Криминаль-кедеша. Глава из романа Акция Т4

[RolandVT]

16 июля 1940 года

Берлин, Германская империя

Колокольцеву за последние два дня женщины надоели настолько – такое с ним случалось – что он хотел отдохнуть в первую очередь от них. Именно поэтому он решительно и безжалостно отослал Матильду домой, а Эрику… тоже домой.

Ну, или в Крипо – это уж куда она сама решит… или решит её начальник (он давно уже не работал с убойным отделом Крипо, а кадровая чехарда сейчас везде была головокружительная, поэтому он даже и не знал, кто это).

Матильда послушалась – ибо, похоже, слегка побаивалась СС-оберштурмбанфюрера и подполковника гестапо (при всей условности последнего звания) …, а Эрика нет. Ибо, похоже, у неё настолько от него снесло крышу (такое с женщинами случалось, особенно при их совместной работе), что она уже не боялась ни Бога, ни чёрта, ни своё начальство… ни, уж тем более Роланда фон Таубе. Будь он хоть трижды помощник хоть трижды рейхсфюрера СС по особым поручениям.

Криминалькомиссарин Фосс совершенно по-хозяйски расположилась в кресле во главе журнального столика в его гостиной. Пока (и то хлеб) полностью одетая…, впрочем, он не сомневался, что это ненадолго. Очень ненадолго.

«Как проникла?» – будничным тоном осведомился он Она пожала плечами:

«Предъявила Гюнтеру моё служебное удостоверение Крипо, сказала ему, что работаю с тобой и что мне нужно срочно с тобой увидеться прямо здесь… он меня и впустил. Табельный Зауэр, правда, сдать пришлось – у него с этим строго…»

«Это точно» – улыбнулся Колокольцев. Попутно отметив, что явно весьма общительная и не менее ушлая криминалькомиссарин не преминула немедленно познакомиться с его дворецким. И вопросительно посмотрел на неё.

Эрика Фосс снова пожала плечами: «Я просто очень тебя хочу… Просто нестерпимо хочу…»

Колокольцев прекрасно знал, чего она хочет на самом деле, хотя и не отдаёт себе в этом отчёта (ей бы и в голову не пришло такое осознанное желание – ибо для неё это было из области совершенно ненаучной фантастики). Его это совершенно не беспокоило – одной женщиной-люденом больше… разницы никакой. Всё равно конвейер уже запущен… уже почти два года как. Поэтому:

«Догола раздевайся» – приказал он. И с улыбкой добавил: «И не делай вид, что тебе не нравится, что тебе приказали раздеться…»

Она кивнула и вздохнула: «Нравится… даже очень нравится»

Поднялась из кресла и начала раздеваться. Колокольцева не удивило, что ей понравился его приказ – очень странно было бы, если бы он ей не понравился. Ибо он прекрасно знал, что в Крипо (как, собственно, и в любой жёстко иерархической силовой структуре) эротизация подчинения у женщин происходит очень быстро – это просто элементарный механизм психологической защиты.

Эрика разделась догола, медленно спокойно, уверенно, красиво, эротично и как-то профессионально, что ли. Поэтому он сразу спросил: «Стриптиз танцевала?»

Она кивнула: «Было дело… в прошлой жизни. Ещё при Веймарской республике – до того, как пришла на работу в Крипо…»

И тут же ответила на незаданный – но совершенно естественный – вопрос: «Только стриптиз. Платили очень неплохо, так что торговать телом не было необходимости. Достаточно было показывать себя голой… страждущим…»

Показывать было очень даже что – он аж залюбовался. Сложена Эрика Фосс была просто идеально – и за телом своим явно ухаживала… тоже профессионально (в стрип-клубах этому учат в первую очередь).

«Нравится?» – улыбнулась она, широка расставив идеально-стройные и необычно длинные для её небольшого роста ноги и заведя столь же идеальные руки за идеальную голову с идеальной короткой стрижкой (короткой, чтобы злодею было сложно ухватить за волосы – стандартное требование Крипо).

Он улыбнулся: «Ты же видишь, что нравится…»

Она ответила улыбкой на улыбку: «Ты меня хочешь прямо здесь?»

Он кивнул. Она (как ни странно, вполне довольно) вздохнула: «Это хорошо – после такого… экстрима в постели было бы скучно…»

И сама, без приказа, повернулась лицом к креслу, взялась руками за спинку, согнулась русской буквой Г и широко расставила ноги. Было совершенно очевидно, что ей было не привыкать заниматься… этим на работе.

В смысле, в штаб-квартире берлинского Крипо на знаменитой Александер-плац. Где такие секскапады были обычным делом…, впрочем, как и в любом другом подразделении уголовной полиции рейха, где работали женщины сексуально-привлекательного возраста. А почти через год после начала войны они работали… гораздо проще было бы перечислить, где они не работали…

Он трахал её сильно, но не особо жёстко – и уж точно не жестоко, совсем не так, как он трахал (практически насиловал) Матильду. Ибо было совершенно очевидно, что ей хотелось гораздо более нежного и ласкового обращения…

Она явно получила, что хотела – ибо кончила аж дважды (второй раз предсказуемо одновременно с ним). После акта она повернулась к нему, обняла за шею, прильнула к нему и прошептала:

«Спасибо. Мне никогда так хорошо не было…»

Его это совершенно не удивило – ибо секс с люденом всегда сильнее, ярче и приятнее, чем с человеком.

И вполне предсказуемо предложила: «Пойдём в душ… а потом в постель…»

Он кивнул: «Пойдём». Его это вполне устраивался, ибо он практически не сомневался, что после приятного, горячего душа и нежной мыльной (и не только мыльной) ласки изрядно вымотанная запредельным экстримом детектив Фосс быстро уснёт, свернувшись калачиком в его объятьях.

Он ошибся – причём аж дважды. Ибо, во-первых, их совместное купание в душе подействовало на неё как сильнейший сексуальный стимулятор.

Поэтому сразу же после того, как они оказались в постели, она бесцеремонно взобралась на него (она явно предпочитала позу наездницы) и устроила ему настолько впечатляющее алаверды, что он (после совместного оргазма) пришёл в себя не сразу.

Но это было, пожалуй, предсказуемо… или, хотя бы понятно. А вот что было совершенно непредсказуемо – и, мягко говоря, непонятно – было то, что криминалькомиссарин выдала после того, как легла рядом с ним, обняла его, крепко прижалась… и сбросила бомбу.

Бомбу такой мощности, какой – он это знал совершенно точно – не было на вооружении даже у весьма продвинутых в этом отношении англичан и американцев (не говоря уже о Советах).

«Я передумала… я хочу, чтобы ты отвёз меня в бордель. Прямо сейчас…»

От неожиданности он чуть из кровати не вывалился: «Ты уверена???»

«Уверена» – спокойно ответила она.

«Но почему??» – искренне изумился он. «Задание выполнено – мы нашли кого искали, завтра их возьмут… после чего они сполна ответят за свои… подвиги. Поэтому в твоём… исповедничестве больше нет необходимости…»

Эрика Фосс кивнула: «Я знаю. Дело не в этом…»

Колокольцев в высшей степени недоумённо не столько спросил, сколько констатировал: «У меня не сложилось впечатления, что ты настолько фанатичная католичка, что всерьёз намерена вот таким образом содействовать спасению нашего мира от духовной асфиксии… которая, правда, имеет место. Тем более способ этот откровенно не-католический…»

Последнее было не совсем так – а кое-где и совсем не так, ибо он из первых рук (Лилит и Луция Корнелия Пулла) доподлинно знал, что христианские мученики (и мученицы) и исповедники (и исповедницы) не всегда и везде были таким целомудренными, какими их не всегда корректно представляли Жития Святых.

«Да нет, конечно» – рассмеялась она. И тут же сбросила ещё одну бомбу –аналогичной мощности. «Просто я знаю, куда ты меня сейчас отвезёшь…»

«И куда же?» – с наигранным удивлением осведомился Колокольцев. Ибо на этот раз был совершенно уверен, что она ошибается… хотя ему было интересно, даже очень интересно, что она выдаст.

Однако ошибся он. Ибо она бесстрастно ответила: «У этого заведения нет официального названия – более того, официально его вообще не существует…»

Колокольцев похолодел – ибо понял, что он сейчас услышит. Но откуда???

Криминалькомиссарин в высшей степени уверенно продолжила: «В узких кругах вермахта, РСХА, ваффен-СС и других силовых структур рейха это заведение называется Ашрам фрау Ульрих…»

Он кивнул: «Называется». Ибо отпираться было бессмысленно – Эрика была детективом одной из лучших структур криминальной полиции в мире. Причём явно одним из лучших детективов.

Эрика глубоко вздохнула – и продолжила: «Когда началась война… и особенно после начала наступления во Франции я вполне серьёзно намеревалась взять отпуск… месяца на три…»

«И пойти работать в офицерский бордель?». Чисто риторический вопрос, на самом деле. Она кивнула.

«Но почему???» – изумлённо спросил он. «Ты же прекрасно знаешь, что здесь тоже фронт – и детективу убойного отдела Крипо поймать пулю тоже запросто можно… несмотря на весь твой совершенно очевидный профессионализм, достойный уважения и восхищения…»

Она улыбнулась: «Спасибо за столь лестные слова… но ты же уже знаешь, что мой отец – ветеран Великой войны… похоже, что Первой Великой войны…»

Колокольцев кивнул – что относилось к обеим половинам её фразы. Она продолжала: «Он прошёл мясорубку Западного фронта от первого дня до последнего – что удивительно, без единой царапины, хотя под землёй воевал крепко, да и на земле прилетало…»

Колокольцев много общался с ветеранами Великой войны – причём с воевавшими по обе стороны обоих фронтов – и знал, что такое случается даже в самом пекле. Редко – даже очень редко – но случается.

Детектив Фосс продолжала: «Ему нужно было выговориться…»

Обычная потребность при фронтовом пост-травматическом синдроме.

«… мы были очень близки… собственно, до сих пор близки – он меня воспитывал как мальчишку… точнее, как воительницу. Боудика до сих пор мой кумир…»

Верховная жрица и королева бриттского племени иценов (британских кельтов), бесстрашно поднявшая в 61 году нашей эры восстание против совершенно потерявших берега римских оккупантов.

Отличалась блестящими организаторскими способностями; отменными лидерскими качествами; невероятной, нечеловеческой смелостью – и столь же нечеловеческой жестокостью. Что-то подсказывало Колокольцеву, что детектив Фосс не сильно уступала своему кумиру – ни по одному пункту.

«Ты поэтому выбрала себе, в общем-то типично мужскую профессию?». Ещё один риторический вопрос. Она кивнула – и продолжила:

«Ну так вот – он рассказывал такое, что… в общем, да, я согласна, что в Берлине можно словить пулю… или на нож нарваться… или ещё на что смертельное – у меня есть погибшие коллеги…»

Колокольцев кивнул – ибо он знал обо всех таких случаях. Каждый из них был на лично контроле и у шефа РСХА Гейдриха, и у рейхсфюрера, поэтому в каждом случае виновные были найдены. Их судил тайный суд СС, после чего… в общем, их смерть была такой, что они точно пожалели, что на свет родились…

«… но по сравнению с окопным Адом мы живём в раю…»

Колокольцеву – хвала Господу и его начальству – удалось избежать окопного Ада, но однажды он горел в сто-девятом. Обошлось… но некоторым его соратникам не повезло – и это действительно был самый настоящий Ад…

Эрика спокойно-бесстрастно продолжала: «Я знаю, что девушки фрау Ульрих берутся за восстановление психики фронтовиков в самых безнадёжных случаях, когда все психиатры расписались в своём бессилии…»

«А откуда ты вообще знаешь о существовании фрау Ульрих и её Ашрама?» – в высшей степени заинтересованно осведомился Колокольцев.

Она рассмеялась: «Ты недооцениваешь наше Крипо – особенно наш отдел нравов. Да, начальством строго-настрого приказано оставить в покое фрау У – так она проходит по нашим секретным документам – и её заведение и не болтать на стороне, но между собой…»

Эрика Фосс запнулась, затем честно призналась: «Детектив отдела нравов, которая курирует фрау У и её заведение… в общем, некоторое время назад у нас был короткий роман…»

«И как?» – осведомился Колокольцев. Она решительно покачала головой: «Не понравилось. Я поняла, что я не по девочкам совсем…»

«… но об Ашраме фрау У она успела тебе рассказать… в неформальной обстановке?» – улыбнулся он.

Криминалькомиссарин кивнула: «Успела». И осторожно спросила: «Тебе они тоже помогли?»

«С чего ты решила, что мне нужна их помощь?» – совершенно искренне удивился Колокольцев. Ибо хотя он – по работе – был знаком с фрау Ульрих и даже несколько раз бывал в её заведении (с чисто рабочим визитом, разумеется), ему ни разу и в голову не пришло снять одну из её девушек. Ибо ему это было не нужно.

Детектив Фосс – ибо детектив – спокойно объяснила: «Я видела, как Эльза чистила твой китель… со всеми наградами»

Как и практически все сотрудники гестапо, Колокольцев в Берлине обычно ходил в штатском – тем более, что ему и по роду своей основной работы светиться было не с руки. Однако фельдграу СС всё же периодически носил – однажды это спасло жизнь Хельге Лауэри.

И осторожно осведомилась: «Я могу узнать, за что награды?»

Он кивнул: «Да, конечно». И перечислил: «Рыцарский крест за сорок пять побед в небе Норвегии, Бельгии, Франции и Британии…»

«Ты ещё и лётчик?» – изумлённо-восхищённо выдохнула она.

«Подполковник люфтваффе» – улыбнулся он.

«Как группенфюрер Гейдрих?». В РСХА военно-воздушные эскапады начальника этой организации были секретом Полишинеля.

«Я был его ведомым… сначала» – честно признался Колокольцев. «Потом он вернулся в Берлин, а я воевал… практически соло…»

«Ты горел?» – тихо, почти шёпотом спросила она.

«С чего ты решила?» – изумился он. Ибо откуда она могла знать…

«У тебя небольшой след от ожога… на спине. Точнее, на плече. Мой двоюродный брат горел в Эмиле… в сто-девятом…»

«Я знаю, что такое Эмиль» – улыбнулся он. «Сам на таком летал – и в нём горел… однажды. Правда, обошлось без ожогов…»

Она покачала головой: «Не совсем обошлось…»

И нежно провела подушечкой пальца по следу от ожога на его плече. «Эмиль… его тоже зовут Эмиль… рассказал, что, когда вспыхивает бензобак сто-девятого от зажигательной пули это место всегда обжигает. Всегда…»

И добавила: «Так я и поняла, что ты горел… когда узнала, что ты лётчик…»

Он никак на это не отреагировал. Просто продолжил перечисление:

«Железный крест… в общем, я был в Украине в самый разгар Голодомора. Это был самый настоящий Ад. Не такой, как в окопах, конечно, но самый настоящий»

«Ты многих спас?» – неожиданно обыденном тоном осведомилась она.

«С чего ты решила, что я вообще кого-то спас?» – совершенно искренне удивился он. Она пожала плечами: «Ты спас Хельгу и ещё…»

«Тридцать шесть человек» – честно ответил он. Ибо всё равно узнает – детектив…

Она вздохнула – и продолжила: «Я знаю, что ты мгновенно вмешался, когда увидел, что людям угрожает смертельная опасность – и спас сколько смог. Это тебе в душу и в сердце намертво вбили… только я не знаю, когда…»

«В двадцатом» – честно ответил он. «Мне тогда пятнадцать было…»

Она восхищённо-изумлённо покачала головой – ибо догадалась, что сейчас услышит: «Пятнадцать???»

Он кивнул: «Только что исполнилось. В тот вечер я спас шесть ни в чём не повинных людей… правда, пришлось расстрелять шесть чекистов из люгера»

«Туда им и дорога, слугам Дьявола» – с неожиданной злобой прокомментировала она. И объяснила: «У нас одно время несколько месяцев жили беженцы из Советской России. Такое рассказывали о красном терроре – у меня волосы на голове сами собой шевелились…»

А он вздохнул: «Одна знакомая женщина-психолог потом сказала, что это называется синдром Лоэнгрина…»

Эрика кивнула: «Я слышала о таком». И тут же совершенно неожиданно осведомилась: «Ты её тоже спас?»

Его это начинало всерьёз пугать. Нет, понятно, конечно, что она детектив – причём один из лучших… но должны же быть какие-то границы... Она же ведь его как открытую книгу читала.

Не дожидаясь его очевидного вопроса, она спокойно объяснила: «Я ни за что не поверю, что ты ходил к психотерапевту и рассказывал о своих… похождениях. Остаётся единственный вариант…»

И продолжила допрос: «Второй крест?»

Он покачал головой: «Это была совершенно секретная операция… за границей. Скажу только, что это было страшно. Очень страшно…»

Она кивнула: «Понятно». И тут же спросила: «Испанские кресты тоже за воздушные победы?»

«Нет» – ответил Колокольцев. «Там я воевал на земле. Ада тоже хватало…»

«Странно» – задумчиво протянула она. «Ты совершенно очевидно побывал в Аду… причём не один раз; к психотерапевтам-психиатрам точно не ходил… тогда почему не обратился за помощью к фрау У?»

Он покачал головой: «Мне это без надобности – у меня иммунитет к пост-травматическому синдрому… и вообще к психическим заболеваниям…»

«Это как?» – изумилась она. Он махнул рукой: «Потом расскажу… как-нибудь»

И осведомился: «Ты точно хочешь… в бордель?»

Она кивнула: «Я понимаю, что это звучит пафосно, но это мой долг. Я знаю, что я могу помочь тем, кто потерял психическое здоровье, сражаясь за Великую Германию – и поэтому обязана им помочь…»

И тут же обеспокоенно спросила: «Ты же меня примешь после смены? Ты же не считаешь это грязным делом… а этих девушек грязными шлюхами?»

Он покачал головой: «Да нет, конечно. Я неоднозначно отношусь к этому заведению, ибо таки католик, но считаю это вполне достойным занятием… по крайней мере, у фрау У…»

Они выбрались из постели, быстро оделись, после чего он отвёз её в ашрам. Она честно отработала смену… после чего как ни в чём не бывало вернулась к нему на виллу. После близости он спросил её: «И как впечатление?»

Она грустно вздохнула: «Мне очень странно это признавать – я же всё-таки воспитана в лютеранской вере, но я любила каждого из них. По-настоящему любила – не только физически. Причём любила, как бедных, несчастных, искалеченных детей… а они и есть такие дети»

«И они это чувствовали?». Она кивнула: «Да, конечно. Хотя некоторые из них обходились со мной очень жестоко – насиловали, практически… но я понимала, что это неизбежный результат психической травмы. И спокойно принимала это»

«Снова пойдёшь… через некоторое время?» – улыбнулся он. «Обязательно» – решительно ответила она. Решительно повернула его на спину и уверенно взобралась на него.

[earlbrooks]

T4?

Sometimes I wish I could read Russian.