Эскалация и эволюция - глава из повести Шурф №5

[RolandVT]

11 января 1943 года

Сорокино, оккупированная территория Украины

Первым делом Колокольцев проверил свою ключевую, основополагающую догадку – задал в самом прямом смысле экзистенциальный вопрос:

«Сколько человек ты убил за два года работы в местном угрозыске?»

Демиденко совершенно спокойно ответил: «Двадцать четыре»

Колокольцева это не удивило совершенно – его немало удивил бы любой другой ответ. А вот по лицам присутствовавших – даже видавшей в прямом смысле инфернальные виды Лидии Крамер – было очевидно, что они в глубоком шоке.

«По одному каждый месяц?». Серийный убийца кивнул.

«Юношей и девушек поровну – в шахматном порядке?».

Демиденко снова кивнул, затем столь же спокойно-бесстрастно предложил:

«Если снимете браслеты, я подробно напишу, кого – в смысле имени-фамилии, когда и где… и где они похоронены…»

Лидия Крамер недоверчиво посмотрела на него. Душегуб спокойно объяснил:

«Я прекрасно знаю, с кем имею дело. Да, я и мои коллеги во время ежовщины творили жуткие вещи… да и мои последующие подвиги похлеще, чем у Джека-Потрошителя и Петера Кюртена…»

Последний получил вполне заслуженное прозвище «Вампир из Дюссельдорфа», убивая свои жертвы (их было минимум вдвое больше, чем у его лондонского «коллеги») молотком, ножом и ножницами с такой же жестокостью.

«… но это всё человеческое – хоть с кочки зрения обывателя и совершенно кошмарное. А я имею дело с системой, с машиной, которая спокойно, холодно и бесстрастно… вообще без эмоций убивает миллионы пулями и газом…»

Он кивнул в сторону «агрегата имени Лидии Крамер»:

«Я знаю, что это такое. Это генератор переменного тока; мы экспериментировали с такими во время ежовщины…»

«И как успехи?» - заинтересованно осведомилась СС-волчица.

Демиденко покачал головой: «Слишком сложно оказалось. Наши… рабоче-крестьянские методы хоть и занимают больше времени, но дают нужный результат гарантированно…»

«Конечно дают» - фыркнула Лидия. «Это нам правда нужна – а вам только чтобы ваши клиенты признались в шпионаже в пользу шестиголовых семиногов с планеты Набиру… и оговорили всех, кого знали… чтобы печеньки за раскрытие повкуснее были…»

Душегуб её тираду проигнорировал. Механически-бесстрастно продолжил:

«Я вижу, что Вы профи, поэтому не сомневаюсь, что всё одно выложу всё, что вам нужно, в считанные минуты…»

«Не более, чем через восемь с секундами» - уточнила СС-Волчица. «И то если тебя специально готовили к тому, чтобы переносить боль…»

Демиденко покачал головой: «Не готовили. Так, по слухам, готовят агентов-нелегалов в учебке ИНО ОГПУ…»

Что было чистой правдой – Колокольцев до сих пор об этом вспоминал с ужасом.

«… а я проходил подготовку в качестве следователя – сначала по экономическим, затем по политическим преступлениям…»

«Тогда через пять максимум» - уверенно заявила Лидия. Душегуб продолжил:

«… а потом меня живьём сожгут в печи – причём постепенно, не торопясь…»

Колокольцев кивнул – ибо именно так он и его зондеркоманда (с одобрения рейхсфюрера) поступили с бандой серийных убийц во главе с неким доктором Манфредом Петерманном.

Демиденко бесстрастно продолжил: «… а милосердную смерть от пули в затылок нужно ещё заработать… если вы не собираетесь меня публично повесить дабы более никому неповадно было…»

Колокольцев покачал головой: «В отличие от некоторых, я категорически не люблю театры смерти. Предпочитаю приватные решения малого калибра»

И кивнул Лидии: «Сними браслеты – и обеспечь нашего гостя карандашами и бумагой в необходимых количествах…»

СС-волчица крайне нехотя выполнила приказ. На то, чтобы выполнить своё обещание, у серийного убийцы ушло чуть более получаса. После чего он поднялся, подошёл к столу, взял со стола горсть непонятно для чего находившихся на нём булавок и аккуратно воткнул их в двадцать четыре места на гигантской карте области на стене.

После чего передал Колокольцеву текст чистосердечного признания – и объяснил:

«Я подробно написал, где искать тела… но так вам проще будет их найти…»

Колокольцев посмотрел на карту, быстро пробежался по тексту «чистухи» - и отдал очередной приказ двум начальникам:

«Свяжитесь с начальниками полиции и жандармерии области и передайте им эту информацию. Пусть эксгумируют трупы, проведут судмедэкспертизу и передадут тела родственникам, чтобы похоронили по-человечески…»

Сделал паузу – и продолжил:

«После этого пусть дадут сообщения во все газеты и на радио: германская жандармерия и местная полиция раскрыли серию исчезновений людей в области, на которую Советы не обращали внимания. Преступник задержан, дал признательные показания, его имя будет названо после окончания следствия…»

То есть, никогда… впрочем, в данном случае это было не так уж и важно. Публичных похорон с кочки зрения пропаганды будет вполне достаточно.

Начальники отбыли работать. В кабинете, кроме Колокольцева и душегуба, осталась только Лидия Крамер. Которой придётся взять на себя обязанности стенографистки – по причине отсутствия магнитофона (Колокольцеву и в голову не могло прийти, что оный ему понадобится, когда получил задание графа).

К счастью, СС-волчица закончила курсы стенографии ещё до войны и, несмотря на крайне ограниченную практику в последнее время, по-прежнему была стенографисткой от Бога.

«Как убивал?» - будничным тоном осведомился Колокольцев. Демиденко вздохнул – и подробно, в стиле полицейского протокола, рассказал, как именно он убивал свои жертвы.

Две из трёх частей этого «продолжения чистухи» Колокольцева не удивили совершенно. Жертв душегуб выбирал намётанным взглядом профессионального следователя, безошибочно вычисляя виктимных девушек и юношей в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет включительно (видимо, он был эфебофилом).

Подходил (как правило, в безлюдном месте), предъявлял служебное удостоверение сотрудника уголовного розыска и очень вежливо просил принять участие в обыске заранее присмотренной заброшке в качестве понятых.

Отказа не услышал ни разу – «детектор виктимности» работал без сбоев. В заброшке он оглушал жертву (чтобы она не сопротивлялась), после чего раздевал догола, связывал, приводил в чувство… и приступал к процессу.

Целый год процесс (modus operandi, если по-научному) был очевидным и предсказуемым. Совершаемые Демиденко преступления повторяли убийства, которые совершали чекисты во время Гражданской войны (и даже после).

Убийства, которые он явно очень хотел совершить ещё во время Большого террора (одних пыток ему быстро стало маловато) … но по понятным причинам не мог. Реализовать свои танатофильские фантазии он смог лишь после ссылки в сорокинский УгРо («не было бы счастья – да несчастье помогло»).

Четвертовал, вспарывал животы, живьём закапывал в землю, разбивал головы обухом топора или ломом, ломал пальцы, рёбра и кости конечностей, сжигал живьём, предварительно обливая горючей жидкостью, распинал, сажал на кол… одну девушку превратил в ледяной столб, облив холодной водой в жуткую зиму 1941/42 годов…

Потом ему, видимо, это надоело – и он эволюционировал в сторону какого-то совершенно оголтелого сексуального садизма. Наносил десятки ножевых ранений; отрезал носы, языки, гениталии, груди, выкалывал глаза, насиловал во влагалище и анус деревянными палками, забивал рот грязью…

Тела хоронил в заранее выкопанных могилах. Которые маскировал весьма умело – этому обучали в НКВД до того, как началось массовое использование крематориев и общих могил в стиле Бутово и Коммунарки.

Его серия прекратилась в июне сорок первого, после двадцать четвёртого убийства – именно этот неожиданный факт (таким серийным убийцам совершенно несвойственно останавливаться) более всего и интересовал Колокольцева.

Более всего потому, что он не сомневался – именно в этой неожиданной остановке и заключался ответ на экзистенциальный вопрос:

Зачем, в общем-то, довольно типичному серийному убийце – сексуальному садисту потребовалось организовать жуткие истязания и убийство аж семидесяти двух юношей и девушек. Причём чужими руками – в стиле печально известной Салтычихи… точнее, обеих Салтычих – московской и дублинской.

И причём тут шурф номер пять…