17 июля 1918 года
Ипатьевский дом, Екатеринбург, Россия
В 1 час 30 минут ночи с 16 на 17 июля к дому Ипатьева прибыл грузовик для перевозки трупов, с опозданием на полтора часа. После этого был разбужен врач Боткин, которому сообщили о необходимости всем срочно перейти вниз в связи с тревожной ситуацией в городе и опасностью оставаться на верхнем этаже. На сборы якобы ушло примерно 30 — 40 минут (на самом деле вдвое больше).
Семеро членов семьи Романовых – император, императрица и их дети – а также четверо их слуг (на самом деле, пятеро) перешли в полуподвальную комнату (Алексея, который не мог идти, Николай II нёс на руках).
В полуподвале не оказалось стульев, поэтому по просьбе Александры Фёдоровны были принесены два стула. На них сели Александра Фёдоровна и Алексей. Остальные разместились вдоль стены.
Согласно его последующим воспоминаниям, комендант Дома Ипатьева («Дома Особого Назначения») Юровский затем ввёл расстрельную команду и зачитал приговор присутствующим. Николай II успел только спросить: «Что?». Юровский дал команду, началась беспорядочная стрельба. Позже Юровский утверждал, что он выстрелил первым и убил императора.
Палачам не удалось сразу убить Алексея, дочерей Николая II, горничную Демидову, доктора Боткина. Раздался крик Анастасии, горничная Демидова поднялась на ноги, длительное время оставался жив Алексей. Кто-то из них был застрелен; уцелевших, по данным следствия, добивал штыком.
Согласно воспоминаниям Юровского, стрельба была беспорядочной; многие, вероятно, стреляли из соседнего помещения, через порог, а пули отскакивали рикошетом от каменной стены. При этом был легко ранен один из палачей.
Для того, чтобы заглушить выстрелы, рядом с Домом Ипатьева завели грузовик, но выстрелы в городе всё равно были слышны. В материалах следователя Соколова имеются показания об этом двух случайных свидетелей: крестьянина Буйвида и ночного сторожа Цецегова.
Таковой была (и остаётся) официальная версия. В реальности Юровский не успел ввести расстрельную команду – причём по совершенно уважительной причине. Ибо внезапно императорская семья и слуги… куда-то исчезли. А ему прямо в лицо смотрело… дуло германского пистолет-пулемёта МР-18. О таких игрушках он слышал – но сам раньше никогда не видел. До этого жуткого момента.
Рядом с человеком, державшим в руках смертоносную машинку (32 патрона хватило бы на всю расстрельную команду с хорошим запасом), стоял ещё один человек и две женщины. Одна из которых была настолько нечеловеческой красоты, что ни в одном языке не нашлось бы слов для её описания.
Совершенная безжалостно зачитала… в некотором роде альтернативный приговор: «В соседней комнате собраны двенадцать человек. Они должны быть расстреляны вместо Романовых. Официально объявите, что погибла именно императорская семья…»
И ещё более безжалостно добавила: «Пискнешь хоть слово хоть кому-нибудь о том, что здесь произошло на самом деле – я приду за тобой. Тогда умрёшь такой смертью, что пожалеешь, что родился…»
И исчезла, как будто её и не было. Вместе с ней исчезли и остальные. Дверь в помещение открылась… и быстро снова закрылась.
В соседней комнате действительно обнаружились двенадцать человек, как две капли воды похожих на семейство Романовых. Они и были расстреляны так, как утверждает официальная версия. Никто из палачей так и не понял, что произошло… а вскоре никто из них и не сомневался, что была расстреляна именно императорская семья.
Семью Романовых и слуг Баронесса и её свита вывели по подземному ходу – его Ипатьев в своё время прорыл, считая, что ему что-то угрожает. Они вышли у самой реки Исеть, сели на катер… потом (со слугами им пришлось расстаться) Романовы добрались до Владивостока, оттуда в США.
Татьяна там и осталась - впоследствии она поселилась в Бостоне и стала известным и очень успешным врачом-гинекологом (под именем Элены Виалли). Николай и Аликс (ныне Виктор и Луиза Валуа) и Ольга (под именем Николь Ру) поселились в Париже.
Мария перебралась в Дублин, где стала университетским профессором истории и археологии (под именем Марии Нолан), а Анастасия (Шарлотта Эссен) переехала в Берлин. Там вступила в НСДАП, помогла Гитлеру прийти к власти… однако через некоторое время разочаровалась в нём, поступила на службу в абвер и примкнула к группе Ханса Остера (который стал её любовником).
Алексея Баронесса вылечила от гемофилии, что позволило ему по достижении 18 лет, завербоваться в Иностранный легион под именем Людвига Гётца. Дослужился до старшего сержанта, вышел в отставку, получил французское гражданство… однако на гражданке так и не прижился.
Воевал в Испании, в Финляндии… а в сороковом добровольцем вступил в дивизию СС Викинг. Где (пока) дослужился до гауптштурмфюрера и командира роты мотострелков.
Венценосное семейство - главы из романа
-
RolandVT
- Posts: 23913
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 463 times
- Been thanked: 5896 times
-
RolandVT
- Posts: 23913
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 463 times
- Been thanked: 5896 times
Венценосное семейство. Предчувствия
01 апреля 1939 года
Дорн, провинция Утрехт, Нидерланды
С такой проблемой Колокольцев раньше не сталкивался – в его работе ранее ничего подобного и близко не было. Ибо ему было необходимо убедить кайзера Германии (бывших кайзеров не бывает – как не бывает бывших сенбернаров), во-первых, принять его; и, во-вторых, рассказать ему всё, что тот знает о «деле Романовых». Что, учитывая просто космическую разницу между (официально) зам атташе по культуре и императором, было практически невозможно.
Однако у Колокольцева было секретное оружие – он знал, что кайзер (как и все отставные монархи) чрезвычайно падок на лесть. Поэтому сразу же после того, как он прошёл паспортный и таможенный контроль в аэропорту Утрехта (именно прошёл – ибо как дипломат, досмотру не подлежал), в первом же попавшемся кафе заказал кофе со сливками и написал следующее письмо:
Ваше Величество!
Мне было тринадцать лет, когда враги Германии и её народа вынудили Вас отречься от престола. Вне всякого сомнения, это был самый чёрный день в истории нашей родины – ибо именно Ваше вынужденное отречение и смена политической системы на совершенно чуждую нашей стране и немецкому народу и стали причиной всех последующих бед, постигших великую Германию.
Я очень надеюсь, что в будущем эта грандиозная, трагическая, преступная ошибка будет исправлена – и власть династии Гогенцоллернов в Германии будет восстановлена.
По долгу службы я в данный момент нахожусь прямо у дверей Вашего дома. Я прошу Вас уделить мне несколько минут Вашего драгоценного времени, дабы я мог лично выразить Вам моё величайшее уважение, восхищение и почтение.
Эрих Хаген
Колокольцев почти не погрешил против истины («почти» потому, что сильно сомневался, что Второй рейх смог бы остановить большевиков – с его кочки зрения, на это был способен лишь радикально иной рейх Третий).
Однако он был хоть и тайным (от всех, кроме его друга Ханса Остера) но участником группы Сопротивления, которая действительно была намерена восстановить в Германии конституционную монархию во главе с принцем Вильгельмом Прусским, внуком Вильгельма II… после того, как Гитлер и его Фюрерштаат покончат с большевистской угрозой.
Он насладился кофе, сливками и голландскими пирожными (как и все Львы, он был неисправимым сладкоежкой), расплатился, поместил письмо в конверт, и присовокупил к нему визитку реально существующего Эрика Хагена.
Как две капли воды похожий на него дипломат работал замом атташе по культуре в германском посольстве в Москве, обеспечивая Колокольцеву окно для въезда-выезда в СССР.
После чего отправился в Дорн (строго говоря, Доорн). Отправился на взятом в аренду автомобиле Адлер Дипломат (не потому, что у него был дипломатический паспорт – других приличных авто в службе проката просто не было).
Максимальная скорость внушительного размера лимузина составляла 105 километров в час; однако Колокольцев лихачить не любил (хотя очень хорошо умел – спасибо инструкторам учебки ИНО ОГПУ). И потому потратил на 20 километров между Утрехтом и Дорном чуть более 25 минут.
Замок Дорн была замком только по названию – на самом деле это двухэтажное здание в чисто голландском стиле было типичным шато. Загородным усадебным домом высшей аристократии (позднее - вообще дворянства).
Причём домом весьма старинным - первоначальное здание была построено в XIII веке, однако затем было разрушено, и восстановлено лишь несколько десятилетий спустя, уже в следующем веке.
Спустя ещё столетие перестроено… и основательно перестроено в XVIII веке в традиционном голландском стиле. В середине XIX века вокруг был разбит пейзажный парк (что и сделало усадьбу типичнейшим шато).
Долгое время усадьба принадлежала пробсту (суб-епископу) Утрехтского католического епископства, затем перешла к баронам ван Хеемстра (фризский дворянский род). В этом поместье провела детство баронесса Элла ван Хеемстра - мать знаменитейшей актрисы Одри Хепбёрн.
После его отречения от престола и бегства в Голландию (Нидерланды были выбраны местом его проживания по причине родственных связей с королевой Вильгельминой) шато стало резиденцией Вильгельма II… что крайне негативно сказалось на окружавшем здание парке.
Ибо (совершенно неясно, почему) экс-император так невзлюбил деревья, что приступил к их самоличной вырубке топором. И так преуспел на этом нелёгком поприще, что получил прозвище «дровосек из Дорна».
Колокольцев остановил коллегу в паре сотен метров от усадьбы, выбрался из авто… и с некоторым удивлением обнаружил на расстоянии несколько десятков метров… двух монахинь-кармелиток.
Старшей на вид было под пятьдесят; младшая была на вид лет на десять моложе. Его взгляд встретился со взглядом старшей кармелитки… через несколько секунд она учтиво-целомудренно взгляд отвела. Однако у Колокольцева возникло стойкое ощущение… уверенность даже, что они ещё встретятся. И даже что у неё тоже появилось такое ощущение.
Они не ошиблись. Они снова встретятся три года и четыре месяца спустя, девятого августа 1942 года… на селекционном перроне фабрики смерти Аушвиц-Биркенау. На котором еврейка Эдит Штайн, принявшая при пострижении в монахини имя Тереза Бенедикта Креста окажется из-за совершенно идиотской выходки голландских католических епископов.
20 июля 1942 года во всех католических церквях Голландии зачитают обращение конференции епископов Голландии, осуждающее национал-социалистическую идеологию и массовые убийства евреев.
Убийства это не остановит… и вообще никак не повлияет на политику нацистов – но по прямому приказу разъярённого фюрера 26 июля рейхскомиссар Нидерландов Артур Зейсс-Инкварт прикажет арестовать крещёных евреев, которых до этого времени нацисты не трогали… и поступить как с некрещёными.
Они будут отправлены в Аушвиц-Биркенау и погибнут в газовых камерах… все, кроме Эдит Штайн и её подруги сестры Бенедикты, которая вместе с ней оказалась в Дорне и попала на глаза Колокольцеву.
И снова попадут ему на глаза на перроне фабрики смерти, после чего тогда уже штандартенфюрер СС и генеральный инспектор лагерей смерти Роланд фон Таубе своей диктаторской властью выдернет их из шествия обречённых.
Изумлённая Эдит Штайн пройдёт Преображение, вернётся в мир (вместе с сестрой Бенедиктой) … и до сих пор преподаёт философию и богословие в римском Университете Чёрного Солнца.
Дорн, провинция Утрехт, Нидерланды
С такой проблемой Колокольцев раньше не сталкивался – в его работе ранее ничего подобного и близко не было. Ибо ему было необходимо убедить кайзера Германии (бывших кайзеров не бывает – как не бывает бывших сенбернаров), во-первых, принять его; и, во-вторых, рассказать ему всё, что тот знает о «деле Романовых». Что, учитывая просто космическую разницу между (официально) зам атташе по культуре и императором, было практически невозможно.
Однако у Колокольцева было секретное оружие – он знал, что кайзер (как и все отставные монархи) чрезвычайно падок на лесть. Поэтому сразу же после того, как он прошёл паспортный и таможенный контроль в аэропорту Утрехта (именно прошёл – ибо как дипломат, досмотру не подлежал), в первом же попавшемся кафе заказал кофе со сливками и написал следующее письмо:
Ваше Величество!
Мне было тринадцать лет, когда враги Германии и её народа вынудили Вас отречься от престола. Вне всякого сомнения, это был самый чёрный день в истории нашей родины – ибо именно Ваше вынужденное отречение и смена политической системы на совершенно чуждую нашей стране и немецкому народу и стали причиной всех последующих бед, постигших великую Германию.
Я очень надеюсь, что в будущем эта грандиозная, трагическая, преступная ошибка будет исправлена – и власть династии Гогенцоллернов в Германии будет восстановлена.
По долгу службы я в данный момент нахожусь прямо у дверей Вашего дома. Я прошу Вас уделить мне несколько минут Вашего драгоценного времени, дабы я мог лично выразить Вам моё величайшее уважение, восхищение и почтение.
Эрих Хаген
Колокольцев почти не погрешил против истины («почти» потому, что сильно сомневался, что Второй рейх смог бы остановить большевиков – с его кочки зрения, на это был способен лишь радикально иной рейх Третий).
Однако он был хоть и тайным (от всех, кроме его друга Ханса Остера) но участником группы Сопротивления, которая действительно была намерена восстановить в Германии конституционную монархию во главе с принцем Вильгельмом Прусским, внуком Вильгельма II… после того, как Гитлер и его Фюрерштаат покончат с большевистской угрозой.
Он насладился кофе, сливками и голландскими пирожными (как и все Львы, он был неисправимым сладкоежкой), расплатился, поместил письмо в конверт, и присовокупил к нему визитку реально существующего Эрика Хагена.
Как две капли воды похожий на него дипломат работал замом атташе по культуре в германском посольстве в Москве, обеспечивая Колокольцеву окно для въезда-выезда в СССР.
После чего отправился в Дорн (строго говоря, Доорн). Отправился на взятом в аренду автомобиле Адлер Дипломат (не потому, что у него был дипломатический паспорт – других приличных авто в службе проката просто не было).
Максимальная скорость внушительного размера лимузина составляла 105 километров в час; однако Колокольцев лихачить не любил (хотя очень хорошо умел – спасибо инструкторам учебки ИНО ОГПУ). И потому потратил на 20 километров между Утрехтом и Дорном чуть более 25 минут.
Замок Дорн была замком только по названию – на самом деле это двухэтажное здание в чисто голландском стиле было типичным шато. Загородным усадебным домом высшей аристократии (позднее - вообще дворянства).
Причём домом весьма старинным - первоначальное здание была построено в XIII веке, однако затем было разрушено, и восстановлено лишь несколько десятилетий спустя, уже в следующем веке.
Спустя ещё столетие перестроено… и основательно перестроено в XVIII веке в традиционном голландском стиле. В середине XIX века вокруг был разбит пейзажный парк (что и сделало усадьбу типичнейшим шато).
Долгое время усадьба принадлежала пробсту (суб-епископу) Утрехтского католического епископства, затем перешла к баронам ван Хеемстра (фризский дворянский род). В этом поместье провела детство баронесса Элла ван Хеемстра - мать знаменитейшей актрисы Одри Хепбёрн.
После его отречения от престола и бегства в Голландию (Нидерланды были выбраны местом его проживания по причине родственных связей с королевой Вильгельминой) шато стало резиденцией Вильгельма II… что крайне негативно сказалось на окружавшем здание парке.
Ибо (совершенно неясно, почему) экс-император так невзлюбил деревья, что приступил к их самоличной вырубке топором. И так преуспел на этом нелёгком поприще, что получил прозвище «дровосек из Дорна».
Колокольцев остановил коллегу в паре сотен метров от усадьбы, выбрался из авто… и с некоторым удивлением обнаружил на расстоянии несколько десятков метров… двух монахинь-кармелиток.
Старшей на вид было под пятьдесят; младшая была на вид лет на десять моложе. Его взгляд встретился со взглядом старшей кармелитки… через несколько секунд она учтиво-целомудренно взгляд отвела. Однако у Колокольцева возникло стойкое ощущение… уверенность даже, что они ещё встретятся. И даже что у неё тоже появилось такое ощущение.
Они не ошиблись. Они снова встретятся три года и четыре месяца спустя, девятого августа 1942 года… на селекционном перроне фабрики смерти Аушвиц-Биркенау. На котором еврейка Эдит Штайн, принявшая при пострижении в монахини имя Тереза Бенедикта Креста окажется из-за совершенно идиотской выходки голландских католических епископов.
20 июля 1942 года во всех католических церквях Голландии зачитают обращение конференции епископов Голландии, осуждающее национал-социалистическую идеологию и массовые убийства евреев.
Убийства это не остановит… и вообще никак не повлияет на политику нацистов – но по прямому приказу разъярённого фюрера 26 июля рейхскомиссар Нидерландов Артур Зейсс-Инкварт прикажет арестовать крещёных евреев, которых до этого времени нацисты не трогали… и поступить как с некрещёными.
Они будут отправлены в Аушвиц-Биркенау и погибнут в газовых камерах… все, кроме Эдит Штайн и её подруги сестры Бенедикты, которая вместе с ней оказалась в Дорне и попала на глаза Колокольцеву.
И снова попадут ему на глаза на перроне фабрики смерти, после чего тогда уже штандартенфюрер СС и генеральный инспектор лагерей смерти Роланд фон Таубе своей диктаторской властью выдернет их из шествия обречённых.
Изумлённая Эдит Штайн пройдёт Преображение, вернётся в мир (вместе с сестрой Бенедиктой) … и до сих пор преподаёт философию и богословие в римском Университете Чёрного Солнца.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23913
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 463 times
- Been thanked: 5896 times
Венценосное семейство. Из первых рук
01 апреля 1939 года
Дорн, провинция Утрехт, Нидерланды
Никакой охраны у особняка не было – отставной кайзер не находился под домашним арестом и ему в Нидерландах ничто не угрожало. Да, на поездки на расстояние более 25 километров формально требовалось специальное разрешение надзорного чиновника… но в реальности за соблюдением этого запрета экс-кайзером никто не следил. Поэтому бывший император нередко нарушал этот запрет без каких-либо последствий.
Колокольцев подошёл к главному входу на Виллу Вильгельм (как он про себя окрестил это здание) и нажал кнопку звонка. Через считанные минуты дверь отворилась и на пороге появился дворецкий экс-кайзера. Явно импортированный из Берлина… и явно не моложе 80-летнего беглого императора.
Колокольцев вежливо поздоровался и протянул дворецкому конверт:
«Передайте это, пожалуйста, Его Императорскому Величеству…»
Дворецкий взял конверт, внимательно оглядел Колокольцева… и неожиданно махнул рукой внутрь коридора: «Проходите»
Удивлённый Колокольцев прошёл в роскошное фойе. Дворецкий указал на кресло времён ещё Фридриха Великого как минимум: «Подождите здесь»
Через четверть часа вернулся - и проинформировал гостя: «Его Величество ждёт Вас. Я провожу…». И проводил в гостиную.
Вильгельм II выглядел… по-королевски. Высокий, с выразительными чертами лица, с длинными прямыми волосами, голубоглазый… всё портила левая рука, которая была на 15 сантиметров короче правой.
Принимавший роды врач допустил несколько ошибок и повредил младенцу шею и голову, что привело к параличу левой руки. Вильгельму II приходилось скрывать этот недостаток поэтому на фотографиях и портретах он всегда сидел или стоял в одном ракурсе.
С детства врачи пытались выровнять и вытянуть руку. Мальчика заставляли принимать душ из морской воды, подвергали его электросудорожной терапии. Много лет Вильгельм II вынужден был носить «аппарат для поддержания головы» из-за искривлённой шеи. Все эти муки воспитали в мальчике стальную силу воли, но сделали его очень замкнутым и закомплексованным.
Экс-кайзер был облачён в форму генерал-фельдмаршала собственной армии, что Колокольцева нисколько не удивило. Его удивило бы любое другое облачение, ибо он знал, что в гардеробе кайзера было более 400 экземпляров военной формы. Иногда за один вечер император Германии мог поменять форму по пять-шесть раз. У него был даже шлем из чистого золота, в котором Вильгельм II щеголял на встречах с главами других государств…
Колокольцев церемониально поклонился: «Ваше Величество…»
Экс-кайзер покровительственно кивнул, опустился в кресло и указал гостю на диван: «Присаживайтесь». Когда Колокольцев опустился на диван, экс-император задал ожидаемый вопрос: «Воевали?»
Его гость кивнул: «Испания. Доброволец легиона Кондор. Спецназ – операции за линией фронта. Имею награды генералиссимуса Франко - Крест Военных заслуг и Орден Святого Фердинанда… и Военная медаль…»
«Насолили же Вам красные…» - усмехнулся экс-кайзер. Указал на конверт на столике и неожиданно тепло произнёс: «Спасибо Вам. Я живу замкнуто, у меня почти не бывает посетителей, доживаю последние годы…»
Колокольцев попытался возразить, но Вильгельм покачал головой:
«У меня большие проблемы с сосудами – так что я не строю иллюзий. Год… два… максимум три – и тромб меня убьёт…»
Экс-кайзер не ошибался – он умрёт в 12 часов 30 минут 4 июня 1941 года в возрасте 82 лет от тромбоэмболии лёгочной артерии.
Грустно вздохнул и продолжил: «… с утра настроение было поганее некуда, так что Ваше письмо…». Он покачал головой: «… просто подарок свыше…»
После чего тепло улыбнулся: «Военным в моём чине и в моём возрасте свойственно покровительствовать молодёжи…»
И задал вопрос, ради которого Колокольцев всё и затеял:
«Что я могу для тебя сделать?». Его гость спокойно ответил:
«Я по диплому историк… до сих пор интересуюсь…»
«Какого университета?» - неожиданно быстро спросил экс-кайзер.
«МГУ» - честно ответил Колокольцев. «Московского Государственного»
И объяснил изумлённому Вильгельму: «Я фольксдойче – родился и вырос в российском… ныне польском Белостоке. Мой отец был крупным бизнесменом – так что, когда большевики объявили НЭП…»
Экс-кайзер кивнул: «Я в курсе. Я хорошо знаком с историей Советской России…»
Колокольцев продолжил: «… он почувствовал возможности – и мы перебрались в Москву. Я закончил МГУ, но в 1927-м красные начали закручивать гайки…»
«… и вы эмигрировали… в смысле, репатриировались» - задумчиво произнёс Вильгельм II. Его гость кивнул. Наступил момент истины.
Колокольцев вздохнул: «Я… не то, чтобы был таким уж российским монархистом – мне германская монархия всегда была ближе российской…»
«Похвально» - улыбнулся довольный экс-кайзер.
«… но к Николаю II и его семье относился с пиететом, благоговением и уважением. Ибо, как ни крути, он Помазанник Божий – как и любой монарх…»
«Это верно» - согласился Вильгельм. Колокольцев продолжал: «… поэтому меня всегда интересовало, что на самом деле произошло с Романовыми в июле 1918 года в Екатеринбурге…»
Экс-кайзер всё понял, вздохнул… и сбросил бомбу. Настолько мощную бомбу, что она камня на камне не оставила от версии Крылатого Маркграфа.
«Я не знаю» - честно ответил император. «Я практически не сомневаюсь, что они выжили… что они живы до сих пор… что же касается конкретики…»
Он развёл руками: «… то у меня даже версии толковой нет…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Когда я услышал, что Ники и его семья якобы расстреляны большевиками, я в это не поверил…»
«Почему не поверили?» - совершенно искренне удивился Колокольцев.
Вильгельм II объяснил: «Я хорошо разобрался в менталитете большевиков. Они врут как дышат; у них нет ни чести, ни совести, ни морали, ни нравственности…»
«Полностью согласен» - улыбнулся Колокольцев. Экс-кайзер продолжил:
«… но вот с интеллектом у них всё в порядке. Да, они способны на просто чудовищную жестокость – но эта жестокость всегда рациональна…»
Колокольцев кивнул. Вильгельм II продолжил: «Убийство слуг – полная бессмыслица и потому многих оттолкнёт от большевиков…»
Что, кстати, и произошло – внутри и вне России. Экс-кайзер продолжал: «От убийства Николая и его семьи тоже сплошной минус…»
Колокольцев снова кивнул: «Политически гораздо выгоднее было бы спихнуть их республиканцам – противникам большевиков. Которые получили бы просто грандиозную головную боль…»
Вильгельм II кивнул и продолжил: «Мировое общественное мнение – и мировые лидеры – были возмущены… что пользы Ленину и компании не принесло совсем»
Сделал небольшую паузу - и продолжил: «Моя версия состояла в том, что Романовы выкупили жизнь и свободу за часть своих активов за рубежом…»
Именно в этом и состояла версия Крылатого Маркграфа.
«… но человек, которого я отправил в Россию её проверить, не обнаружил никаких следов поступления крупных денежных сумм в бюджет большевиков… и вообще не установил ничего определённого о событиях той жуткой ночи…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Он установил только, что были расстреляны двенадцать человек, их тела были расчленены и захоронены… но нет никаких доказательств, что это были именно Романовы…»
«Я могу с ним поговорить?» - быстро осведомился Колокольцев. Экс-кайзер снова развёл руками и грустно усмехнулся: «Разве что на спиритическом сеансе. В конце сентября 1918 года он погиб в Бельгии – слишком близко подошёл к линии фронта и попал под обстрел тяжёлых гаубиц…»
Внимательно посмотрел на Колокольцева и скорее констатировал, чем спросил: «Но у тебя же есть версия…». Колокольцев понял, что придётся раскрыть карты и кивнул: «Думаю… уверен даже, что некая бесконечно злая Третья Сила, возможно, аффилированная с Церковью Молоха…»
Экс-кайзер кивнул: «Я слышал о молоханах. Пострашнее большевиков будут…»
«… вознамерилась – с неясными пока целями – принести императорскую семью в жертву Молоху. По неясным причинам, это им не удалось… возможно, вмешалась неизвестная нам Четвёртая Сила… тоже с неясными целями…»
Экс-кайзер покачал головой: «С очень ясными. Сорвать жертвоприношение…»
«… однако жертва всё же была принесена. Погибли самые обычные люди, которые оказались в очень плохое время в очень плохом месте…»
Вильгельм снова кивнул: «Очень может быть». А Колокольцев неожиданно понял, что у него появилась новая версия… и очень серьёзные подозрения о природе Четвёртой Силы. Да что там о природе – о вполне конкретных именах…
И совершенно неожиданно даже для самого себя торжественно пообещал:
«Даю Вашему Величеству слово офицера, что я найду и ликвидирую тех, кто попытался совершить это дьявольское жертвоприношение…»
«Я могу узнать, в каком ты звании?» - неожиданно тихо осведомился кайзер.
«Майор» - честно ответил Колокольцев. «Вермахт или СС?» - осведомился Вильгельм. «Второе» - спокойно ответил его гость. Экс-кайзер кивнул:
«Это хорошо - у Чёрного Ордена совсем другие ресурсы». Взял со стола маленький блокнот, авторучку и быстро написал номер телефона. Прокомментировал:
«Это мой прямой номер. Доступен из Европы точно. Всё, что смогу…»
Колокольцев кивнул, поднялся, поклонился и покинул замок Дорн.
Дорн, провинция Утрехт, Нидерланды
Никакой охраны у особняка не было – отставной кайзер не находился под домашним арестом и ему в Нидерландах ничто не угрожало. Да, на поездки на расстояние более 25 километров формально требовалось специальное разрешение надзорного чиновника… но в реальности за соблюдением этого запрета экс-кайзером никто не следил. Поэтому бывший император нередко нарушал этот запрет без каких-либо последствий.
Колокольцев подошёл к главному входу на Виллу Вильгельм (как он про себя окрестил это здание) и нажал кнопку звонка. Через считанные минуты дверь отворилась и на пороге появился дворецкий экс-кайзера. Явно импортированный из Берлина… и явно не моложе 80-летнего беглого императора.
Колокольцев вежливо поздоровался и протянул дворецкому конверт:
«Передайте это, пожалуйста, Его Императорскому Величеству…»
Дворецкий взял конверт, внимательно оглядел Колокольцева… и неожиданно махнул рукой внутрь коридора: «Проходите»
Удивлённый Колокольцев прошёл в роскошное фойе. Дворецкий указал на кресло времён ещё Фридриха Великого как минимум: «Подождите здесь»
Через четверть часа вернулся - и проинформировал гостя: «Его Величество ждёт Вас. Я провожу…». И проводил в гостиную.
Вильгельм II выглядел… по-королевски. Высокий, с выразительными чертами лица, с длинными прямыми волосами, голубоглазый… всё портила левая рука, которая была на 15 сантиметров короче правой.
Принимавший роды врач допустил несколько ошибок и повредил младенцу шею и голову, что привело к параличу левой руки. Вильгельму II приходилось скрывать этот недостаток поэтому на фотографиях и портретах он всегда сидел или стоял в одном ракурсе.
С детства врачи пытались выровнять и вытянуть руку. Мальчика заставляли принимать душ из морской воды, подвергали его электросудорожной терапии. Много лет Вильгельм II вынужден был носить «аппарат для поддержания головы» из-за искривлённой шеи. Все эти муки воспитали в мальчике стальную силу воли, но сделали его очень замкнутым и закомплексованным.
Экс-кайзер был облачён в форму генерал-фельдмаршала собственной армии, что Колокольцева нисколько не удивило. Его удивило бы любое другое облачение, ибо он знал, что в гардеробе кайзера было более 400 экземпляров военной формы. Иногда за один вечер император Германии мог поменять форму по пять-шесть раз. У него был даже шлем из чистого золота, в котором Вильгельм II щеголял на встречах с главами других государств…
Колокольцев церемониально поклонился: «Ваше Величество…»
Экс-кайзер покровительственно кивнул, опустился в кресло и указал гостю на диван: «Присаживайтесь». Когда Колокольцев опустился на диван, экс-император задал ожидаемый вопрос: «Воевали?»
Его гость кивнул: «Испания. Доброволец легиона Кондор. Спецназ – операции за линией фронта. Имею награды генералиссимуса Франко - Крест Военных заслуг и Орден Святого Фердинанда… и Военная медаль…»
«Насолили же Вам красные…» - усмехнулся экс-кайзер. Указал на конверт на столике и неожиданно тепло произнёс: «Спасибо Вам. Я живу замкнуто, у меня почти не бывает посетителей, доживаю последние годы…»
Колокольцев попытался возразить, но Вильгельм покачал головой:
«У меня большие проблемы с сосудами – так что я не строю иллюзий. Год… два… максимум три – и тромб меня убьёт…»
Экс-кайзер не ошибался – он умрёт в 12 часов 30 минут 4 июня 1941 года в возрасте 82 лет от тромбоэмболии лёгочной артерии.
Грустно вздохнул и продолжил: «… с утра настроение было поганее некуда, так что Ваше письмо…». Он покачал головой: «… просто подарок свыше…»
После чего тепло улыбнулся: «Военным в моём чине и в моём возрасте свойственно покровительствовать молодёжи…»
И задал вопрос, ради которого Колокольцев всё и затеял:
«Что я могу для тебя сделать?». Его гость спокойно ответил:
«Я по диплому историк… до сих пор интересуюсь…»
«Какого университета?» - неожиданно быстро спросил экс-кайзер.
«МГУ» - честно ответил Колокольцев. «Московского Государственного»
И объяснил изумлённому Вильгельму: «Я фольксдойче – родился и вырос в российском… ныне польском Белостоке. Мой отец был крупным бизнесменом – так что, когда большевики объявили НЭП…»
Экс-кайзер кивнул: «Я в курсе. Я хорошо знаком с историей Советской России…»
Колокольцев продолжил: «… он почувствовал возможности – и мы перебрались в Москву. Я закончил МГУ, но в 1927-м красные начали закручивать гайки…»
«… и вы эмигрировали… в смысле, репатриировались» - задумчиво произнёс Вильгельм II. Его гость кивнул. Наступил момент истины.
Колокольцев вздохнул: «Я… не то, чтобы был таким уж российским монархистом – мне германская монархия всегда была ближе российской…»
«Похвально» - улыбнулся довольный экс-кайзер.
«… но к Николаю II и его семье относился с пиететом, благоговением и уважением. Ибо, как ни крути, он Помазанник Божий – как и любой монарх…»
«Это верно» - согласился Вильгельм. Колокольцев продолжал: «… поэтому меня всегда интересовало, что на самом деле произошло с Романовыми в июле 1918 года в Екатеринбурге…»
Экс-кайзер всё понял, вздохнул… и сбросил бомбу. Настолько мощную бомбу, что она камня на камне не оставила от версии Крылатого Маркграфа.
«Я не знаю» - честно ответил император. «Я практически не сомневаюсь, что они выжили… что они живы до сих пор… что же касается конкретики…»
Он развёл руками: «… то у меня даже версии толковой нет…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Когда я услышал, что Ники и его семья якобы расстреляны большевиками, я в это не поверил…»
«Почему не поверили?» - совершенно искренне удивился Колокольцев.
Вильгельм II объяснил: «Я хорошо разобрался в менталитете большевиков. Они врут как дышат; у них нет ни чести, ни совести, ни морали, ни нравственности…»
«Полностью согласен» - улыбнулся Колокольцев. Экс-кайзер продолжил:
«… но вот с интеллектом у них всё в порядке. Да, они способны на просто чудовищную жестокость – но эта жестокость всегда рациональна…»
Колокольцев кивнул. Вильгельм II продолжил: «Убийство слуг – полная бессмыслица и потому многих оттолкнёт от большевиков…»
Что, кстати, и произошло – внутри и вне России. Экс-кайзер продолжал: «От убийства Николая и его семьи тоже сплошной минус…»
Колокольцев снова кивнул: «Политически гораздо выгоднее было бы спихнуть их республиканцам – противникам большевиков. Которые получили бы просто грандиозную головную боль…»
Вильгельм II кивнул и продолжил: «Мировое общественное мнение – и мировые лидеры – были возмущены… что пользы Ленину и компании не принесло совсем»
Сделал небольшую паузу - и продолжил: «Моя версия состояла в том, что Романовы выкупили жизнь и свободу за часть своих активов за рубежом…»
Именно в этом и состояла версия Крылатого Маркграфа.
«… но человек, которого я отправил в Россию её проверить, не обнаружил никаких следов поступления крупных денежных сумм в бюджет большевиков… и вообще не установил ничего определённого о событиях той жуткой ночи…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Он установил только, что были расстреляны двенадцать человек, их тела были расчленены и захоронены… но нет никаких доказательств, что это были именно Романовы…»
«Я могу с ним поговорить?» - быстро осведомился Колокольцев. Экс-кайзер снова развёл руками и грустно усмехнулся: «Разве что на спиритическом сеансе. В конце сентября 1918 года он погиб в Бельгии – слишком близко подошёл к линии фронта и попал под обстрел тяжёлых гаубиц…»
Внимательно посмотрел на Колокольцева и скорее констатировал, чем спросил: «Но у тебя же есть версия…». Колокольцев понял, что придётся раскрыть карты и кивнул: «Думаю… уверен даже, что некая бесконечно злая Третья Сила, возможно, аффилированная с Церковью Молоха…»
Экс-кайзер кивнул: «Я слышал о молоханах. Пострашнее большевиков будут…»
«… вознамерилась – с неясными пока целями – принести императорскую семью в жертву Молоху. По неясным причинам, это им не удалось… возможно, вмешалась неизвестная нам Четвёртая Сила… тоже с неясными целями…»
Экс-кайзер покачал головой: «С очень ясными. Сорвать жертвоприношение…»
«… однако жертва всё же была принесена. Погибли самые обычные люди, которые оказались в очень плохое время в очень плохом месте…»
Вильгельм снова кивнул: «Очень может быть». А Колокольцев неожиданно понял, что у него появилась новая версия… и очень серьёзные подозрения о природе Четвёртой Силы. Да что там о природе – о вполне конкретных именах…
И совершенно неожиданно даже для самого себя торжественно пообещал:
«Даю Вашему Величеству слово офицера, что я найду и ликвидирую тех, кто попытался совершить это дьявольское жертвоприношение…»
«Я могу узнать, в каком ты звании?» - неожиданно тихо осведомился кайзер.
«Майор» - честно ответил Колокольцев. «Вермахт или СС?» - осведомился Вильгельм. «Второе» - спокойно ответил его гость. Экс-кайзер кивнул:
«Это хорошо - у Чёрного Ордена совсем другие ресурсы». Взял со стола маленький блокнот, авторучку и быстро написал номер телефона. Прокомментировал:
«Это мой прямой номер. Доступен из Европы точно. Всё, что смогу…»
Колокольцев кивнул, поднялся, поклонился и покинул замок Дорн.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23913
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 463 times
- Been thanked: 5896 times
Венценосное семейство. Следствие по делу следователя
01 апреля 1939 года
Дорн, провинция Утрехт, Нидерланды
Теперь задание было кристально ясным. Поскольку никакого сомнения в том, что Романовы выжили, у него больше не было, ему было необходимо их найти и передать им предложение рейхсфюрера СС.
Он совершенно не сомневался, что это предложение будет отклонено (он узнал достаточно о венценосном семействе, чтобы быть стопроцентно уверенным, что с национал-социалистами они сотрудничать не будут… тем более, с СС).
Как и в том, что у Гиммлера не было никаких рычагов воздействия на императора и его семью. Ибо Четвёртой Силой, которая спасла Романовых от Силы Третьей (инфернальной Церкви Молоха) могло быть только Общество Чёрного Солнца.
Которое до сих пор тщательно оберегало «тайну Романовых» - и поэтому совершенно точно не позволит Гиммлеру к ним даже приблизиться. Иначе уже давно преподнесло бы их рейхсфюреру на блюдечке – руками правой руки Баронессы графа Вальтера фон Шёнинга.
Обер-фюрера СС по званию… и помощника Гиммлера по должности. На самом деле, всё было ровно наоборот… впрочем, важным было лишь то, что если граф не передал Романовых рейхсфюреру, то он точно передаст прямой запрет Баронессы вступать в контакт с семьёй императора.
Который Гиммлер не нарушит – ибо Лилит может ему так по рукам вдарить, что мало не покажется. Осенью 1938-го она дала по рукам Сталину – а рейхсфюрер СС был фигурой всё-таки существенно меньшего масштаба.
Однако это всё было вторично – и не очень существенно на самом деле. И для Колокольцева тоже – ибо пока что венценосное семейство представлялось ему если не совсем бесполезным в его работе, то очень близко к тому.
Первичным было нахождение и ликвидация кубла молохан, которые едва не принесли семью Николая II и их слуг в жертву Дьяволу. Скорее, даже двух – ибо Колокольцев знал о молоханах достаточно, чтобы не сомневаться: их капище на месте жертвоприношения семьи, заменившей Романовых… примерно, как ягнёнок Исаака всенепременно было… точнее, очень близко к этому месту.
А поскольку приказ о ликвидации Романовых так или иначе пришёл из Москвы – ресурсов полностью подмять под себя местных у молохан и близко не было, а пойти на такое без прямого приказа Кремля екатеринбургские большевики точно не посмели бы… то кубло номер два почти наверняка находилось в Москве. И вряд ли куда-то делось – раз закрепившись где-то, молохане никогда не уходили сами.
Как найти кубло в ныне Свердловске, Колокольцев примерно понимал… на самом деле, очень хорошо понимал. Ибо вариантов было немного совсем. А вот как найти в Москве… было неясно категорически (у него и идей даже не было).
Впрочем, он уже привык, что чрезвычайно плодотворные идеи приходят к нему в голову, когда он занимается, на первый взгляд, совершенно никак не связанными делами… и потому решил выполнить последнее из короткого списка поручений.
Окончательно установить причину смерти Николая Алексеевича Соколова (ибо, насколько было известно Колокольцеву, официально причина его смерти не была определена – было лишь объявлено, что он умер от естественных причин и никаких доказательств насильственной смерти обнаружено не было).
О Соколове Колокольцев узнал немного… впрочем, достаточно для того, чтобы начать собственное «следствие по делу следователя». Будущий следователь родился в купеческой семье 2 июня года 1882 в городе Мокшан в Пензенская губернии. Окончил Пензенскую мужскую гимназию, затем юридический факультет Харьковского университета.
В 1907 году Николай Алексеевич стал судебным следователем Краснослободского участка родного Мокшанского уезда. В 1911 году получил назначение следователем по важнейшим делам Пензенского окружного суда.
В 1914 году Соколов получил чин надворного советника (7-й класс по Табели о рангах). Чин соответствовал армейскому подполковнику и давал право на личное дворянство (но не на потомственное).
Вскоре Соколов был избран председателем союза судебных следователей Пензенского окружного суда. После революции 1917 года отказался сотрудничать с советской властью и уволился со службы. В октябре 1917 года, переодевшись крестьянином, отправился пешком в Сибирь… и дошёл.
В 1918 году был назначен (Комучем) следователем по особо важным делам в Омском окружном суде. В феврале 1919 года был назначен Верховным правителем России адмиралом Колчаком для производства следствия по делам о расстреле царской семьи и алапаевских мучеников.
Получив материалы следствия первых следователей Наметкина и Сергеева, Соколов в конце февраля 1919 года опубликовал в омской газете «Заря» некоторые результаты расследования убийства императора Николая и его семьи.
В том числе сообщил о найденных возле шахты на Исетском руднике вещдоках. Которые, однако не доказывали факт убийства именно Романовых… вообще факт убийства не доказывали (это запросто могла быть инсценировка).
В период с мая по 10 июля 1919 года Соколов собрал множество вещественных доказательств, опросил сотни свидетелей, провёл десятки экспертиз. После захвата красными Екатеринбурга 15 июля 1919 года Соколов продолжал работу и во время отступления белых, проводя допросы свидетелей и экспертизы, вплоть до самого Харбина.
Собранные им вещественные доказательства и документы Соколов при помощи главы французской миссии генерала Жанена в 1920 году перевёз из Харбина во Францию. Работу по опросу свидетелей и экспертизам материалов Соколов продолжал и в эмиграции во Франции, вплоть до своей смерти. Часть материалов следствия была опубликована Соколовым в 1924 году на французском языке.
42-летний следователь был обнаружен мертвым в Сальбри (маленький город во Франции, расположенный в регионе Центр-Вал-де-Луар в 160 километрах от Парижа) 24 ноября 1924 года. Причина смерти так и не была установлена.
Книга Соколова «Убийство Царской Семьи» была опубликована уже после его смерти в 1925 году и имела «признаки редактирования посторонними лицами». В силу этого полное авторство Соколова ставится под сомнение.
Колокольцев не сомневался, что смерть следователя по едва ли не самому громкому политическому делу ХХ столетия не осталась незамеченной в Париже. И что Sûreté générale наверняка отправило своего лучшего детектива, скажем так, взглянуть на это дело… дабы оно потом не укусило власти Французской республики в известное место.
Проблема была в том, что информация по делу Соколова – это было очевидно из газетных публикаций - проходила по французскому эквиваленту грифа Для служебного пользования. А учитывая легендарную неподкупность парижских детективов, шансы на получение её по прямому запросу были близки к нулю.
Поэтому необходимо было найти обходной путь… и Колокольцев уже знал, какой именно… и с кем именно. После овладения французским языком его типа приходящая супруга Ирма Бауэр (которая с детства была без ума от детективов), потребовала, чтобы он выписал ей парижский журнал Vrai Crime (Реальные преступления), каждую неделю публиковавший документальные детективы.
И пристрастила к чтению оного и Колокольцева тоже… благо после дела Танатоса его регулярно командировали в Крипо раскрывать… необычные дела. И даже присвоили чин криминальдиректора… почти сразу же превратившийся в следующий в табели о рангах - регирунгс- унд криминальрата.
К кому обратиться, тоже было понятно – журнал фактически держался на некоей Николь Ру, зам главного редактора. Если кто-то и мог добыть всю подноготную дела Соколова – так только она.
Поэтому он вернулся в аэропорт, сдал коллегу в службу проката автомобилей – и на своей ласточке с грозным именем Тайфун вылетел в Париж.
Дорн, провинция Утрехт, Нидерланды
Теперь задание было кристально ясным. Поскольку никакого сомнения в том, что Романовы выжили, у него больше не было, ему было необходимо их найти и передать им предложение рейхсфюрера СС.
Он совершенно не сомневался, что это предложение будет отклонено (он узнал достаточно о венценосном семействе, чтобы быть стопроцентно уверенным, что с национал-социалистами они сотрудничать не будут… тем более, с СС).
Как и в том, что у Гиммлера не было никаких рычагов воздействия на императора и его семью. Ибо Четвёртой Силой, которая спасла Романовых от Силы Третьей (инфернальной Церкви Молоха) могло быть только Общество Чёрного Солнца.
Которое до сих пор тщательно оберегало «тайну Романовых» - и поэтому совершенно точно не позволит Гиммлеру к ним даже приблизиться. Иначе уже давно преподнесло бы их рейхсфюреру на блюдечке – руками правой руки Баронессы графа Вальтера фон Шёнинга.
Обер-фюрера СС по званию… и помощника Гиммлера по должности. На самом деле, всё было ровно наоборот… впрочем, важным было лишь то, что если граф не передал Романовых рейхсфюреру, то он точно передаст прямой запрет Баронессы вступать в контакт с семьёй императора.
Который Гиммлер не нарушит – ибо Лилит может ему так по рукам вдарить, что мало не покажется. Осенью 1938-го она дала по рукам Сталину – а рейхсфюрер СС был фигурой всё-таки существенно меньшего масштаба.
Однако это всё было вторично – и не очень существенно на самом деле. И для Колокольцева тоже – ибо пока что венценосное семейство представлялось ему если не совсем бесполезным в его работе, то очень близко к тому.
Первичным было нахождение и ликвидация кубла молохан, которые едва не принесли семью Николая II и их слуг в жертву Дьяволу. Скорее, даже двух – ибо Колокольцев знал о молоханах достаточно, чтобы не сомневаться: их капище на месте жертвоприношения семьи, заменившей Романовых… примерно, как ягнёнок Исаака всенепременно было… точнее, очень близко к этому месту.
А поскольку приказ о ликвидации Романовых так или иначе пришёл из Москвы – ресурсов полностью подмять под себя местных у молохан и близко не было, а пойти на такое без прямого приказа Кремля екатеринбургские большевики точно не посмели бы… то кубло номер два почти наверняка находилось в Москве. И вряд ли куда-то делось – раз закрепившись где-то, молохане никогда не уходили сами.
Как найти кубло в ныне Свердловске, Колокольцев примерно понимал… на самом деле, очень хорошо понимал. Ибо вариантов было немного совсем. А вот как найти в Москве… было неясно категорически (у него и идей даже не было).
Впрочем, он уже привык, что чрезвычайно плодотворные идеи приходят к нему в голову, когда он занимается, на первый взгляд, совершенно никак не связанными делами… и потому решил выполнить последнее из короткого списка поручений.
Окончательно установить причину смерти Николая Алексеевича Соколова (ибо, насколько было известно Колокольцеву, официально причина его смерти не была определена – было лишь объявлено, что он умер от естественных причин и никаких доказательств насильственной смерти обнаружено не было).
О Соколове Колокольцев узнал немного… впрочем, достаточно для того, чтобы начать собственное «следствие по делу следователя». Будущий следователь родился в купеческой семье 2 июня года 1882 в городе Мокшан в Пензенская губернии. Окончил Пензенскую мужскую гимназию, затем юридический факультет Харьковского университета.
В 1907 году Николай Алексеевич стал судебным следователем Краснослободского участка родного Мокшанского уезда. В 1911 году получил назначение следователем по важнейшим делам Пензенского окружного суда.
В 1914 году Соколов получил чин надворного советника (7-й класс по Табели о рангах). Чин соответствовал армейскому подполковнику и давал право на личное дворянство (но не на потомственное).
Вскоре Соколов был избран председателем союза судебных следователей Пензенского окружного суда. После революции 1917 года отказался сотрудничать с советской властью и уволился со службы. В октябре 1917 года, переодевшись крестьянином, отправился пешком в Сибирь… и дошёл.
В 1918 году был назначен (Комучем) следователем по особо важным делам в Омском окружном суде. В феврале 1919 года был назначен Верховным правителем России адмиралом Колчаком для производства следствия по делам о расстреле царской семьи и алапаевских мучеников.
Получив материалы следствия первых следователей Наметкина и Сергеева, Соколов в конце февраля 1919 года опубликовал в омской газете «Заря» некоторые результаты расследования убийства императора Николая и его семьи.
В том числе сообщил о найденных возле шахты на Исетском руднике вещдоках. Которые, однако не доказывали факт убийства именно Романовых… вообще факт убийства не доказывали (это запросто могла быть инсценировка).
В период с мая по 10 июля 1919 года Соколов собрал множество вещественных доказательств, опросил сотни свидетелей, провёл десятки экспертиз. После захвата красными Екатеринбурга 15 июля 1919 года Соколов продолжал работу и во время отступления белых, проводя допросы свидетелей и экспертизы, вплоть до самого Харбина.
Собранные им вещественные доказательства и документы Соколов при помощи главы французской миссии генерала Жанена в 1920 году перевёз из Харбина во Францию. Работу по опросу свидетелей и экспертизам материалов Соколов продолжал и в эмиграции во Франции, вплоть до своей смерти. Часть материалов следствия была опубликована Соколовым в 1924 году на французском языке.
42-летний следователь был обнаружен мертвым в Сальбри (маленький город во Франции, расположенный в регионе Центр-Вал-де-Луар в 160 километрах от Парижа) 24 ноября 1924 года. Причина смерти так и не была установлена.
Книга Соколова «Убийство Царской Семьи» была опубликована уже после его смерти в 1925 году и имела «признаки редактирования посторонними лицами». В силу этого полное авторство Соколова ставится под сомнение.
Колокольцев не сомневался, что смерть следователя по едва ли не самому громкому политическому делу ХХ столетия не осталась незамеченной в Париже. И что Sûreté générale наверняка отправило своего лучшего детектива, скажем так, взглянуть на это дело… дабы оно потом не укусило власти Французской республики в известное место.
Проблема была в том, что информация по делу Соколова – это было очевидно из газетных публикаций - проходила по французскому эквиваленту грифа Для служебного пользования. А учитывая легендарную неподкупность парижских детективов, шансы на получение её по прямому запросу были близки к нулю.
Поэтому необходимо было найти обходной путь… и Колокольцев уже знал, какой именно… и с кем именно. После овладения французским языком его типа приходящая супруга Ирма Бауэр (которая с детства была без ума от детективов), потребовала, чтобы он выписал ей парижский журнал Vrai Crime (Реальные преступления), каждую неделю публиковавший документальные детективы.
И пристрастила к чтению оного и Колокольцева тоже… благо после дела Танатоса его регулярно командировали в Крипо раскрывать… необычные дела. И даже присвоили чин криминальдиректора… почти сразу же превратившийся в следующий в табели о рангах - регирунгс- унд криминальрата.
К кому обратиться, тоже было понятно – журнал фактически держался на некоей Николь Ру, зам главного редактора. Если кто-то и мог добыть всю подноготную дела Соколова – так только она.
Поэтому он вернулся в аэропорт, сдал коллегу в службу проката автомобилей – и на своей ласточке с грозным именем Тайфун вылетел в Париж.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23913
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 463 times
- Been thanked: 5896 times
Венценосное семейство. Бартерная сделка
01 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Редакция журнала Vrai Crime занимала весь второй этаж трёхэтажного офисного здания постройки начала прошлого века на бульваре Сен-Жермен (что не ускользнуло от внимания Колокольцева).
Табличек с именами сотрудников журнала на дверях не было, поэтому ему пришлось отловить и допросить смазливую молоденькую – словно ещё вчера среднюю школу закончила – скорее всего, машинистку. Которая и привела его к двери кабинета Николь Ру.
Колокольцев вежливо постучал. «Входите, открыто» - ответил ему существенно приглушённый дверью женский голос неопределённого возраста. Он открыл дверь, вошёл… и просто остолбенел.
Ибо хозяйка кабинета, с его кочки зрения, гораздо логичнее и естественнее смотрелась бы на троне Бурбонов, Валуа или Капетингов, чем в редакции парижского криминального журнала.
Лет тридцати или около того, немного выше среднего роста, стройная, идеально пропорционально сложенная, чудные пышные белокурые волосы с золотистым оттенком, огромные голубые… даже, пожалуй, бирюзовые по-девичьи смешливые глаза, горящие мягким, лучистым блеском и невероятно притягательные, как и вся она сама…
Дивный цвет лица, немного вздёрнутый носик, идеальные руки и ноги (последнее не скрывала, а подчёркивала идеально сидевшая на ней длинная юбка) истинно царственная, королевская осанка и грация…
Облачена – именно облачена, а не одета, она была в белоснежную блузку и длинную, до пят бирюзовую – под цвет её завораживающих глаз – юбку, перехваченную неожиданно широким кожаным поясом с золотой пряжкой в форме скорпиона (скорее всего, её знак Зодиака).
Само воплощение женственности и даже юности – несмотря на явно не юный возраст - она производила настолько оглушительно-чарующее впечатление, что Колокольцев (что с ним бывает крайне редко) временно потерял дар речи.
Принцесса мягко и грациозно поднялась из кресла и – неожиданно чисто по-мужски (впрочем, криминальные журналистки и не на такое способны) протянула ему царственную руку (для рукопожатия, не для поцелуя):
«Я Николь Ру. Чем могу быть полезна?»
И вопросительно посмотрела на гостя. Он пожал ей руку (её рукопожатие оказалось неожиданно крепким, как у детектива убойного отдела) и представился – разумеется, по-французски:
«Роланд фон Таубе. Регирунгс- унд криминальрат берлинского Крипо. Старший детектив по расследованию особо важных дел убойного отдела…»
В учебке ИНО ОГПУ его научили мгновенно определять, кому врать можно, кому… нужно подумать – а кому не следует категорически. Белокурая принцесса относилась к последней категории.
Его визави точно меньше удивилась бы, если бы в её кабинет вошёл марсианин. И, похоже, меньше обрадовалась бы, если бы барон Ротшильд. Однако справилась с удивлением в секунды и – к великому изумлению Колокольцева – объявила:
«У меня к Вам предложение, которое Вас наверняка заинтересует»
Взглянула на часы и улыбнулась: «Рабочий день скоро заканчивается, предлагаю обсудить его в Le Procope – оно как раз неподалёку…»
И пояснила: «Это старейшее кафе в Париже – его открыли в 1686 году. На протяжении веков оно было местом встречи литературной и философской элиты Франции, включая таких гигантов, как Вольтер и Руссо…»
Колокольцев кивнул: «Я в курсе – бывал там». И добавил:
«Во времена Французской революции его посещали Дантон и Марат. По слухам, там хранится шляпа Наполеона Бонапарта, которой он заплатил за обед. Поэтому это не просто кафе – это музей. Хранилище исторических сокровищ…»
Журналистка снова удивилась, однако быстро кивнула: «Сработаемся…»
И добавила: «За счёт Vrai Crime, разумеется…». Колокольцев покачал головой:
«За мой». И объяснил: «Я владею огромной торгово-финансовой фирмой с филиалами по всему миру – от Нью-Йорка до Токио. Я могу купить и ваш журнал, и это кафе… и мой банковский счёт не сильно это заметит…»
Николь Ру снова удивилась, однако кивнула: «Хорошо».
Le Procope сохранило декор конца XVII века, украшенный хрустальными люстрами и зеркальными стенами, что позволяло гостям почувствовать вкус исторической роскоши. Меню было под стать декору – и вкусом… и ценой блюд.
Предложение последовало после истинно королевского ужина… и нельзя сказать, чтобы так уж сильно удивило Колокольцева. Ибо Николь Ру объявила:
«Мне нужна вся информация по делу Манфреда Петерманна - Танатоса. Лично для меня – не для публикации – я в курсе, под каким грифом оно в рейхе. В обмен…» - она обворожительно улыбнулась. «… всё, что Вы захотите…»
Париж, Французская республика
Редакция журнала Vrai Crime занимала весь второй этаж трёхэтажного офисного здания постройки начала прошлого века на бульваре Сен-Жермен (что не ускользнуло от внимания Колокольцева).
Табличек с именами сотрудников журнала на дверях не было, поэтому ему пришлось отловить и допросить смазливую молоденькую – словно ещё вчера среднюю школу закончила – скорее всего, машинистку. Которая и привела его к двери кабинета Николь Ру.
Колокольцев вежливо постучал. «Входите, открыто» - ответил ему существенно приглушённый дверью женский голос неопределённого возраста. Он открыл дверь, вошёл… и просто остолбенел.
Ибо хозяйка кабинета, с его кочки зрения, гораздо логичнее и естественнее смотрелась бы на троне Бурбонов, Валуа или Капетингов, чем в редакции парижского криминального журнала.
Лет тридцати или около того, немного выше среднего роста, стройная, идеально пропорционально сложенная, чудные пышные белокурые волосы с золотистым оттенком, огромные голубые… даже, пожалуй, бирюзовые по-девичьи смешливые глаза, горящие мягким, лучистым блеском и невероятно притягательные, как и вся она сама…
Дивный цвет лица, немного вздёрнутый носик, идеальные руки и ноги (последнее не скрывала, а подчёркивала идеально сидевшая на ней длинная юбка) истинно царственная, королевская осанка и грация…
Облачена – именно облачена, а не одета, она была в белоснежную блузку и длинную, до пят бирюзовую – под цвет её завораживающих глаз – юбку, перехваченную неожиданно широким кожаным поясом с золотой пряжкой в форме скорпиона (скорее всего, её знак Зодиака).
Само воплощение женственности и даже юности – несмотря на явно не юный возраст - она производила настолько оглушительно-чарующее впечатление, что Колокольцев (что с ним бывает крайне редко) временно потерял дар речи.
Принцесса мягко и грациозно поднялась из кресла и – неожиданно чисто по-мужски (впрочем, криминальные журналистки и не на такое способны) протянула ему царственную руку (для рукопожатия, не для поцелуя):
«Я Николь Ру. Чем могу быть полезна?»
И вопросительно посмотрела на гостя. Он пожал ей руку (её рукопожатие оказалось неожиданно крепким, как у детектива убойного отдела) и представился – разумеется, по-французски:
«Роланд фон Таубе. Регирунгс- унд криминальрат берлинского Крипо. Старший детектив по расследованию особо важных дел убойного отдела…»
В учебке ИНО ОГПУ его научили мгновенно определять, кому врать можно, кому… нужно подумать – а кому не следует категорически. Белокурая принцесса относилась к последней категории.
Его визави точно меньше удивилась бы, если бы в её кабинет вошёл марсианин. И, похоже, меньше обрадовалась бы, если бы барон Ротшильд. Однако справилась с удивлением в секунды и – к великому изумлению Колокольцева – объявила:
«У меня к Вам предложение, которое Вас наверняка заинтересует»
Взглянула на часы и улыбнулась: «Рабочий день скоро заканчивается, предлагаю обсудить его в Le Procope – оно как раз неподалёку…»
И пояснила: «Это старейшее кафе в Париже – его открыли в 1686 году. На протяжении веков оно было местом встречи литературной и философской элиты Франции, включая таких гигантов, как Вольтер и Руссо…»
Колокольцев кивнул: «Я в курсе – бывал там». И добавил:
«Во времена Французской революции его посещали Дантон и Марат. По слухам, там хранится шляпа Наполеона Бонапарта, которой он заплатил за обед. Поэтому это не просто кафе – это музей. Хранилище исторических сокровищ…»
Журналистка снова удивилась, однако быстро кивнула: «Сработаемся…»
И добавила: «За счёт Vrai Crime, разумеется…». Колокольцев покачал головой:
«За мой». И объяснил: «Я владею огромной торгово-финансовой фирмой с филиалами по всему миру – от Нью-Йорка до Токио. Я могу купить и ваш журнал, и это кафе… и мой банковский счёт не сильно это заметит…»
Николь Ру снова удивилась, однако кивнула: «Хорошо».
Le Procope сохранило декор конца XVII века, украшенный хрустальными люстрами и зеркальными стенами, что позволяло гостям почувствовать вкус исторической роскоши. Меню было под стать декору – и вкусом… и ценой блюд.
Предложение последовало после истинно королевского ужина… и нельзя сказать, чтобы так уж сильно удивило Колокольцева. Ибо Николь Ру объявила:
«Мне нужна вся информация по делу Манфреда Петерманна - Танатоса. Лично для меня – не для публикации – я в курсе, под каким грифом оно в рейхе. В обмен…» - она обворожительно улыбнулась. «… всё, что Вы захотите…»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23913
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 463 times
- Been thanked: 5896 times
Венценосное семейство. Откровение Крылатого Маркграфа
01 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Колокольцева эта просьба не удивила – чего-то в этом роде он и ожидал. И потому спокойно ответил:
«Вы сможете это опубликовать – но только как художественное произведение. Придётся, правда, поменять место, время, имена… ну, вы поняли»
Николь Ру улыбнулась и благодарно кивнула:
«Спасибо. Я как раз задумала написать очередной роман…»
«Очередной?» - удивился Колокольцев. Журналистка вздохнула:
«У меня уже шесть вышло – под мужским псевдонимом. Франция пока не готова к своей Агате Кристи… к сожалению»
Он кивнул – и рассказал ей всё. Не утаив даже основное место работы – и звание.
Её это не удивило – она только спросила: «В каком Вы сейчас звании?»
«Штурмбанфюрер СС. Майор». Она кивнула: «Я знакома с системой званий СС – у меня есть друзья в гестапо и СД…». И не особо неожиданно осведомилась:
«Воевали?». Он честно ответил: «Испания. Доброволец легиона Кондор. Спецназ – операции за линией фронта. Имею награды генералиссимуса Франко - Крест Военных заслуг и Орден Святого Фердинанда… и Военная медаль…»
«Насолили же Вам красные…» усмехнулась она. И неожиданно добавила:
«Это радует». После чего усмехнулась: «Не сомневаюсь, что Вы им отплатили целым мешком монет. Испанские были цветочками… малого номинала»
Колокольцев мгновенно принял судьбоносное - он в этом не сомневался – решение. И бесстрастно-металлическим тоном объявил:
«Я предлагаю Вам партнёрство». Она изумлённо посмотрела на него:
«Партнёрство? Мне?». Он объяснил:
«Так получилось, что уже два года я читаю Ваши статьи. Меня хорошо научили читать между строк… в общем, мне понятно, что Вы не просто журналистка. Вы частный детектив, раскрыли не один висяк – и отправили не одного упыря на совершенно заслуженную гильотину…»
Она кивнула: «Девять. Я раскрыла девять висяков и отправила одиннадцать упырей на гильотину…». Колокольцев кивнул – и продолжил:
«В ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Ипатьевском доме в Екатеринбурге – ныне это Свердловск - были расстреляны… фактически принесены в жертву Молоху двенадцать человек. Однако совсем не те, кого планировали молохане…»
Принцессу словно столбняк хватил – она не могла даже пошевелиться… не то, что отреагировать. Колокольцев продолжал:
«Императорскую семью спасли… я даже почти на сто процентов уверен, что знаю, кто именно спас…»
Николь Ру продолжала смотреть на него в полном изумлении. Колокольцев вдохновенно продолжал:
«По инициативе Альфреда Розенберга, мой начальник, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер поручил мне найти и уничтожить… физически ликвидировать тех, кто совершил это чудовищное злодеяние… а хотел совершить ещё более чудовищное»
Журналистка неожиданно вышла из ступора и кивнула:
«Я согласна. Я с Вами. Чем я могу Вам помочь?».
Он объяснил: «Мне необходимо точно знать настоящую причину смерти следователя Соколова 24 ноября 1924 года…»
Николь Ру кивнула: «Это не проблема. Дело расследовала местная полиция Сальбри, но к нему, скажем так, проявили интерес в Париже. Sûreté générale отправило в Сальбри комиссара Огюста Лемерра…»
«Кто бы сомневался» - усмехнулся Колокольцев. Но промолчал. Белокурая принцесса продолжала: «… который подтвердил, что смерть наступила от естественных причин – и что никакого криминала и близко нет…»
«… но настоящую причину смерти так и не назвал…» - задумчиво произнёс Колокольцев. Николь Ру пожала плечами: «Это уже никого не интересовало. У Соколова были проблемы с сердцем, инфаркта не нашли, но…»
«Вы думаете, Лемерру известна настоящая причина?» - с надеждой спросил Колокольцев. Журналистка лукаво улыбнулась: «А вот это мы у него и спросим… прямо сейчас…»
Поднялась и отправилась к барной стойке с телефоном. Вернулась через пять минут… то ли разочарованная, то ли, наоборот, обрадованная. И объявила:
«Комиссара на месте нет и сегодня не будет. Я договорилась на завтра, на десять утра, у него в кабинете…». Колокольцев расплатился, они вышли из кафе, после чего она осведомилась:
«Ты ведь не строишь иллюзий относительно вечера и ночи? Ты ведь знаешь, что мы их проведём вместе – ибо оба этого хотим. Очень хотим…»
Париж, Французская республика
Колокольцева эта просьба не удивила – чего-то в этом роде он и ожидал. И потому спокойно ответил:
«Вы сможете это опубликовать – но только как художественное произведение. Придётся, правда, поменять место, время, имена… ну, вы поняли»
Николь Ру улыбнулась и благодарно кивнула:
«Спасибо. Я как раз задумала написать очередной роман…»
«Очередной?» - удивился Колокольцев. Журналистка вздохнула:
«У меня уже шесть вышло – под мужским псевдонимом. Франция пока не готова к своей Агате Кристи… к сожалению»
Он кивнул – и рассказал ей всё. Не утаив даже основное место работы – и звание.
Её это не удивило – она только спросила: «В каком Вы сейчас звании?»
«Штурмбанфюрер СС. Майор». Она кивнула: «Я знакома с системой званий СС – у меня есть друзья в гестапо и СД…». И не особо неожиданно осведомилась:
«Воевали?». Он честно ответил: «Испания. Доброволец легиона Кондор. Спецназ – операции за линией фронта. Имею награды генералиссимуса Франко - Крест Военных заслуг и Орден Святого Фердинанда… и Военная медаль…»
«Насолили же Вам красные…» усмехнулась она. И неожиданно добавила:
«Это радует». После чего усмехнулась: «Не сомневаюсь, что Вы им отплатили целым мешком монет. Испанские были цветочками… малого номинала»
Колокольцев мгновенно принял судьбоносное - он в этом не сомневался – решение. И бесстрастно-металлическим тоном объявил:
«Я предлагаю Вам партнёрство». Она изумлённо посмотрела на него:
«Партнёрство? Мне?». Он объяснил:
«Так получилось, что уже два года я читаю Ваши статьи. Меня хорошо научили читать между строк… в общем, мне понятно, что Вы не просто журналистка. Вы частный детектив, раскрыли не один висяк – и отправили не одного упыря на совершенно заслуженную гильотину…»
Она кивнула: «Девять. Я раскрыла девять висяков и отправила одиннадцать упырей на гильотину…». Колокольцев кивнул – и продолжил:
«В ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Ипатьевском доме в Екатеринбурге – ныне это Свердловск - были расстреляны… фактически принесены в жертву Молоху двенадцать человек. Однако совсем не те, кого планировали молохане…»
Принцессу словно столбняк хватил – она не могла даже пошевелиться… не то, что отреагировать. Колокольцев продолжал:
«Императорскую семью спасли… я даже почти на сто процентов уверен, что знаю, кто именно спас…»
Николь Ру продолжала смотреть на него в полном изумлении. Колокольцев вдохновенно продолжал:
«По инициативе Альфреда Розенберга, мой начальник, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер поручил мне найти и уничтожить… физически ликвидировать тех, кто совершил это чудовищное злодеяние… а хотел совершить ещё более чудовищное»
Журналистка неожиданно вышла из ступора и кивнула:
«Я согласна. Я с Вами. Чем я могу Вам помочь?».
Он объяснил: «Мне необходимо точно знать настоящую причину смерти следователя Соколова 24 ноября 1924 года…»
Николь Ру кивнула: «Это не проблема. Дело расследовала местная полиция Сальбри, но к нему, скажем так, проявили интерес в Париже. Sûreté générale отправило в Сальбри комиссара Огюста Лемерра…»
«Кто бы сомневался» - усмехнулся Колокольцев. Но промолчал. Белокурая принцесса продолжала: «… который подтвердил, что смерть наступила от естественных причин – и что никакого криминала и близко нет…»
«… но настоящую причину смерти так и не назвал…» - задумчиво произнёс Колокольцев. Николь Ру пожала плечами: «Это уже никого не интересовало. У Соколова были проблемы с сердцем, инфаркта не нашли, но…»
«Вы думаете, Лемерру известна настоящая причина?» - с надеждой спросил Колокольцев. Журналистка лукаво улыбнулась: «А вот это мы у него и спросим… прямо сейчас…»
Поднялась и отправилась к барной стойке с телефоном. Вернулась через пять минут… то ли разочарованная, то ли, наоборот, обрадованная. И объявила:
«Комиссара на месте нет и сегодня не будет. Я договорилась на завтра, на десять утра, у него в кабинете…». Колокольцев расплатился, они вышли из кафе, после чего она осведомилась:
«Ты ведь не строишь иллюзий относительно вечера и ночи? Ты ведь знаешь, что мы их проведём вместе – ибо оба этого хотим. Очень хотим…»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23913
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 463 times
- Been thanked: 5896 times
Венценосное семейство. Два сапога пара
01 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
До полуночи они бродили по весеннему Парижу, взявшись за руки (к немалому удивлению Колокольцева), а потом журналистка-писательница отвела его в свою роскошную трёхкомнатную квартиру на том же бульваре Сен-Жермен.
Она объяснила: «Мои романы очень хорошо продаются – и не только во Франции. Вот на гонорары и купила…»
В постели она была по-королевски яростно-великолепна – и настолько энергична, что Колокольцев не сомневался: он имеет дело с женщиной-люденом. Ибо такую энергию и такую выносливость в сексе может дать только Преображение.
Из какой оперы люденом… тут, как говорится, были возможны варианты. Один из которых – хотя и очень даже логически обоснованный – был настолько диким, что Колокольцев не стал его рассматривать всерьёз. Как потом выяснилось, зря.
Утром Николь и не подумала одеваться – так и готовила им завтрак (стандартный парижский омлет с овощами) в костюме Евы. На незаданный вопрос Колокольцева спокойно ответила: «Мне очень комфортно быть с тобой голой – одежда только мешает наслаждаться твоими энергиями…»
В дневном свете он заметил на её теле едва заметные следы и спросил (скорее, констатировал): «Тебя пороли?». Она кивнула: «Регулярно». И объяснила:
«У журналистки работа как у разведчицы – самая важная информация добывается, в основном, в постели…». Глубоко вздохнула - и продолжила:
«Мои… источники в основном из криминального мира… впрочем, и так называемые правоохранители недалеко ушли» - со смехом добавила она.
И продолжила: «Некоторым нравится, чтобы женщина их порола – и это приходится делать, но, в основном, всё же наоборот…»
И лукаво улыбнулась: «Дай угадаю – тебе регулярно приходится пороть свою… женщину; тебе это не нравится, но ты это делаешь потому, что её любишь...»
И объяснила: «Меня уже давно не пороли, такие следы может увидеть только порщик с большим опытом…»
Колокольцев грустно вздохнул: «Она умрёт, если я не буду это делать…»
Николь погладила его по голове: «Мы с тобой два сапога пара – нам это не нравится, но мы это делаем… по разным причинам…»
Они позавтракали, оделись – и отправились на набережную Орфевр.
Париж, Французская республика
До полуночи они бродили по весеннему Парижу, взявшись за руки (к немалому удивлению Колокольцева), а потом журналистка-писательница отвела его в свою роскошную трёхкомнатную квартиру на том же бульваре Сен-Жермен.
Она объяснила: «Мои романы очень хорошо продаются – и не только во Франции. Вот на гонорары и купила…»
В постели она была по-королевски яростно-великолепна – и настолько энергична, что Колокольцев не сомневался: он имеет дело с женщиной-люденом. Ибо такую энергию и такую выносливость в сексе может дать только Преображение.
Из какой оперы люденом… тут, как говорится, были возможны варианты. Один из которых – хотя и очень даже логически обоснованный – был настолько диким, что Колокольцев не стал его рассматривать всерьёз. Как потом выяснилось, зря.
Утром Николь и не подумала одеваться – так и готовила им завтрак (стандартный парижский омлет с овощами) в костюме Евы. На незаданный вопрос Колокольцева спокойно ответила: «Мне очень комфортно быть с тобой голой – одежда только мешает наслаждаться твоими энергиями…»
В дневном свете он заметил на её теле едва заметные следы и спросил (скорее, констатировал): «Тебя пороли?». Она кивнула: «Регулярно». И объяснила:
«У журналистки работа как у разведчицы – самая важная информация добывается, в основном, в постели…». Глубоко вздохнула - и продолжила:
«Мои… источники в основном из криминального мира… впрочем, и так называемые правоохранители недалеко ушли» - со смехом добавила она.
И продолжила: «Некоторым нравится, чтобы женщина их порола – и это приходится делать, но, в основном, всё же наоборот…»
И лукаво улыбнулась: «Дай угадаю – тебе регулярно приходится пороть свою… женщину; тебе это не нравится, но ты это делаешь потому, что её любишь...»
И объяснила: «Меня уже давно не пороли, такие следы может увидеть только порщик с большим опытом…»
Колокольцев грустно вздохнул: «Она умрёт, если я не буду это делать…»
Николь погладила его по голове: «Мы с тобой два сапога пара – нам это не нравится, но мы это делаем… по разным причинам…»
Они позавтракали, оделись – и отправились на набережную Орфевр.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23913
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 463 times
- Been thanked: 5896 times
Венценосное семейство. Откровение комиссара Лемерра
02 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Когда они ехали в штаб-квартиру парижской полиции (в Ситроене журналистки), она неожиданно вздохнула: «Я хочу, чтобы ты меня выпорол… когда-нибудь…»
Колокольцев удивился: «Тебе же это не нравится… вроде». Она объяснила:
«Ты любишь плетью… очень сильно любишь – это видно по тому, как ты рассказываешь об Ирме…»
В постели он рассказал ей – довольно подробно – об отношениях со своей приходящей женой. Она продолжила:
«Я посещала семинары в Сорбонне доктора Шварцкопфа – он говорит, что боль гораздо более мощный усилитель любви, чем ласка…». И улыбнулась:
«… хотя твои ласки мне тоже очень нравятся…»
Колокольцев рассмеялся: «Как тесен мир…». И объяснил удивлённой Николь:
«Мы с Вернером приятели и партнёры – он помог мне в нескольких моих делах…»
Дивизионный комиссар парижской криминальной полиции Огюст Лемерр был – как внешне, так и внутренне - почти точной копией комиссара Мегрэ из произведений Жоржа Сименона.
Настолько точной, что многие не без оснований считали, что Сименон написал своего великого сыщика с комиссара Лемерра (они были знакомы).
Высокий (185 сантиметров), грузный (за сотню кило весом), широкоплечий, с аккуратными чисто французскими усами, он действительно щеголял в шляпе-котелке и плотном драповом пальто с бархатным воротником… только вот трубки у него не было (он вообще не курил и практически не употреблял алкоголь).
Жозеф (его первое имя ему чем-то не угодило) Огюст Лемерр был на год моложе вымышленного Мегрэ – он родился 12 сентября 1885 года под знаком Девы (для детектива – самое то, что надо).
Он родился в деревне Сен-Жиль под Матиньоном в семье фермера Ансельма Лемерра. Там прошли его детство и юность. Мать комиссара умерла… нет, не при его родах – при следующих (Огюсту было пять лет).
Когда ему было восемь лет, несколько месяцев он провел в лицее, где ему приходилось очень тяжело, и, в конце концов, отец отправил его к своей сестре, которая была замужем за пекарем в Лионе.
Сначала Огюст хотел стать ветеринаром – неудивительно для выросшего на ферме мальчика – но с этой профессией у него не сложилось и в 20-летнем возрасте он поступил на службу в парижскую полицию.
За десять лет дослужился от рядового патрульного до комиссара… а с началом Великой войны пошёл добровольцем на фронт. В пехоту. Его заметили, он закончил офицерские курсы и уволился в запас после войны в звании капитана, с должности командира пехотной роты и с целой россыпью наград (две за ранения).
Вернулся в полицию – фронтовикам везде был зелёный свет – и за два десятилетия дослужился до дивизионного комиссара и руководителя бригады по расследованию особо тяжких преступлений (в основном убийств).
В отличие от вымышленного Мегрэ, он прекрасно водил автомобиль (Citroen 11CV Traction Avant), свободно владел английским и немецким (немного итальянским и испанским); был женат – и весьма счастлив в браке, недавно отметив 25-летие семейной жизни (он женился перед самой Великой войной).
У него было трое детей – сын служил инспектором криминальной полиции в Лионе (разумеется, в убойном отделе); дочери были домохозяйками - старшая уже подарила ему внучку.
Когда Колокольцев представился (своим настоящим именем), дивизионный комиссар уважительно кивнул:
«Наслышан. Дело Петерманна впечатляющее было весьма – мало кто смог бы его так эффективно раскрыть…»
Хотя официально никакого дела Петерманна не существовало, через созданный ещё в 1923 году Интерпол Крипо поставило в известность о нём своих коллег в ключевых странах. Ибо у Танатоса могли найтись имитаторы… где угодно – а такая публика представляла собой угрозу всему человечеству.
Комиссар Лемерр ожидаемо осведомился: «Чем могу Вам помочь?»
Колокольцев прямо спросил: «От чего умер Николай Соколов?»
«От страха» - спокойно ответил комиссар. «По словам судмедэксперта, который проводил вскрытие, он увидел нечто такое… или такого, от чего его хватил удар»
«Например?» - осведомился Колокольцев. Лемерр пожал плечами: «Доктор Арбогаст несколько повёрнут на оккульте, поэтому считает, что это мог быть призрак… или тот, кто воскрес из мёртвых…»
Кто именно воскрес, Лемерр не уточнил. Ибо догадался, что в этом не было необходимости – его визави прекрасно понимал, кто именно.
Колокольцев поблагодарил комиссара - и они с Николь Ру покинули здание штаб-квартиры парижской криминальной полиции.
Париж, Французская республика
Когда они ехали в штаб-квартиру парижской полиции (в Ситроене журналистки), она неожиданно вздохнула: «Я хочу, чтобы ты меня выпорол… когда-нибудь…»
Колокольцев удивился: «Тебе же это не нравится… вроде». Она объяснила:
«Ты любишь плетью… очень сильно любишь – это видно по тому, как ты рассказываешь об Ирме…»
В постели он рассказал ей – довольно подробно – об отношениях со своей приходящей женой. Она продолжила:
«Я посещала семинары в Сорбонне доктора Шварцкопфа – он говорит, что боль гораздо более мощный усилитель любви, чем ласка…». И улыбнулась:
«… хотя твои ласки мне тоже очень нравятся…»
Колокольцев рассмеялся: «Как тесен мир…». И объяснил удивлённой Николь:
«Мы с Вернером приятели и партнёры – он помог мне в нескольких моих делах…»
Дивизионный комиссар парижской криминальной полиции Огюст Лемерр был – как внешне, так и внутренне - почти точной копией комиссара Мегрэ из произведений Жоржа Сименона.
Настолько точной, что многие не без оснований считали, что Сименон написал своего великого сыщика с комиссара Лемерра (они были знакомы).
Высокий (185 сантиметров), грузный (за сотню кило весом), широкоплечий, с аккуратными чисто французскими усами, он действительно щеголял в шляпе-котелке и плотном драповом пальто с бархатным воротником… только вот трубки у него не было (он вообще не курил и практически не употреблял алкоголь).
Жозеф (его первое имя ему чем-то не угодило) Огюст Лемерр был на год моложе вымышленного Мегрэ – он родился 12 сентября 1885 года под знаком Девы (для детектива – самое то, что надо).
Он родился в деревне Сен-Жиль под Матиньоном в семье фермера Ансельма Лемерра. Там прошли его детство и юность. Мать комиссара умерла… нет, не при его родах – при следующих (Огюсту было пять лет).
Когда ему было восемь лет, несколько месяцев он провел в лицее, где ему приходилось очень тяжело, и, в конце концов, отец отправил его к своей сестре, которая была замужем за пекарем в Лионе.
Сначала Огюст хотел стать ветеринаром – неудивительно для выросшего на ферме мальчика – но с этой профессией у него не сложилось и в 20-летнем возрасте он поступил на службу в парижскую полицию.
За десять лет дослужился от рядового патрульного до комиссара… а с началом Великой войны пошёл добровольцем на фронт. В пехоту. Его заметили, он закончил офицерские курсы и уволился в запас после войны в звании капитана, с должности командира пехотной роты и с целой россыпью наград (две за ранения).
Вернулся в полицию – фронтовикам везде был зелёный свет – и за два десятилетия дослужился до дивизионного комиссара и руководителя бригады по расследованию особо тяжких преступлений (в основном убийств).
В отличие от вымышленного Мегрэ, он прекрасно водил автомобиль (Citroen 11CV Traction Avant), свободно владел английским и немецким (немного итальянским и испанским); был женат – и весьма счастлив в браке, недавно отметив 25-летие семейной жизни (он женился перед самой Великой войной).
У него было трое детей – сын служил инспектором криминальной полиции в Лионе (разумеется, в убойном отделе); дочери были домохозяйками - старшая уже подарила ему внучку.
Когда Колокольцев представился (своим настоящим именем), дивизионный комиссар уважительно кивнул:
«Наслышан. Дело Петерманна впечатляющее было весьма – мало кто смог бы его так эффективно раскрыть…»
Хотя официально никакого дела Петерманна не существовало, через созданный ещё в 1923 году Интерпол Крипо поставило в известность о нём своих коллег в ключевых странах. Ибо у Танатоса могли найтись имитаторы… где угодно – а такая публика представляла собой угрозу всему человечеству.
Комиссар Лемерр ожидаемо осведомился: «Чем могу Вам помочь?»
Колокольцев прямо спросил: «От чего умер Николай Соколов?»
«От страха» - спокойно ответил комиссар. «По словам судмедэксперта, который проводил вскрытие, он увидел нечто такое… или такого, от чего его хватил удар»
«Например?» - осведомился Колокольцев. Лемерр пожал плечами: «Доктор Арбогаст несколько повёрнут на оккульте, поэтому считает, что это мог быть призрак… или тот, кто воскрес из мёртвых…»
Кто именно воскрес, Лемерр не уточнил. Ибо догадался, что в этом не было необходимости – его визави прекрасно понимал, кто именно.
Колокольцев поблагодарил комиссара - и они с Николь Ру покинули здание штаб-квартиры парижской криминальной полиции.
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23913
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 463 times
- Been thanked: 5896 times
Венценосное семейство. Момент истины
02 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Когда они вышли на улицу, Николь вопросительно посмотрела на Колокольцева. Тот пожал плечами: «Мне всё ясно. В конце жизни Соколов, похоже, радикально пересмотрел свои выводы, решил, что Романовы выжили и занялся их поисками»
Сделал небольшую паузу – и усмехнулся: «И нашёл… только вот веса находки не выдержал – она свела его в могилу… в считанные минуты…»
И мгновенно понял и другое – несопоставимо более важное. Поэтому глубоко вздохнул и улыбнулся: «Тщательнее надо шифроваться, Ваше Высочество. Ваш камуфляж шит белыми нитками…»
И объяснил совершенно потерявшей дар речи принцессе – теперь он понимал, что действительно принцессе:
«Всё очень просто, Ольга Николаевна – если внимательно присмотреться. Николь – соединение двух первых слогов Вашего отчества и фамилии; Ру – русская, если кириллицей. Если латиницей, то две первые буквы фамилии Roux совпадают с двумя первыми буквами фамилии Romanova».
Великая княжна быстро пришла в себя – и вздохнула: «Ты прав – не зря комиссар о тебе столь высокого мнения как о детективе. Я действительно Ольга Николаевна Романова, дочь российского императора, великая княжна и всё такое…»
Сделала небольшую паузу и покачала головой:
«… только вот к смерти Соколова я не имею никакого отношения. Я с ним вообще ни разу не встречалась, а 24 ноября 1924 года весь день провела в Берлине – на свадьбе моего коллеги Франца Кёнига. Меня десятки людей видели…»
Для Колокольцева это было неприятной неожиданностью – но не так уж многое меняло. Ибо оставались ещё минимум пять Романовых (Алексей вряд ли мог был быть опознан Соколовым). Начиная с наиболее вероятных кандидатов – императора и императрицы.
Ольга-Николь изумлённо-восхищённо покачала головой:
«Мама совсем ясновидящей стала… как знала…». Глубоко вздохнула – и обворожительно улыбнулась: «Раз уж ты меня раскрыл, приглашаю тебя на наш семейный…». Она посмотрела на изящные часики. «… обед»
И неожиданно добавила: «Мама с папой, думаю, очень рады будут… да и Алексей с сёстрами тоже…»
Париж, Французская республика
Когда они вышли на улицу, Николь вопросительно посмотрела на Колокольцева. Тот пожал плечами: «Мне всё ясно. В конце жизни Соколов, похоже, радикально пересмотрел свои выводы, решил, что Романовы выжили и занялся их поисками»
Сделал небольшую паузу – и усмехнулся: «И нашёл… только вот веса находки не выдержал – она свела его в могилу… в считанные минуты…»
И мгновенно понял и другое – несопоставимо более важное. Поэтому глубоко вздохнул и улыбнулся: «Тщательнее надо шифроваться, Ваше Высочество. Ваш камуфляж шит белыми нитками…»
И объяснил совершенно потерявшей дар речи принцессе – теперь он понимал, что действительно принцессе:
«Всё очень просто, Ольга Николаевна – если внимательно присмотреться. Николь – соединение двух первых слогов Вашего отчества и фамилии; Ру – русская, если кириллицей. Если латиницей, то две первые буквы фамилии Roux совпадают с двумя первыми буквами фамилии Romanova».
Великая княжна быстро пришла в себя – и вздохнула: «Ты прав – не зря комиссар о тебе столь высокого мнения как о детективе. Я действительно Ольга Николаевна Романова, дочь российского императора, великая княжна и всё такое…»
Сделала небольшую паузу и покачала головой:
«… только вот к смерти Соколова я не имею никакого отношения. Я с ним вообще ни разу не встречалась, а 24 ноября 1924 года весь день провела в Берлине – на свадьбе моего коллеги Франца Кёнига. Меня десятки людей видели…»
Для Колокольцева это было неприятной неожиданностью – но не так уж многое меняло. Ибо оставались ещё минимум пять Романовых (Алексей вряд ли мог был быть опознан Соколовым). Начиная с наиболее вероятных кандидатов – императора и императрицы.
Ольга-Николь изумлённо-восхищённо покачала головой:
«Мама совсем ясновидящей стала… как знала…». Глубоко вздохнула – и обворожительно улыбнулась: «Раз уж ты меня раскрыл, приглашаю тебя на наш семейный…». Она посмотрела на изящные часики. «… обед»
И неожиданно добавила: «Мама с папой, думаю, очень рады будут… да и Алексей с сёстрами тоже…»
Scribo, ergo sum
-
RolandVT
- Posts: 23913
- Joined: Fri Feb 09, 2024 10:42 am
- Has thanked: 463 times
- Been thanked: 5896 times
Венценосное семейство. Семейный обед
02 апреля 1939 года
Париж, Французская республика
Николай Александрович и Александра Фёдоровна Романовы (ныне Виктор и Луиза – кто бы сомневался - Валуа) обитали в роскошном двухэтажном особняке в Нейи-сюр-Сен – элитном пригороде Парижа (для начала, его главная улица являлась продолжением Елисейских полей).
В XX веке это предместье стало приютом состоятельных жителей Парижа, в особенности бизнесменов и представителей творческой интеллигенции. Там жили скульпторы, писатели, актёры, композиторы… в общем, все те, кто ценил приватность и крайне не любил вторжения в их жизнь.
Поэтому с точки зрения конспирации место было идеальным – никто ни в чьи дела нос не совал, никакие вопросы не задавал (это было не принято совсем) и к замкнутому образу жизни относился с пониманием.
Ольга-Николь предупредила маму о прибытии гостя, поэтому, когда Колокольцев в сопровождении старшей великой княжны вошёл в столовую, всё венценосное семейство (венцы которой едва не стали терновыми) уже было в сборе.
И… даже не просто удивило гостя – Колокольцев был просто шокирован. Нет, не тем, что Николай и Александра практически не изменились с 1918 года, когда было сделано их (официально) последнее фото.
Это его как раз не удивило, ибо он не сомневался, что от жертвоприношения Молоху их спасла Баронесса (больше было просто некому). Которая впоследствии подарила всем Романовым вечную молодость… вероятнее всего для того, чтобы вернуть им российский престол.
Вернуть, когда российский народ наиграется с прочими системами государственного устройства и поймёт, что нет для него никакой жизнеспособной альтернативы вечной монархии (больше авторитарной, чем конституционной), трон которой навсегда – ибо смена монарха России противопоказана категорически – займёт… скорее всего, Анастасия Великая.
Удивило… даже ошарашило его то, что одна из великих княжон (похоже, младшая – и потому как раз Анастасия) … была ему знакома уже не один год. Знакома как Шарлотта Эссен – старший (и, по отзывам, лучший) аналитик абвера в чине зондерфюрерин Z (эквивалент обер-лейтенанта вермахта).
Что младшая (лишь по хронологическому возрасту) великая княжна немедленно и подтвердила, спокойно-невозмутимо поздоровавшись и представившись:
«Добрый день, Роланд. Я Анастасия. Можешь называть меня либо по полному имени – я очень не люблю, когда меня называют Настей …, это звучит как-то уж слишком плебейски, либо Шарлотта, либо Лотта. Титулы у нас не приняты…»
Остальные Романовы кивнули. Анастасия сделала небольшую паузу – и продолжила: «Рада тебя видеть в нашем семейном кругу». После чего немедленно подтвердила мнение Розенберга о том, что именно младшая Романова была главной в семье… и главным кандидатом на российский престол.
Она последовательно представила сначала двух сестёр на вид примерно одного возраста (в реальности хронологически у них было ровно два года разницы):
«Татьяна – ныне Элена Виалли. Врач-гинеколог – очень успешный и уважаемый врач. Постоянно обитает в Бостоне… у неё с Америкой любовь с первого взгляда… и навсегда» - с улыбкой добавила она. Татьяна кивнула – а Анастасия представила вторую сестру:
«Твоя коллега – если по диплому…». И объяснила изумлённому Колокольцеву:
«Мария… ныне Мария Нолан преподаёт историю древнего мира и археологию в Дублинском университете… так что у вас будет о чём поговорить во время твоего очередного визита на Изумрудный остров…»
Колокольцева столь близкое знакомство Шарлотты Эссен с его работой не удивило. Ибо до него доходили слухи, что Лотта спала с его другом, вторым человеком в абвере Хансом Остером, который Роландом фон Таубе восхищался, а в постели был просто невероятно болтлив. Когда дело не касалось тайн рейха, конечно… к которым биография личного помощника Гиммлера относилась далеко не во всём.
После чего представила крепкого старшего сержанта (у него звание на лбу было написано трёхсотым кеглем) тоже лет тридцати на вид: «Это мой брат Алексей. Ныне Людвиг Гётц, совершенно здоров и потому…»
Алексей подхватил эстафету:
«Старший сержант Иностранного легиона в отставке. Мы с Вами однополчане – только я завербовался в добровольцы напрямую к генералиссимусу. Но тоже, в основном, воевал по другую сторону линии фронта…»
«У Алексея полный набор военных наград Испании» - с гордостью добавила императрица. «Он бы до самого конца воевал…»
Гражданская война в Испании закончилась вчера.
Официальный (пока) наследник российского престола вздохнул:
«Месяц назад меня зацепило шальной пулей. После госпиталя вернулся домой. Сейчас выздоровел, поэтому…». Он запнулся.
Колокольцев сразу всё понял (это было несложно) и потому кивнул:
«Когда будут – а они обязательно будут – формироваться дивизии ваффен-СС для войны с большевиками, я замолвлю словечко перед рейхсфюрером. Нам нужно будет ещё пообщаться, но думаю, должность командира взвода в чине лейтенанта… или даже обер-лейтенанта вполне реальна…»
Алексей кивнул: «Спасибо». И добавил: «Я командовал взводом спецназа в Испании, так что опыт есть. С идеологией проблем нет – я в основном немецкой крови, русской у меня кот наплакал…»
Мать Алексея была немецкой крови, бабушка по отцовской – датской (что то же самое), прабабушка немецкой…
Императрица продолжила: «Нам с Ники представляться нет смысла – мы за двадцать лет не изменились совсем – спасибо Баронессе…»
Анастасия улыбнулась: «Мы в курсе твоего Преображения – и твоих отношений с Лилит и её свитой…»
Это могло прилететь только от самой Баронессы – Остер был ни сном, ни духом.
Аликс продолжила: «Тебе не нужно представляться – мы знаем, что ты штурмбанфюрер СС, личный помощник Гиммлера по особым поручениям, владелец огромной торгово-финансовой фирмы, детектив Крипо по особо важным делам, приятель Геббельса, друг Геринга, знакомый фюрера…»
Сделала многозначительную паузу – и продолжила: «Мы относимся к тебе с огромным уважением и восхищением – ибо очень даже есть за что…»
И перечислила: «Мы знаем о спасённых тобой в Белостоке. О том, что во многом благодаря твоей финансовой - и не только - помощи Гитлер смог прийти к власти и создать единственную систему, способную спасти мир от уничтожения большевистскими ордами…»
Романовы кивнули. Императрица продолжала:
«Мы знаем, что в Аду Голодомора ты спас больше тысячи человек. Что ты не позволил Сталину создать невидимый самолёт. Что ты ликвидировал Кирова и вывел Сталина из равновесия… надолго. Что именно ты запустил Большую чистку, которая радикально ослабила СССР и дало Германии необходимое время, чтобы подготовиться к войне с этими Слугами Дьявола. Что ты ликвидировал их гнездо в Москве, а до того в Берлине…»
«Дело Танатоса» - уточнила Ольга. Аликс улыбнулась: «Я знаю, что ты прибыл к нам с предложением Гиммлера… но это подождёт». И указала на грандиозное обилие яств: «Прошу к столу…»
Париж, Французская республика
Николай Александрович и Александра Фёдоровна Романовы (ныне Виктор и Луиза – кто бы сомневался - Валуа) обитали в роскошном двухэтажном особняке в Нейи-сюр-Сен – элитном пригороде Парижа (для начала, его главная улица являлась продолжением Елисейских полей).
В XX веке это предместье стало приютом состоятельных жителей Парижа, в особенности бизнесменов и представителей творческой интеллигенции. Там жили скульпторы, писатели, актёры, композиторы… в общем, все те, кто ценил приватность и крайне не любил вторжения в их жизнь.
Поэтому с точки зрения конспирации место было идеальным – никто ни в чьи дела нос не совал, никакие вопросы не задавал (это было не принято совсем) и к замкнутому образу жизни относился с пониманием.
Ольга-Николь предупредила маму о прибытии гостя, поэтому, когда Колокольцев в сопровождении старшей великой княжны вошёл в столовую, всё венценосное семейство (венцы которой едва не стали терновыми) уже было в сборе.
И… даже не просто удивило гостя – Колокольцев был просто шокирован. Нет, не тем, что Николай и Александра практически не изменились с 1918 года, когда было сделано их (официально) последнее фото.
Это его как раз не удивило, ибо он не сомневался, что от жертвоприношения Молоху их спасла Баронесса (больше было просто некому). Которая впоследствии подарила всем Романовым вечную молодость… вероятнее всего для того, чтобы вернуть им российский престол.
Вернуть, когда российский народ наиграется с прочими системами государственного устройства и поймёт, что нет для него никакой жизнеспособной альтернативы вечной монархии (больше авторитарной, чем конституционной), трон которой навсегда – ибо смена монарха России противопоказана категорически – займёт… скорее всего, Анастасия Великая.
Удивило… даже ошарашило его то, что одна из великих княжон (похоже, младшая – и потому как раз Анастасия) … была ему знакома уже не один год. Знакома как Шарлотта Эссен – старший (и, по отзывам, лучший) аналитик абвера в чине зондерфюрерин Z (эквивалент обер-лейтенанта вермахта).
Что младшая (лишь по хронологическому возрасту) великая княжна немедленно и подтвердила, спокойно-невозмутимо поздоровавшись и представившись:
«Добрый день, Роланд. Я Анастасия. Можешь называть меня либо по полному имени – я очень не люблю, когда меня называют Настей …, это звучит как-то уж слишком плебейски, либо Шарлотта, либо Лотта. Титулы у нас не приняты…»
Остальные Романовы кивнули. Анастасия сделала небольшую паузу – и продолжила: «Рада тебя видеть в нашем семейном кругу». После чего немедленно подтвердила мнение Розенберга о том, что именно младшая Романова была главной в семье… и главным кандидатом на российский престол.
Она последовательно представила сначала двух сестёр на вид примерно одного возраста (в реальности хронологически у них было ровно два года разницы):
«Татьяна – ныне Элена Виалли. Врач-гинеколог – очень успешный и уважаемый врач. Постоянно обитает в Бостоне… у неё с Америкой любовь с первого взгляда… и навсегда» - с улыбкой добавила она. Татьяна кивнула – а Анастасия представила вторую сестру:
«Твоя коллега – если по диплому…». И объяснила изумлённому Колокольцеву:
«Мария… ныне Мария Нолан преподаёт историю древнего мира и археологию в Дублинском университете… так что у вас будет о чём поговорить во время твоего очередного визита на Изумрудный остров…»
Колокольцева столь близкое знакомство Шарлотты Эссен с его работой не удивило. Ибо до него доходили слухи, что Лотта спала с его другом, вторым человеком в абвере Хансом Остером, который Роландом фон Таубе восхищался, а в постели был просто невероятно болтлив. Когда дело не касалось тайн рейха, конечно… к которым биография личного помощника Гиммлера относилась далеко не во всём.
После чего представила крепкого старшего сержанта (у него звание на лбу было написано трёхсотым кеглем) тоже лет тридцати на вид: «Это мой брат Алексей. Ныне Людвиг Гётц, совершенно здоров и потому…»
Алексей подхватил эстафету:
«Старший сержант Иностранного легиона в отставке. Мы с Вами однополчане – только я завербовался в добровольцы напрямую к генералиссимусу. Но тоже, в основном, воевал по другую сторону линии фронта…»
«У Алексея полный набор военных наград Испании» - с гордостью добавила императрица. «Он бы до самого конца воевал…»
Гражданская война в Испании закончилась вчера.
Официальный (пока) наследник российского престола вздохнул:
«Месяц назад меня зацепило шальной пулей. После госпиталя вернулся домой. Сейчас выздоровел, поэтому…». Он запнулся.
Колокольцев сразу всё понял (это было несложно) и потому кивнул:
«Когда будут – а они обязательно будут – формироваться дивизии ваффен-СС для войны с большевиками, я замолвлю словечко перед рейхсфюрером. Нам нужно будет ещё пообщаться, но думаю, должность командира взвода в чине лейтенанта… или даже обер-лейтенанта вполне реальна…»
Алексей кивнул: «Спасибо». И добавил: «Я командовал взводом спецназа в Испании, так что опыт есть. С идеологией проблем нет – я в основном немецкой крови, русской у меня кот наплакал…»
Мать Алексея была немецкой крови, бабушка по отцовской – датской (что то же самое), прабабушка немецкой…
Императрица продолжила: «Нам с Ники представляться нет смысла – мы за двадцать лет не изменились совсем – спасибо Баронессе…»
Анастасия улыбнулась: «Мы в курсе твоего Преображения – и твоих отношений с Лилит и её свитой…»
Это могло прилететь только от самой Баронессы – Остер был ни сном, ни духом.
Аликс продолжила: «Тебе не нужно представляться – мы знаем, что ты штурмбанфюрер СС, личный помощник Гиммлера по особым поручениям, владелец огромной торгово-финансовой фирмы, детектив Крипо по особо важным делам, приятель Геббельса, друг Геринга, знакомый фюрера…»
Сделала многозначительную паузу – и продолжила: «Мы относимся к тебе с огромным уважением и восхищением – ибо очень даже есть за что…»
И перечислила: «Мы знаем о спасённых тобой в Белостоке. О том, что во многом благодаря твоей финансовой - и не только - помощи Гитлер смог прийти к власти и создать единственную систему, способную спасти мир от уничтожения большевистскими ордами…»
Романовы кивнули. Императрица продолжала:
«Мы знаем, что в Аду Голодомора ты спас больше тысячи человек. Что ты не позволил Сталину создать невидимый самолёт. Что ты ликвидировал Кирова и вывел Сталина из равновесия… надолго. Что именно ты запустил Большую чистку, которая радикально ослабила СССР и дало Германии необходимое время, чтобы подготовиться к войне с этими Слугами Дьявола. Что ты ликвидировал их гнездо в Москве, а до того в Берлине…»
«Дело Танатоса» - уточнила Ольга. Аликс улыбнулась: «Я знаю, что ты прибыл к нам с предложением Гиммлера… но это подождёт». И указала на грандиозное обилие яств: «Прошу к столу…»
Scribo, ergo sum