23 апреля 1936 года
Берлин, Германская империя
«У тебя появились конкуренты» - задумчивым тоном произнёс рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, обращаясь к своему помощнику по особым поручениям, гауптштурмфюреру СС Роланду фон Таубе.
На самом деле, к Михаилу Колокольцеву, однако, кроме Гиммлера, это было известно только одному человеку в рейхе. Шефу гестапо и СД Рейнгарду Гейдриху. А также нескольким не-совсем-людям и совсем-не-людям.
«В какой области?» - удивлённо осведомился Колокольцев.
«В торговле евреями» - неожиданно обеспокоенно ответил Гейдрих. И объяснил: «За последние девять месяцев бесследно исчезли шестьдесят три еврея…»
Колокольцев пожал плечами: «Капля в море. Мы за то же время в тридцать раз больше вывозим…»
Компания ЕМК Гмбх, совладельцами которой (в равных долях) были Колокольцев и Гиммлер, весьма успешно торговала евреями с Всемирной Сионистской Организацией по программе Хаавара II.
В обмен на поставки стратегического сырья и материалов в рейх (в обход всё ещё действовавшего бойкота) в Палестину и не только каждый год отправлялись примерно две с половиной тысячи евреев.
Причём на гораздо лучших финансовых условиях, чем официальная эмиграция – и с документами на имя не-евреев. Что позволяло обходить установленные квоты… собственно, именно за это Гиммлеру сионисты и платили.
«Мне это не нравится» - безапелляционно заявил рейхсфюрер. «Очень сильно не нравится. Ибо исчезают весьма обеспеченные евреи, которые, к тому же, умудряются реализовать свои активы намного дороже, чем это удаётся официально. Потом недвижимость и всё такое через подставных лиц перепродаётся в Швейцарию…»
«… и концы в воду» - закончил за него Колокольцев. «А рейх теряет существенные суммы… ну, или мы теряем»
«Именно так» - подтвердил Гиммлер. И продолжил: «Я думаю, что появилась группа, которая каким-то образом умудряется делать то же самое, что делает наша фирма. Только в гораздо меньших масштабах… но зато даже более эффективно»
Колокольцев покачал головой: «Я так не думаю. Два-три раза… всякое возможно. Но проворачивать такие дела десятками – нет, это совершенно нереально. Нужны такие связи в официальных структурах…»
«… которые есть только у нас?» - то ли спросил, то ли констатировал Гиммлер.
«Только у нас» - эхом подтвердил его помощник.
«Твоя версия?» - в высшей степени заинтересованно осведомился рейхсфюрер.
Колокольцев вздохнул: «Я думаю, что происходило и происходит примерно следующее. Некая преступная группа действительно сумела переправить за границу… скорее всего, в Швейцарию…»
«Почему именно в Швейцарию?» - удивился Гиммлер. Колокольцев объяснил: «Не нужно учить язык – в Цюрихе и Берне говорят тоже по-немецки; кроме того, вторжение вермахта в эту страну нереально – себе дороже выйдет…»
«Согласен» - кивнул Гиммлер. Стараниями Аусланд-СД прекрасно осведомлённый о том, что вторжение в идеально приспособленную для обороны и до зубов вооружённую страну с прекрасно обученным и организованным в военном плане населением стало бы для вермахта катастрофой.
Его помощник продолжал: «… как раз две-три еврейские семьи. Которых они используют в качестве источника рекомендаций. Наживки, на которую ловят богатых евреев…»
Сделал театральную паузу (этому он научился у шефа СД и гестапо Рейнгарда Гейдриха) и резюмировал: «… которых потом убивают. Присваивая их деньги и ценности, которые находятся при них, ибо их якобы должны прямо сейчас переправить в безопасное место за границу…»
Гиммлер задумался. Некоторое время подумал – и кивнул: «Очень может быть…»
«Я сделаю пару звонков?» - осведомился Колокольцев. Гиммлер кивнул на телефон на его рабочем столе в кабинете на Принцальбрехтштрассе, 8:
«В твоём распоряжении. Межгород и международная связь работают как часы»
Колокольцев позвонил сначала гендиректору их фирмы Мареку Гринбергу (ныне Маркусу Бергеру, о чём рейхсфюрер был прекрасно осведомлён), затем Хаиму Вейцману в Лондон и, наконец, Давиду Бен-Гуриону в Тель-Авив.
Все без колебаний заявили, что столь массовой переправки евреев за рубеж точно не было – они бы знали. Такое шило в мешке от них не утаишь.
Колокольцев повесил трубку и доложил шефу полученную информацию. Гиммлер покачал головой и мрачно вздохнул:
«Просто прелесть. Только вот серийного убийцы в Берлине нам сейчас и не хватало. Хорошенький подарочек к Олимпиаде, нечего сказать…»
Через три с небольшим месяца, с 1 по 16 августа в Берлине и Киле должны были состояться XI летние Олимпийские игры.
И снова покачал головой: «Получается, что он убил шестьдесят человек. Вдвое больше, чем Карл Денке…»
С 1900 по 1924 год Карл Денке, получивший вполне заслуженное прозвище Саксонский мясник, убил тридцать человек. Несколько меньше – двадцать семь – на счету Ганноверского вампира Фрица Хаармана (в 1918-25 годах), а на одного меньше убил Берлинский расчленитель Карл Гроссман (в 1914-22 годах).
«Они» - поправил его Колокольцев. И объяснил: «Такое провернуть одному человеку не под силу. Действует преступная группа из минимум трёх человек»
«И как ты собираешься их искать?» - осведомился Гиммлер.
«Я?» - удивился Колокольцев. «Конечно, ты» - улыбнулся рейхсфюрер.
И объяснил: «Тебя учили заниматься расследованиями в ОГПУ; у тебя уже есть опыт работы над уголовными делами…»
Его помощник покачал головой: «Если ты о деле Раубаль, то я всего лишь раздобыл отчёт берлинской группы – всю работу они проделали…»
«Так раздобыл же» - усмехнулся Гиммлер. И добавил: «Дело со всех точек зрения совершенно секретное. Поэтому я могу доверить его только тому, кому доверяю абсолютно…»
Поднял телефонную трубку и позвонил шефу гестапо группенфюреру Гейдриху. И приказал: «Оформи документы криминалькомиссару гестапо Роланду фон Таубе – в отдел В…»
Отдел В гестапо занимался еврейскими вопросами, а гражданский чин криминалькомиссара соответствовал гауптштурмфюреру СС.
«… или лучше на должность твоего помощника по особым поручениям. Ибо мало ли чем ему придётся в будущем заниматься…»
«Сделаем» - ответил Гейдрих. И добавил: «Я распоряжусь, чтобы Роланду оказывали всю необходимую помощь по линии гестапо и СД…»
Однако Колокольцев – сразу же после того, как получил удостоверение и жетон гестапо (предъявлять надлежало именно последний, ибо имена сотрудников тайной политической полиции рейха были секретными) – отправился не в гестапо или СД, а к Артуру Небе.
Ибо именно последний с первого января прошлого года был начальником Прусского земельного управления уголовной полиции, которому подчинялась берлинское Крипо.
Колокольцев не сомневался, что при таких масштабах (убить шестьдесят человек - это даже не полдела, нужно как-то избавиться от трупов) сделать это совсем уж незаметно шансов крайне мало). Поэтому убийцы обязательно должны были засветиться и попасть в поле зрения берлинской уголовной полиции.
Он не ошибся. Хотя теоретически Небе мог и не предоставить Колокольцеву необходимую информацию, ибо не подчинялся ни Гиммлеру, ни (тем более) Гейдриху – и вообще даже не был членом СС, но он подчинялся начальнику отдела полиции Имперского министерства внутренних дел Курту Далюге.
Который был обергруппенфюрером (генералом) СС и потому Гиммлеру очень даже подчинялся (по соответствующей линии). А поскольку Гиммлер сразу же после отбытия своего личного помощника позвонил Далюге, а тот Небе, последнему ничего не оставалось, кроме как взять под козырёк.
И честно признаться, что ещё в конце июля прошлого года в разных частях Берлина начали обнаруживать фрагменты человеческих тел, которые имели в крови следы сильнодействующего снотворного и яда кураре.
Никаких зацепок не было, ибо идентифицировать не удалось ни одно тело… точнее, ни один фрагмент. Через три месяца страшные находки перестали появляться, и было решено, что серийный убийца либо покинул город, либо погиб или умер, либо сел в тюрьму (за совсем другие «подвиги»), либо – что наиболее вероятно – просто нашёл способ избавляться от тел, не оставляя следов.
«Какие версии рассматривались?» - обыденным тоном осведомился Колокольцев.
Начальник уголовной полиции пожал плечами: «Использование кураре и характер расчленения тел однозначно свидетельствует о том, что убийца врач. К сожалению, яд кураре имеет настолько широкое применение, а такие навыки по расчленению можно приобрести практически…»
«… что это никак не поможет сузить круг поиска» - закончил за него Колокольцев. Который – спасибо инструкторам ОГПУ – был очень хорошо знаком с кураре (его активно юзала Лаборатория ядов – точнее, Специальный кабинет ОГПУ-НКВД).
Созданный по распоряжению нынешнего Наркома внутренних дел СССР Генриха Ягоды по поручению его предшественника (и в то время начальника) Председателя ОГПУ Вячеслава Менжинского.
И потому знал, что кураре используется как противовоспалительное и антисептическое средство; как ранозаживляющее и средство против ушибов; как жаропонижающее; для повышения остроты зрения; как средство, помогающее при расстройствах нервной системы и психики и даже для борьбы с болезнями мочевыделительной системы. Действительно широчайшее применение…
Артур Небе грустно – и даже как-то безнадёжно – вздохнул и продолжил… точнее, закончил (ибо сказать было практически нечего): «Мотив неясен совсем. Да, ходят слухи, что врачи или медбратья убивают своих пациентов…»
«… но они всегда умело маскируют убийство под естественную смерть» - закончил за него Колокольцев. «Чтобы точно остаться безнаказанными…»
Расставшись с начальником прусской уголовной полиции, Колокольцев отправился… правильно, к своему приятелю, криминальному психологу доктору Вернеру уже Шварцкопфу (в «еврейском девичестве» Вернеру Блоху).
Доктор Шварцкопф внимательно выслушал приятеля и кивнул:
«Насчёт преступной группы полностью согласен – такого масштаба конвейер одному не осилить. Тем не менее, рулит всем процессом лидер – сильный, властный, способный подчинять своей воле других людей. Который, собственно, всё и задумал, и организовал…»
«Что ещё ты можешь о нём сказать?» - в высшей степени заинтересованно осведомился Колокольцев.
Доктор Вернер пожал плечами:
«Когда серийные убийства совершает группа из трёх и более человек – а это как раз именно такой случай – мотив всегда корыстный. А поскольку вероятность того, что в настоящее время даже в таком большом городе, как Берлин, действуют сразу две группы серийных убийц, практически равна нулю…»
Сделал многозначительную паузу – и резюмировал: «… я полностью согласен с твоей версией. Найденные фрагменты тел действительно принадлежат исчезнувшим евреям – в этом у меня нет никакого сомнения…»
«Ещё что-нибудь?» - с надеждой спросил его приятель.
Доктор Шварцкопф кивнул: «Поскольку евреи продолжали – и продолжают – исчезать – и после того, как фрагменты тел перестали появляться…»
«… он нашёл другой способ избавления от тел. Который не привлекает к нему внимания…»
«Есть идеи, какой именно?» - спросил Колокольцев. Его приятель пожал плечами:
«Убийства, скорее всего, совершаются в стоящем на отшибе доме – чтобы никто не видел, что в него прибывают…, наверное, целые еврейские семьи. А потом бесследно исчезают внутри…»
Глубоко и очень грустно вздохнул - и продолжил: «Дом, скорее всего, арендован на подставное лицо; расчленение тел происходит в пристройке, которую потом тщательно убирают…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил: «… после чего расчленёнку переносят в заброшку на расстоянии пары километров и там сжигают. После чего тоже тщательно чистят…»
И добавил: «Заброшка или сама пользуется дурной славой, или расположена в соответствующем месте…»
«… чтобы никто не лазил» - усмехнулся Колокольцев. И добавил: «Могут и пару страшилок организовать… для верности»
«Могут» - согласился доктор Вернер. И продолжил:
«Конвейерное убийство десятков людей – причём наверняка целыми семьями – дело настолько инфернальное…»
Он запнулся. Колокольцев помог приятелю: «… что он и раньше убивал - только по одной жертве… максимум две-три…»
«… а до того уже имел криминальный опыт» - закончил за него психолог. И уверенно продолжил:
«Более того, я думаю… уверен практически, что наш инфернальный доктор получил сильнейшее нервное потрясение на фронте – причём в относительно юном возрасте – ему, возможно, только что исполнилось восемнадцать…»
«То есть, он 1896 года рождения» - констатировал Колокольцев. И осведомился: «Служил наверняка в пехоте?»
Доктор Вернер кивнул: «Не сомневаюсь. Ибо только там можно получить максимальную психологическую травму…»
Он очень хорошо знал, что говорил – ибо прошёл всю Великую Войну – от звонка до звонка в должности военврача пехотного батальона на Западном фронте.
И совсем уж мрачным тоном продолжил: «Опять же, в силу инфернальности этого жуткого конвейера, я не исключаю, что…»
Он запнулся – затем продолжил: «… что у него возникло болезненное – в прямом смысле болезненное, ибо это психическое заболевание – влечение к процессу умирания человеческого существа. Влечение эмоциональное, чувственное, эстетическое… возможно, даже эротическое…»
«Танатофилия?» - обыденным тоном осведомился Колокольцев. Ибо в результате многолетнего общения с приятелем – граф фон Шёнинг их познакомил ещё осенью 1931 года – много чего от него нахватался.
«Чёрная танатофилия» - поправил его доктор Шварцкопф. И объяснил разницу:
«Белая танатофилия – это в некотором роде смежный с БДСМ фетишизм, когда половое возбуждение и оргазм возможны лишь при соответствующих фантазиях – а иногда только в окружении соответствующих фетишей…»
«Я в курсе» - улыбнулся Колокольцев. Его приятель продолжал:
«Известно, что некоторые танатофилы оборудуют специальные комнаты с гробом, венками и тому подобным, где, облачившись в соответствующую одежду и улёгшись в гроб, они предаются мастурбации…»
«Гадость какая» - с отвращением подумал Колокольцев. Но промолчал. Психолог вдохновенно продолжал:
«С точки зрения психиатрии, танатофилия – это одержимость размышлениями о смерти, соответствующими текстами, изображениями, звукозаписями, кинофильмами – художественными или документальными - и так далее…»
Сделал небольшую паузу - и продолжил:
«С точки зрения обычного человека белая танатофилия, конечно, отвратительна… даже тошнотворна… но с точки зрения закона к ней претензий нет. А вот к криминальной, чёрной танатофилии очень даже есть…»
Многозначительно вздохнул – и продолжил: «Криминальная, чёрная танатофилия - это разновидность чёрного, криминального садизма, при которой садист получает сексуальное и/или эмоциональное наслаждение, наблюдая за процессом умирания живого существа. Или жестоко убивая живое существо в течение длительного промежутка времени…»
«То есть, ты думаешь…» - Колокольцев даже запнулся, настолько жутким было его предположение, «что наш инфернальный доктор убивает не только, чтобы овладеть имуществом жертв? Но, и чтобы получить извращённое удовольствие?»
Криминальный психолог кивнул: «Очень может быть… к сожалению»
И продолжил: «Я не исключаю, что полученная на фронте психологическая травма усугубила психологические проблемы, которые у нашего совсем недоброго доктора проявились ещё в детстве…»
«Дурное поведение в школе, мелкие преступления, издевательства над животными и всё такое прочее?» - усмехнулся Колокольцев.
«И всё такое прочее» - грустным эхом подтвердил доктор Шварцкопф. Затем добавил: «Я думаю… уверен практически, что наш серийный убийца сразу после войны – кстати, я не сомневаюсь, что после психической травмы он провёл какое-то время в военной психушке – поступил на ускоренную программу для ветеранов на медицинском факультете какого-то университета…»
«Чтобы удовлетворить свои танатофильские наклонности?» - усмехнулся Колокольцев.
«И некрофильские тоже» - добавил криминальный психолог. «Ибо эти два извращения обычно рука об руку ходят…»
Затем добавил: «Поэтому практику он проходил, скорее всего, в доме престарелых, хосписе, отделении для онкобольных…»
«Я понял» - кивнул Колокольцев. Поблагодарил приятеля – и отправился думать. Думать, как изловить это инфернальное существо – и прекратить это дьявольский кошмар, неизвестно откуда свалившийся на его уже давно родной Берлин.
Он очень быстро понял, что у него есть почти всё, чтобы вычислить инфернального доктора, после чего изловить его будет делом техники. Ибо, во-первых, у него (спасибо доктору Вернеру) был достаточно подробный психологический портрет; во-вторых, он знал, как выглядит место убийства – и место уничтожения тел; и, в-третьих, было совершенно очевидно, что по крайней мере некоторые из исчезнувших были его пациентами.
Ибо нелегальная эмиграция – это, в первую очередь, вопрос доверия; а более всего люди склонны доверять именно своему семейному врачу. Особенно если знают его не первый год.
Проблема была в том, как выяснить, кто именно был семейным врачом исчезнувших. Ибо, хотя прямого запрета на врачебную помощь арийских врачей евреям (пока) не было – это врачам-евреям было запрещено лечить арийских пациентов, это, скажем так, не приветствовалось.
Кроме того, за помощь евреям в нелегальной эмиграции полагалось длительное заключения в таких малоприятных местах, как концлагерь Заксенхаузен (пока ещё официально не открытый, но узников туда уже отправляли – строить бараки).
Да и другие евреи не прочь эмигрировать… так что «доброго доктора» никто гестапо не сдаст – об этом можно было забыть. И как решить эту проблему, Колокольцев пока решительно не понимал.
Тем не менее, кое-что уже можно было сделать. Ибо он не сомневался, что в таком густонаселённом городе, как столица рейха, совсем уж скрыть запах сожжённых тел (а он уже не сомневался, что расчленёнку сжигали в специальной печи), скрыть не получится.
Поэтому он снял трубку и позвонил Артуру Небе. И попросил поставить на уши хоть всю берлинскую полицию, но найти ему жалобы на отвратительный запах гари из заброшенного здания. В первую очередь, регулярные – и в пригородных лесопарках.
Всю ли полицию Небе (или Далюге) поставил на уши или не всю, но уже через час Колокольцеву позвонили и сообщили, что действительно, есть такие регулярные сообщения – почти что каждую неделю.
Это была заброшка на окраине Грунвальда – самой большой зелёной зоны столицы рейха. Фактически, самого настоящего леса площадью аж три тысячи квадратных километров, расположенного в западной части Берлина на восточной стороне реки Хафель.
Полиция, правда, реагировать не торопилась, ибо было совершенно непонятно, что именно можно было предъявить тому, кто сжигал… даже не очень понятно, что, на самом деле.
Ибо закона о чистоте воздуха не существовало… а хоть бы и существовал – всё равно запрета на сжигание мусора не было – и быть не могло. А в мусоре могло быть… да что угодно могло. Например, куча дохлых крыс…
Колокольцев тут же перезвонил начальнику уголовной полиции города и прямо спросил: «У тебя есть пара детективов, которые могут обшарить окрестности…»
Он сообщил местоположение заброшки и продолжил: «… оставшись незамеченными?»
«Конечно, есть» - уверенно ответил Небе. «Мои сослуживцы, всю войну в разведвзводе на Западном фронте. Самые настоящие невидимки…»
И тут же задал совершенно естественный вопрос: «Что искать?»
«Жилой дом на отшибе» - ответил Колокольцев. «На вид необитаемый практически, но ухоженный. На расстоянии примерно километра-двух от той вонючей заброшки…»
«Дай угадаю» - усмехнулся начальник уголовной полиции. «Когда найдут, пусть установят владельца…»
«Пусть установят» - подтвердил Колокольцев. «Хотя это нам не сильно поможет…»
«Почему?» - удивился Небе.
«Потому» - спокойно ответил Колокольцев, «что дом практически наверняка сдаётся в аренду. Нелегально – но за очень хорошие деньги. Настолько хорошие, что арендодатель не задаёт вопросов. Никаких…»
Менее, чем через сутки информация о доме и его владельце лежала на столе у Колокольцева. А ещё через полтора часа в допросной штаб-квартиры гестапо на Принцальбрехтштрассе, 8 перед ним сидел Густав Майер – насмерть перепуганный владелец доставшегося ему по наследству дома вблизи заброшки.
Который, во-первых, полностью подтвердил предположения Колокольцева, а, во-вторых (спасибо предусмотрительным сотрудникам гестапо, доставившим герра Майера пред светлые очи Роланда фон Таубе), принёс ему «в клювике» конверты, в которых он получал деньги от арендатора.
Который – ибо это рано или поздно, но неизбежно случается с любым серийным убийцей – грандиозным образом прокололся. Оставив на конвертах отпечатки своих пальцев. Всего на двух – но криминалистам гестапо этого хватило, чтобы идентифицировать арендатора.
Который, как следовало из его досье толщиной в пару дюймов, практически полностью соответствовал составленному доктором Вернером Шварцкопфом психологическому портрету.
Манфред Петерманн родился 17 января 1896 года в эльзасском Страсбурге. В детстве он действительно был полным отморозком – мучил животным, устраивал поджоги, совершал мелкие кражи, а в школе так хулиганил, что его несколько раз исключали… правда, через некоторое время вынужденно принимали обратно. Ибо его было просто элементарно некуда девать…
После окончания средней школы в 1913 году он прочно встал на преступную стезю, однако непостижимым образом всякий раз избегал тюрьмы. Возможно, потому, что его психическое здоровье вызывало серьёзные сомнения, поэтому было неясно, куда его – в тюрьму или всё-таки в дурку.
26 марта 1914 года он был признан психически нездоровым человеком и направили на принудительное лечение. Лечение – правда, в основном, амбулаторное – продолжалось почти два года, после чего его объявили выздоровевшим, и… призвали в армию.
Точнее, в имперскую пехоту, в составе которой в феврале 1916 он убыл на Западный фронт. Во время Второй битвы на Эне он был ранен и отравлен газом, вследствие чего схлопотал психический срыв.
Достаточно серьёзный для того, чтобы его демобилизовали – и отправили поправлять психическое здоровье. Некоторое время он скитался по санаториям, а потом взялся за криминальное старое. Взялся весьма неудачно – и потому попался практически сразу. Заработав тюремное заключение.
В тюряге – надо отдать им должное – очень быстро поняли, с кем и с чем имеют дело. Поэтому, не теряя времени, спровадили новоприбывшего в ближайшую дурку. Там его (вроде как) подлечили – и отправили… правильно, обратно в окопы. Ибо с живой силой в июне 1918 года в германской армии проблемы были нешуточные – дыры затыкали кем могли… точнее, кто под руку попался.
Правда, через три недели он снова оказался в госпитале – причём, похоже, что с самострелом. Ему светил трибунал и наказание вплоть до расстрела перед строем – ибо это было фактически дезертирством… но ему как-то удалось отвертеться.
Более того, уже в сентябре он… снова вернулся на фронт. Где и пробыл (сказать «провоевал» было бы серьёзным преувеличением) до самого Компьенского перемирия в ноябре 1918 года.
После войны герр Петерманн поступил на ускоренную университетскую программу, предназначенную для ветеранов войны. Он получил среднее медицинское образование за восемь месяцев и пошел работать медбратом в страсбургский хоспис. Продолжая изучение медицины.
В декабре 1921 года (всего за три года!) он получил вожделенную степень доктора медицины Петио получил в и переехал в Берлин, где умудрялся получать деньги как от государства (он работал в государственной клинике), так и от пациентов, многих из которых он принимал частным образом… то есть, нелегально.
И продолжал заниматься криминалом. Подозревался в торговле наркотиками, в выполнении незаконным абортов… но ему всё почему-то сходило с рук. Хотя его криминальная биография не была секретом ни для начальства, ни для надзорных органов, ни для берлинской полиции.
В 1926 году он – по слухам – совершил своё первое убийство. Его любовница Луиза Дейсс бесследно исчезла, а в день её исчезновения соседи видели, как он загружал в свой автомобиль какой-то подозрительный ящик.
Однако полиция почему-то провела расследование спустя рукава и вынесла вердикт, что Луиза просто сбежала из дома. А герр Петерманн в том же году… принял участие в выборах мэра одного из берлинских пригородов.
Как его допустили – с его-то криминальной биографией – Колокольцев решительно не понимал. А уж то, что этот отпетый уголовник – и клинический псих – эти выборы выиграл… это для Колокольцева было вообще ненаучной фантастикой. Которая, увы, была реальностью.
Придя к власти, он немедленно занялся… правильно, беспардонным разграблением городской казны. В следующем году он женился, а ещё через год у него родился сын.
Местный полицейский комиссариат был предсказуемо завален жалобами на коррумпированного мэра (жители вообще соображали, кого выбирали?) … тем не менее, он продержался на этом посту почти пять лет. Однако, в конце концов всё же был вынужден подать в отставку… а вместе с ним ушёл и весь городской совет.
Однако уже пять недель спустя, 18 октября, он был избран в совет одного из берлинских районов. Через год попался на краже… почему-то электроэнергии, но на этот раз его сразу выперли из совета.
Вернувшись к своей медицинской практике, он вернулся и к криминальным абортам, и к торговле наркотиками… что не помешало ему получить право выписывать свидетельства о смерти.
Через год он попался на краже и провёл несколько месяцев в тюрьме… после чего на него завели новое уголовное дело. На этот раз за неуплату налогов. Кроме этого, он выписывал левые больничные листы… проще было сказать, какой незаконной деятельностью он не занимался.
А вскоре, похоже, совершил уже двойное убийство. Ибо, когда отдел по борьбе с наркотиками его уже практически прищучил, два ключевых свидетеля – наркомана… бесследно исчезли. Полиции пришлось дело закрыть – за недостаточностью улик.
Досье доктора Колокольцеву категорически не понравилось. Ибо было очень похоже, что у этого реально инфернального персонажа ещё с юности нарисовались весьма влиятельные покровители. Которые постоянно его оберегали и отмазывали… только вот совершенно непонятно для чего.
И тут его прошиб холодный пот. Ибо он внезапно понял, для чего.
Эту страшную, жуткую, инфернальную догадку необходимо было немедленно проверить – благо было у кого. Однако сначала нужно было гарантировать, что больше никто не погибнет от рук… точнее, когтей этих самых настоящих Слуг Дьявола. Поэтому Колокольцев немедленно снял трубку и позвонил Артуру Небе:
«У тебя есть зондеркоманда, которая брала серьёзные банды, пока мы с ними не покончили?»
«Есть, конечно» - подтвердил начальник уголовной полиции. «Двенадцать человек, с большим опытом, сейчас другими делами занимаются, но в любой момент готовы…»
«Собери их в конференц-зале Крипо. Я их забираю… на несколько дней»
«Сделаю» - уверенно – хотя и неохотно – пообещал Небе. И повесил трубку.
Через полчаса Колокольцев уверенно-командным шагом вошёл в конференц-зал штаб-квартиры берлинского Крипо на Александер-плац. В зале предсказуемо обнаружилась дюжина крепких молодцов среднего возраста, видавших виды.
Колокольцев вежливо поздоровался и представился:
«Я криминалькомиссар Роланд фон Таубе. Выполняю особое – и совершенно секретное задание начальника отдела полиции Имперского министерства внутренних дел генерал-лейтенанта полиции Курта Далюге…»
Видавшие виды молодцы явно были в курсе. Поэтому кивнули. А он раздал им стандартное обязательство о неразглашении. Они удивились – даже сильно удивились – но беспрекословно подписали.
Он объяснил: «В Берлине действует преступная группа, которая убивает инъекциями яда кураре целые семьи. Весьма обеспеченные семьи. После чего завладевает их ценностями, а тела расчленяет и сжигает в печи…»
Хотя молодцы явно много чего в своей жизни повидали, но ни о чём подобном даже не слышали. Поэтому были заметно шокированы. Ошарашены просто.
Колокольцев бесстрастно продолжал: «Мы знаем, кто является лидером преступной группы; и знаем, что у него два или три помощника. Заманивает и убивает жертв он, а они помогают ему избавляться от трупов… ну, и вообще осуществляют необходимую поддержку…»
В зале было так тихо, что было слышно, как жужжит апрельская муха. Колокольцев уверенно продолжал: «Мы знаем, где происходят убийства, и где уничтожаются тела. Всего на данный момент были убиты шестнадцать семей; в среднем убийство происходит раз в две недели…»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «Последняя семья исчезла двенадцать дней назад. Следующую ожидаем со дня на день… но на этот раз убийства мы не допустим. Не в мою смену…»
И отдал боевой приказ: «Разбиться на две группы по шесть человек. Дежурить круглосуточно – сменами по восемь часов – внутри и вне дома. Планы дома на столе – изучите…»
Перевёл дух – и уверенно продолжил: «После того, как потенциальные жертвы и потенциальные убийцы войдут в дом – помощники лидера банды войдут через чёрный ход – необходимо провести силовое задержание. Семью немедленно изолировать и доставить… почти что в соседнее здание…»
Он продиктовал адрес штаб-квартиры ЕМК Гмбх на Александер-плац и продолжил: «Там их примут уполномоченные на это люди, после чего они уже не ваша забота. Как вы прекрасно понимаете, в национал-социалистическом государстве ничего подобного быть не может, кроме того, все жертвы евреи, а перед Олимпиадой такой международный скандал рейху не нужен…»
«Понятно» - кивнул командир группы регирунсрат (майор полиции) Крюгер. «Никакого суда не будет – вся эта дьявольская компания будет ликвидирована на месте… что нас вполне устраивает…»
Ответом ему был гул одобрения. Колокольцев кивнул – и продолжил: «У меня есть очень нехорошее подозрение, что всё гораздо хуже, чем выглядит…»
«Что-то может быть хуже?» - удивился майор Крюгер – на правах командира.
«Может» - спокойно ответил его сосед. Представился: «Криминалькомиссар Дитрих Ягер» - и продолжил: «Хуже этого может быть только человеческое жертвоприношение… ну, или просто убийство из удовольствия. Такое случалось в России… в Советской России. И не только…»
Колокольцев кивнул. Ибо в 1927 году, как раз во время его учёбы в ОГПУ, его коллеги из ленинградского уголовного розыска раскрыли преступную группу, которая занималась… да практически тем же самым (именно поэтому он сразу и понял, что происходит).
Только якобы помогала семьям нэпманов бежать в Финляндию (граница тогда была уже на замке), а на самом деле убивала и присваивала их имущество. Только не кураре, а каким-то другим алкалоидом.
Они, правда, не успели развернуться – их изловили после третьего случая. Изловили, судили закрытым судом и в тот же день расстреляли. Тогда тоже ходили слухи о якобы человеческих жертвоприношениях… которые по понятным причинам очень быстро пресекли.
Поговаривали, что знаменитый Василий Комаров, убивший в 1921-23 годах минимум 33 человека (и за это расстрелянный), совершал убийства вовсе не из корыстных побуждений, хотя вещи убитых забирал и продавал на рынке. А для собственного удовольствия… причём вместе со своей женой. Которую, понятное дело, тоже расстреляли.
Колокольцев продолжал: «Да, именно такое подозрение. Более того, мы считаем возможным, что у этой компании есть высокие покровители… фактически, заказчики жертвоприношений…»
Регирунсрат Крюгер с ужасом покачал головой: «Вот только сатанистов нам и не хватало… для полного счастья…»
Колокольцев его замечание проигнорировал. Просто продолжил:
«Поэтому мне придётся этих Слуг Дьявола допросить с пристрастием. А вам…»
«… забыть об этом навсегда» - усмехнулся комиссар Ягер. «Ибо это был сон. Всего лишь сон – нам это просто привиделось…»
«Мы поняли друг друга» - улыбнулся Колокольцев. И продиктовал им номера телефонов: «В эти дни меня можно будет найти по одному из этих номеров. Начальник первой смены регирунсрат Крюгер; второй – комиссар Ягер. Приступаете немедленно. Дежурить, пока объекты не появятся…»
Зондеркоманда отправилась работать. А Колокольцев немедленно позвонил… снова своему приятелю доктору Вернеру. Ибо знал, что тот как раз заканчивает работу над научной монографией о человеческих жертвоприношениях.
Доктор Вернер внимательно выслушал Колокольцева, ознакомился со списком исчезнувших… точнее, теперь уже точно погибших, глубоко и грустно… даже, пожалуй, мрачно вздохнул – и кивнул:
«Очень похоже на правду. Думаю… практически не сомневаюсь даже, что имеют место быть действительно человеческие жертвоприношения…»
«Жертвоприношения… кому?» - с беспокойством и даже некоторым страхом осведомился его приятель.
Криминальный психолог пожал плечами: «Какому-то демону… а, в конечном итоге, самому Дьяволу. Сатане. Люциферу. Вельзевулу. Князю Тьмы. Злейшему врагу рода человеческого…»
«Каким именно демонам?» - не унимался Колокольцев. Ибо чувствовал, что ему почему-то было очень нужно докопаться до истины. Просто необходимо.
Доктор Вернер задумался – затем уверенно ответил: «Два варианта – либо Таранису… либо Молоху»
И объяснил: «Таранис – это кельтский Тор… точнее, жуткий, инфернальный гибрид скандинавского Тора и ацтекского Шиутекутли – бога огня…»
«Почему гибрид?» - удивился Колокольцев.
«Потому» - мрачно усмехнулся психолог, «что, в отличие от других народов, у которых был только один ритуал человеческого жертвоприношения, у древних кельтов способ умерщвления приносимых в жертву людей зависел от того, какому богу предназначались жертва…»
Глубоко и грустно вздохнул – и продолжил:
«Приносимых в жертву богу – покровителю кельтов Тевтату топили в бочке; богу войны Эзусу вешали на деревьях… ну, а тех, кого приносили в жертву Таранису, сжигали живьём. Либо в плетёных корзинах, либо в деревянных чанах…»
«Живьём?» - Колокольцева аж передёрнуло. Доктор Шварцкопф кивнул – и продолжил: «Да, живьём. Чтобы демон мог впитать в себя жизненную силу жертвы…». Задумчиво вздохнул – и продолжил: «Хотя, скорее всего, жертвы приносились всё же Молоху…»
«Почему ты так думаешь?» - удивился его приятель. Психолог объяснил: «В каждой семье есть ребёнок возрастом до двух лет. А Молоху приносили в жертву именно детей… причём из богатых и знатных семей, коими являются все наши жертвы без исключения…»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «Кроме того, все убитые – евреи; а еврейский народ изначально поклонялся именно Молоху… пока Господь Бог его не перевербовал…»
«Перевербовал?» - изумлённо спросил Колокольцев.
«Да, именно перевербовал» - подтвердил доктор Шварцкопф. И объяснил: «Ветхозаветная история о несостоявшемся жертвоприношении Авраамом своего сына в точности описывает ритуал жертвоприношения ребёнка Молоху…»
«Впрочем» - задумчиво добавил психолог, «вполне могло иметь место и комбо-жертвоприношение…»
«Это как?» - Колокольцев аж опешил. Психолог пожал плечами: «Детей – Молоху; остальных – Таранису… среди дьяволопоклонников такое встречается…»
Доктор Петерманн и его банда – вместе с очередными потенциальными жертвами – появились на третий день дежурства зондеркоманды. Перепуганную семью изолировали и отправили в штаб-квартиру ЕМК Гмбх, где их быстро и эффективно приняли, оформили документы и отправили в Ирландию.
Умело проведённый Колокольцевым допрос с пристрастием – спасибо инструкторам Спецкурса 7 – полностью подтвердил предположения доктора Вернера. Имело место действительно человеческое жертвоприношение – жертвы действительно приносились как Молоху (дети), так и Таранису (все остальные).
Заказчики-покровители инфернального доктора действительно существовали… только вот настолько хорошо шифровались, что он понятия не имел, кто они такие (Колокольцев был вынужден ему поверить – ибо под его воздействиями врать было просто невозможно). А его подельники предсказуемо были ни сном, ни духом, что принимают участие в ритуале жертвоприношения…
В заброшке были обнаружены не очень тщательно захороненные частично сожжённые фрагменты человеческих тел. Впоследствии криминалисты берлинской уголовной полиции пришли к выводу, что обнаруженные останки принадлежат примерно сорока мужчинам, женщинам и детям. Видимо, фрагменты тел остальных вывозились в лес, где и были обнаружены ранее. В тайнике дома обнаружились документы всех принесённых в жертву.
Ни Колокольцев, ни члены зондеркоманды не были расположены церемониться с дьяволопоклонниками. Поэтому их облили бензином и заживо сожгли в подвале, благо воздуха в просторном помещении хватало. Обгорелые трупы погрузили в полицейский фургон, доставили в один из берлинских крематориев и дожгли.
По приказу гауляйтера Берлина Йозефа Геббельса, оба дома, где совершались жертвоприношения, сровняли с землёй; после чего оба места были залиты святой водой, освящённой лично архиепископом Берлина Конрадом фон Прейсингом.
----------------------------------------------------
P.S. Рассказ основан на реальной истории - французского серийного убийцы доктора Марселя Петио