Хрустальная ночь - глава из романа "7 дней в сентябре"

[RolandVT]

Сразу же после начала Великого Ноябрьского Погрома, который позднее получил аж два названия (Хрустальная ночь и Ночь разбитых витрин), антинацистская – сиречь антинемецкая – пропаганда принялась с пеной у рта обвинять руководство НСДАП и Третьего рейха (особенно СА) в организации этого действительно позорного преступления.

А некоторые особо ретивые отморозки договорились и дописались до того, что обвинил шефа Полиции безопасности (SiPo) Рейнгарда Гейдриха… в организации убийства германского дипломата Эрнста фом Рата, реакцией на которое якобы и стал Великий Ноябрьский Погром 9-10 ноября 1938 года.

Якобы ещё в феврале 1938 года лично Адольф Гитлер приказал Гейдриху к пятнадцатой годовщине Пивного путча, которое планировалось торжественно отметить 9 ноября, подготовить покушение еврея на немецкого дипломата. Дабы использовать его для якобы спонтанного Великого погрома.

На самом деле, это была, конечно, полная чушь. Бред сивой кобылы в лунную ночь – и это ещё очень мягко сказано. Во-первых, потому (в принципе, и этого было бы достаточно), что Адольф Гитлер в своём знаменитом Письме к Адольфу Гемлиху от 16 сентября 1919 года категорически запретил погромы, заявив, что антисемитская политика государства должна быть строго рациональной, а не эмоциональной и основана на порядке, а не на стихии.

Во-вторых, сразу же после того, как стало известно о смерти фом Рата (по слухам, вовсе не в результате ранений из малокалиберного пистолета, а из-за чудовищной врачебной ошибки – ему перелили несовместимую кровь), Гитлер строго запретил партийным и государственным структурам участвовать в подготовке и организации погромов – однако и препятствовать им тоже.

Выступая от имени и по поручению фюрера, рейхсминистр пропаганды и народного просвещения Йозеф Геббельс публично заявил (в кой-то веки сказав чистейшую правду):

Национал-социалистическая партия не унизится до организации выступлений против евреев. Но если на врагов рейха обрушится волна народного негодования, то ни полиция, ни вермахт не будут вмешиваться

Последнее было совершенно разумным шагом, ибо ненависть к евреям на тот момент во всей Большой Германии (Германия + Австрия + аннексированные области Чехословакии) была настолько запредельной, что любые попытки полиции подавить погром привели бы лишь к кровавым столкновениям погромщиков и полиции. С катастрофическими последствиями и для обоих, и вообще для всей страны.

В-третьих, с самого начала было понятно, что покушение – дело рук совершенно потерявшего берега психически больного юноши; более того, его публичные заявления о мести за страдания евреев запросто могли быть лишь прикрытием… да чего угодно, на самом деле (поди пойми, что творится в голове у безумного несовершеннолетнего тинейджера). Вплоть до зашкаливающей ревности к гомосексуальному партнёру (и убийца, и жертва были активными гомосеками).

Что буквально в день покушения подтвердили французские психиатры, которые наблюдали за допросом покушавшегося, а затем внимательно прослушали звукозапись его допроса и изучили стенограмму (транскрипт) допроса.

Ровно тот же диагноз поставили и их берлинские коллеги, которые (спасибо полицай-президенту Вены Отто Штайнхауслю, который использовал свои полномочия президента Интерпола для получения копий протоколов допроса в тот же день).

Уже седьмого ноября и Давид Бен-Гурион, и Хаим Вейцман, сразу же публично осудившие покушение, позвонили Колокольцеву и клятвенно заверили его, что еврейские боевые организации (Хагана, Иргун и прочие, которые официально подчинялись Еврейскому агентству и Бен-Гуриону) не имеют никакого отношения к этому безумному и совершенно катастрофическому поступку.

Почти сразу же это подтвердили и руководитель Хаганы Йоханан Ратнер и лидер Иргуна Авраам Техоми, которые тоже позвонили Колокольцеву. Было видно, что общение с СС-оберштурмбанфюрером (к тому же, личным помощником Гиммлера) для них удовольствие пониже, чем удаление зуба без обезболивания, но они прекрасно понимали, что будет, если существование еврейского заговора с целью убийства германского дипломата будет убедительно доказано.

На самом деле руководство рейха было шокировано убийством фом Рата едва ли не больше, чем лидеры «мирового еврейства». Ибо они прекрасно понимали, что (а) всегерманский еврейский – точнее, антиеврейский – погром неизбежен; и (б) что если его не удержать в приемлемых рамках, то всё это очень плохо кончится не только для евреев (это понятно), но и для всего немецкого народа и рейха.

Поэтому уже вечером 7 ноября в рейхсканцелярии состоялось экстренное совещание всех тех, кто по своей должности мог – и должен был – повлиять на происходящее. Пока фом Рат был жив (он скончался только 9 ноября), Гитлер не считал покушение чем-то уж совсем из ряда вон – поэтому и не стал собирать совещание.

Пришлось отдуваться второму человеку в рейхе Герману Герингу (ибо заместитель фюрера по партии Рудольф Гесс был не по этой части совсем). В совещании приняли участие Генрих Гиммлер (как рейхсфюрер СС и начальник всей полиции рейха), Рейнгард Гейдрих (начальник гестапо и СД); Артур Небе (шеф уголовной полиции); Курт Далюге (начальник полиции общественного порядка); Йозеф Геббельс (рейхсминистр пропаганды), Вильгельм Фрик (рейхсминистр внутренних дел); руководитель штурмовых отрядов СА Виктор Лютце (ибо после Ночи длинных ножей эта организация в основном занималась тем, что кошмарила евреев)… и Колокольцев.

Если не можешь предотвратить – нужно возглавить. Эта заповедь великого полководца Александра Васильевича Суворова и легла в основу «плана восьми» по минимизации вреда и максимизации пользы от еврейского погрома.

Приказ Гитлера, прямо запрещавший возглавление, был благополучно проигнорирован. Ибо победителей не судят, а доказать, что устный приказ был вообще отдан, не представляется возможным по определению.

Дабы несколько успокоить взбешённые (точнее даже, осатаневшие) ширнармассы Великой Германии, решили сработать на опережение. Опережение приняло форму декрета рейхсминистра внутренних дел (фюрера решили не беспокоить), согласно которому была прекращена всякая еврейская культурная и общественная деятельность, а также публикация еврейских газет и журналов, в том числе на немецком языке.

Целью этого шага было окончательное разрушение (атомизация) еврейской общины и лишение её последней хрупкой связи, которые удерживало евреев вместе. Кроме того, были аннулированы все гражданские права евреев.

По настоянию Колокольцева, заявившего, что «чтобы бить врага, нужно знать его оружие», полицией были немедленно захвачены и перевезены (в хранилище СД) все архивы еврейских организаций и все библиотеки еврейских книг (а те, которые не успели вывезти, были поставлены под надёжную охрану).

У Колокольцева к еврейским документам и книгам был свой интерес (не обязательно совпадавший с интересами «мирового еврейства» - как, впрочем, и Третьего рейха)… впрочем, ни тем, ни другим знать об этом не полагалось.

Колокольцев был хорошо знаком с историей еврейских погромов в России – спасибо слегка зацикленному на этой теме раввину Шломо Бен-Баруху (в некотором роде учителю Колокольцева).

Зацикленность раввина на теме погромов объяснялась очень просто – он едва не стал жертвой печально известного Белостокского еврейского погрома, который оказался одним из самых кровавых в Российской империи (погромы во время Гражданской войны были не в пример кровавее).

В результате погрома, за три дня – с первого по третье июня 1906 года - свыше семидесяти евреев, в том числе, женщин, детей и стариков были убиты (нередко с особой жестокостью) и около восьмидесяти были ранены.

Самым кровавым был Одесский погром: за четыре дня (18;21 октября 1905 года) были убиты минимум триста (по другим данным, почти пятьсот) евреев, включая женщин и детей, десятки тысяч остались без крова.

Так много крови пролилось лишь потому, что евреи (точнее, отряды еврейской самообороны) оказали вооружённое сопротивление погромщикам – в Одессе так и вообще стихийный погром начался после того, как шальная пуля еврейского боевика убила мальчика, который нёс икону на абсолютно мирной демонстрации.

Колокольцеву совершенно не улыбалось увидеть нечто подобное на улицах Берлина, Мюнхена… собственно, любого немецкого города. Поэтому он настоял на том, чтобы тех, кто потенциально мог оказать вооружённое сопротивление погрому (а таковые были прекрасно известны и Крипо, и гестапо), отправили отдохнуть в местные тюрьмы и концлагеря – от греха подальше.

Разумеется, по принципу лучше перебдеть, чем недобдеть. С ним согласились… и набили под завязку городские тюрьмы и тогда ещё очень немногочисленные лагеря молодыми крепкими мужчинами… и на всю голову отмороженными девицами (среди евреек таких, увы, хватало). К ним – тоже по настоянию Колокольцева – добавили местных еврейских лидеров.

В общей сложности под «защитный арест» (в данном случае, в самом прямом смысле защитный) попали чуть более тридцати тысяч евреев. Через несколько дней после окончания погрома (11 ноября фюрер отдал соответствующий приказ) всех выпустили... однако лишь после того, как Колокольцев обратился к еврейским лидерам со стандартным спичем (как правило, на идиш):

«Меня зовут – если совсем официально – Роланд Риттер фон Таубе. Моё звание в СС – оберштурмбанфюрер; это эквивалент армейского подполковника. Я помощник рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера по особым поручениям… и одновременно совладелец крупной торговой экспортно-импортной фирмы, которая, кроме много чего ещё, содействует эмиграции евреев на лучших условиях, чем вы получите в других местах. Можете проверить.

Я родился и вырос в ныне польском Белостоке, который в то время был фактически еврейским городом. Мои самые близкие друзья детства – сыновья раввина; моя первая любовь и моя первая женщина – еврейка; многие мои преподаватели – я закончил Московский государственный университет – евреи… и так далее, и так далее…

Не стройте иллюзий – фюрер и его команда не остановятся, пока не очистят полностью Германию от евреев. Уж поверьте тому, кто близко работает с ними уже десять лет и знает их, как облупленных.

Я считаю это полным идиотизмом, ибо евреи составляют самый ценный человеческий капитал в населении Германии… но меня никто не слушает. И не услышит – я уже давно это понял.

Эмиграция… точнее, принуждение к эмиграции на сегодня является приоритетным… к счастью, пока что единственным методом окончательного решения еврейского вопроса – а этот вопрос будет решён окончательно, можете в этом не сомневаться.

Но если это не сработает, то будут использованы любые средства, которые дадут желаемый результат. От депортации… например, на Мадагаскар (кстати, это уже весьма активно обсуждается) до физического уничтожения.

Позорный и отвратительный погром, который вам только что пришлось пережить - я приношу вам извинения за то, что здравомыслящим людям в руководстве рейха, партии и СС не удалось его предотвратить – это мелкие неприятности… к сожалению. Цветочки. Ибо погромщиками были уличные банды. Отморозки. Отребье. Шпана. Маргиналы. Отбросы общества.

Ягодки начнутся, когда за вас всерьёз возьмётся национал-социалистическое государство. Когда на вас обрушится вся чудовищная мощь СС, полиции, партии… и вермахта в придачу. Поэтому мой вам совет – как человека, который очень, очень хорошо относится к евреям – уносите ноги. Пока есть такая возможность.

Куда угодно – подальше от рейха… а лучше вообще за моря. Хотите – через мою компанию – адрес и телефон я вам оставлю; хотите через Хаавара; хотите… да как угодно уносите. Если у самих с головой плохо, то хотя бы о детях своих подумайте…»

Десять лет спустя, уже после провозглашения независимого еврейского государства в Палестине, к Колокольцеву на улице Теодора Герцля в Тель-Авиве подошёл невысокий крепкий военный лет тридцати в форме капитана ЦАХАЛ – только что созданной Армии обороны Израиля.

Отдал честь – и представился:

«Меня зовут Ицхак Дахан, я командир пехотной роты ЦАХАЛ. Во время Хрустальной ночи меня арестовали и поместили в Заксенхаузен. Вы спасли мне жизнь, ибо Ваша речь оказалась настолько убедительной, что я сразу же бросил всё и удрал в Палестину. Моя семья меня не послушала… и в ноябре сорок первого они все погибли в каунасском IX форте…»

Глубоко вздохнул – и добавил: «Я не знаю, кто Вы на самом деле… мне уже тогда показалось, что Вы не совсем тот, кем Вы представились… точнее, больше, чем…»

Он запнулся, немного помолчал – и продолжил: «Но я хочу, чтобы Вы знали – я, моя супруга и мои дети будут Вам благодарны до конца дней. И что своих сыновей я назвал Роландом и Риттером, объяснив всем, что я так назвал их в честь немца, который спас мне жизнь…»

Снова отдал честь, развернулся – и отправился воевать. Защищать столицу Государства Израиль.

Речи Колокольцева оказались действительно весьма убедительными… впрочем, и сам погром тоже весьма. В течение десяти месяцев после Великого Ноябрьского погрома Большую Германию официально покинули 115 тысяч евреев. Неофициально их было несколько больше… и в этот довесок вошли мама и дочка Сара и Анна Бернштейн.