Рабочий день прошёл как обычно – я выпорол шесть женщин (и двух девушек - по просьбе их мам); потом у меня были три посажения на кол, две порки флагрумом у столба (Виолетты Граниной и почему-то Хельги Лауэри) и одно колесование (Катрин Бартез подсела на это колесо как наркоши на совсем другие колёса).
После этого я плавно (спасибо моему Мерседесу и лейтенанту Фогелю – водиле от Бога) переместился на Объект Харон. Где, как обычно, перевыполнил план – причём в типично совковом стиле – на восемь процентов.
Сорок две повешенные; шестьдесят расстрелянных; две обезглавленные Штутгартской Девой (она меня, похоже, простила – и потому работала идеально); три моей катаной… и одну пришлось задушить шёлковым шарфом по её просьбе.
Я уже давно перестал задавать даже себе вопрос в самом прямом смысле экзистенциальный – откуда граф сотоварищи брали такой конвейер желающих уйти из этого мира в лучший.
Впрочем, если верить сёстрам Романовым (а я подозревал, что в реальности всё гораздо хуже), только в России потенциальных участниц программы добровольной эвтаназии (в смысле, женщин, которые хотя уйти в лучший мир прямо здесь и сейчас) … миллионов пять, как минимум (в возрастном диапазоне от 14 до 55). А ведь есть ещё и страны бывшего СССР...
Так что ничего удивительного в этом, на самом деле, не было - удивительным было появление в офисе графа Вальтера фон Шёнинга (ибо он меня своими визитами обычно не жаловал).
Появился граф сразу после того, как я закончил душить Новую Дездемону. Так я её сразу прозвал (хотя звали её Таня), как только услышал её просьбу – хотя я ни разу не Отелло ни по одному параметру (для начала – я вообще не ревнив и никогда не был, даже когда жил со второй женой на 27 лет меня моложе).
Граф внимательно осмотрел только что задушенную мной (её шёлковым шарфом – почему-то зелёного цвета) голую блондинку и уважительно кивнул:
«Чистая работа… причём даже красивая, как ни странно. Я много видел вживую таких казней… даже очень много…»
В бытность де-факто Великим Инквизитором Кастилии и Арагона, где казнь гарротой была стандартным способом исполнения смертного приговора.
«… но ничего даже отдалённо подобного по красоте не видел. Обычно – вопреки фантазиям художников – это зрелище малоприятное… отталкивающее даже»
Я пожал плечами: «Оно как-то само собой так получается… хотя ты прав, я эстет и потому всегда стараюсь работать красиво. Рад, что получается…»
Когда санитары забрали тело Татьяны Анатольевны для транспортировки в крематорий в соседнем здании, граф по-хозяйски устроился в гостевом кресле и задал вполне соответствующий сути Объекта Харон (но всё же совершенно для меня неожиданный) вопрос:
«Что ты знаешь о таком явлении, как снафф?»
Я пожал плечами, чувствуя себя школьником на экзамене у строгого профессора (впрочем, в некотором роде это так и было):
«Не моя тема совсем, поэтому немного. По определению, снафф-фильм или снафф-видео – это, как правило, порнофильм, в котором снято реальное убийство… иными словами, жертву действительно убивают – как правило, с особой жестокостью… ну, и реальное изнасилование, хотя и не обязательно. Снаффом называется и прямая трансляция реального убийства в Сети…»
Граф кивнул. Я продолжил:
«Снафф-фильм отличается от просто видеозаписи реального убийства – некоторые убийцы это делают – тем, что снафф-фильм снимают, а снафф-трансляцию организуют не для сексуального удовлетворения убийцы, а в чисто коммерческих целях – ради получения прибыли; по слухам немалой…»
«Совершенно верно» - подтвердил граф. Я продолжил:
«Те, кто всерьёз занимается изучением так называемых городских легенд – а официально снафф считается именно городской легендой…»
«Считается» - улыбнулся граф. Я выразительно посмотрел на него и продолжил:
«… утверждают, что не существует ни одного подтверждённого независимыми исследователями примера коммерческого снафф-фильма…»
«Не выявлено» - поправил меня фон Шёнинг. «Что вовсе не означает, что таких фильмов не существует…»
Я кивнул: «Согласен». И продолжил:
«Военные конфликты разной интенсивности и различного рода силовые операции (в том числе, и с человеческими жертвами) происходят постоянно, поэтому неудивительно, что в Сети навалом реального видео убийств, казней и просто гибели людей в результате таких операций и конфликтов…»
«Навалом» - вздохнул граф. «К сожалению…»
Я уже несколько более уверенно продолжил:
«Хватает и видео реальных убийств в, так сказать, мирное время… однако ни те, ни другие не совершались исключительно ради получения финансовой прибыли от съёмки и последующего распространения видео… поэтому это не есть снафф просто по определению…»
Фон Шёнинг покачал головой: «Это не всегда так… к сожалению. Нам известны случаи, когда во время конфликтов убивали именно в таких целях. И в Чечне – с обеих сторон; и в Сирии - там этим кто только не занимался, как и в Ираке; и в Судане; и в Сомали; и в той же Мьянме… да много где, увы и ах …»
Глубоко и грустно вздохнул – и добавил: «Хотя это всё произведения жутких дилетантов – а снафф всё же понимается как продукция профессионалов по профессиональной технологии…»
«… ибо это коммерческий продукт» - мрачно закончил за него я. И продолжил:
«Видео реальных избиений и истязаний, к сожалению, немало – причём как взрослых, так и детей…»
Меня аж передёрнуло, ибо я вспомнил жуткую историю австралийского маньяка Питера Герарда Скалли. Находясь на острове Минданао на Филиппинах, он организовал и возглавил международную преступную группу (что самое жуткое, в основном женского пола), которая демонстрировала в Даркнете по принципу Pay-per-view видеотрансляции пыток и сексуального насилия над детьми.
Жертвы поставлялись двумя его филиппинскими подружками либо другими женщинами-сообщницами. Наиболее шокирующей записью-трансляцией Скалли стала получившая название Daisy’s Destruction (Уничтожение Дейзи), проданная клиентам за десять тысяч долларов.
Сделанная в 2012 году запись, состоявшая из нескольких частей, была настолько экстремально жестокой, что некоторое время считалась городской легендой... каковой в настоящее время считается снафф.
На этой записи запечатлены пытки и насилие со стороны Скалли и нескольких его филиппинских сообщников по отношению к нескольким девочкам, которым было не более двенадцати лет.
При этом наиболее жестокой была 19-летняя сообщница Скалли, в прошлом жертва детской проституции… впрочем, превращение жертвы в насильника – обычное дело (особенно если насилие имело место в детском возрасте). Скалли и его подельницу вычислили, поймали и влепили совершенно заслуженное пожизненное в Аду филиппинской тюрьмы.
«… однако поскольку их жертвы – и жертвы прочих… кинодельцов такого сорта остались живы, фильм тоже снаффом не является – просто по определению» - закончил я.
Граф кивнул – и предсказуемо осведомился: «А что ты думаешь по поводу снаффа? Это действительно лишь городская легенда – или такие фильмы действительно существуют?»
Я пожал плечами: «Танатофилия – болезненное влечение к процессу умирания человека или другого живого существа…»
«Извращение, проще говоря» - усмехнулся фон Шёнинг. Я кивнул и продолжил:
«… не такое уж и редкое явление…»
«Увы» - мрачно усмехнулся граф. Я продолжил:
«… поэтому я практически не сомневаюсь, что существует весьма платежеспособный спрос на снафф-фильмы. А если есть спрос, всенепременно находится и предложение… поэтому я думаю – уверен даже – что такие фильмы действительно существуют. Просто создатели и потребители их не светятся…»
«Находятся, существуют и действительно не светятся» - грустно вздохнул граф.
И неожиданно рассмеялся: «Меня просто умиляют аргументы Snopes.com…»
Я удивлённо посмотрел на него. Он спокойно объяснил:
«По мнению так называемых экспертов Snopes.com, утверждения о якобы существовании студий снафф-фильмов, тайно производящей подобные развлечения с целью получения колоссальной прибыли, абсурдны, поскольку снимать убийство на плёнку было бы в лучшем случае безрассудством…»
Я от души расхохотался:
«Ну и знатоки… им, видимо, неведомо, что за изготовление и распространение даже просто видеопорнухи с детишками – не говоря уже об истязании детей – положено, причём справедливо положено, точно такое же наказание, как за снафф. Пожизненное заключение… и ничего, снимают – причём десятилетиями»
Граф, похоже, решил меня основательно повеселить (за что я ему был весьма благодарен, учитывая, чем я занимался весь Божий день). Ибо процитировал этих… экспертов по городским легендам:
«Только ненормальный сохранит для суда идеальную видеозапись преступления, за которое он может пойти к палачу. Даже если он будет держаться подальше от камеры, в такой фильм попадёт слишком много информации о том, кто убийца, как и где было совершено убийство, и эти детали быстро приведут полицию к двери видеостудии преступников…»
Я снова рассмеялся:
«Феерический бред – хоть бы с видео-криминалистами поговорили, что ли – и с криминальными психологами. Во-первых, продюсеры снаффа психически больные по определению – психически здоровый человек такое снимать не будет ни за какие деньги…»
Фон Шёнинг кивнул: «Не будет, конечно». Я вдохновенно продолжал:
«… во-вторых, далеко не факт, что к палачу – де-факто смертная казнь мало где осталась – да и где осталась, её ожидают десятилетиями…»
«Так и есть» - подтвердил граф. «И нередко так и умирают, не дождавшись…»
Я продолжил: «В-третьих, сейчас можно снять и отредактировать видео так, что ни фига не поймёшь. Ни где снимали, ни кто снимал… что же касается полиции, то в мире достаточно мест, где её можно купить на корню. В России, например…»
«Твой вердикт?» - в высшей степени заинтересованно осведомился фон Шёнинг.
Я пожал плечами: «Более всего это похоже на крайне неуклюжую попытку создать дымовую завесу. Дабы скрыть от ширнармасс… да и от элит тоже крайне неприятный факт существования студий снафф-фильмов…»
Граф кивнул: «Так и есть. Такие студии действительно существуют… правда, недолго. Ибо Группа Омега научилась довольно быстро их вычислять и отлавливать как производителей, так и потребителей этой жути…»
«И тех, и других потом Будике сдаёте?» - усмехнулся я. Что было совершенно логичным предположением, учитывая… эээ… определённый специфический опыт кельтской королевы в акциях возмездия.
В 61 году от Рождества Христова в качестве акции возмездия римлянам… много за что, армия Будики последовательно сровняла с землёй три римских города в Британии. Камулодун (современный Колчестер), Лондиний (современный Лондон) и Веруламий (современный Сент-Олбанс).
Методы были… вполне в духе римских оккупантов, которые сами себе всё это привезли своей чудовищной (и совершенно неоправданной) жестокостью по отношению к местному населению.
Закон бумеранга неумолим, так что совершенно неудивительно, что Будика сотоварищи расправились с римлянами и местными коллаборационистами аналогично. Их сжигали, сажали на кол, распинали на крестах… в общем, проще сказать, чего с ними не делали. С тех пор утекли почти два тысячелетия, но, пообщавшись с Будикой, я понял, что принципиально ничего не изменилось.
Фон Шёнинг кивнул: «Ну да – они это заслужили по полной…»
А я задумался – всерьёз задумался. Ибо всё это было, конечно, интересно и занимательно… только я решительно не понимал, какое отношение всё это имело ко мне, к тому, чем я занимался на Объекте Харон – и вообще к этому объекту.
Объяснение не заставило себя ждать.
«Прежде, чем отправиться к Будике - в свой последний путь в качестве живого существа» - неожиданно загадочным тоном произнёс граф, «каждому из этих персонажей приходится исповедаться у одной нашей общей знакомой…»
У Лидии Антоновны Крамер. Главного специалиста по допросам с применением технических средств Die Neue SS (и, по совместительству, Группы Омега). Насколько мне известно, больше двенадцати минут на её допросе не продержался никто – и это был совершенно исключительный случай.
Я кивнул: «Разумно». Граф по-прежнему загадочно-задумчиво продолжил:
«Ну так вот, все они утверждали одно и то же. Хотя признавали, что большую часть своих жертв они заполучили с помощью обмана и насилия и никакая добровольность и рядом не стояла…»
Сделал театральнейшую паузу – явно научился у какого-то древнеримского оратора – и сбросил бомбу мощности с десяток Тунгусок:
«… но существенная часть умерла совершенно добровольно – причём многие в жутких мучениях. Они прекрасно знали, что их ждёт – и всё равно сами добровольно пришли на эту… снафф-Голгофу»
У меня возникло непреодолимое желание покрутить пальцем у виска; я даже начал поднимать руку… но на полпути остановился и вернул руку в исходное положение. Ибо вспомнил, сколько времени и сил потратил на то, чтобы истребить в себе подсаженное мне Господом Богом сильнейшее желание умереть на Голгофе. Не в прямом смысле – но всё равно в жутких мучениях.
Фон Шёнинг бесстрастно продолжил, словно прочитав мои мысли:
«Мы сначала тоже не поверили, однако, познакомившись с работами нашего общего знакомого доктора Шварцкопфа…»
Который настолько привык к своей новой фамилии, что даже после войны не поменял её обратно на Блоха.
«… в области психологии мученичества и исповедничества – в первую очередь, христианского – а также виктимологии домашнего насилия, серийных и прочих убийств, радикально поменяли наше мнение по этому вопросу…»
К своему стыду, я так и не прочитал ни одной работы доктора по этим вопросам – хотя уже давно следовало бы. Граф бесстрастно продолжал:
«Наш общий знакомый считает – и весьма убедительно это доказал – что все без исключения христианские мученики и исповедники добровольно пошли и на жуткие мучения, и на мученическую смерти вовсе не из любви к Иисусу Христу…»
«… а потому, что были психически больны?» - изумлённо закончил за него я. «Больны суицидальным мазохизмом в особо извращённой форме комплекса мученика, одержимого жаждой чудовищной боли и страданий – и жуткой мученической смерти?»
«Именно поэтому» - уверенно подтвердил граф. Я задумался, немного подумал – и кивнул: «Похоже на правду – учитывая, что мученики и исповедники были не только в христианстве…»
И тут меня осенило: «Правильно ли я понимаю, что когда умереть в жутких мучениях за Христа стало проблематично, а суицидальный мазохизм в особо извращённой форме никуда не делся…»
«… больные двинули туда, где это было очень даже возможно. В еретики, язычники, мятежники и так далее…» - уверенно закончил за меня фон Шёнинг.
«… а когда и эти возможности стали недоступны, они двинули к снафф-продюсерам???» - изумился я.
Граф кивнул: «И к этим тоже – хотя и не только к ним. Во всяческие деструктивные, а то и вовсе суицидальные культы; в жуткое домашнее насилие – или просто к бойфрендам-истязателям; к серийным убийцам…»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил:
«По оценкам доктора, восемь из десяти вышеперечисленных сами себе всё это дело привезли – причём привезли либо просто чёрным мазохизмом…»
Грубо нарушающим фундаментальные принципы Безопасности и Разумности.
«… либо суицидальным мазохизмом в особо извращённой форме. Правда,» - наставительным тоном добавил он, «обычно они привозят себе весь этот ужас подсознательно, сами не отдавая себе в этом отчёт…»
«А в снафф-студии они приходят добровольно и осознанно???» - изумился я.
«Совершенно верно» - бесстрастно подтвердил граф. «Осознанно и добровольно»
«И как они друг друга находят?» - удивился я. Ибо не сомневался, что и снафф-продюсеры ищут таких… алго-камикадзе. «В Даркнете?»
Совершенно естественное предположение.
Фон Шёнинг кивнул: «Именно там. Оказывается, там есть сообщество, в котором эти суицидальные мазохистки общаются – точнее, ищут наилучший способ удовлетворить своё непреодолимое желание мученической смерти…»
Мне стало нехорошо… точнее, очень сильно нехорошо. Ибо я, наконец, понял, при чём тут Объект Харон – и лично я.
Граф бесстрастно продолжал: «Производителей и потребителей этого жуткого контента мы, конечно, ликвидировали… но одержимых – а это реальная одержимость – синдромом Тертуллиана оказалось на удивление много…»
«Почему Тертуллиана?» - удивился я. Граф пожал плечами и процитировал этого великого христианского богослова: Кровь мучеников есть семя Церкви…
После чего объяснил: «Синдром мученика – слишком общее понятие, в него кого только не включают; а тут сразу ясно, о ком и о чём речь…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил: «А поскольку этот синдром оказался неизлечимым от слова совсем…»
«Экзорцизм не пробовали?» - осведомился я. Граф глубоко и грустно вздохнул:
«Пробовали, конечно… что мы только не пробовали – но всё бесполезно…»
«Понятно» - мрачно усмехнулся я. «Придётся мне сыграть роль Диоклетиана»
Римского императора, отдавшего приказ о Великом Гонении на христиан.
«… только исполнителя, а не заказчика». И ещё более мрачно осведомился:
«С кого и с чего начнём?». Фон Шёнинг грустно усмехнулся:
«С подражательницы Христу. С бичевания флагрумом и распятия…»
Реальный снафф - глава из романа Мученицы
Однако мне пришлось начать с подражавшего… разве что Франкенштейну, хотя с моей кочки зрения это сравнение, хотя и весьма распространённое, было притянуто за уши. Ибо на самом деле, Белый Ангел, он же Хельмут Вольф, он же Йозеф Менгеле никогда никому не подражал – ибо для этого он был слишком высокого о себе мнения. Кстати, совершенно справедливо высокого.
Нельзя сказать, что я так уж сильно удивился, увидев его в типа переговорной Объекта Харон – ибо мы с ним вот уже несколько месяцев много, плотно и плодотворно работали по программе развития Эликсира Белого Ангела, в которой я занимался, по сути, продолжением тестирования Эликсира на живых люденах.
Удивили меня два обстоятельства: отсутствие в переговорной Кристины Дёминой (просто идеальное имя для выбранного ею способа ухода в лучший мир) … и наличие на Белом Ангеле белого халата… поверх фельдграу обер-фюрера СС.
Первое обстоятельство он прояснил сразу же после того, как мы обменялись приветствиями (гражданскими, хотя в последнее время в Die Neue SS Хайль райх! набирало всё большую популярность).
Махнув рукой в сторону двери: «Я её в часовню отправил… она сама попросила, чтобы подготовиться к распятию…»
Что-то мне подсказывало, что неожиданное появление совсем не доброго доктора на Объекте Харон было связано именно с последним. Я не ошибся.
Ибо Менгеле-Вольф задумчиво не столько осведомился, сколько констатировал:
«Насколько я тебя знаю – а я знаю тебя очень даже неплохо – ты сейчас упорно пытаешься решить две на первый взгляд совершенно невозможные задачи… впрочем, тебе не привыкать…»
«А именно?» – осведомился я. Белый Ангел вздохнул – и перечислил:
«Во-первых, удержать – по возможности всех – этих чёрных радикальных суицидальных мазохисток в нашем мире… а, во-вторых, найти способ вылечить их от их психического заболевания…»
И неожиданно громко рассмеялся: «Дурак твой каббалист – ничего он в людях не понимает… особенно в Огненных Львах по гороскопу…»
«Почему дурак?» – совершенно искренне удивился я. «И что именно не понимает? И, кстати, откуда вообще ты это знаешь?»
Ибо я достаточно хорошо знал реббе Баруха Бен-Йосефа, что быть на сто процентов уверенным в том, что вероятность разговора по душам между ним и обер-фюрером СС Йозефом Менгеле была равна нулю.
Белый Ангел объяснил: «Твой Барух болтает как дышит; с доктором Вернером в еврейском девичестве Блохом…»
Еврей Вернер Блох превратился в чистокровного арийца Вернера Шварцкопфа в 1933 году по мановению волшебной палочки личного помощника рейхсфюрера СС Роланда фон Таубе. Гиммлер не возражал – он вообще в расовых вопросах на деле был весьма прагматичен.
«… он чисто по-еврейски не разлей вода… ну, а мы с добрым доктором весьма близки уже не первое десятилетие… и не только профессионально…»
Доктор Вернер Шварцкопф рулил всей психологической составляющей проекта Нанорегенератора-М (он же Эликсир Белого Ангела). Как ни странно, они с Менгеле даже подружились… впрочем, наверное, не странно, учитывая, в каких ещё проектах не всегда доброму доктору приходилось участвовать.
«Понятно» – усмехнулся я. «И всё-таки – почему дурак?»
Менгеле пожал плечами и неожиданно наставительным тоном объяснил:
«Он настолько помешан на своей каббалистике и прочей эзотерике с оккультом, что на полном серьёзе уверен, что ты настолько подсядешь на энергии Смерти, что у тебя начисто пропадёт желание спасать человеческие жизни…»
Сделал «гейдриховскую» паузу – хотя с Гейдрихом никогда не встречался вживую – и продолжил:
«А дурак он потому, что эзотерика тут вообще ни с какого боку. Здесь чистая психология, которая даже не говорит, а кричит о том, что убивать людей очень скоро приедается – а кайф от победы над Смертью и безумием, когда удаётся вырвать из их лап человека… особенно красивую женщину, да ещё и совершив при этом невозможное…»
Я кивнул: «Ни с чем не сравнимый». И с улыбкой добавил:
«Судя по выражению твоего лица, ты знаешь, как решить обе эти совершенно невозможные задачи. Невозможные потому, что мы имеем дело с радикальными чёрными суицидальными мазохистками…»
«Знаю» – совершенно обыденным тоном ответил Белый Ангел.
«Откуда такой неожиданный приступ человеколюбия?» – совершенно искренне удивился я. «Тебе же это вроде не свойственно совершенно…»
Хотя Йозеф Менгеле не совершал практически ничего из приписываемого ему вражеским агитпропом (извините, официальной историей), его реальные «подвиги» на ниве медицинских экспериментов над живыми людьми были не в пример страшнее. Поэтому слово «человеколюбие» было ну просто совсем не из его лексикона.
«… или у тебя всё же есть свой шкурный интерес к моим суицидальным мазохисткам?» – с улыбкой осведомился я.
«Профессиональный интерес» – поправил меня Белый Ангел. И объяснил:
«После того, как мой нанорегенератор-М…»
“М” в официальном названии вещества потому, что Менгеле.
«… был принят в эксплуатацию, у меня подопытных крольчих не осталось совсем – всех забрали в Новые Исповедницы. Кроме того» – грустно продолжил он, «мне так и не дали всерьёз поработать с людьми… я работал только с люденами…»
«Ты всерьёз намерен превратить всех этих чёрных суицидальных мазохисток в своих подопытных крольчих??» – изумился я. «И в процессе вылечить их от этого психического заболевания???».
«Да и да» – с железобетонной уверенностью ответил доктор Вольф.
«И каким же образом?» – совершенно изумлённо осведомился я. Он объяснил.
Я внимательно его выслушал – и кивнул: «Разумно. Я согласен»
Менгеле на это никак не отреагировал – видимо, был абсолютно уверен, что я соглашусь… ибо и мой психологический портрет явно читал и общался с доктором Вернером, который был кем-то вроде моего неофициального психолога.
Он добыл из-под стола стандартный офисный кейс и положил на стол. Объяснив:
«Здесь всё, что тебе потребуется. Эликсира на роту СС; стимулятора с анальгетиком для возвращения в нормальное состояние… аналогично… и новое изделие нашего управления, которое тебе точно понравится…»
Я открыл кейс – и с удивлением обнаружил в нём короткоствольный револьвер, который внешне выглядел как знаменитый полицейский Smith & Wesson Model 20 под патрон .38 Special.
«Это SPD-38NL» – прокомментировал Белый Ангел. «Нелетальное оружие – последнее достижение оружейного отдела Управления специальных проектов…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Стреляет дротиками со снотворным, которое в секунды динозавра в сон отправит… практически в кому. Причём без побочки совсем. Я проверял – несравнимо удобнее, чем с шприцами возиться…»
«Охотно верю» – усмехнулся я. Взял револьвер, отправил его в карман брюк, в другой карман поместил коробочки с Эликсиром и «средством пробуждения» – после чего закрыл кейс и вздохнул:
«Хорошо, я всё понял. Буду докладывать по мере получения результата». И отправился – сначала в офис, затем в часовню. За подражательницей…
Нельзя сказать, что я так уж сильно удивился, увидев его в типа переговорной Объекта Харон – ибо мы с ним вот уже несколько месяцев много, плотно и плодотворно работали по программе развития Эликсира Белого Ангела, в которой я занимался, по сути, продолжением тестирования Эликсира на живых люденах.
Удивили меня два обстоятельства: отсутствие в переговорной Кристины Дёминой (просто идеальное имя для выбранного ею способа ухода в лучший мир) … и наличие на Белом Ангеле белого халата… поверх фельдграу обер-фюрера СС.
Первое обстоятельство он прояснил сразу же после того, как мы обменялись приветствиями (гражданскими, хотя в последнее время в Die Neue SS Хайль райх! набирало всё большую популярность).
Махнув рукой в сторону двери: «Я её в часовню отправил… она сама попросила, чтобы подготовиться к распятию…»
Что-то мне подсказывало, что неожиданное появление совсем не доброго доктора на Объекте Харон было связано именно с последним. Я не ошибся.
Ибо Менгеле-Вольф задумчиво не столько осведомился, сколько констатировал:
«Насколько я тебя знаю – а я знаю тебя очень даже неплохо – ты сейчас упорно пытаешься решить две на первый взгляд совершенно невозможные задачи… впрочем, тебе не привыкать…»
«А именно?» – осведомился я. Белый Ангел вздохнул – и перечислил:
«Во-первых, удержать – по возможности всех – этих чёрных радикальных суицидальных мазохисток в нашем мире… а, во-вторых, найти способ вылечить их от их психического заболевания…»
И неожиданно громко рассмеялся: «Дурак твой каббалист – ничего он в людях не понимает… особенно в Огненных Львах по гороскопу…»
«Почему дурак?» – совершенно искренне удивился я. «И что именно не понимает? И, кстати, откуда вообще ты это знаешь?»
Ибо я достаточно хорошо знал реббе Баруха Бен-Йосефа, что быть на сто процентов уверенным в том, что вероятность разговора по душам между ним и обер-фюрером СС Йозефом Менгеле была равна нулю.
Белый Ангел объяснил: «Твой Барух болтает как дышит; с доктором Вернером в еврейском девичестве Блохом…»
Еврей Вернер Блох превратился в чистокровного арийца Вернера Шварцкопфа в 1933 году по мановению волшебной палочки личного помощника рейхсфюрера СС Роланда фон Таубе. Гиммлер не возражал – он вообще в расовых вопросах на деле был весьма прагматичен.
«… он чисто по-еврейски не разлей вода… ну, а мы с добрым доктором весьма близки уже не первое десятилетие… и не только профессионально…»
Доктор Вернер Шварцкопф рулил всей психологической составляющей проекта Нанорегенератора-М (он же Эликсир Белого Ангела). Как ни странно, они с Менгеле даже подружились… впрочем, наверное, не странно, учитывая, в каких ещё проектах не всегда доброму доктору приходилось участвовать.
«Понятно» – усмехнулся я. «И всё-таки – почему дурак?»
Менгеле пожал плечами и неожиданно наставительным тоном объяснил:
«Он настолько помешан на своей каббалистике и прочей эзотерике с оккультом, что на полном серьёзе уверен, что ты настолько подсядешь на энергии Смерти, что у тебя начисто пропадёт желание спасать человеческие жизни…»
Сделал «гейдриховскую» паузу – хотя с Гейдрихом никогда не встречался вживую – и продолжил:
«А дурак он потому, что эзотерика тут вообще ни с какого боку. Здесь чистая психология, которая даже не говорит, а кричит о том, что убивать людей очень скоро приедается – а кайф от победы над Смертью и безумием, когда удаётся вырвать из их лап человека… особенно красивую женщину, да ещё и совершив при этом невозможное…»
Я кивнул: «Ни с чем не сравнимый». И с улыбкой добавил:
«Судя по выражению твоего лица, ты знаешь, как решить обе эти совершенно невозможные задачи. Невозможные потому, что мы имеем дело с радикальными чёрными суицидальными мазохистками…»
«Знаю» – совершенно обыденным тоном ответил Белый Ангел.
«Откуда такой неожиданный приступ человеколюбия?» – совершенно искренне удивился я. «Тебе же это вроде не свойственно совершенно…»
Хотя Йозеф Менгеле не совершал практически ничего из приписываемого ему вражеским агитпропом (извините, официальной историей), его реальные «подвиги» на ниве медицинских экспериментов над живыми людьми были не в пример страшнее. Поэтому слово «человеколюбие» было ну просто совсем не из его лексикона.
«… или у тебя всё же есть свой шкурный интерес к моим суицидальным мазохисткам?» – с улыбкой осведомился я.
«Профессиональный интерес» – поправил меня Белый Ангел. И объяснил:
«После того, как мой нанорегенератор-М…»
“М” в официальном названии вещества потому, что Менгеле.
«… был принят в эксплуатацию, у меня подопытных крольчих не осталось совсем – всех забрали в Новые Исповедницы. Кроме того» – грустно продолжил он, «мне так и не дали всерьёз поработать с людьми… я работал только с люденами…»
«Ты всерьёз намерен превратить всех этих чёрных суицидальных мазохисток в своих подопытных крольчих??» – изумился я. «И в процессе вылечить их от этого психического заболевания???».
«Да и да» – с железобетонной уверенностью ответил доктор Вольф.
«И каким же образом?» – совершенно изумлённо осведомился я. Он объяснил.
Я внимательно его выслушал – и кивнул: «Разумно. Я согласен»
Менгеле на это никак не отреагировал – видимо, был абсолютно уверен, что я соглашусь… ибо и мой психологический портрет явно читал и общался с доктором Вернером, который был кем-то вроде моего неофициального психолога.
Он добыл из-под стола стандартный офисный кейс и положил на стол. Объяснив:
«Здесь всё, что тебе потребуется. Эликсира на роту СС; стимулятора с анальгетиком для возвращения в нормальное состояние… аналогично… и новое изделие нашего управления, которое тебе точно понравится…»
Я открыл кейс – и с удивлением обнаружил в нём короткоствольный револьвер, который внешне выглядел как знаменитый полицейский Smith & Wesson Model 20 под патрон .38 Special.
«Это SPD-38NL» – прокомментировал Белый Ангел. «Нелетальное оружие – последнее достижение оружейного отдела Управления специальных проектов…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил: «Стреляет дротиками со снотворным, которое в секунды динозавра в сон отправит… практически в кому. Причём без побочки совсем. Я проверял – несравнимо удобнее, чем с шприцами возиться…»
«Охотно верю» – усмехнулся я. Взял револьвер, отправил его в карман брюк, в другой карман поместил коробочки с Эликсиром и «средством пробуждения» – после чего закрыл кейс и вздохнул:
«Хорошо, я всё понял. Буду докладывать по мере получения результата». И отправился – сначала в офис, затем в часовню. За подражательницей…
На том стою, ибо не могу иначе