тоже. Ибо оказывает такое давление на палачей, что те начинают пытаемую бояться. И потому просто не могут применить калечащие пытки... да и многие другие.
Ирена продолжала:
«Конечно, мне сильно повезло. Капитан госбезопасности, который вёл допрос, оказался эстетом... ну, или просто очень восприимчивым к женской красоте. И потому и сам не смог меня искалечить – и своим подчинённым не позволил. Поэтому мне пришлось испытать довольно ограниченный арсенал пыток...»
Она запнулась, глубоко вздохнула – и перечислила:
«Всё время я была полностью обнажена – они даже всю мою одежду куда-то забрали. Видимо, уж очень им нравилось созерцать мою наготу.»
Колокольцев уже давно научился «видеть сквозь женскую одежду», поэтому это его совершенно не удивило. Ирена продолжала:
«Мне устроили конвейер – допрашивали много часов подряд стоя, на коленях, на цыпочках или сидя на самом краешке стула; светили мощной лампой в лицо; не давали ни есть, ни пить, ни спать практически – меня потом медики люфтваффе с трудом выходили...»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «... избивали резиновыми дубинками, практически не оставляющими следов; надевали противогаз и перекрывали доступ воздуха; опускали головой в ведро с водой, связывали ласточкой...»
Примитивная, но очень эффективная пытка. Подследственную клали на живот, веревкой зажимали рот, привязывая ее к согнутым в коленях ногам.
Тело пытаемой при этом напоминало выгнутую дугу, при которой фиксировалась голова и загнутые к ней назад ноги. В таком положении её могли держать часами, обещая развязать в обмен на признание вины и показания против родных, близких и знакомых...
Ирене действительно повезло. Ибо её не насиловали (редкая арестованная женщина избегала этого кошмара – причём в групповом варианте; и хорошо если не заражёнными венерическими заболеваниями уголовниками); не помещали в камеру с голодными крысами; не сажали на раскалённую плиту (вопреки советскому агитпропу, этим «развлекалось» не гестапо, а НКВД).
Не закрывали в шкаф – и, тем более, в нишу. В нише человек, как правило, чувствовал себя не просто замкнутым, а практически замурованным заживо. Не били пряжками ремня (любимое «развлечение» женщин-следачек в НКВД). Не тушили о её груди, соски и прочие нежные места сигареты. Не сажали на муравейник нагишом.
Не пытали громким звуком при помощи рупора, подставленного к уху человека, в результате чего пытаемый лишался слуха или просто сходил с ума. Не загоняли иглы под ногти – тем более, раскалённые; не зажимали пальцы в тисках – на ногах и на левой руке, ибо правой нужно будет подписать признание и оговор...
Человеку, не знакомому с реалиями большевистского и нацистского тоталитарных режимов, очень трудно понять, почему обычные в НКВД истязания с целью добиться признаний в гестапо были просто немыслимы. Как и просто патологическое стремление к изобретению совершенно фантастических обвинений и не менее фантастических «антисоветских организаций».
Ларчик открывался просто – если большевики полностью уничтожили дореволюционную правоохранительную систему (полиция-прокуратура-суд), то нацисты приняли её на работу практически в полном составе.
Даже в гестапо (не говоря уже о Крипо) подавляющее большинство детективов было «старыми кадрами», а среди работников прокуратуры и суда таковых было вообще сто процентов.
Поэтому в Третьем рейхе и первые, и вторые, и третьи работали в строгом соответствии с законами. Нацистскими законами, но законами. Никакого произвола не было и быть не могло – этого не допускала знаменитая этика германских правоохранителей.
Именно поэтому даже на оккупированных территориях, задержанных... отпускали на свободу, если против них не было убедительных улик. Применять пытки никому и в голову не приходило – «чудили» либо местные кадры (многие из которых ранее работали в НКВД), либо дилетанты из вермахта или ваффен-СС, которые не могли или не хотели дождаться профессионалов.
В НКВД же даже понятия этики (тем более, законности) не существовало от слова совсем. Ибо работали там «пролетарские кадры», которые и слыхом не слыхивали о чести, морали, нравственности, этике, правилах работы полиции и следствия.
В них не было ничего, кроме тупого повиновения начальству и желания максимально выслужиться – потому и «изобретали» они несуществующие организации. И совершенно безумные, фантастические обвинения.
В гестапо никто вообще бы не понял, как такое возможно, ибо детективы государственной тайной полиции Третьего рейха были хоть и политическими, но всё равно сыскарями. Полицейскими. Служителями закона.
А следователь нацистской прокуратуры без колебаний «заворачивал» обвинения, не подкреплённые необходимыми доказательствами (признания и прочие показания под пыткой таковыми, разумеется, не считались).
«Тройки» НКВД и прочие псевдо-судебные советские структуры пачками штамповали смертные приговоры... а в Третьем рейхе даже печально знаменитый Имперский народный суд (даже при приснопамятном Роланде Фрейслере) без колебаний оправдывал обвиняемых, если считал доказательства недостаточными.
В общем, как говорится, «почувствуйте разницу». Космическую разницу между большевистским СССР и нацистским Третьим рейхом...
«А потом мне во второй раз несказанно повезло» - задумчиво констатировала Ирена. «Ибо опоздай парашютисты люфтваффе хотя бы на сутки – мы бы сейчас с тобой не разговаривали...»
Колокольцев кивнул. Ибо прекрасно знал, что в этом случае Ирена Лилиенталь угодила бы в гораздо худшие жернова, чем её соплеменники, депортированные из АССР Немцев Поволжья двумя месяцами позднее. В смертоносные, убийственные жернова. Жернова чудовищных по своей жестокости Львовских расстрелов...
Копьё судьбы - главы из повести
-
RolandVT
- Posts: 22989
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 431 times
- Been thanked: 5401 times
Львовская бойня
29 ноября 1941 года
Деревня Старая Верейского района Московской области
«Красному Тамерлану» Иосифу Сталину и в голову не приходило, что его «коричневый визави» сможет его опередить и нанести де-факто превентивный удар (хотя Операция Барбаросса замышлялась как в чистом виде колониальная война – как и сталинская «операция Гроза» по «освобождению Европы»). И потому на 22 июня 1941 года никаких планов эвакуации политзаключённых из тюрем Львова и Львовской области у местного НКВД не было и в помине.
Однако Гитлер сумел – спасибо Еве Браун, Михаилу Колокольцеву и демону Абаддону – именно в этом порядке. В результате план эвакуации политзэков был спешно состряпан «на коленках» лишь на следующий день после начала войны.
И предсказуем провалился – из двадцати пяти тысяч заключённых тюрем Львова и области на Восток сумели отправить лишь около тысячи. Три четверти из которых были безжалостно убиты конвоирами НКВД «по дороге» (в организованных СС «маршах смерти» выживаемость была в разы большей).
План эвакуации львовских политзаключённых провалился не только потому, что многие бравые палачи НКВД позорно бежали на Восток, спасая свои драгоценные шкуры и обгоняя звуки собственного визга.
А по гораздо более фундаментальной причине – эвакуировать нужно было многое и многих (в первую очередь, заводское оборудование, а также руководителей и специалистов оборонных предприятий) ... а транспорта категорически не хватало.
Что было неудивительно совсем – Сталин готовился к «освободительному походу» на Запад, поэтому ни общих планов эвакуации, ни зарезервированного для этих целей транспорта (в первую очередь, железнодорожного) не было и в помине.
Поэтому эвакуировали людей и имущество в порядке приоритета. Который у политзаключённых находился много ниже «линии отсечения». Что оставляло «советской власти» только два варианта – освободить всех политзаключённых (как это сделали поляки после вторжения вермахта и ваффен-СС и как вообще принято в цивилизованных странах) ... или их расстрелять.
НКВД в лице его начальника Лаврентия Павловича Берии (тот ещё вурдалак, хотя руководитель не просто талантливый, а гениальный) выбрал, разумеется, второй вариант. Ибо СССР цивилизованной страной не был никогда – ни до, ни после Второй мировой.
Решения Лаврентий Павлович принимал быстро (надо отдать ему должное) и безжалостно, поэтому уже 24 июня 1941 года (через двое суток после начала войны!!) он подписал совершенно секретный приказ.
Которым областным управлениям НКВД предписывалось расстрелять всех политических заключённых (как осуждённых, так и находящихся под следствием), содержащихся в западных областях СССР, откуда эвакуация является невозможной.
Последнее было чистой воды лицемерием - ибо и нарком, и начальники всех областных управлений НКВД прекрасно знали, что эвакуация невозможна. Для политзаключённых просто не осталась места на транспорте, а эвакуация пешком была невозможна по причине молниеносно-быстрого продвижения вермахта.
На самом деле, это приказ лишь «зафиксировал на бумаге» устное распоряжение Берии, отданное ещё 22 июня – через считанные часы после начала войны. Это распоряжение более, чем убедительно доказывает, что с самого начала заключённых никто не собирался эвакуировать, а пресловутый «план эвакуации» от 23 июня 1941 года был не более, чем «дымовой завесой». Прикрытием, под которым убивали политзэков.
Уже в первый день войны были спешно расстреляны более ста заключённых львовских тюрем. На следующий день, то есть, ещё за день до подписания Берией «расстрельного приказа», начались массовые убийства (давайте называть вещи своими именами) политзаключённых во внутренней тюрьме львовского НКВД на улице Лонцкого.
А потом начался просто неописуемый бардак. Партийные и советские работники, сотрудники НКВД и, да, тюремная охрана и их семьи обратились в массовое бегство на восток, бросив заключённых в запертых тюрьмах.
Вопреки насквозь лживым донесения НКВД, никаких «диверсионно-террористических банд ОУН» ни во Львове, ни в области и близко не было. Ибо, готовясь к «освободительному походу в Европу», НКВД надёжно зачистило... да практически всю Западную Украину.
А липовые донесения НКВД о якобы имевших место боях с «боевиками ОУН» были составлены с одной целью – хоть как-то попытаться оправдать чудовищный бардак первых дней войны (называя вещи своими именами, бравые сотрудники «органов» начисто утратили контроль за происходившим во Львове и области).
Поэтому, вопреки донесениям НКВД, никого из заключённых никому освободить не удалось. И потому, как только 25 июня силами 233-го полка конвойных войск НКВД (в задачу которого входила, в частности, охрана львовских тюрем) удалось восстановить некое подобие порядка, во всех тюрьмах НКВД Львова и области палачи приступили к массовому систематическому убийству политзаключённых.
Что характерно, «социально близких» советской власти уголовников выпускали на свободу. Не без оснований надеясь, что те возьмутся за старое и, таким образом, создадут проблемы для «немецко-фашистских оккупантов».
Не создали. Ибо оккупанты сразу же задавили уголовную преступность жесточайшим полицейским террором. Проще говоря, преступников (даже карманников) либо расстреливали на месте преступления, либо вешали на площадях и улицах (едва ли не подавляющее большинство повешенных на пресловутых фотках никакие не «герои-подпольщики» и не «невинные жертвы оккупантов», а банальные уголовники).
Массовые убийства политзаключённых во львовских тюрьмах проходили по одной и той же схеме. Сотрудники НКВД или НКГБ вызывали заключённых из камер, после чего по одному или небольшими группами заводили их в тюремные подвалы и там расстреливали (обычно из пистолета или нагана в затылок, как это и было принято у советских палачей).
Не делая исключений ни для женщин, ни для несовершеннолетних (советские законы позволяли привлекать к уголовной ответственности за «антисоветскую деятельность» с двенадцати лет).
Индивидуальные и массовые расстрелы происходили и во внутренних дворах тюрем. В последние часы перед входом в город подразделений вермахта политзаключённых убивали прямо в камерах, расстреливая из автоматов через «кормушки» — окошки для подачи пищи.
Или убивали, бросая гранаты в переполненные помещения. В последнем случае некоторым политзэкам удалось выжить – от них оккупанты и узнали от творившемся в тюрьмах инфернальном кошмаре.
Трупы убитых хоронили в общих могилах, вырытых во дворе тюрьмы, или оставляли в камерах и подвалах (некоторые из них были замурованы). Иногда тела закапывали за пределами тюрем — например, в львовском городском парке.
Во время расстрелов заводили автомобильные двигатели, чтобы таким образом заглушить звуки выстрелов и крики жертв. Соседние улицы блокировались милицейскими постами, не давая посторонним лицам подходить к тюремным зданиям. Массовые убийства продолжались до окончательного ухода советских войск из Львова 28 июня 1941 года.
Расстрелы политзаключённых совершались НКВД и на других территориях Западной, Центральной и Восточной Украины. Наиболее жуткой была так называемая Залещицкая трагедия в Тернопольской области.
Тогда с обеих сторон разрушенного железнодорожного моста через Днестр пригнали четырнадцать вагонов с политзаключёнными, в каждом из которых находилось от 50 до 70 человек.
Вагоны облили горючим, подожгли и столкнули в реку. Никто из заключённых не выжил. Советская пропаганда позднее приписала все эти преступления «немецко-фашистским оккупантам». Кто бы сомневался...
Убивали не только на Украине – массовое уничтожение политзаключённых происходило и в Литве, и в Латвии, и в Эстонии, и (особенно) в Белоруссии, и на территории России.
Общее число расстрелянных ввиду уничтожения документов установить не удалось (ибо немецкой комиссии по расследованию преступлений большевиков удалось обнаружить далеко не все захоронения), однако счёт определённо шёл на многие десятки тысяч...
К счастью, НКВД смогло расстрелять не всех политзаключённых на «прифронтовых территориях». Где-то помешали местные повстанцы (как, например, в Прибалтике); где-то быстрое продвижение вермахта...
А в городе Красноармейске Львовской области массовое убийство предотвратили знаменитые фалльширмъягеры – парашютисты люфтваффе. Легендарные небесные пехотинцы рейхсмаршала Геринга...
По каким-то причинам (видимо, в силу просто феерического бардака в первые недели войны) устное распоряжение Берии о расстреле всех политзаключённых, отданное ещё 22 июня, не дошло до райотдела НКВД в Красноармейске.
Поэтому к расстрелам в тюрьме этого города (в которой на 23 июня содержалось несколько десятков арестованных по печально знаменитой 58-й статье) приступить так и не успели. Помешали свалившиеся в самом прямом смысле с неба парашютисты люфтваффе. Которые и спасли жизнь Ирене Лилиенталь.
«После пяти дней почти непрерывных допросов и пыток» - неожиданно бесстрастно констатировала переводчица, «я надолго потеряла сознание. Очнулась уже во временной санчасти вермахта – через два дня. Двадцать пятого июня, когда в город вошли танки фон Клейста ... которых там вообще не должно было быть. Как и парашютистов – это мне потом знакомый штабист рассказал...»
Деревня Старая Верейского района Московской области
«Красному Тамерлану» Иосифу Сталину и в голову не приходило, что его «коричневый визави» сможет его опередить и нанести де-факто превентивный удар (хотя Операция Барбаросса замышлялась как в чистом виде колониальная война – как и сталинская «операция Гроза» по «освобождению Европы»). И потому на 22 июня 1941 года никаких планов эвакуации политзаключённых из тюрем Львова и Львовской области у местного НКВД не было и в помине.
Однако Гитлер сумел – спасибо Еве Браун, Михаилу Колокольцеву и демону Абаддону – именно в этом порядке. В результате план эвакуации политзэков был спешно состряпан «на коленках» лишь на следующий день после начала войны.
И предсказуем провалился – из двадцати пяти тысяч заключённых тюрем Львова и области на Восток сумели отправить лишь около тысячи. Три четверти из которых были безжалостно убиты конвоирами НКВД «по дороге» (в организованных СС «маршах смерти» выживаемость была в разы большей).
План эвакуации львовских политзаключённых провалился не только потому, что многие бравые палачи НКВД позорно бежали на Восток, спасая свои драгоценные шкуры и обгоняя звуки собственного визга.
А по гораздо более фундаментальной причине – эвакуировать нужно было многое и многих (в первую очередь, заводское оборудование, а также руководителей и специалистов оборонных предприятий) ... а транспорта категорически не хватало.
Что было неудивительно совсем – Сталин готовился к «освободительному походу» на Запад, поэтому ни общих планов эвакуации, ни зарезервированного для этих целей транспорта (в первую очередь, железнодорожного) не было и в помине.
Поэтому эвакуировали людей и имущество в порядке приоритета. Который у политзаключённых находился много ниже «линии отсечения». Что оставляло «советской власти» только два варианта – освободить всех политзаключённых (как это сделали поляки после вторжения вермахта и ваффен-СС и как вообще принято в цивилизованных странах) ... или их расстрелять.
НКВД в лице его начальника Лаврентия Павловича Берии (тот ещё вурдалак, хотя руководитель не просто талантливый, а гениальный) выбрал, разумеется, второй вариант. Ибо СССР цивилизованной страной не был никогда – ни до, ни после Второй мировой.
Решения Лаврентий Павлович принимал быстро (надо отдать ему должное) и безжалостно, поэтому уже 24 июня 1941 года (через двое суток после начала войны!!) он подписал совершенно секретный приказ.
Которым областным управлениям НКВД предписывалось расстрелять всех политических заключённых (как осуждённых, так и находящихся под следствием), содержащихся в западных областях СССР, откуда эвакуация является невозможной.
Последнее было чистой воды лицемерием - ибо и нарком, и начальники всех областных управлений НКВД прекрасно знали, что эвакуация невозможна. Для политзаключённых просто не осталась места на транспорте, а эвакуация пешком была невозможна по причине молниеносно-быстрого продвижения вермахта.
На самом деле, это приказ лишь «зафиксировал на бумаге» устное распоряжение Берии, отданное ещё 22 июня – через считанные часы после начала войны. Это распоряжение более, чем убедительно доказывает, что с самого начала заключённых никто не собирался эвакуировать, а пресловутый «план эвакуации» от 23 июня 1941 года был не более, чем «дымовой завесой». Прикрытием, под которым убивали политзэков.
Уже в первый день войны были спешно расстреляны более ста заключённых львовских тюрем. На следующий день, то есть, ещё за день до подписания Берией «расстрельного приказа», начались массовые убийства (давайте называть вещи своими именами) политзаключённых во внутренней тюрьме львовского НКВД на улице Лонцкого.
А потом начался просто неописуемый бардак. Партийные и советские работники, сотрудники НКВД и, да, тюремная охрана и их семьи обратились в массовое бегство на восток, бросив заключённых в запертых тюрьмах.
Вопреки насквозь лживым донесения НКВД, никаких «диверсионно-террористических банд ОУН» ни во Львове, ни в области и близко не было. Ибо, готовясь к «освободительному походу в Европу», НКВД надёжно зачистило... да практически всю Западную Украину.
А липовые донесения НКВД о якобы имевших место боях с «боевиками ОУН» были составлены с одной целью – хоть как-то попытаться оправдать чудовищный бардак первых дней войны (называя вещи своими именами, бравые сотрудники «органов» начисто утратили контроль за происходившим во Львове и области).
Поэтому, вопреки донесениям НКВД, никого из заключённых никому освободить не удалось. И потому, как только 25 июня силами 233-го полка конвойных войск НКВД (в задачу которого входила, в частности, охрана львовских тюрем) удалось восстановить некое подобие порядка, во всех тюрьмах НКВД Львова и области палачи приступили к массовому систематическому убийству политзаключённых.
Что характерно, «социально близких» советской власти уголовников выпускали на свободу. Не без оснований надеясь, что те возьмутся за старое и, таким образом, создадут проблемы для «немецко-фашистских оккупантов».
Не создали. Ибо оккупанты сразу же задавили уголовную преступность жесточайшим полицейским террором. Проще говоря, преступников (даже карманников) либо расстреливали на месте преступления, либо вешали на площадях и улицах (едва ли не подавляющее большинство повешенных на пресловутых фотках никакие не «герои-подпольщики» и не «невинные жертвы оккупантов», а банальные уголовники).
Массовые убийства политзаключённых во львовских тюрьмах проходили по одной и той же схеме. Сотрудники НКВД или НКГБ вызывали заключённых из камер, после чего по одному или небольшими группами заводили их в тюремные подвалы и там расстреливали (обычно из пистолета или нагана в затылок, как это и было принято у советских палачей).
Не делая исключений ни для женщин, ни для несовершеннолетних (советские законы позволяли привлекать к уголовной ответственности за «антисоветскую деятельность» с двенадцати лет).
Индивидуальные и массовые расстрелы происходили и во внутренних дворах тюрем. В последние часы перед входом в город подразделений вермахта политзаключённых убивали прямо в камерах, расстреливая из автоматов через «кормушки» — окошки для подачи пищи.
Или убивали, бросая гранаты в переполненные помещения. В последнем случае некоторым политзэкам удалось выжить – от них оккупанты и узнали от творившемся в тюрьмах инфернальном кошмаре.
Трупы убитых хоронили в общих могилах, вырытых во дворе тюрьмы, или оставляли в камерах и подвалах (некоторые из них были замурованы). Иногда тела закапывали за пределами тюрем — например, в львовском городском парке.
Во время расстрелов заводили автомобильные двигатели, чтобы таким образом заглушить звуки выстрелов и крики жертв. Соседние улицы блокировались милицейскими постами, не давая посторонним лицам подходить к тюремным зданиям. Массовые убийства продолжались до окончательного ухода советских войск из Львова 28 июня 1941 года.
Расстрелы политзаключённых совершались НКВД и на других территориях Западной, Центральной и Восточной Украины. Наиболее жуткой была так называемая Залещицкая трагедия в Тернопольской области.
Тогда с обеих сторон разрушенного железнодорожного моста через Днестр пригнали четырнадцать вагонов с политзаключёнными, в каждом из которых находилось от 50 до 70 человек.
Вагоны облили горючим, подожгли и столкнули в реку. Никто из заключённых не выжил. Советская пропаганда позднее приписала все эти преступления «немецко-фашистским оккупантам». Кто бы сомневался...
Убивали не только на Украине – массовое уничтожение политзаключённых происходило и в Литве, и в Латвии, и в Эстонии, и (особенно) в Белоруссии, и на территории России.
Общее число расстрелянных ввиду уничтожения документов установить не удалось (ибо немецкой комиссии по расследованию преступлений большевиков удалось обнаружить далеко не все захоронения), однако счёт определённо шёл на многие десятки тысяч...
К счастью, НКВД смогло расстрелять не всех политзаключённых на «прифронтовых территориях». Где-то помешали местные повстанцы (как, например, в Прибалтике); где-то быстрое продвижение вермахта...
А в городе Красноармейске Львовской области массовое убийство предотвратили знаменитые фалльширмъягеры – парашютисты люфтваффе. Легендарные небесные пехотинцы рейхсмаршала Геринга...
По каким-то причинам (видимо, в силу просто феерического бардака в первые недели войны) устное распоряжение Берии о расстреле всех политзаключённых, отданное ещё 22 июня, не дошло до райотдела НКВД в Красноармейске.
Поэтому к расстрелам в тюрьме этого города (в которой на 23 июня содержалось несколько десятков арестованных по печально знаменитой 58-й статье) приступить так и не успели. Помешали свалившиеся в самом прямом смысле с неба парашютисты люфтваффе. Которые и спасли жизнь Ирене Лилиенталь.
«После пяти дней почти непрерывных допросов и пыток» - неожиданно бесстрастно констатировала переводчица, «я надолго потеряла сознание. Очнулась уже во временной санчасти вермахта – через два дня. Двадцать пятого июня, когда в город вошли танки фон Клейста ... которых там вообще не должно было быть. Как и парашютистов – это мне потом знакомый штабист рассказал...»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 22989
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 431 times
- Been thanked: 5401 times
Операция Молот
29 ноября 1941 года
Деревня Старая Верейского района Московской области
Колокольцев, разумеется, знал, что не должно было быть. Ибо был прекрасно знаком с ходом боевых действий в конце июня 1941 года... да почти что на всём Восточном фронте. Положение обязывало – должность помощника по особым поручениям рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.
Перед началом войны основные силы РККА были сконцентрированы в районе Львова, поскольку ожидалось, что именно здесь вермахт нанесет свой удар (который, впрочем, ожидался много позже – к концу лета).
Однако советская разведка «доложила неточно» - основной удар в полосе действий группы армий «Юг» был нанесён ранним утром 22 июня в ста километрах к северу от Львова.
Знаменитая 6-я армия генерал-фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау (который умудрился быть одновременно и отъявленным нацистом, и членом немецкого Сопротивления Гитлеру) из района Люблина наступала через Волынскую область в направлении Ровно.
А 1-я танковая группа генерала фон Клейста — из района польского города Томашув-Любельский через северные районы Львовской и юг Волынской области в направлении Дубно.
Где произошло крупнейшее танковое сражение в истории, закончившееся катастрофическим разгромом РККА, которая потеряла безвозвратно 2648 танков против 85 (!!!) у панцерваффе (ещё 200 панцеров ушли в долгосрочный ремонт).
Однако Колокольцев знал и другое – в соответствии с совершенно секретной директивой рейхсмаршала Геринга (формально второго человека в рейхе и потому обладавшего властью и над генералами вермахта) танковый полк одной из дивизий группы Клейста, усиленный батальоном мотопехоты, был выделен для поддержки усиленной роты парашютистов люфтваффе.
Которая должна была сыграть ключевую роль в сверхсекретной «операции Молот», ответственным исполнителем которой был не как обычно в таких случаях Роланд фон Таубе, а обер-фюрер СС граф Вальтер фон Шёнинг.
В чём состояла цель операции, Колокольцев так и не узнал – точнее, ему так и не рассказали. Ни граф фон Шёнинг, ни Гейдрих, ни Гиммлер, ни даже Лилит (с чьей «подачи» операция, скорее всего и была осуществлена).
Он знал только, что фалльширмъягеры высадились ночью в паре десятков километров от Красноармейска, после чего в считанные минуты и без единого выстрела овладели территорией и зданиями небольшой части РККА. Разумеется, безжалостно вырезав «красных» до последнего человека.
После этого один взвод, переодевшийся в униформу Красной Армии, на трёх грузовиках и двух легковушках тоже без единого выстрела захватил местное управление НКВД – и прилегавшую к нему «внутреннюю тюрьму».
Все заключённые были освобождены, а все «бравые сотрудники органов» отправлены в тюремные камеры. Дожидаться сотрудников абвергруппы (разведчиков и контрразведчиков вермахта).
Бардак в городе царил настолько чудовищный, что оставшиеся парашютисты легко и непринуждённо взяли населённый пункт под контроль чуть более, чем полностью. И спокойно удержали его до подхода танковой кампфгруппы панцерваффе.
После чего, погрузив на автомобили архив местного НКВД, который явно и был их основной целью, отбыли в направлении временного штаба Эйнзацгруппы С. Где сдали архив (и пару НКВД-шников впридачу) командиру эйнзацгруппы бригадефюреру СС Отто Рашу (в прошлом начальнику СД в Праге).
Который и передал полученное то ли напрямую Гейдриху, то ли (что более вероятно) обер-фюреру фон Шёнингу. Какова была дальнейшая судьба архива и военнопленных, о том Колокольцев не имел ни малейшего представления. И вовсе не факт, что хотел иметь...
А вот зачем Ирена ему рассказала свою историю, он очень хотел знать. То, что не только (и не столько) для того, чтобы выговориться, он понял очень быстро. И не для того, чтобы убедить его взять её с собой в Берлин – она сразу «прочитала», что он это и так сделает – без каких-либо усилий с её стороны.
Он видел, что нравится ей (даже очень), однако Ирена Карловна явно относилась к той категории женщин, которые уважают обручальное кольцо на пальце мужчины. Поэтому и не для того, чтобы забраться в его постель.
Тогда для чего? Ответ не заставил себя долго ждать.
Ирена глубоко вздохнула и, как говорится, сбросила бомбу. Хорошую такую бомбочку – тонны на полторы гексогена:
«Я родилась с весьма ощутимыми мистическим способностями – отсюда, собственно, и мой интерес к магии, эзотерике и прочему оккультизму. Я долго не могла с этими способностями ужиться, но, в конце концов мне это удалось...»
Обычная история для мистика – любого пола. Переводчица продолжала:
«Я погрешила против истины и ввела тебя в заблуждение. На самом деле, я не потеряла сознание после пяти дней допросов и истязаний – я впала в изменённое состояние сознания. Даже, пожалуй, вышла в иное измерение. Говорят, такое иногда бывает при клинической смерти...»
Она запнулась, долго молчала, затем продолжила:
«Я словно поднялась над моим телом и увидела его со стороны. И моё тело, и допрашивавшего меня... по-моему, старлея госбезопасности. Он пытался привести меня в чувство, как вдруг дверь в камеру распахнулась и вошёл капитан госбезопасности, который руководил всем процессом...»
Ещё одна долгая пауза.
«Он сказал старлею: оставь её, всё равно она скоро сдохнет так или иначе... а нам сейчас не до всяких там любительниц мистики. Затем неожиданно протянул старлею страничку машинописного текста. Я подлетела к плечу старлея и прочитала следующее:
Из показаний бывшего начальника Девятого (Специального) отдела ГУГБ СССР, бывшего комиссара государственной безопасности 3-го ранга Бокия Глеба Ивановича:
----------------------------------------------------------
Мой заместитель по научным исследованиям Александр Васильевич Барченко утверждал, что в доисторические времена существовала высокоразвитая в культурном отношении цивилизация, которое затем погибло в результате геологических катаклизмов.
Цивилизация эта была коммунистической и находилась на более высокой стадии социального и материально-технического развития, чем наше.
Уцелевшие остатки этой цивилизации, по словам Барченко, до сих пор существуют в неприступных горных районах, расположенных на стыках Индии, Тибета, Кашгара и Афганистана и организованы в некое Общество, название которого произносить не полагается.
Члены Общества обладают всеми научно-техническими знаниями, которые были известны древнему обществу так называемой Древней Науки («Дюнхор»), представляющей собой синтез всех научных знаний. Существование и Древней Науки, и самих остатков этого общества является тайной, тщательно оберегаемой его членами.
Себя Барченко называл агентом/представителем этого Общества, заявляя, что был посвящен во всё это тайными посланцами его религиозно-политического Центра, с которыми ему удалось однажды вступить в связь.
По его словам, этот центр в настоящее время находится в одном из небольших городов на территории Львовского Воеводства Польской республики. Его основная задача состоит в том, чтобы подчинить своему влиянию высшее советское руководство и заставить его проводить угодную Центру политику...»
Ирена снова запнулась, снова долго молчала, затем глубоко вздохнула и продолжила:
«Потом они – в смысле, капитан и старлей – о чём-то говорили... я поняла только, что материалы о деятельности этого центра и какие-то артефакты непонятным образом оказались в архиве этого райотдела НКВД и их надо найти. А потом я отключилась и пришла в себя только во временной медсанчасти вермахта...»
Снова глубоко вздохнула – и неожиданно спокойно произнесла: «Я долго не могла понять, было ли это на самом деле или это мне привиделось... приснилось, в общем, ты понял. Поэтому никому и не рассказывала до сих пор. А тебе рассказала потому, что почувствовала, что ты тоже мистик – и потому поймёшь. Возможно, и мне поможешь понять, что это было...»
«Тебе не привиделось» - спокойно ответил Колокольцев. Который уже принял решение относительно дальнейшей карьеры – и потому судьбы – Ирены Карловны Лилиенталь.
И потому продолжил: «И фалльширмъягеры люфтваффе с танкистами панцерваффе появились в Красноармейске не случайно. Ибо именно там они и должны были быть в тот момент времени...»
Сделал многозначительную паузу (этому он уже давно научился у своего малого шефа Рейнгарда Гейдриха) – и объяснил:
«Парашютисты и танкисты заняли Красноармейск, проникнув сквозь боевые беспорядки РККА с одной-единственной целью – захватить и вывезти архив районного управления НКВД. И руководящих работников райотдела, которые должны были помочь им разыскать в архиве материалы о Центре, упомянутом в документе, который ты прочитала...»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Я это знаю потому, что у меня две должности – помощник рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера по особым поручениям... и начальник совершенно секретного отдела IV-Н РСХА»
Сделал ещё одну многозначительную паузу – и резюмировал:
«Этот отдел занимается борьбой с паранормальным противником. Работы много, людей мало – в общем, нам очень нужен руководитель кадровой службы. Разумеется, обладающий необходимыми мистическими способностями...»
«Я согласна» - улыбнулась Ирена. И добавила: «Чего-то подобного я и ожидала...»
Из только что услышанного им, Колокольцев сделал три важнейших вывода. Во-первых, архив Бокия состоял не из трёх, а из четырёх частей. Причём четвёртая часть, согласно имевшейся у графа (и Баронессы) информации, содержала нечто такое, о чём они не хотели информировать даже Колокольцева.
Это мог быть только Ковчег Завета – именно за ним и были отправлены танкисты Клейста и парашютисты люфтваффе. Однако – как и в случае с московской частью архива Бокия – информация оказалась недостоверной. Ковчега там не оказалось.
В-третьих – и это было самое важное – Ирена Лилиенталь (а) была по самые уши в мистике… и в архиве Бокия; и (б) находилась сейчас рядом с Колокольцевым в деревне Старая, куда (и к Ирене) его привела катастрофа Юнкерса.
Этот знак читался совершенно однозначно: Копьё Судьбы в данный момент находится где-то в деревне Старая (маловероятно) или в её окрестностях – а вот это уже было гораздо больше похоже на правду… и Ирена знает, где находится Копьё Судьбы (хотя и не знает, что знает – она вообще может не знать даже о существовании этой реликвии).
Дело было за малым – понять, как извлечь из неё эти знания (при том, что ни химикатов, ни генератора тока у него здесь не было… да он и не умел ими толком пользоваться – с ними работала его верная Стальная Волчица Лидия Крамер) … и их извлечь.
Задача, мягко говоря, не из простых… и тут же перешла в категорию практически невозможных. Ибо Ирена обратилась к нему с просьбой – которую он должен был выполнить. Ибо дал слово ворожее – а кидать эту публику дело слишком опасное.
Деревня Старая Верейского района Московской области
Колокольцев, разумеется, знал, что не должно было быть. Ибо был прекрасно знаком с ходом боевых действий в конце июня 1941 года... да почти что на всём Восточном фронте. Положение обязывало – должность помощника по особым поручениям рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера.
Перед началом войны основные силы РККА были сконцентрированы в районе Львова, поскольку ожидалось, что именно здесь вермахт нанесет свой удар (который, впрочем, ожидался много позже – к концу лета).
Однако советская разведка «доложила неточно» - основной удар в полосе действий группы армий «Юг» был нанесён ранним утром 22 июня в ста километрах к северу от Львова.
Знаменитая 6-я армия генерал-фельдмаршала Вальтера фон Рейхенау (который умудрился быть одновременно и отъявленным нацистом, и членом немецкого Сопротивления Гитлеру) из района Люблина наступала через Волынскую область в направлении Ровно.
А 1-я танковая группа генерала фон Клейста — из района польского города Томашув-Любельский через северные районы Львовской и юг Волынской области в направлении Дубно.
Где произошло крупнейшее танковое сражение в истории, закончившееся катастрофическим разгромом РККА, которая потеряла безвозвратно 2648 танков против 85 (!!!) у панцерваффе (ещё 200 панцеров ушли в долгосрочный ремонт).
Однако Колокольцев знал и другое – в соответствии с совершенно секретной директивой рейхсмаршала Геринга (формально второго человека в рейхе и потому обладавшего властью и над генералами вермахта) танковый полк одной из дивизий группы Клейста, усиленный батальоном мотопехоты, был выделен для поддержки усиленной роты парашютистов люфтваффе.
Которая должна была сыграть ключевую роль в сверхсекретной «операции Молот», ответственным исполнителем которой был не как обычно в таких случаях Роланд фон Таубе, а обер-фюрер СС граф Вальтер фон Шёнинг.
В чём состояла цель операции, Колокольцев так и не узнал – точнее, ему так и не рассказали. Ни граф фон Шёнинг, ни Гейдрих, ни Гиммлер, ни даже Лилит (с чьей «подачи» операция, скорее всего и была осуществлена).
Он знал только, что фалльширмъягеры высадились ночью в паре десятков километров от Красноармейска, после чего в считанные минуты и без единого выстрела овладели территорией и зданиями небольшой части РККА. Разумеется, безжалостно вырезав «красных» до последнего человека.
После этого один взвод, переодевшийся в униформу Красной Армии, на трёх грузовиках и двух легковушках тоже без единого выстрела захватил местное управление НКВД – и прилегавшую к нему «внутреннюю тюрьму».
Все заключённые были освобождены, а все «бравые сотрудники органов» отправлены в тюремные камеры. Дожидаться сотрудников абвергруппы (разведчиков и контрразведчиков вермахта).
Бардак в городе царил настолько чудовищный, что оставшиеся парашютисты легко и непринуждённо взяли населённый пункт под контроль чуть более, чем полностью. И спокойно удержали его до подхода танковой кампфгруппы панцерваффе.
После чего, погрузив на автомобили архив местного НКВД, который явно и был их основной целью, отбыли в направлении временного штаба Эйнзацгруппы С. Где сдали архив (и пару НКВД-шников впридачу) командиру эйнзацгруппы бригадефюреру СС Отто Рашу (в прошлом начальнику СД в Праге).
Который и передал полученное то ли напрямую Гейдриху, то ли (что более вероятно) обер-фюреру фон Шёнингу. Какова была дальнейшая судьба архива и военнопленных, о том Колокольцев не имел ни малейшего представления. И вовсе не факт, что хотел иметь...
А вот зачем Ирена ему рассказала свою историю, он очень хотел знать. То, что не только (и не столько) для того, чтобы выговориться, он понял очень быстро. И не для того, чтобы убедить его взять её с собой в Берлин – она сразу «прочитала», что он это и так сделает – без каких-либо усилий с её стороны.
Он видел, что нравится ей (даже очень), однако Ирена Карловна явно относилась к той категории женщин, которые уважают обручальное кольцо на пальце мужчины. Поэтому и не для того, чтобы забраться в его постель.
Тогда для чего? Ответ не заставил себя долго ждать.
Ирена глубоко вздохнула и, как говорится, сбросила бомбу. Хорошую такую бомбочку – тонны на полторы гексогена:
«Я родилась с весьма ощутимыми мистическим способностями – отсюда, собственно, и мой интерес к магии, эзотерике и прочему оккультизму. Я долго не могла с этими способностями ужиться, но, в конце концов мне это удалось...»
Обычная история для мистика – любого пола. Переводчица продолжала:
«Я погрешила против истины и ввела тебя в заблуждение. На самом деле, я не потеряла сознание после пяти дней допросов и истязаний – я впала в изменённое состояние сознания. Даже, пожалуй, вышла в иное измерение. Говорят, такое иногда бывает при клинической смерти...»
Она запнулась, долго молчала, затем продолжила:
«Я словно поднялась над моим телом и увидела его со стороны. И моё тело, и допрашивавшего меня... по-моему, старлея госбезопасности. Он пытался привести меня в чувство, как вдруг дверь в камеру распахнулась и вошёл капитан госбезопасности, который руководил всем процессом...»
Ещё одна долгая пауза.
«Он сказал старлею: оставь её, всё равно она скоро сдохнет так или иначе... а нам сейчас не до всяких там любительниц мистики. Затем неожиданно протянул старлею страничку машинописного текста. Я подлетела к плечу старлея и прочитала следующее:
Из показаний бывшего начальника Девятого (Специального) отдела ГУГБ СССР, бывшего комиссара государственной безопасности 3-го ранга Бокия Глеба Ивановича:
----------------------------------------------------------
Мой заместитель по научным исследованиям Александр Васильевич Барченко утверждал, что в доисторические времена существовала высокоразвитая в культурном отношении цивилизация, которое затем погибло в результате геологических катаклизмов.
Цивилизация эта была коммунистической и находилась на более высокой стадии социального и материально-технического развития, чем наше.
Уцелевшие остатки этой цивилизации, по словам Барченко, до сих пор существуют в неприступных горных районах, расположенных на стыках Индии, Тибета, Кашгара и Афганистана и организованы в некое Общество, название которого произносить не полагается.
Члены Общества обладают всеми научно-техническими знаниями, которые были известны древнему обществу так называемой Древней Науки («Дюнхор»), представляющей собой синтез всех научных знаний. Существование и Древней Науки, и самих остатков этого общества является тайной, тщательно оберегаемой его членами.
Себя Барченко называл агентом/представителем этого Общества, заявляя, что был посвящен во всё это тайными посланцами его религиозно-политического Центра, с которыми ему удалось однажды вступить в связь.
По его словам, этот центр в настоящее время находится в одном из небольших городов на территории Львовского Воеводства Польской республики. Его основная задача состоит в том, чтобы подчинить своему влиянию высшее советское руководство и заставить его проводить угодную Центру политику...»
Ирена снова запнулась, снова долго молчала, затем глубоко вздохнула и продолжила:
«Потом они – в смысле, капитан и старлей – о чём-то говорили... я поняла только, что материалы о деятельности этого центра и какие-то артефакты непонятным образом оказались в архиве этого райотдела НКВД и их надо найти. А потом я отключилась и пришла в себя только во временной медсанчасти вермахта...»
Снова глубоко вздохнула – и неожиданно спокойно произнесла: «Я долго не могла понять, было ли это на самом деле или это мне привиделось... приснилось, в общем, ты понял. Поэтому никому и не рассказывала до сих пор. А тебе рассказала потому, что почувствовала, что ты тоже мистик – и потому поймёшь. Возможно, и мне поможешь понять, что это было...»
«Тебе не привиделось» - спокойно ответил Колокольцев. Который уже принял решение относительно дальнейшей карьеры – и потому судьбы – Ирены Карловны Лилиенталь.
И потому продолжил: «И фалльширмъягеры люфтваффе с танкистами панцерваффе появились в Красноармейске не случайно. Ибо именно там они и должны были быть в тот момент времени...»
Сделал многозначительную паузу (этому он уже давно научился у своего малого шефа Рейнгарда Гейдриха) – и объяснил:
«Парашютисты и танкисты заняли Красноармейск, проникнув сквозь боевые беспорядки РККА с одной-единственной целью – захватить и вывезти архив районного управления НКВД. И руководящих работников райотдела, которые должны были помочь им разыскать в архиве материалы о Центре, упомянутом в документе, который ты прочитала...»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Я это знаю потому, что у меня две должности – помощник рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера по особым поручениям... и начальник совершенно секретного отдела IV-Н РСХА»
Сделал ещё одну многозначительную паузу – и резюмировал:
«Этот отдел занимается борьбой с паранормальным противником. Работы много, людей мало – в общем, нам очень нужен руководитель кадровой службы. Разумеется, обладающий необходимыми мистическими способностями...»
«Я согласна» - улыбнулась Ирена. И добавила: «Чего-то подобного я и ожидала...»
Из только что услышанного им, Колокольцев сделал три важнейших вывода. Во-первых, архив Бокия состоял не из трёх, а из четырёх частей. Причём четвёртая часть, согласно имевшейся у графа (и Баронессы) информации, содержала нечто такое, о чём они не хотели информировать даже Колокольцева.
Это мог быть только Ковчег Завета – именно за ним и были отправлены танкисты Клейста и парашютисты люфтваффе. Однако – как и в случае с московской частью архива Бокия – информация оказалась недостоверной. Ковчега там не оказалось.
В-третьих – и это было самое важное – Ирена Лилиенталь (а) была по самые уши в мистике… и в архиве Бокия; и (б) находилась сейчас рядом с Колокольцевым в деревне Старая, куда (и к Ирене) его привела катастрофа Юнкерса.
Этот знак читался совершенно однозначно: Копьё Судьбы в данный момент находится где-то в деревне Старая (маловероятно) или в её окрестностях – а вот это уже было гораздо больше похоже на правду… и Ирена знает, где находится Копьё Судьбы (хотя и не знает, что знает – она вообще может не знать даже о существовании этой реликвии).
Дело было за малым – понять, как извлечь из неё эти знания (при том, что ни химикатов, ни генератора тока у него здесь не было… да он и не умел ими толком пользоваться – с ними работала его верная Стальная Волчица Лидия Крамер) … и их извлечь.
Задача, мягко говоря, не из простых… и тут же перешла в категорию практически невозможных. Ибо Ирена обратилась к нему с просьбой – которую он должен был выполнить. Ибо дал слово ворожее – а кидать эту публику дело слишком опасное.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 22989
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 431 times
- Been thanked: 5401 times
Преступления и наказания
29 ноября 1941 года
Деревня Старая Верейского района Московской области
Ирена пришла в себя после порки… не так уж, чтобы совсем неожиданно. Ибо помимо мази Made for Abwehr (разумеется, для заживления не следов от порки, а травм и лёгких ранений на поле боя), Колокольцев дал Ирене мощный стимулятор разработки… он так и не понял, какой именно секретной химлаборатории Третьего рейха.
Он знал только, что этот химикат и мёртвого вернёт к жизни, после чего позволит не спать до трёх суток. К сожалению, ему и в голову не пришло, как это вещество, предназначенное для здоровенных молодых тренированных мужиков из вермахта, подействует на выпоротую женщину после яркого жёсткого секса…
«У меня к тебе просьба» - проворковала переводчица. «Можно в Берлине меня выпорет твоя жена? В наказание за то, что я перепихнулась с её мужем…»
«И эта туда же…» - с тоской подумал Колокольцев. «До чего же у этих баб желания однообразные…»
Работа Колокольцева была несовместима с моногамией от слова совсем (верный своей жене разведчик-оперативник — это оксюморон, ибо если для выполнения задания нужно переспать с женщиной, то сделать это оперативник обязан).
А это очень часто нужно, ибо женщины и информацией необходимой обладают, и очень много чего для оперативника сделать могут. А убедить женщину поделиться необходимой информацией и/или сделать что оперативнику нужно зачастую возможно лишь в одном месте. В постели.
Ирма Бауэр это прекрасно знала, но замуж за Колокольцева всё равно вышла (даже, по сути, затащила его под венец). Более того, сохраняла ему верность всё время их отношений – аж с 1931 года.
У Колокольцева ситуация с личной жизнью была ещё более сложной. Ибо у него была ещё и постоянная любовница, причём (как это нередко бывает) «заклятая подруга» Ирмы.
В прошлом тоже надзирательница Лихтенберга, Равенсбрюка и Аушвица Ванда Бергманн (по прозвищу «Прекрасное чудовище»). Ныне она тоже работала в Главном управлении имперской безопасности – в чине криминальинспекторин.
Только Ирма была в некотором роде «свободной художницей» - при этом работала в основном над делами уголовными (в отделе V-B РСХА), а Ванда была, пожалуй, ближайшей помощницей Колокольцева в совершенно секретном отделе IV-Н (борьба с паранормальным противником). А также в его силовой структуре – Зондеркоманде К (Карфаген). В частности, специалистом по логистике.
При столь близком и часто ежедневном взаимодействии так сказать «в одном окопе» Колокольцеву было проще (и намного предпочтительнее) согласиться с требованием Ванды делить его с Ирмой, чем идти на серьёзный конфликт с криминальинспекторин (с совершенно непредсказуемыми последствиями).
Каково же было его удивление, когда через пару недель после того, как он и Ирма сочетались законным браком (в берлинском архикафедральном католическом соборе святой Ядвиги) Ванда заявилась к ним домой и предложила Ирме… выпороть её здесь и сейчас (хотя до того в пристрастии к мазохизму замечена не была ни разу). Выпороть за то, что она спит с её мужем…
Колокольцев несколько ошалел от такой просьбы, но очень быстро пришёл в себя. Ибо о происходившем в женских концлагерях СС был осведомлён очень неплохо – стараниями своих информаторов в Инспекторате концентрационных лагерей. В частности, о психических проблемах надзирательниц, по сравнению с некоторыми из которых алго-эскапада Ванды Бергманн просто детские игрушки.
И потому вмешиваться в данное дело своих женщин не стал (ибо точно себе дороже). Даже согласился на настоятельную просьбу обеих женщин присутствовать при наказании его любовницы.
Вопреки инфернальным ожиданиям Колокольцева, Ирма не стала устраивать сопернице какую-то «болевую фантасмагорию» в стиле графини Батори или приснопамятной Салтычихи.
Она просто приказала Ванде раздеться догола и встать на колени. После чего от души отхлестала её по щекам (Ванда покорно подставляла то левую, то правую). Затем приказала сопернице лечь на живот на лавку (на которой её порол Колокольцев). Привязала за лодыжки, запястья и талию – и выпорола. Той самой плетью, которой её обычно порол её муж.
Выпорола без садизма, фанатизма и даже без особой жестокости (хотя в своё время получила вполне заслуженное прозвище Адская кошка Равенсбрюка). Видимо, Ирме важен был сам факт того, что она выпорола соперницу, а не причинение ей каких-то запредельных боли и страданий.
Закончив порку, она, как ни в чём ни бывало, обработала синяки и ранки подруги-соперницы, дала её таблетку стимулятора, после чего… спокойно попросила мужа выпороть теперь уже её. Как он её обычно порол – только теперь на глазах её соперницы. Колокольцев, разумеется, подчинился.
После этого он периодически порол Ванду по её просьбе. И подозревал, что Ирма тоже её периодически порола, хотя ни та, ни другая этого не подтверждали. Впрочем, и не опровергали.
И вот теперь Ирена решила пойти по той же дороге. Колокольцев пожал плечами и принял точно такое же «соломоново» решение, как и в прошлый раз. Иными словами, пусть дамочки сами разбираются.
Поэтому просто ответил: «Хорошо. Приедем в Берлин, я вас с Ирмой познакомлю. А дальше сами разбирайтесь…»
Довольная Ирена чмокнула его в щёку и уже попыталась было упорхнуть в неизвестном Колокольцеву направлении, но он её остановил.
Осведомившись: «Ты давно здесь обитаешь?». Она пожала плечами:
«Чуть больше месяца… а что?»
Колокольцев прекрасно понимал, что его вопрос прозвучит совершенно дико – и что шанс был один из миллиона… только он уже привык к тому, что выпадает он девять раз из десяти. И потому задал переводчице экзистенциальный вопрос:
«Кто в деревне или в её окрестностях способен прогуляться за линию фронта, забраться на секретный объект НКВД, стащить оттуда ящики с непонятным содержимым и притащить их в деревню? И где всё это может храниться?»
Ирена, к его изумлению, нисколько не удивилась. Пожала плечами – и с непоколебимой уверенностью заявила:
«Такой тут только один есть. Чёрный Барин…»
Деревня Старая Верейского района Московской области
Ирена пришла в себя после порки… не так уж, чтобы совсем неожиданно. Ибо помимо мази Made for Abwehr (разумеется, для заживления не следов от порки, а травм и лёгких ранений на поле боя), Колокольцев дал Ирене мощный стимулятор разработки… он так и не понял, какой именно секретной химлаборатории Третьего рейха.
Он знал только, что этот химикат и мёртвого вернёт к жизни, после чего позволит не спать до трёх суток. К сожалению, ему и в голову не пришло, как это вещество, предназначенное для здоровенных молодых тренированных мужиков из вермахта, подействует на выпоротую женщину после яркого жёсткого секса…
«У меня к тебе просьба» - проворковала переводчица. «Можно в Берлине меня выпорет твоя жена? В наказание за то, что я перепихнулась с её мужем…»
«И эта туда же…» - с тоской подумал Колокольцев. «До чего же у этих баб желания однообразные…»
Работа Колокольцева была несовместима с моногамией от слова совсем (верный своей жене разведчик-оперативник — это оксюморон, ибо если для выполнения задания нужно переспать с женщиной, то сделать это оперативник обязан).
А это очень часто нужно, ибо женщины и информацией необходимой обладают, и очень много чего для оперативника сделать могут. А убедить женщину поделиться необходимой информацией и/или сделать что оперативнику нужно зачастую возможно лишь в одном месте. В постели.
Ирма Бауэр это прекрасно знала, но замуж за Колокольцева всё равно вышла (даже, по сути, затащила его под венец). Более того, сохраняла ему верность всё время их отношений – аж с 1931 года.
У Колокольцева ситуация с личной жизнью была ещё более сложной. Ибо у него была ещё и постоянная любовница, причём (как это нередко бывает) «заклятая подруга» Ирмы.
В прошлом тоже надзирательница Лихтенберга, Равенсбрюка и Аушвица Ванда Бергманн (по прозвищу «Прекрасное чудовище»). Ныне она тоже работала в Главном управлении имперской безопасности – в чине криминальинспекторин.
Только Ирма была в некотором роде «свободной художницей» - при этом работала в основном над делами уголовными (в отделе V-B РСХА), а Ванда была, пожалуй, ближайшей помощницей Колокольцева в совершенно секретном отделе IV-Н (борьба с паранормальным противником). А также в его силовой структуре – Зондеркоманде К (Карфаген). В частности, специалистом по логистике.
При столь близком и часто ежедневном взаимодействии так сказать «в одном окопе» Колокольцеву было проще (и намного предпочтительнее) согласиться с требованием Ванды делить его с Ирмой, чем идти на серьёзный конфликт с криминальинспекторин (с совершенно непредсказуемыми последствиями).
Каково же было его удивление, когда через пару недель после того, как он и Ирма сочетались законным браком (в берлинском архикафедральном католическом соборе святой Ядвиги) Ванда заявилась к ним домой и предложила Ирме… выпороть её здесь и сейчас (хотя до того в пристрастии к мазохизму замечена не была ни разу). Выпороть за то, что она спит с её мужем…
Колокольцев несколько ошалел от такой просьбы, но очень быстро пришёл в себя. Ибо о происходившем в женских концлагерях СС был осведомлён очень неплохо – стараниями своих информаторов в Инспекторате концентрационных лагерей. В частности, о психических проблемах надзирательниц, по сравнению с некоторыми из которых алго-эскапада Ванды Бергманн просто детские игрушки.
И потому вмешиваться в данное дело своих женщин не стал (ибо точно себе дороже). Даже согласился на настоятельную просьбу обеих женщин присутствовать при наказании его любовницы.
Вопреки инфернальным ожиданиям Колокольцева, Ирма не стала устраивать сопернице какую-то «болевую фантасмагорию» в стиле графини Батори или приснопамятной Салтычихи.
Она просто приказала Ванде раздеться догола и встать на колени. После чего от души отхлестала её по щекам (Ванда покорно подставляла то левую, то правую). Затем приказала сопернице лечь на живот на лавку (на которой её порол Колокольцев). Привязала за лодыжки, запястья и талию – и выпорола. Той самой плетью, которой её обычно порол её муж.
Выпорола без садизма, фанатизма и даже без особой жестокости (хотя в своё время получила вполне заслуженное прозвище Адская кошка Равенсбрюка). Видимо, Ирме важен был сам факт того, что она выпорола соперницу, а не причинение ей каких-то запредельных боли и страданий.
Закончив порку, она, как ни в чём ни бывало, обработала синяки и ранки подруги-соперницы, дала её таблетку стимулятора, после чего… спокойно попросила мужа выпороть теперь уже её. Как он её обычно порол – только теперь на глазах её соперницы. Колокольцев, разумеется, подчинился.
После этого он периодически порол Ванду по её просьбе. И подозревал, что Ирма тоже её периодически порола, хотя ни та, ни другая этого не подтверждали. Впрочем, и не опровергали.
И вот теперь Ирена решила пойти по той же дороге. Колокольцев пожал плечами и принял точно такое же «соломоново» решение, как и в прошлый раз. Иными словами, пусть дамочки сами разбираются.
Поэтому просто ответил: «Хорошо. Приедем в Берлин, я вас с Ирмой познакомлю. А дальше сами разбирайтесь…»
Довольная Ирена чмокнула его в щёку и уже попыталась было упорхнуть в неизвестном Колокольцеву направлении, но он её остановил.
Осведомившись: «Ты давно здесь обитаешь?». Она пожала плечами:
«Чуть больше месяца… а что?»
Колокольцев прекрасно понимал, что его вопрос прозвучит совершенно дико – и что шанс был один из миллиона… только он уже привык к тому, что выпадает он девять раз из десяти. И потому задал переводчице экзистенциальный вопрос:
«Кто в деревне или в её окрестностях способен прогуляться за линию фронта, забраться на секретный объект НКВД, стащить оттуда ящики с непонятным содержимым и притащить их в деревню? И где всё это может храниться?»
Ирена, к его изумлению, нисколько не удивилась. Пожала плечами – и с непоколебимой уверенностью заявила:
«Такой тут только один есть. Чёрный Барин…»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 22989
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 431 times
- Been thanked: 5401 times
Чёрный Барин
9 ноября 1941 года
Деревня Старая Верейского района Московской области
«Почему чёрный?» - удивился Колокольцев. «И почему барин?»
Ирена объяснила: «Говорят, что он чёрной магией занимается… что у него целая библиотека книг чёрных… в смысле, по чёрной магии и прочим тёмным делам…»
Если это было так – а на это было очень похоже – то в походе Чёрного Барина в секретный архив НКВД за магическими артефактами не было ничего удивительного. Удивительно было бы, если бы он в такой поход не пошёл…
«А почему Барин?»
Переводчица пожала плечами: «У него усадьба в нескольких километрах отсюда – я издали видела… красивая очень… он там живёт со своим гаремом…»
«Гаремом?» - удивился Колокольцев. Ирена вздохнула: «Говорят, у него три… или даже четыре жены …, и он их лупцует почём зря…»
Как лупцуют женщин и детей в деревне … интересно только, это барин у них заразился – или наоборот? Интуиция подсказывала Колокольцеву, что наоборот.
Он задал экзистенциальный вопрос: «Почему его никто ни тронул – ни Советы, ни оккупанты?». Переводчица пожала плечами: «Насчёт оккупантов – это к Зиммелю… мне он не докладывал… что же касается Советов, то…».
Она запнулась, глубоко вздохнула – и продолжила: «… говорят, что он поставил на свою усадьбу какую-то духовную защиту. Власти… вообще враги то ли не могут туда войти, то ли просто не видят его обитель…»
Колокольцев сразу понял, кто от кого заразился, чем и почему… и кто в деревне, скорее всего, с Чёрным Барином об этом самом заражении договаривался. Интересно только, чем Барину платили… или кем.
«У Барина есть имя?» - осведомился Колокольцев. Ирена Лилиенталь кивнула:
«Константин Михайлович Авдеев… вроде. Он из старинного дворянского рода – их имение тут точно с времён Екатерины Великой… а то и Екатерины Первой…»
Колокольцев поблагодарил Ирену – и отправился к обер-лейтенанту. За разъяснениями. В ответ на прямой вопрос Зиммель пожал плечами:
«Мы туда сунулись… но как в невидимую стену упёрлись. У меня в роте есть ефрейтор – его отец лютеранский демонолог – он посоветовал оставить Чёрного Барина в покое. Мы и оставили…». Колокольцев кивнул – и отправился к деревенской ворожее. За окончательными разъяснениями.
Деревня Старая Верейского района Московской области
«Почему чёрный?» - удивился Колокольцев. «И почему барин?»
Ирена объяснила: «Говорят, что он чёрной магией занимается… что у него целая библиотека книг чёрных… в смысле, по чёрной магии и прочим тёмным делам…»
Если это было так – а на это было очень похоже – то в походе Чёрного Барина в секретный архив НКВД за магическими артефактами не было ничего удивительного. Удивительно было бы, если бы он в такой поход не пошёл…
«А почему Барин?»
Переводчица пожала плечами: «У него усадьба в нескольких километрах отсюда – я издали видела… красивая очень… он там живёт со своим гаремом…»
«Гаремом?» - удивился Колокольцев. Ирена вздохнула: «Говорят, у него три… или даже четыре жены …, и он их лупцует почём зря…»
Как лупцуют женщин и детей в деревне … интересно только, это барин у них заразился – или наоборот? Интуиция подсказывала Колокольцеву, что наоборот.
Он задал экзистенциальный вопрос: «Почему его никто ни тронул – ни Советы, ни оккупанты?». Переводчица пожала плечами: «Насчёт оккупантов – это к Зиммелю… мне он не докладывал… что же касается Советов, то…».
Она запнулась, глубоко вздохнула – и продолжила: «… говорят, что он поставил на свою усадьбу какую-то духовную защиту. Власти… вообще враги то ли не могут туда войти, то ли просто не видят его обитель…»
Колокольцев сразу понял, кто от кого заразился, чем и почему… и кто в деревне, скорее всего, с Чёрным Барином об этом самом заражении договаривался. Интересно только, чем Барину платили… или кем.
«У Барина есть имя?» - осведомился Колокольцев. Ирена Лилиенталь кивнула:
«Константин Михайлович Авдеев… вроде. Он из старинного дворянского рода – их имение тут точно с времён Екатерины Великой… а то и Екатерины Первой…»
Колокольцев поблагодарил Ирену – и отправился к обер-лейтенанту. За разъяснениями. В ответ на прямой вопрос Зиммель пожал плечами:
«Мы туда сунулись… но как в невидимую стену упёрлись. У меня в роте есть ефрейтор – его отец лютеранский демонолог – он посоветовал оставить Чёрного Барина в покое. Мы и оставили…». Колокольцев кивнул – и отправился к деревенской ворожее. За окончательными разъяснениями.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 22989
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 431 times
- Been thanked: 5401 times
Лёгкий оброк
29 ноября 1941 года
Деревня Старая Верейского района Московской области
Ворожея удивилась внезапному появлению Колокольцева у двери её дома, однако была этому рада… даже очень рада. Отказавшись от предложенного угощения – ибо время было не просто дорого, а очень дорого – он прошёл в горницу, опустился в кресло и предложил:
«Давай я тебе расскажу, как было дело, а ты меня поправишь, если где ошибусь?»
Арина снова удивилась, однако кивнула: «Давай». Колокольцев вздохнул:
«До начала ежовщины деревенские старались держаться от Чёрного Барина и его усадьбы подальше – благо Советы их не сильно беспокоили…». Она кивнула.
Он продолжил: «… но подручные батыра Ежова так по деревне прошлись, что…»
Она кивнула: «Меня всем сходом упросили пойти к Константину Михайловичу и договориться… на любых условиях. Они знали, что он неприкасаем…»
«… и хотели, чтобы он точно так же защитил деревню» - закончил за неё «майор».
Она кивнула. Он продолжил: «Чёрный Барин сказал, что он проведёт все необходимые ритуалы, но необходима регулярная порка всех детей и женщин в деревне, ибо нужные для защиты энергии – это энергии боли…»
Арина Фёдоровна снова кивнула. А Колокольцев осведомился: «Чем платите?»
Она улыбнулась: «Лёгким оброком, всего-навсего. Еда, изделия ремесленников… его девушки потом ими выгодно торгуют… нет, младенцев в жертву не требует» - со смехом добавила она. «Ему энергии смерти не нужны – энергий боли хватает»
И тут до неё дошло. «Ты думаешь, это он забрал на складе то, что нужно тебе?»
«Практически не сомневаюсь» - уверенно ответил Колокольцев. И добавил:
«Я в курсе, что его усадьба окружена защитой от врагов…»
Которая бессильна перед энергиями в распоряжении начальника отдела IV-H.
«… поэтому я намерен выкупить это за очень хорошие деньги…»
Ворожея кивнула: «Это возможно… он деньги любит… особенно инвалюту. И да, за линию фронта вполне сходить мог даже в одиночку – он смелый отчаянно»
Колокольцев осведомился: «Есть в деревне мальчуган-отморозок, который не побоится в гости сходить к Чёрному Барину?». Арина кивнула:
«Это Иван… Ваня Архипов. Я провожу – он чужих не жалует…»
Деревня Старая Верейского района Московской области
Ворожея удивилась внезапному появлению Колокольцева у двери её дома, однако была этому рада… даже очень рада. Отказавшись от предложенного угощения – ибо время было не просто дорого, а очень дорого – он прошёл в горницу, опустился в кресло и предложил:
«Давай я тебе расскажу, как было дело, а ты меня поправишь, если где ошибусь?»
Арина снова удивилась, однако кивнула: «Давай». Колокольцев вздохнул:
«До начала ежовщины деревенские старались держаться от Чёрного Барина и его усадьбы подальше – благо Советы их не сильно беспокоили…». Она кивнула.
Он продолжил: «… но подручные батыра Ежова так по деревне прошлись, что…»
Она кивнула: «Меня всем сходом упросили пойти к Константину Михайловичу и договориться… на любых условиях. Они знали, что он неприкасаем…»
«… и хотели, чтобы он точно так же защитил деревню» - закончил за неё «майор».
Она кивнула. Он продолжил: «Чёрный Барин сказал, что он проведёт все необходимые ритуалы, но необходима регулярная порка всех детей и женщин в деревне, ибо нужные для защиты энергии – это энергии боли…»
Арина Фёдоровна снова кивнула. А Колокольцев осведомился: «Чем платите?»
Она улыбнулась: «Лёгким оброком, всего-навсего. Еда, изделия ремесленников… его девушки потом ими выгодно торгуют… нет, младенцев в жертву не требует» - со смехом добавила она. «Ему энергии смерти не нужны – энергий боли хватает»
И тут до неё дошло. «Ты думаешь, это он забрал на складе то, что нужно тебе?»
«Практически не сомневаюсь» - уверенно ответил Колокольцев. И добавил:
«Я в курсе, что его усадьба окружена защитой от врагов…»
Которая бессильна перед энергиями в распоряжении начальника отдела IV-H.
«… поэтому я намерен выкупить это за очень хорошие деньги…»
Ворожея кивнула: «Это возможно… он деньги любит… особенно инвалюту. И да, за линию фронта вполне сходить мог даже в одиночку – он смелый отчаянно»
Колокольцев осведомился: «Есть в деревне мальчуган-отморозок, который не побоится в гости сходить к Чёрному Барину?». Арина кивнула:
«Это Иван… Ваня Архипов. Я провожу – он чужих не жалует…»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 22989
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 431 times
- Been thanked: 5401 times
Парламентёр
29 ноября 1941 года
Деревня Старая Верейского района Московской области
Ваня Архипов выглядел моложе своих четырнадцати хронологических лет: маленький, крепкий, юркий. Идеально для подростка-лазутчика… или для домушника (великий парижанин Марсель Бодри, слава о котором гремела по всей Европе, без колебаний взял бы его в ученики).
Когда ворожея оставила их наедине, Колокольцев объявил: «Мне нужно всё, что ты знаешь о Чёрном Барине».
Иван покачал головой: «Я знаю, что Вам нужно…». Ибо был смышлён не по годам… этакая Аглая мужского пола – только старше и из другой оперы совсем. Из криминальной оперы…
Подросток вопросительно посмотрел на «майора вермахта» - товарно-денежные отношения в деревне были, похоже, в крови у всего подрастающего поколения.
Колокольцев вздохнул, добыл из кармана купюру в сотню рейхсмарок (целое состояние для подмосковной деревни) и протянул Ивану. Тот взял деньги, заботливо поместил во внутренний карман куртки и рассказал:
«Как себя помню, меня постоянно и неудержимо тянуло к Чёрной Усадьбе… чуть ли не всё свободное время там проводил. Когда повзрослел, успокоился…»
Колокольцев улыбнулся: «… но, когда Чёрный Барин вдруг внезапно исчез… недели три назад…». Подросток изумлённо кивнул. Колокольцев продолжил:
«…ты снова стал дневать и ночевать у Чёрной Усадьбы... ибо тебе уж очень интересно было, куда он исчез… и с чем он вернётся…»
Иван вздохнул: «Именно так и было». И продолжил: «Спустя… дней пять, наверное, ночью уже, он вернулся с подводой, на которой было три ящика. Его типа старшая жена помогла ему их перенести в дом, а когда они закончили…»
Он сделал многозначительную паузу. Наступил момент истины.
«… она заботливо спросила его – его женщины его любят очень – не страшно ли ему было одному за линию фронта…»
«И что он ответил?» - полюбопытствовал Колокольцев. Иван пожал плечами:
«Он сказал, что линия фронта там одно название, на объекте не было никого тогда… а ему уж очень хотелось от души пнуть НКВД, стащив хоть что-нибудь…»
Чёрный Барин явно понятия не имел ни что за объект он обнёс… ни что он оттуда уволок. Что Колокольцева полностью устраивало.
Не дожидаясь очередного вопросительного взгляда подростка, Колокольцев добыл из кармана и протянул ему ещё одну сотенную. После чего осведомился:
«Хочешь ещё столько же заработать?». Иван усмехнулся: «А то! Моим родителям за полгода столько не заработать…»
«Моё письмо Чёрному Барину доставить не побоишься?»
Подросток задумался… надолго. После чего внимательно оглядел «майора вермахта» с головы до ног и решительно объявил: «Доставлю. Я вижу, Вы ему не враг… скорее даже наоборот…так что мне ничто не угрожает…»
Колокольцев добыл из офицерского планшета блокнот и конверт и написал (по-немецки, ибо, по словам ворожеи, Чёрный Барин свободно владел всеми основными европейскими языками) и письмо следующего содержания:
Уважаемый Константин Михайлович!
Меня зовут Роланд Риттер фон Таубе. Я личный помощник рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера по особым поручениям, одно из которых выполняю в данный момент в ваших краях.
Мне нужно то, что некоторое время назад вы привезли со склада НКВД. Я готов это выкупить у Вас на очень хороших условиях. Сто тысяч рейхсмарок наличными (или в золотом эквиваленте – на Ваш выбор) плюс переезд на ПМЖ в Германию, Австрию, Финляндию, Францию, Италию, Бенилюкс – на Ваш выбор. Там Вам будет предоставлена в собственность вилла того же класса, что и Ваша усадьба.
Отжатая у еврея-владельца… впрочем, что-то подсказывало Колокольцева, что представителей избранного народа Чёрный Барин не жаловал… странно было бы, если бы жаловал. И добавил:
В случае согласия на моё предложение, выносите ящики во двор усадьбы – я буду у Вас через несколько минут.
Поставил дату и подпись – и приложил личную печать. Поместил письмо в конверт, заклеил и протянул Ивану. Подросток кивнул, забрал конверт, оделся в зимнее и последовал за Колокольцевым в штаб гарнизона вермахта.
Через четверть часа тяжелый кюбельваген Adler 3Gd с закрытым (ибо зима) пятиместным кузовом подкатил почти к самом входу в Чёрную Усадьбу.
Иван кошкой выбрался из внедорожника, распахнул дверь усадьбы – и исчез в её ожидаемо тёмном чреве.
Деревня Старая Верейского района Московской области
Ваня Архипов выглядел моложе своих четырнадцати хронологических лет: маленький, крепкий, юркий. Идеально для подростка-лазутчика… или для домушника (великий парижанин Марсель Бодри, слава о котором гремела по всей Европе, без колебаний взял бы его в ученики).
Когда ворожея оставила их наедине, Колокольцев объявил: «Мне нужно всё, что ты знаешь о Чёрном Барине».
Иван покачал головой: «Я знаю, что Вам нужно…». Ибо был смышлён не по годам… этакая Аглая мужского пола – только старше и из другой оперы совсем. Из криминальной оперы…
Подросток вопросительно посмотрел на «майора вермахта» - товарно-денежные отношения в деревне были, похоже, в крови у всего подрастающего поколения.
Колокольцев вздохнул, добыл из кармана купюру в сотню рейхсмарок (целое состояние для подмосковной деревни) и протянул Ивану. Тот взял деньги, заботливо поместил во внутренний карман куртки и рассказал:
«Как себя помню, меня постоянно и неудержимо тянуло к Чёрной Усадьбе… чуть ли не всё свободное время там проводил. Когда повзрослел, успокоился…»
Колокольцев улыбнулся: «… но, когда Чёрный Барин вдруг внезапно исчез… недели три назад…». Подросток изумлённо кивнул. Колокольцев продолжил:
«…ты снова стал дневать и ночевать у Чёрной Усадьбы... ибо тебе уж очень интересно было, куда он исчез… и с чем он вернётся…»
Иван вздохнул: «Именно так и было». И продолжил: «Спустя… дней пять, наверное, ночью уже, он вернулся с подводой, на которой было три ящика. Его типа старшая жена помогла ему их перенести в дом, а когда они закончили…»
Он сделал многозначительную паузу. Наступил момент истины.
«… она заботливо спросила его – его женщины его любят очень – не страшно ли ему было одному за линию фронта…»
«И что он ответил?» - полюбопытствовал Колокольцев. Иван пожал плечами:
«Он сказал, что линия фронта там одно название, на объекте не было никого тогда… а ему уж очень хотелось от души пнуть НКВД, стащив хоть что-нибудь…»
Чёрный Барин явно понятия не имел ни что за объект он обнёс… ни что он оттуда уволок. Что Колокольцева полностью устраивало.
Не дожидаясь очередного вопросительного взгляда подростка, Колокольцев добыл из кармана и протянул ему ещё одну сотенную. После чего осведомился:
«Хочешь ещё столько же заработать?». Иван усмехнулся: «А то! Моим родителям за полгода столько не заработать…»
«Моё письмо Чёрному Барину доставить не побоишься?»
Подросток задумался… надолго. После чего внимательно оглядел «майора вермахта» с головы до ног и решительно объявил: «Доставлю. Я вижу, Вы ему не враг… скорее даже наоборот…так что мне ничто не угрожает…»
Колокольцев добыл из офицерского планшета блокнот и конверт и написал (по-немецки, ибо, по словам ворожеи, Чёрный Барин свободно владел всеми основными европейскими языками) и письмо следующего содержания:
Уважаемый Константин Михайлович!
Меня зовут Роланд Риттер фон Таубе. Я личный помощник рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера по особым поручениям, одно из которых выполняю в данный момент в ваших краях.
Мне нужно то, что некоторое время назад вы привезли со склада НКВД. Я готов это выкупить у Вас на очень хороших условиях. Сто тысяч рейхсмарок наличными (или в золотом эквиваленте – на Ваш выбор) плюс переезд на ПМЖ в Германию, Австрию, Финляндию, Францию, Италию, Бенилюкс – на Ваш выбор. Там Вам будет предоставлена в собственность вилла того же класса, что и Ваша усадьба.
Отжатая у еврея-владельца… впрочем, что-то подсказывало Колокольцева, что представителей избранного народа Чёрный Барин не жаловал… странно было бы, если бы жаловал. И добавил:
В случае согласия на моё предложение, выносите ящики во двор усадьбы – я буду у Вас через несколько минут.
Поставил дату и подпись – и приложил личную печать. Поместил письмо в конверт, заклеил и протянул Ивану. Подросток кивнул, забрал конверт, оделся в зимнее и последовал за Колокольцевым в штаб гарнизона вермахта.
Через четверть часа тяжелый кюбельваген Adler 3Gd с закрытым (ибо зима) пятиместным кузовом подкатил почти к самом входу в Чёрную Усадьбу.
Иван кошкой выбрался из внедорожника, распахнул дверь усадьбы – и исчез в её ожидаемо тёмном чреве.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 22989
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 431 times
- Been thanked: 5401 times
Товарно-денежный обмен
29 ноября 1941 года
Деревня Старая Верейского района Московской области
Чёрный Барин в сопровождении Ивана материализовался во внешнем дворе через полчаса. В руках они несли искомые Колокольцевым ящики, которые бережно разместили в объёмистом багажнике и на заднем сидении Адлера.
Подросток снова исчез в тёмном чреве усадьбы, через несколько минут вернулся – и отправил в кюбельваген третий – и последний ящик, который Авдеев привёз с Объекта 235. Расплатившись с Иваном, Колокольцев отправил его внутрь тёплого (машина успела прогреться) внедорожника – и повернулся к Чёрному Барину.
Константин Михайлович Авдеев выглядел лет на пятьдесят или около того. Невысокий, крепкий, сильный, с роскошной окладистой бородой и ещё совершенно не седыми коротко стрижеными волосами, он был похож скорее на так называемого кулака, чем на помещика. Ибо и одет был скорее по-крестьянски.
Колокольцев добыл из объёмистого внутреннего кармана шинели пачку рейхсмарок и протянул Чёрному Барину: «Это аванс. В Берлине получите остальное…». Авдеев взял деньги, пометил их в карман крестьянских штанов и с некоторым удивлением спросил: «Вы так уверены, что там то, что Вам нужно?»
Колокольцев улыбнулся: «Я ещё и начальник отдела Главного управления имперской безопасности по борьбе с паранормальным противником…»
«Понятно» - усмехнулся Чёрный Барин. И задал следующий экзистенциальный вопрос: «Вы уверены, что моя магия скоро перестанет работать?»
Его визави уверенно кивнул: «После разгрома лета-осени красные просто осатанели – а только что в этих краях вообще утопили пятьдесят тысяч человек. Против такой инфернальной мощи вам не выстоять…»
Авдеев грустно вздохнул: «Пожалуй, Вы правы… у меня тоже такое ощущение…»
И задал третий экзистенциальный вопрос: «И что вы с этим намерены делать?»
Колокольцев ещё более уверенно ответил: «Заберу с собой кого смогу… кстати, собирайтесь. Завтра обещают чистое небо, штиль, полная луна, на лёд озера оснащённая лыжами Тётушка Ю сядет легко – и взлетит тоже…».
Чёрный Барин кивнул: «Хорошо».
Колокольцев продолжил: «Кто захочет уйти – гарнизон с собой заберёт…, кто не захочет – того красные не тронут…»
Авдеев изумлённо посмотрел на него. Колокольцев улыбнулся:
«Я весьма влиятелен и по другую сторону фронта…»
Деревня Старая Верейского района Московской области
Чёрный Барин в сопровождении Ивана материализовался во внешнем дворе через полчаса. В руках они несли искомые Колокольцевым ящики, которые бережно разместили в объёмистом багажнике и на заднем сидении Адлера.
Подросток снова исчез в тёмном чреве усадьбы, через несколько минут вернулся – и отправил в кюбельваген третий – и последний ящик, который Авдеев привёз с Объекта 235. Расплатившись с Иваном, Колокольцев отправил его внутрь тёплого (машина успела прогреться) внедорожника – и повернулся к Чёрному Барину.
Константин Михайлович Авдеев выглядел лет на пятьдесят или около того. Невысокий, крепкий, сильный, с роскошной окладистой бородой и ещё совершенно не седыми коротко стрижеными волосами, он был похож скорее на так называемого кулака, чем на помещика. Ибо и одет был скорее по-крестьянски.
Колокольцев добыл из объёмистого внутреннего кармана шинели пачку рейхсмарок и протянул Чёрному Барину: «Это аванс. В Берлине получите остальное…». Авдеев взял деньги, пометил их в карман крестьянских штанов и с некоторым удивлением спросил: «Вы так уверены, что там то, что Вам нужно?»
Колокольцев улыбнулся: «Я ещё и начальник отдела Главного управления имперской безопасности по борьбе с паранормальным противником…»
«Понятно» - усмехнулся Чёрный Барин. И задал следующий экзистенциальный вопрос: «Вы уверены, что моя магия скоро перестанет работать?»
Его визави уверенно кивнул: «После разгрома лета-осени красные просто осатанели – а только что в этих краях вообще утопили пятьдесят тысяч человек. Против такой инфернальной мощи вам не выстоять…»
Авдеев грустно вздохнул: «Пожалуй, Вы правы… у меня тоже такое ощущение…»
И задал третий экзистенциальный вопрос: «И что вы с этим намерены делать?»
Колокольцев ещё более уверенно ответил: «Заберу с собой кого смогу… кстати, собирайтесь. Завтра обещают чистое небо, штиль, полная луна, на лёд озера оснащённая лыжами Тётушка Ю сядет легко – и взлетит тоже…».
Чёрный Барин кивнул: «Хорошо».
Колокольцев продолжил: «Кто захочет уйти – гарнизон с собой заберёт…, кто не захочет – того красные не тронут…»
Авдеев изумлённо посмотрел на него. Колокольцев улыбнулся:
«Я весьма влиятелен и по другую сторону фронта…»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 22989
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 431 times
- Been thanked: 5401 times
Момент истины
29-30 ноября 1941 года
Деревня Старая Верейского района Московской области
B отличие от плохих детективов-триллеров (и ещё худших фильмов), Копьё Судьбы… строго говоря, пока что (до экспертизы) предмет, похожий на Копьё Судьбы, обнаружилось в первом же вскрытом Колокольцевым ящике, который Чёрный Барин умыкнул с Объекта 235. Причём на самом верху.
Религиозное кликушество Колокольцеву было не свойственно совершенно – его отношение к христианству было чисто прагматичным, поэтому Копьё не произвело на него ни малейшего эмоционального впечатления.
Он лишь отметил – взглядом дипломированного историка – что копьё было финикийским, а не римским, так что версия об иудейском происхождении копья была очень похожа на правду. Убедившись, что задание выполнено, он дождался очередного сеанса связи с разведгруппой графа и передал короткую шифровку:
Предмет у меня. Возвращайтесь на базу. Пришлите тётю на лыжах завтра после темноты – костры будут
Получил подтверждение приёма, дождался следующего сеанса связи, сменил частоту – и передал уже по-русски (до Кремля было 112 километров по прямой, так что радиостанция Fug 8 с 9-метровой антенной доставала):
Деревня Старая Верейского района Московской области. Жители неприкасаемы. Легат.
Передал на имя Берии, которому помощь Легата в борьбе с паранормальным противником была жизненно необходима (да и алаверды за Белую Салтычиху он ему был должен), так что жители деревни были теперь вне опасности.
Раскрыв карты перед обер-лейтенантом Зиммелем (тот совершенно не удивился), Колокольцев вручил ему свою визитку и отдал боевой приказ:
«Контрнаступление красных начнётся через неделю максимум. Как начнётся – немедленно сворачивайся, забирай всех, кто захочет – и в Берлин…». Быстро отпечатал командировочное предписание (от имени абвера), подписал и протянул Зиммелю: «С этим предписанием и визиткой до Берлина у тебя зелёный свет…»
Уже утром погода наладилась, поэтому присланный за Колокольцевым и его группой транспортный «Юнкерс» на лыжах смог и приземлиться на лёд (точнее, снег) замёрзшего близлежащего озера, и взлететь с него.
На борту Тётушки Ю, кроме вожделенных ящиков, группы Колокольцева и экипажа Ju 88 находились Ирена Лилиенталь, Аглая Архипова, Арина Гончарова, Таисия Карпова – и Чёрный Барин со всем своим гаремом.
Деревня Старая Верейского района Московской области
B отличие от плохих детективов-триллеров (и ещё худших фильмов), Копьё Судьбы… строго говоря, пока что (до экспертизы) предмет, похожий на Копьё Судьбы, обнаружилось в первом же вскрытом Колокольцевым ящике, который Чёрный Барин умыкнул с Объекта 235. Причём на самом верху.
Религиозное кликушество Колокольцеву было не свойственно совершенно – его отношение к христианству было чисто прагматичным, поэтому Копьё не произвело на него ни малейшего эмоционального впечатления.
Он лишь отметил – взглядом дипломированного историка – что копьё было финикийским, а не римским, так что версия об иудейском происхождении копья была очень похожа на правду. Убедившись, что задание выполнено, он дождался очередного сеанса связи с разведгруппой графа и передал короткую шифровку:
Предмет у меня. Возвращайтесь на базу. Пришлите тётю на лыжах завтра после темноты – костры будут
Получил подтверждение приёма, дождался следующего сеанса связи, сменил частоту – и передал уже по-русски (до Кремля было 112 километров по прямой, так что радиостанция Fug 8 с 9-метровой антенной доставала):
Деревня Старая Верейского района Московской области. Жители неприкасаемы. Легат.
Передал на имя Берии, которому помощь Легата в борьбе с паранормальным противником была жизненно необходима (да и алаверды за Белую Салтычиху он ему был должен), так что жители деревни были теперь вне опасности.
Раскрыв карты перед обер-лейтенантом Зиммелем (тот совершенно не удивился), Колокольцев вручил ему свою визитку и отдал боевой приказ:
«Контрнаступление красных начнётся через неделю максимум. Как начнётся – немедленно сворачивайся, забирай всех, кто захочет – и в Берлин…». Быстро отпечатал командировочное предписание (от имени абвера), подписал и протянул Зиммелю: «С этим предписанием и визиткой до Берлина у тебя зелёный свет…»
Уже утром погода наладилась, поэтому присланный за Колокольцевым и его группой транспортный «Юнкерс» на лыжах смог и приземлиться на лёд (точнее, снег) замёрзшего близлежащего озера, и взлететь с него.
На борту Тётушки Ю, кроме вожделенных ящиков, группы Колокольцева и экипажа Ju 88 находились Ирена Лилиенталь, Аглая Архипова, Арина Гончарова, Таисия Карпова – и Чёрный Барин со всем своим гаремом.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 22989
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 431 times
- Been thanked: 5401 times
Эпилог
По совету Колокольцева, Чёрный Барин (Константин Михайлович Авдеев) поселился в Эльзасе, где занялся… нет, не только магией. Но ещё и виноделием, которым, оказывается, он весьма успешно занимался и в Подмосковье (даже виноград выращивал). Поселился действительно на вилле, отжатой у еврея – и это действительно его совершенно не напрягало.
На предоставленные Колокольцевым (точнее, его с Гиммлером фирмой ЕМК Гмбх) инвестиции, он открыл винодельческое предприятие – и вскоре стал одним из ведущих производителей знаменитых эльзасских белых вин.
После войны возвращать виллу было некому – вся семья еврея-винодела сгинула в Аушвице – так что она осталась в собственности Авдеева (к тому времени уже совсем не Авдеева).
Отношения с де Голлем у Колокольцева были прекрасные - особенно после того, как зондеркоманда последнего покончила с парижскими Потрошителями и предотвратила мега-теракт в Базилике Святого Сердца в Париже… так что возвращение Эльзаса под юрисдикцию Франции не имело для Чёрного Барина и его гарема никаких негативных последствий… скорее даже наоборот.
К великому изумлению Авдеева, после войны две его жены родили ему в общей сложности пятерых детей, старшему из которых он и передал своё дело.
Константин Михайлович Авдеев прожил очень долгую – и очень счастливую – жизнь. Он скончался 29 ноября 1995 года - в годовщину его встречи с Колокольцевым – в возрасте ста трёх лет, в любящем окружении детей, внуков, правнуков… и так далее.
Уже на следующий день после прибытия в Берлин Ирена Лилиенталь приступила к исполнению обязанностей завкадрами отдела IV-Н РСХА. Отдела, которого официально не существовало.
После войны она предсказуемо перебралась в Швейцарию (в Цюрих), где заняла ту же должность в Die Neue SS. Она прошла Преображение, поэтому жива до сих пор и совершенно не собирается отходить от дел. И потому… правильно, работает в той же должности – только уже в Welthaupstadt Berlin.
Аглая Трифонова после переезда в Берлин – как и обещал Колокольцев – поступила в ученицы к Хельге Лауэри и потому поселилась на Вилле Вевельсбург. Где – стараниями Баронессы, Марты Эрлих и многих других – получила первоклассное домашнее образование (одних языков выучила аж дюжину).
В 1946 году, в возрасте 16 лет, Аглая – при протекции лично Её Королевского Высочества герцогини Йоркской Елизаветы – поступила в Оксфорд. В котором закончила… физико-математический факультет. Нет, она не забросила творчество художника и скульптора – просто это стало для неё лишь хобби.
Вскоре после окончания университета она перебралась в США, где создала (в сотрудничестве с Хансом Каммлером и на инвестиции Колокольцева) весьма успешную компьютерную фирму.
Настолько успешную, что уже к тридцати годам её состояние оценивалось в двести пятьдесят миллионов долларов. Она тоже прошла Преображение, поэтому тоже жива до сих пор, уже давно мультимиллиардер и занимается разработкой передовых систем искусственного интеллекта по генерации изображений, видео и трёхмерных скульптур.
После перелёта в Берлин, Арина Гончарова предсказуемо поступила на работу… правильно, в Институт изучения оккультных наук Анненербе, где подчинялась непосредственно директору Института доктору Хайнцу Грюну. И несколько неожиданно подружилась с Амелией Рихтер (она же Амалия Меламед).
После окончания войны она – не менее предсказуемо – перебралась вместе с Институтом в Швейцарию. Она тоже прошла Преображение, поэтому тоже жива до сих пор и по-прежнему работает в том же Институте в той же должности… только уже под началом нового директора Амелии Рихтер.
Таисия Карпова… а вот это уже совсем интересная история. В Берлине у неё не сложилось… а вот в Париже сложилось очень даже. С помощью Николь Ру (она же великая княжна Ольга Николаевна Романова) и при протекции всех парижских властей (Колокольцеву они были по гроб жизни обязаны), она выучила французский до уровня свободного владения… и открыла бюджетный отель (по слухам, на деньги из тайного фонда Альфреда Топфера).
Который вскоре превратился в сеть, покрывший чуть ли не всю Францию и даже заморские территории… в общем, неудивительно, что уже в 1950 году (ей исполнилось всего сорок), Таисия стала очень, очень богатой женщиной. Благо де Голль… см. выше.
К тому времени к ней присоединились её дети, которых выпустили из СССР в 1947 году личным приказом Лаврентия Берии – по настоятельной просьбе Колокольцева. Детям она и передала своё дело, когда в 1975 году решила отойти от дел. Она тихо скончалась 15 апреля 2003 года, в Париже, в возрасте 93 лет, в окружении многочисленного любящего семейства.
По прибытии в Берлин, обер-лейтенант Зиммель был повышен в звании до гауптмана, прошёл подготовку в Бранденбург-800 и так до конца войны и воевал в этом подразделении.
Дослужился до подполковника, собрал целую россыпь наград, после войны временно уехал в Аргентину, а после создания бундесвера в 1955 году вернулся в Германию. Дослужился до генерал-майора, вышел в отставку и умер 17 августа 2012 года в возрасте 92 лет.
В марте 1942 года Паулю Хелингу фон Ланценауэру было присвоено очередное воинское звание - полковника. За подготовку и проведение диверсионно-разведывательных операций с участием подразделений Бранденбург-800 награждён двумя Железными крестами, Немецким крестом в золоте, орденом Короны Румынии и другими наградами.
В конце того же года он был произведён в генерал-майоры вермахта… однако уже 8 февраля 1943 года умер от болезни в военном госпитале в Шёмберге в возрасте всего 46 лет. Похоронен в Баден-Бадене.
Чутьё не подвело Колокольцева – Иван Архипов действительно уверенно вступил на криминальную стезю. Более того, стал этаким «советским Марселем Бодри» - домушником номер один Страны Советов. Его регулярно ловили… и столь же регулярно отпускали «за недостаточностью улик». Поговаривали, что по звонку «с самого верха».
Видимо, он догадывался, по чьему именно звонку… поэтому летом 1953 года он внезапно «завязал» и по криминально-контрабандистским каналам покинул пределы СССР (с немалыми золотовалютными резервами).
Осел в Марселе, где в конечном итоге открыл небольшую экспортно-импортную фирму. В 70-летнем возрасте отошёл от дел и умер в 2015 году, лишь немного не дожив до своего 88-летия.
Семья Свиридовых вместе с большинством жителей деревни Старая (включая учительницу Асю) ушла в Германию вместе с гарнизоном под командованием обер-лейтенанта Зиммеля.
В нескольких десятках километров от столицы рейха они – при поддержке Колокольцева и под эгидой Анненербе основали алго-поселение… по сути, восстановив деревню Старая (ибо по-другому жить они уже не могли). Поселение предсказуемо получило официальное название Альтендорф. Его куратором от Анненербе стал – кто бы сомневался – доктор Вернер Шварцкопф.
В самом конце войны они перебрались в Швейцарию - а оттуда в Эльзас, где восстановили поселение. Под официально французским названием Vieilleville… однако все его всё равно называли Альтендорф.
Создали при поддержке и «сверху» (де Голль был очень многим обязан Колокольцеву) … и со стороны осевшего в Эльзасе Чёрного Барина – так что всё в некотором роде вернулось на круги своя - и Die Neue Ahnenerbe.
Альтендорф существует и поныне – это этакий «французский Харон». О нём многие знают - но помалкивают… и уже давно оставили в покое.
На предоставленные Колокольцевым (точнее, его с Гиммлером фирмой ЕМК Гмбх) инвестиции, он открыл винодельческое предприятие – и вскоре стал одним из ведущих производителей знаменитых эльзасских белых вин.
После войны возвращать виллу было некому – вся семья еврея-винодела сгинула в Аушвице – так что она осталась в собственности Авдеева (к тому времени уже совсем не Авдеева).
Отношения с де Голлем у Колокольцева были прекрасные - особенно после того, как зондеркоманда последнего покончила с парижскими Потрошителями и предотвратила мега-теракт в Базилике Святого Сердца в Париже… так что возвращение Эльзаса под юрисдикцию Франции не имело для Чёрного Барина и его гарема никаких негативных последствий… скорее даже наоборот.
К великому изумлению Авдеева, после войны две его жены родили ему в общей сложности пятерых детей, старшему из которых он и передал своё дело.
Константин Михайлович Авдеев прожил очень долгую – и очень счастливую – жизнь. Он скончался 29 ноября 1995 года - в годовщину его встречи с Колокольцевым – в возрасте ста трёх лет, в любящем окружении детей, внуков, правнуков… и так далее.
Уже на следующий день после прибытия в Берлин Ирена Лилиенталь приступила к исполнению обязанностей завкадрами отдела IV-Н РСХА. Отдела, которого официально не существовало.
После войны она предсказуемо перебралась в Швейцарию (в Цюрих), где заняла ту же должность в Die Neue SS. Она прошла Преображение, поэтому жива до сих пор и совершенно не собирается отходить от дел. И потому… правильно, работает в той же должности – только уже в Welthaupstadt Berlin.
Аглая Трифонова после переезда в Берлин – как и обещал Колокольцев – поступила в ученицы к Хельге Лауэри и потому поселилась на Вилле Вевельсбург. Где – стараниями Баронессы, Марты Эрлих и многих других – получила первоклассное домашнее образование (одних языков выучила аж дюжину).
В 1946 году, в возрасте 16 лет, Аглая – при протекции лично Её Королевского Высочества герцогини Йоркской Елизаветы – поступила в Оксфорд. В котором закончила… физико-математический факультет. Нет, она не забросила творчество художника и скульптора – просто это стало для неё лишь хобби.
Вскоре после окончания университета она перебралась в США, где создала (в сотрудничестве с Хансом Каммлером и на инвестиции Колокольцева) весьма успешную компьютерную фирму.
Настолько успешную, что уже к тридцати годам её состояние оценивалось в двести пятьдесят миллионов долларов. Она тоже прошла Преображение, поэтому тоже жива до сих пор, уже давно мультимиллиардер и занимается разработкой передовых систем искусственного интеллекта по генерации изображений, видео и трёхмерных скульптур.
После перелёта в Берлин, Арина Гончарова предсказуемо поступила на работу… правильно, в Институт изучения оккультных наук Анненербе, где подчинялась непосредственно директору Института доктору Хайнцу Грюну. И несколько неожиданно подружилась с Амелией Рихтер (она же Амалия Меламед).
После окончания войны она – не менее предсказуемо – перебралась вместе с Институтом в Швейцарию. Она тоже прошла Преображение, поэтому тоже жива до сих пор и по-прежнему работает в том же Институте в той же должности… только уже под началом нового директора Амелии Рихтер.
Таисия Карпова… а вот это уже совсем интересная история. В Берлине у неё не сложилось… а вот в Париже сложилось очень даже. С помощью Николь Ру (она же великая княжна Ольга Николаевна Романова) и при протекции всех парижских властей (Колокольцеву они были по гроб жизни обязаны), она выучила французский до уровня свободного владения… и открыла бюджетный отель (по слухам, на деньги из тайного фонда Альфреда Топфера).
Который вскоре превратился в сеть, покрывший чуть ли не всю Францию и даже заморские территории… в общем, неудивительно, что уже в 1950 году (ей исполнилось всего сорок), Таисия стала очень, очень богатой женщиной. Благо де Голль… см. выше.
К тому времени к ней присоединились её дети, которых выпустили из СССР в 1947 году личным приказом Лаврентия Берии – по настоятельной просьбе Колокольцева. Детям она и передала своё дело, когда в 1975 году решила отойти от дел. Она тихо скончалась 15 апреля 2003 года, в Париже, в возрасте 93 лет, в окружении многочисленного любящего семейства.
По прибытии в Берлин, обер-лейтенант Зиммель был повышен в звании до гауптмана, прошёл подготовку в Бранденбург-800 и так до конца войны и воевал в этом подразделении.
Дослужился до подполковника, собрал целую россыпь наград, после войны временно уехал в Аргентину, а после создания бундесвера в 1955 году вернулся в Германию. Дослужился до генерал-майора, вышел в отставку и умер 17 августа 2012 года в возрасте 92 лет.
В марте 1942 года Паулю Хелингу фон Ланценауэру было присвоено очередное воинское звание - полковника. За подготовку и проведение диверсионно-разведывательных операций с участием подразделений Бранденбург-800 награждён двумя Железными крестами, Немецким крестом в золоте, орденом Короны Румынии и другими наградами.
В конце того же года он был произведён в генерал-майоры вермахта… однако уже 8 февраля 1943 года умер от болезни в военном госпитале в Шёмберге в возрасте всего 46 лет. Похоронен в Баден-Бадене.
Чутьё не подвело Колокольцева – Иван Архипов действительно уверенно вступил на криминальную стезю. Более того, стал этаким «советским Марселем Бодри» - домушником номер один Страны Советов. Его регулярно ловили… и столь же регулярно отпускали «за недостаточностью улик». Поговаривали, что по звонку «с самого верха».
Видимо, он догадывался, по чьему именно звонку… поэтому летом 1953 года он внезапно «завязал» и по криминально-контрабандистским каналам покинул пределы СССР (с немалыми золотовалютными резервами).
Осел в Марселе, где в конечном итоге открыл небольшую экспортно-импортную фирму. В 70-летнем возрасте отошёл от дел и умер в 2015 году, лишь немного не дожив до своего 88-летия.
Семья Свиридовых вместе с большинством жителей деревни Старая (включая учительницу Асю) ушла в Германию вместе с гарнизоном под командованием обер-лейтенанта Зиммеля.
В нескольких десятках километров от столицы рейха они – при поддержке Колокольцева и под эгидой Анненербе основали алго-поселение… по сути, восстановив деревню Старая (ибо по-другому жить они уже не могли). Поселение предсказуемо получило официальное название Альтендорф. Его куратором от Анненербе стал – кто бы сомневался – доктор Вернер Шварцкопф.
В самом конце войны они перебрались в Швейцарию - а оттуда в Эльзас, где восстановили поселение. Под официально французским названием Vieilleville… однако все его всё равно называли Альтендорф.
Создали при поддержке и «сверху» (де Голль был очень многим обязан Колокольцеву) … и со стороны осевшего в Эльзасе Чёрного Барина – так что всё в некотором роде вернулось на круги своя - и Die Neue Ahnenerbe.
Альтендорф существует и поныне – это этакий «французский Харон». О нём многие знают - но помалкивают… и уже давно оставили в покое.
Scribo, ergo sum