Как я стал католиком

[RolandVT]

Мой путь в лоно Святой Римско-Католической Церкви был долгим, трудным, местами болезненным... и, пожалуй, всё-таки весьма необычным. Да нет, совершенно точно необычным – сами очень скоро поймёте почему.

Я родился в 1966 году (под знаком гордого, свободолюбивого и независимого Льва, что плохо совместимо с любой религией – тем более, с христианством). Родился в насквозь атеистическом СССР, в котором в семье и школе получил... правильно, совершенно атеистическое воспитание.

Бога нет; Дьявола тоже; рай (в смысле, Царствие Небесное) и Ад – сказки для невежественных взрослых; любая религия – опиум для народа; Церковь (любая) – пережиток прошлого... ну и так далее в том же духе.

Впрочем, такое образование я получил в школе, ибо дома (в смысле, в семье) религиозного образования я не получил никакого. Ни христианского, ни атеистического. Вообще. Совсем. Ибо в нашей семье эти темы обсуждать было почему-то не принято.

Мама была крещёной (в православии, разумеется); отец нет – странно было бы если бы был, ибо его отец (мой дед) на момент рождения сына уже был кадровым офицером... тогда ещё ГУГБ. Главного управления госбезопасности СССР, если кто не знает. А в этой... структуре за крещение сына могли и к стенке поставить. Запросто.

Меня, разумеется, не крестили – в 1966 году такое могло прийти в голову только весьма религиозным родителям, а мои таковыми не были ни разу. Но иконы в доме были... причём чуть ли не с полдюжины.

Однако относились к ним (я, по крайней мере)... даже не как к произведениям искусства (их художественная ценность для меня до сих пор неочевидна). А как к элементу интерьера. И не более. Хотя аж три иконы (видимо, на всякий случай) висели прямо над моей кроватью. Включая «Мадонну с младенцем».

Не могу сказать, что я был каким-то активным атеистом (до примерно 20 лет или около того я религией практически совсем не интересовался), но как-то, уж не помню, с какой дури весьма невежливо отозвался о Господе Боге.

На следующий же день я подвернул ногу – да так, что несколько дней ходить не мог. Нет, я не побежал в православный храм креститься... и даже не уверовал. Но с тех пор стал гораздо более осторожным и осмотрительным в высказываниях... в адрес Всевышнего. На всякий случай.

Потом мы с мамой и бабушкой (тоже не помню с какой дурной головы) решили повесить какой-то дурной плакат напротив иконы... Спаса Нерукотворного, если мне не изменяет память. С ликом Иисуса Христа, короче.

Разбили телефон, переругались... и в результате так и не повесили. Я уже тогда внимательно относился к Знакам, поэтому этот случай запомнил. Но креститься, разумеется не побежал... да и, пожалуй, всё равно не уверовал.

А когда мне едва исполнилось двадцать... во всю мощь грянули перестройка с ускорением и прочие гласности. Отношение к религии (любой) в российском обществе изменилось радикально... ну а книги на религиозные темы хлынули на прилавки магазинов, ларьков и прочих торговых точек просто Амазонкой.

Хотя я в то время я учился на третьем (или четвёртом – уже не помню) курсе МИФИ – одного из сложнейших технических ВУЗов того времени, я всегда был сугубо «гуманитарным мальчиком».

Любимые предметы в школе – литература, история, английский и всё такое прочее. А в МИФИ пошёл не только потому, что армия меня бы просто убила бы (ну несовместим я ни с какими Вооружёнными силами от слова совсем), но и потому, что образование международного уровня (а на меньшее гордый Лев был категорически не согласен), можно было тогда только в считанном числе ВУЗов (причём исключительно технических). Сейчас, к сожалению, его нельзя получить в России нигде.

А для «гуманитарного мальчика» было совершенно неудивительно интересоваться... правильно, разного рода гуманитарными предметными областями. В том числе, религией, эзотерикой и прочей «потусторонщиной».

Вот я и заинтересовался. Читал я быстро (начал в неполные три года), много и с удовольствием... и к тому же моим девизом были стихи какого-то восточного (персидского, по-моему) поэта Средневековья:

Ты знаньями от бед
Себя оборони.
В подлунном мире нет
Надёжнее брони...

Поэтому совершенно неудивительно, что за очень короткое время я познакомился... да почти со всеми основными мировыми религиями. И современной эзотерикой впридачу. Иудаизмом, христианством, исламом, индуизмом, буддизмом, даосизмом, New Age… ну и всякой прочей оккультятинкой.

С огромным удовольствием прочитал... да практически всего о. Александра Меня (ИМХО, лучший в мире популяризатор христианства), о. Андрея Кураева... ну и так далее. После этого сомнений в том, что Священное Писание (которое я тогда, правда, так и не собрался прочитать полностью) в общем и целом истинно, у меня практически не осталось. Однако креститься я, тем нем менее, даже и не думал.

Почему? А потому, что совершенно неожиданно (по крайней мере, для меня) выяснилось, что я мистик. Не так чтобы совсем уж экстрасенс (хотя есть немного), b не ясновидящий (хотя иногда и вижу и чувствую будущее – и людей, и эгрегоров).

Просто мистик. Иными словами, человек, который способен чувствовать (хвала Господу, не видеть и не слышать, а лишь чувствовать) «тонкий», невидимый, неосязаемый мир... ну и общаться с некоторыми его обитателями. Разными.

А с такими мистическими способностями в христианскую Церковь прийти очень сложно. В любую. Ибо не любят там мистиков. Не понимают и не любят. Наиболее лояльно (если это слово вообще применимо в данном контексте) к мистикам относятся... правильно, в Святой Римско-Католической Церкви.

Самой мистической из всех христианских деноминаций – причём с хорошим таким отрывом. Поэтому неудивительно, что в конечном итоге я именно в оной и оказался... спустя шестнадцать лет после осознания своего мистического дара.

Мистиками рождаются, а не становятся. При этом многие умудряются всю жизнь прожить – и так и не узнать о наличии у них мистического дара. К счастью, мой дар обнаружился ещё в ранней молодости – причём совершенно случайно.

Мне было 22 года, я только что закончил МИФИ и мама меня повела показать – не помню уж по какому поводу - своим знакомым врачам (в смысле, с медицинскими дипломами и даже кандидатскими) – но ещё экстрасенсам. Целителям. Которые однажды сказали мне – «ты один из нас». Кстати, реально чудеса творили. В смысле, невозможные с медицинской точки зрения вещи.

Тогда я и осознал, что могу лечить руками... ну и всё такое прочее. Кстати, очень даже неплохо лечить – причём весьма серьёзные траблы со здоровьем. Одной девушке спину вылечил за три сеанса («обычные» врачи полгода возились - безрезультатно). Маму вообще с того света вернул – снял сердечный приступ. Про мелочи типа головных болей, больного живота и так далее я уж вообще не говорю.

Но не это главное. Главное – что я могу чувствовать тонкий, невидимый мир. Не видеть, не слышать (я, слава Богу, никогда не слышал голоса и видений у меня никогда не было), а именно чувствовать. И общаться с его обитателями.

Что, на самом деле, вовсе не так просто, как заявляют шарлатаны. Ибо очень трудно отделить информацию, которая действительно приходит оттуда, от разнообразного информационного шума (которым, увы, просто забиты все каналы общения с тонким миром). А фантазии и иллюзии – от тонкой, невидимой, неосязаемой обычными чувствами реальности.

У меня на это ушло немало лет (чуть ли не два десятка, на самом деле). В течение которых мне было... некомфортно, скажем так. Ибо разбираться в этой «полученной сверху каше» удовольствие маленькое. А зачастую – и вовсе весьма болезненное.

В 1996 году я уехал в США. В Техас. В Арлингтон. Получать в тамошнем университете МВА в области информационных систем. Нет, никто из моих тамошних друзей и знакомых не был особо религиозен... но в то время там, скажем так, было принято ходить в церковь.

Неважно в какую... лишь бы в христианскую (в то время на другие религии в Техасе смотрели косо). Иначе... в общем, я и без того был «белой вороной» (русский и всё такое), а интегрироваться в американское общество было мне тогда просто жизненно необходимо.

К тому времени ни малейших сомнений в истинности (по сути истинности) Священного Писания у меня уже не осталось. Поэтому никаких проблем с принятием крещения у меня не было.

Церковь я выбрал... сразу по нескольким критериям. Шаговая доступность (в то время у меня авто ещё не было... как и общественного транспорта в Арлингтоне). «Известность бренда» если хотите (немаловажно на самом деле).

Я выбрал баптистов - ибо от католичества тогда был ещё бесконечно далёк («охота на ведьм», конкистадоры и всё такое прочее), православного храма в Арлингтоне не было вообще, да и американское православие... это нечто очень странное. А вот с баптистским вероучением я, как ни странно, был довольно неплохо знаком – постарался пастор, с которым я познакомился ещё в Москве.

В общем, крестился я уже в зрелом возрасте, в 28 лет, в Первой баптистской церкви города Арлингтона, штат Техас, США. Второй, что характерно, нет. Как и третьей. Хотя, говорят, есть пятая. Поди разберись...

Кстати, очень славные баптисты. Меня крестил доктор богословия (это реально наука) Чарльз Уэйд, который потом стал главным баптистом всея Америки. По версии их деноминации – крупнейшей среди баптистов.

Крещение было как полагается – в купели (на глазах всей конгрегации – купель встроена во второй этаж храма), окунали меня с головой, одежда была белая... в общем, чётко по евангельской процедуре. Неприятным было только одно – противно-тёплая вода в купели.

А до того я закончил нечто вроде двухмесячного Курса молодого баптиста (так я его про себя окрестил). Их типа катехизис – маленькая красная книжечка, как две капли воды похожая... на устав комсомола. Меня это позабавило, а они – когда я им об этом рассказал, ничего не поняли. Обычное дело для «серых американцев»...

Последующие два с половиной года (именно столько после крещения я прожил в США) мои отношения с баптистами были... нормальными. Каждое воскресенье я, как правильный зайчик, посещал службу (а каждую среду – курсы по изучению Библии); пастор сильно помог мне с приобретением машины и прочими финансовыми проблемами... ну и так далее.

Однако я постепенно стал понимать, что вероучение баптистов... какое-то кастрированное, что ли (уж извините за резкость). Выхолощенное. Неоправданно упрощённое.

И потому... какое-то ненастоящее, что ли. Ненастоящее христианство, то есть. Наверное, это ощущение было связано с тем, что ещё до отъезда в США я познакомился с православным богослужением... ну и немного с православным вероучением. И разница в эмоциональной насыщенности, духовном богатстве и всё такое прочее была видна, как говорится, невооружённым взглядом.

Как я уже говорил, православного храма в Арлингтоне не было вообще, поэтому даже после того, как (спасибо баптистам), у меня появилось собственное авто, в этом плане мне это не помогло совсем.

Кроме того, я уже знал, конечно, что православная церковь (любая) служит не столько Христу (как надо бы), сколько соответствующему народу. Русскому, греческому, болгарскому и так далее.

И то в лучшем случае – а обычно вообще соответствующему государству. А поскольку прожитые в СССР двадцать шесть лет приучили меня к резко отрицательному отношению к любому государству... в общем, понятно, что с православием мне было решительно не по пути. Совсем.

К счастью, почти что в шаговой доступности (пять минут езды на авто) от моей скромной съёмной квартиры находился храм католический. Имени святой Марии Горетти. Не моя любимая католическая святая (Тереза Авильская мне несопоставимо ближе... ну а Святой Михаил Архангел вне конкуренции), но выбора, увы, у меня не было...

Впрочем, может, оно и к лучшему – ибо в храме важнее всего настоятель. А с настоятелями в этом храме было всё просто на высшем уровне. С первым – отцом Робертом Сиском – меня познакомил мой тогдашний приятель (и сверстник) Ченг Ли. Вьетнамец, который вместе с родителями в 1975 году еле унёс ноги от осатаневших (в прямом смысле слова) коммунистов.

Отец Роберт Сиск, монах-францисканец – и, ИМХО, практически святой. Ну посудите сами – 14 лет миссионерства в непроходимых джунглях Амазонки, а потом ещё 15 – в выжженой солнцем пустыне Калахари.

По отзывам (я потом навёл справки) – в высшей степени успешного миссионерства. О таком духовном наставнике можно было только мечтать. Кстати, он был первым, кто рассказал мне о самом настоящем чуде.

У одной из его прихожанок (весьма почтенного возраста) неустанные молитвы всей конгрегации вызвали... спонтанную ремиссию рака чуть ли не четвёртой стадии. Что лично для меня неудивительно совсем – я нисколько не сомневаюсь, что наш мир до сих пор существует во многом благодаря неустанным молитвам католических священников и монахов...

Тем не менее, хотя к тому времени моя духовная связь с баптистами и ослабела, но всё ещё была достаточно прочной для перехода в другую деноминацию. Особенно в католичество (с которым баптисты, мягко говоря, не дружат).

Поэтому я стал католиком лишь спустя девять лет – что занятно, в том же храме Святой Марии Горетти. Только принимал меня в лоно Церкви уже другой настоятель. Тоже монах-францисканец, отец Джим Гиглиотти (сейчас он настоятель храма Святого Андрея в Форт-Уорте).

Вообще-то по правилам итальянского языка фамилия настоятеля храма Святой Марии Горетти произносится «Гильиотти». Но поскольку это вызывает ассоциации с гильотиной... в общем, я с самого начала для себя произносил его фамилию на американский манер.

Что в общении с ним было неважно совершенно – ибо он для всех (и для католиков, и для не-католиков) был просто «отец Джим». Занятно, что его заместитель был тоже Джеймс (только Мортон). Который был для всех... правильно, отец Джеймс.

Насчёт святости отца Джима ничего сказать не могу... но то что он был самым настоящим героем (даже по техасским меркам – ибо с героизмом в этом штате всё очень даже хорошо), лично я могу засвидетельствовать.

Ибо отец Джим успешно справлялся с опаснейшими ситуациями – один раз даже ситуацию с заложниками разрулил, спокойно глядя в дуло дробовика 12 калибра. Безо всякой полиции, надо отметить. О нём даже в газетах писали. В Fort Worth Star-Telegram, если быть более точным.

Но с ними (обоими) я познакомился только весной 2005 года. А после того, как я в 1996 году вернулся в Россию – ибо для гражданина России получить работу в отделе корпоративных финансов инвестиционного банка тогда можно было лишь на родине (инвестиционный бум и всё такое), я ещё лет пять или около того католичеством вообще не интересовался.

И совсем отошёл от христианской Церкви, ибо московские баптисты (что аборигены, что иностранцы)... ну просто ооочень странная публика. Во всяком случае, тогда это было именно так.

Заинтересовался я католичеством при весьма необычных обстоятельствах. Сподвигла меня на это, как ни странно, женщина. Точнее, одна из моих Галатей... сиречь, женщин, которым я помог сделать «квантовый скачок» в профессиональной жизни.

И единственная (кроме моих жён, разумеется), от которой для меня была хоть какая-то практическая польза. Причём не только в области духовно-религиозной...

Хотя объективная потребность в том, чтобы заняться написанием беллетристики, у меня сформировалась как минимум за несколько месяцев до моего знакомства с Наташей, но от того, чтобы, как говорится, «прыгнуть в воду» меня удерживало моё глубокое и, как мне тогда казалось, совершенно непоколебимое убеждение в том, что у меня нет ни малейшего таланта к написанию оной.

Ибо о написанном за почти полтора десятка лет до того рассказе «Мир перевернулся» я благополучно и прочно забыл (да и никто его не читал, кроме меня), а всё, что я производил на свет Божий до знакомства с Наташей, проходило по категории non-fiction. В смысле, публицистики.

Иными словами, не-беллетристики. В основном это были книги и статьи по стратегическому менеджменту, хотя встречались и работы по философии, богословию, экономике и так далее. Даже по психологии. И никакого тебе худлита.

Сподвигла меня на решительный «прыжок в воду» именно Наташа. Причём совершенно не желая того. Жила она в Санкт-Петербурге, поэтому у меня с ней был, как говорится, «дистанционный роман». Причём совсем не только онлайн – к тому времени мы уже успели по несколько раз друг к другу съездить. Для меня обычное дело – свою первую жену я себе тоже привёз из Северной столицы.

Наташа была старше меня года на четыре (тогда со мной такое случалось) и работала преподавателем английского языка на каких-то курсах. Собственно, на этом мы и сблизились, ибо к тому времени я тоже был вполне себе профессиональным преподавателем (правда, стратегического управления бизнесом). Даже был признан одним из ведущих российских журналов по менеджменту одним из лучших бизнес-тренеров России.

Но хотя преподом она была весьма неплохим, Наташа в глубине души всегда хотела стать профессиональной писательницей. Причём писать только и исключительно беллетристику для детей. Хотя своих у неё не было – впрочем, это могла быть такая психологическая компенсация. Реализация невостребованного материнского инстинкта, который присутствует у любой женщины.

У неё тоже всё как-то не получалось, как говорится, сдвинуть дело с мёртвой точки. Однажды она мне пожаловалась (женщинам это свойственно), что вот уже шесть месяцев никак не может написать свой первый рассказ. Детский рассказ – про мышонка Шу-шу, если мне не изменяет память.

На меня что-то нашло (или просто не с той ноги встал в то утро... хотя, может, и с той)... в общем, я заявил, что напишу вполне себе достойный рассказ за шесть... часов. Достойный уважительного отношения читателей, то есть.

И написал (под характерным названием «Глок»). С Чеховым и Тургеневым (и даже с Пришвиным с Бианки) не сравнить, конечно, но понравился он практически всем, кто его тогда прочитал.

А это несколько десятков человек (я его опубликовал на каком-то полулитературном сайте). Наташе тоже понравился... только вот с мёртвой точки это её не сдвинуло никак. Вообще. Нисколько.

Впрочем, речь сейчас не о Наташе. А о католичестве. Тот рассказ (как ни странно, он до сих пор мне нравится), словно лавину с места сдвинул. Лавину моего литературного творчества, то есть.

Как потом выяснилось, жизненно для меня необходимую, ибо если бы не моё литературно-беллетристическое хобби, я бы запросто мог лишиться рассудка. А то и вовсе умереть от инсульта – из-за дикого нервного перенапряжения, вызванного чудовищным дисбалансом между полушариями головного мозга.

Обычное дело, к сожалению, когда стопроцентно «гуманитарный мальчик» начинает разрабатывать графические объектно-ориентированные языки описания организаций, стран... и так далее – вплоть до всей человеческой цивилизации...

После небольшого рассказа «Люди и звёзды» (фантазии-сказки на тему моего тогдашнего странного и совершенно необъяснимого увлечения Джиллиан Андерсон – звездой «Секретных материалов»), я неожиданно даже для себя самого приступил к написанию целой серии рассказов под рабочим названием «Время огня».

Это сейчас (после того, как я досконально разобрался в этой жуткой истории), я доподлинно знаю, что так называемое (по понятным причинам) «Время огня» в XV-XVII веках (в России это время называют временами «охоты на ведьм») было веками самой настоящей демонической атаки на защитную стену (которая защищает человечество от Сущностей Ада). Причём едва ли не самой мощной за всю историю человечества.

И началась эта атака (представлявшая собой экзистенциальную, смертельную угрозу для человечества)... правильно, с началом так называемой Эпохи Возрождения. А поскольку имело место быть возрождение язычества (а языческие боги и божки есть демоны)... понятно, что началось такое, что христианская Церковь с этим смогла справиться лишь с огромным трудом.

Мало кому известно, что более 80% обвинительных приговоров инквизиционных и прочих церковных трибуналов (приговоры, кстати, далеко не всегда были смертными) были вынесены совершенно за дело.

Ибо подсудимые (обоего пола, надо отметить), действительно были самыми настоящими Слугами Дьявола и представляли совершенно реальную – и смертельную – угрозу для человечества.

Не говоря уже о том, что в процессе служения Сатане они насовершали столько преступлений, что по совокупности даже по современному уголовному кодексу заработали пожизненное заключение. А то и не одно.

А тогда, в 2002 году, мои мозги были забиты отвратительной анти-католической и вообще анти-христианской пропагандой. Потому-то и рассказы получились... соответствующие.

Однако я человек дотошный (спасибо асцеденту в Деве), поэтому, когда я начал разбираться в деталях – иначе рассказы были бы слишком поверхностными – я нашёл в них... самого настоящего Дьявола.

Ну и попутно изучил католическое вероучение достаточно глубоко, чтобы не сомневаться в его истинности. А также в том, что Extra ecclesiam nulla salus – нет спасения за пределами (католической) Церкви, скорее всего, таки правда. Спасения от Ада в загробной жизни, разумеется.

Поэтому неудивительно, что почти сразу же после того, как я в очередной раз оказался в славном техасском Арлингтоне (в 2005 году) я... правильно, отправился в храм святой Марии Горетти.

Принял меня отец Джеймс и предложил... пока просто пообщаться. Общались мы с месяц где-то, после чего (как сейчас помню, на бейсбольном матче) мы с ним вместе приняли решение о моём переходе в католичество в самое ближайшее время.

Теоретически для этого я должен был пройти так называемые «курсы катехизации»... однако Кодекс канонического права (внутреннее законодательство) Святой Римско-католической Церкви разрешает без этого обойтись... если так решит настоятель соответствующего храма.

Так я и познакомился с отцом Джимом Гиглиотти. Который оказался тем ещё мистиком – впрочем я это и раньше подозревал, когда слышал и читал о нём. Он посмотрел на меня и лишь сказал «Да, сын мой – я знаю, что у Бога для тебя есть План. Очень важный для Него План». И принял меня в лоно Церкви в рекордные сроки – за месяц (обычно на это девять месяцев уходит).

Тогда его фразу насчёт Божьего Плана для моей скромной персоны я проигнорировал. Ибо всегда был убеждён в том, что человеческая Свобода Воли священна и неприкосновенна... ну а с Господом Богом (в отличие от противоположной инстанции) всегда можно договориться. Как впоследствии выяснилось, это было и так и не так (кое-где и кое в чём не так совсем).

А пока что я прошёл двухнедельный «курс молодого католика» (правда вот катехизис оказался размером с первый том «Капитала» Маркса)... после чего на Пятидесятницу 2005 года меня торжественно приняли в лоно Святой Римско-Католической Церкви.

Для этого мне пришлось сначала исповедаться. К исповеди я подготовился настолько тщательно, что исповедовавший меня отец Джеймс только покачал головой:

«Давненько я такой подробной исповеди не слышал...»

И отпустил мне грехи, разумеется (кстати, реально было что отпускать). На следующий день меня приняли в лоно Церкви. В отличие от баптистского пастора, католическому священнику я о своём мистическом даре рассказал. В смысле, отцу Джеймсу (отец Джим не спрашивал... видимо, и так всё прочитал).

Тот только пожал плечами и тихо ответил:

«Я верю, что ты будешь использовать этот твой дар только во благо... и во славу Божью...»

До конфирмации (так официально называется принятие в лоно Церкви) мне нужно было выбрать себе небесного покровителя. Я выбрал Святого Франциска Ассизского... по причине совершено банальной. Ибо храм Святой Марии Горетти был храмом францисканского ордена... точнее, так называемого Третьего Регулярного Ордена. Впрочем, это не важно.

Важно другое. Как правило, с небесным покровителем отношения близкие – и на всю жизнь. Но поскольку я ходячее исключение из всех и всяческих правил (тот, кого не может быть; выживший тронд... да и вообще вот уже 24 года живу на «добавленном времени»), то и в этой области я оказался исключением.

Во-первых, через пару лет после перехода в католичество у меня появился ещё один небесный покровитель (как именно, расскажу ниже). Точнее, покровительница.

Монахиня-кармелитка, безумно талантливая девушка, автор одного из сильнейших католических (и вообще христианских) произведений. Автобиографии "История одной души".

Мария-Франсуаза-Тереза Мартен. Святая Тереза Младенца Иисуса и Святого Лика. Святая Тереза Малая (дабы отличать её от «большой» - Святой Терезы Авильской). Известная всему миру как Святая Тереза из Лизьё (там находился монастырь кармелиток, в котором она жила).

Тереза прожила очень короткую жизнь – всего двадцать четыре года (она умерла от туберкулёза в 1897 году – тогда ещё не было эффективных антибиотиков). Почти столько же – 23 года – было майору Вальтеру Новотны, «стражу небес» люфтваффе, кавалеру Рыцарского креста с дубовыми листьями, мечами и бриллиантами, одержавшему 258 побед в небе Второй мировой войны, когда он погиб, защищая своих братьев и сестёр от бомб англо-американцев 8 ноября 1944 года.

Такие разные – и такие яркие жизни (некоторое время назад я без колебания обменял бы свои... много на двадцать три Вальтера Новотны точно). Впрочем, сейчас в моей жизни всё совсем по-другому, но эти двое очень разных героев мне, как ни странно, совершенно одинаково близки.

Первое издание «Истории одной души» было небольшим – всего две тысячи экземпляров. Однако, неожиданно для всех, книга имела потрясающий успех — тиражи следовали один за другим, а искренность и совершенно потрясающий талант «маленького гения Нормандии» (Тереза родилась в нормандском Алансоне) покорили умы, сердца и души всех без исключения читателей – от простого люда (и католиков, и не-католиков) до епископов, кардиналов и даже Его Святейшества папы Пия Х.

Святого Пия Х – одного из самых почитаемых понтификов в истории Церкви. Всего через десять лет после смерти Терезы – в 1907 году – он публично приказал всемерно ускорить процесс её канонизации (невиданная скорость для консервативной и осторожной в этих вопросах католической Церкви).

На одной частной аудиенции он, даже назвал её «величайшей святой нашего времени». Что, ИМХО, чистая правда.

С ним были согласны солдаты в окопах по обе стороны фронта Великой войны. Хотя Святая Тереза была чистокровной француженкой, её автобиографией (которую к тому времени перевели на все основные языки), зачитывались и французы, и бельгийцы, и баварцы, и австрийцы... и даже те, кто не был католиком по вероисповеданию.

Причём не только зачитывались автобиографией, но и носили на шее медальоны с её светлым ликом. Настолько благодатными были и её книга, и её изображения... и она сама.

Приказание Святого Пия Х было выполнено его преемником – папой Пием XI. 29 апреля 1923 года, всего через 25 лет после смерти (редчайший случай в истории Церкви), Тереза Мартен была причислена к лику блаженных. А всего через два года (аналогично), 17 мая 1925 года – к лику святых.

В 1929 году, учитывая всё возрастающие масштабы паломничества на могилу святой, в Лизьё была построена великолепная базилика святой Терезы. Базилика – высший статус католического храма (лишь один из примерно двухсот имеет такой статус). В 1997 году папа Иоанн Павел II провозгласил Терезу Малую Учителем Церкви. Что ИМХО полностью соответствует действительности.

Однако и с ней отношения у меня... не то, чтобы совсем уж не сложились. Просто на небесах нашлись более «серьёзные фигуры». Её Величество Пресвятая Дева Мария (Царица Небесная, Королева Ангелов и Святых, Императрица Вселенной – это всё её вполне официальные католические титулы).

Ну и, конечно, Святой Михаил Архангел. Главнокомандующий Вооружёнными Силами Господа Бога. Воинством Небесным. Генерал-фельдмаршал (как минимум). Тот ещё солдафон, прости Господи – но дело своё знает зер гут. Мой уже давно партнёр... в моём проекте. Да и с Иисусом Христом отношения наладились... вроде.

Принятие меня в лоно Святой Римско-Католической Церкви стало (и до сих пор остаётся), вне всякого сомнения, наиболее ярким с эмоциональной точки зрения событием в моей жизни. Даже крещение рядом не стояло.

Вся конгрегация во главе со священником в ярко-алом облачении стала колоссального размера линзой через которую на меня изливался Святой Дух. Благодать Божья. Даже сейчас, много лет спустя, у меня аж мурашки по коже...

Суть процедуры конфирмации (по крайней мере, мне так показалось) состоит в полном, окончательном и безоговорочном отречении от Сатаны, всех его грязных и мерзких дел и всех его гнусных искушений.

Не знаю как у других, но для меня это было просто и легко – ибо ещё лет за десять до того, Сатана заявил Христу, что со мной он никаких дел иметь не будет. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Что меня устраивало чуть более, чем полностью, ибо моё отношение к этому... персонажу было аналогичным. Чем я его так напугал – понятия не имею. Но, видимо, таки напугал. Причём нехило.

А потом (в смысле, после конфирмации) началось самое интересное. Мои попытки найти ответ на в самом прямом смысле экзистенциальный вопрос: что же это за такой важный План был для меня разработан Господом Богом?

Ответ на этот вопрос меня не порадовал от слова совсем...

[Anna]

В одной из дат явная ошибка. 1996 году вы одновременно уехали в США и вернулись в РФ. Или Вы меньше года в универе учились?

[Anna]

У меня всё более-менее просто. Отец хоть родился и не в Польше, но долго там работал и принял католическую веру. Мать формально "православная", но по факту неверующая, в Польше ходила с отцом в костёл, но формально не обращалась, поженились тоже в костёле, в Польше церковный брак признаётся как официальный. Но вот сестра матери и особенно её муж прямо "православные-православные", искренне считают католицизм ересью, осуждают мать за то, что вышла за католика. Разносят папство в пух и прах, а уж с приходом Франциска оторвались на нём по полной, "доказывая" на его примере насколько еретична идея папства в принципе. Но и про пап прошлых веков откапывали где-то самые нелицеприятные слухи и рассказывали мне, надеясь, что я откажусь от католичества. Меня пожалуй спасло только то, что лжепатриарх Гундяев ничуть не лучше Франциска.
Я была крещена в католичестве, но большую часть жизни относилась к вере прохладно. Всплески религиозности у меня как правило были связаны с российской агрессией. Один был в 14 году, в связи с чем я всё же решилась подготовиться к первой исповеди и причастию, а также пройти конфирмацию, в патронки я себе выбрала святую Катерину. И вот в 22 году снова пришла к вере, сначала опять же не очень серьёзно, но когда уже нашла мужа, стала относится гораздо серьёзнее. Ну и вы, Роланд, конечно тоже неплохо подкрепляете мою веру)))