На следующий день, первый этап моих алго-трудов был обычным (даже более спокойным – всего-то шесть выпоротых женщин вместо обычных восьми, а то и девяти) … а вот на втором начались неожиданности – и это ещё мягко сказано.
Сначала я посадил на колья трёх совершенно незнакомых мне женщин; причём для них это было явно не впервые… из чего я сделал вполне очевидный вывод: проект Новые Исповедницы был гораздо более масштабным, чем я ранее думал.
А после этого в мой типа офис по-хозяйски (ей это было вообще свойственно) заявилась Хельга Лауэри. Причём не одна – это было бы ещё полбеды – а в сопровождении ККК.
Нет, не Ку-Клукс-Клана, конечно – с этими персонажами мы не общаемся – а Киры-Карины-Киары. 13-летней Киры Ждановой согласно её настоящему свидетельству о рождении; 19-летней Карины Звягинцевой по её новому российскому паспорту – и 18-летней Киары Бойл по удостоверению личности Евросоюза и заграничному паспорту Ирландии (у меня такие же).
В общем, всё, как в нашем параллельном мире – хронологически ей тринадцать; биологически уже восемнадцать (подтверждено медобследованием) … ну, а психологически, по моим оценкам, около тридцати – причём не до конца ясно, в какую именно сторону «около».
Единственно необычным было её тройное имя… причём я не был уверен, что она понимает, кто она на самом деле (или, хотя бы, в первую очередь). Я этого не понимал категорически – именно поэтому для меня она и была ККК.
«Я думал, ты в Париже» – удивился я. ККК вздохнула:
«Шарлотта и доктор Вернер оказались правы – мне действительно нужно параллельно реализовывать оба мои таланта…»
Она была одновременно и гениальным фотографом – подтверждено её наставницей Евой Браун-Грааф, которая занималась фотографией реально сто лет… и палачом от Бога.
Последнее подтвердил и Ваш покорный слуга, который уже отправил в лучший мир не одну тысячу человек (пулей, верёвкой, гильотиной и катаной), доктором Кронбергером (около ста лет палаческого стажа); Шарлоттой Корде (около двухсот) и Анной Болейн (почти полтысячелетия).
«Поэтому ты и вернулась в Москву?» – улыбнулся я. «Будешь работать по Проекту Харон вахтовым методом?»
Ответила неожиданно её… пока не очень понятно кто Хельга Лауэри:
«Не только поэтому – хотя и поэтому тоже, конечно…»
Я удивлённо посмотрел на неё. Теперь ответила уже ККК:
«Когда я приехала к Еве, она практически сразу же сказала мне, что с техникой и интуицией у меня всё в порядке – я просто знаю, что снимать и как снимать…»
Почему-то я в этом совершенно не сомневался.
«… единственное, чему я должна ещё научиться – это находить объекты для съёмки как в студии, так и в городе или на открытом воздухе… ну, и познакомиться с современным оборудованием, о существовании которого до знакомства с Евой я даже не подозревала, хотя много читала на эту тему…»
Перевела дух – и продолжила: «Я провела в Париже десять дней – всё это время Ева водила меня по городу и обучала находить объекты для съёмки даже в самых неожиданных местах – и модели как для натурной, так и для студийной съёмки… ну и договариваться с ними, разумеется…» – с улыбкой добавила она.
С последним проблем не было и быть не могло – ибо язык денег понимают все, а Адольф Алоизович оставил своей вдовушке на номерных швейцарских счетах достаточную сумму в СКВ, чтобы убедить сниматься даже голливудских звёзд. Причём ежедневно – и даже голышом.
ККК вдохновенно продолжала: «Фотографии получились классные – много лучше, чем до моего Преображения, я тебе сегодня пришлю вечером…»
Я нисколько в этом не сомневался – Преображение даёт ещё и не такие эффекты, даже без в высшей степени профессионального наставничества Евы Браун-Грааф.
«… а Ева пообещала мне устроить турне по всей Европе. Рим, Прага, Лондон, Падерборн, Мадрид… ну, и в Святую Землю, конечно…»
Я в этом нисколько не сомневался. ККК неожиданно как-то испуганно запнулась.
Я осведомился: «Ева в курсе твоей другой профессии?»
Если брать чисто финансовую сторону, то очень даже первой. Ибо, насколько я понял, Киара (что-то мне подсказывало, что она будет публиковать свои творения именно под этим именем) ещё не начала зарабатывать своими фотоработами – а её одни только подъёмные на Объекте Харон составили сто тысяч евро.
Столько же она будет получать в год – причём это только для начала. В связи с этим сразу возникали два экзистенциальных вопроса: (1) нужно ли ей вообще среднее образование – не говоря уже о высшем; и (2) если таки нужно, как она будет их получать – после такого-то Преображения.
Впрочем, я не сомневался, что у Хельги уже есть ответы на оба эти вопроса; да и моя благоверная может подсказать – ибо она умудрилась получить оба (что ей нисколько не помешало во время 2МВ провоевать три года в спецназе абвера Бранденбург-800), да и после войны зажигала точно не по-детски.
ККК кивнула: «В курсе, конечно. Она полностью одобрила – и сказала, что благодаря энергиям смерти я стану великим, гениальным фотографом – и не только фотографом…»
Я удивлённо посмотрел на неё. Объяснила предсказуемо Хельга Лауэри:
«ИТ-отдел Управления Ханса Каммлера заканчивает бета-тестирование лучшего на данный момент ИИ-генератора изображений. Мне это дело как-то не подошло – я старой школы…»
Конца 1930-х годов, если быть более точным.
«… а у Киары получается хорошо… даже очень хорошо».
Я и не сомневался, что у ирландки по отцу не будет никаких проблем с тем, каким именем называть свою протеже. Которая продолжала:
«… а профессиональные занятия художественной фотографией помогут сделать каждую казнь очень красивой…»
И в этом я нисколько не сомневался. И тут Хельга Лауэри сбросила бомбу. Термоядерную. Тунгусской мощности.
«Только её нужно будет колесовать. Прямо сейчас. Голую, естественно…»
«Что???» – моему изумлению не было предела. Ирландка (я её решительно не воспринимал, как немку) спокойно объяснила:
«Я стала гениальной и великой только потому, что мои родители – спасибо моей соседке Матильде…»
Тоже прошедшей Преображение и ныне обитавшей в Падерборне.
«… регулярно и очень сильно меня пороли…»
А потом, грубо говоря, сдали в Акцию Т4 – как сумасшедшего творца так называемого дегенеративного искусства. Что оказалось в самом прямом смысле самоубийственной ошибкой, ибо Хельгу буквально на пороге газовой камеры в Бранденбурге перехватил… правильно, Роланд фон Таубе, кто ж ещё.
Который, будучи убеждённым сторонником уличной справедливости, адекватно наказал родителей девушки (ей тогда было всего семнадцать хронологически). Отца расстреляли по дороге в Заксенхаузен «при попытке к бегству» … ну, а маму отправили на свидание с Вандой Бергманн. Которая в то время была (помимо много чего ещё) неофициальным палачом Равенсбрюка… ну и забила ту насмерть.
Что-то мне подсказывало, что это прикосновение смерти сыграло не последнюю роль в превращении Хельги Лауэри в величайшего художника и скульптора всех времён и народов – величайшего потому, что её творения были живые…
«… а потом я стала Священной Женщиной – алго-кедешей Общества Чёрного Солнца…». Которую – благо такие следы Баронесса убирала в считанные секунды – жестоко пороли по всему телу обычно дважды в день. Каждый день… на протяжении десятилетий… и если бы всё ограничивалось только поркой…
В связи с чем я задал естественный экзистенциальный вопрос:
«Надеюсь, к Наташе ты её не собираешься отправлять? Ибо хронологически ей всё же всего тринадцать…»
Наташа Крылова (однофамилица официального биографа Общества Чёрного Солнца Надежды Крыловой) рулила гигантской оздоровительно-развлекательной империей, построенной вокруг системы элитнейших борделей.
Эта система стала реинкарнацией системы Ашрамов фрау Ульрих, в одном из которых (берлинском) Хельга работала с лета 1940 года. Работала потому, что быстро поняла, что одних только энергий боли ей будет недостаточно – нужны были ещё и энергии секса.
Хельга покачала головой: «Ты же знаешь, Наташа не работает с хронологически малолетками – ей плевать, что де-факто это уже совершенно взрослые женщины»
Строгое следование принципу 18+ у Наташи было как-то связано с, скажем так, бурной биографией её единственной дочери Аси. Ныне уже официальной жены Белого Ангела… и одной из Новых Исповедниц.
Последнее меня не удивило – меня удивило бы, если бы Йозеф Менгеле не сделал свою жену своей подопытной крольчихой.
И невозмутимо продолжила: «Что же касается Эры и её заведений…»
Эра Кутепова – праправнучка убитого в Париже в 1930 году чекистами белого генерала от инфантерии Александра Павловича Кутепова – рулила в некотором роде конкурентной сетью борделей; однако, в отличие от Наташи, ей было наплевать уже на хронологический возраст её девушек.
Её интересовало только, выдержит ли девушка психологически и физически такой напряг, а если выдержит, то насколько хорошо будет работать. Я слышал, что у неё работали и хронологически 11-летние… впрочем, я очень надеюсь, что это всё же только слухи.
«… то пусть Киара сама решает – ибо и психологически, и биологически, и социально…»
Ибо зарабатывает как девяти из десяти хронологически совершеннолетних и не снилось – причём таким способом, что впечатлит любой спецназ.
«… она уже вполне совершеннолетняя. Через некоторое время я их познакомлю – а дальше пусть они уже сами разбираются…»
Меня такая перспектива, мягко говоря, не порадовала, но, к сожалению, повлиять на это я не мог никак. Поэтому просто переменил тему:
«Почему именно колесо – а не кол и не крест, например?». Хельга Лауэри спокойно объяснила: «С точки зрения энергетической мощности горизонтальная антенна Вриль ничем не хуже вертикальной; что же касается символизма – а это серьёзный дополнительный усилитель…»
Что было чистой правдой, поэтому я кивнул. Хельга уверенно продолжала:
«… никакой кол и даже крест и рядом не стояли…»
Сделала многозначительную паузу – и объяснила: «В нашем колесе двенадцать спиц – и потому двенадцать секторов. Поэтому это символ Зодиака, Неба, Вселенной, Космоса, Мироздания…»
Я кивнул. Ирландка вдохновенно продолжала: «Кроме того, это символ Солнца…»
А поскольку Чёрное Солнце является «теневым двойником» нашего светила, то и Чёрного Солнца тоже, хотя у последнего есть свой собственный символ.
«… вечно повторяющегося цикла умирания и воскресения…»
Что и происходило на колесе… впрочем, и на других дивайсах тоже – спасибо Эликсиру Белого Ангела и его создателю.
«… непрерывного и постоянно обновляющегося потока энергии Вриль; энергетической силы и мощи; достижения высших высот; преодоления на первый взгляд непреодолимых преград; а также бессмертия…»
Я вздохнул: «Я понял». И тут же задал естественный экзистенциальный вопрос:
«А зачем вообще её колесовать? Без этого никак не обойтись?»
Я сажал на кол, прибивал к столбу и к кресту; порол настоящим римским флагрумом; сдирал кожу живьём и колесовал, не испытывая ни малейшей жалости к своим… алго-кедешам.
Что было совершенно нормально, ибо внешне совершенно кошмарные алго-сессии благодаря нанорегенератору-М полностью соответствовали фундаментальным принципам безопасности, разумности и добровольности.
Да, девушкам было просто дико больно, но во время сессии они получали просто колоссальный объём энергии Вриль, что весьма благотворно сказывалось на их физическом, эмоциональном и психологическом благополучии.
Однако Киру (в данном случае именно Киру), мне было почему-то жалко колесовать. Наверное потому, что я подарил ей (когда она была ещё Кирой) вторую жизнь – и потому она для меня была кем-то вроде приёмной дочери.
Тем более, что она была ровесницей моей и де-факто, и уже де-юре (постаралась моя благоверная) приёмной дочери Нелли. Понятное дело, Романовой – на этом настояла (кто бы сомневался) императрица Александра Фёдоровна. Моя в некотором роде приёмная мама.
Хельга вздохнула – и наставительным тоном прочитала мне микро-лекцию:
«Чтобы спасти наш мир от духовной асфиксии и от превращения в самый настоящий Ад на Земле, необходимо построить Новую Цивилизацию»
Четвёртый Рейх, по версии Баронессы и Генриха Гиммлера; Новую Священную Римскую Империю – по версии Анны Болейн, кардинала Эша и Эрвина Роммеля… или глобальную католическую теократию – по версии отца Роберта.
«Чтобы построить Новую Цивилизацию, необходимо инициировать Событие Социальной Сингулярности… ты называешь его День Сингулярности…»
Я кивнул. Великая ирландка продолжала: «Чтобы инициировать Событие Социальной Сингулярности, необходимо закачать в наш мир критическую массу энергии Вриль – причём как можно быстрее…»
Я снова кивнул. Хельга уверенно продолжала:
«А для этого необходимо, в частности, максимально быстро насытить мир критической массой визуальных гримуаров…»
Я сразу всё понял – и потому изумлённо спросил: «Вы намерены выпустить в наш мир все ваши картины, скульптуры, фотографии…»
Ирландка покачала головой: «В основном Киары – именно поэтому нам… всем нам так необходимо, чтобы она легла – и регулярно ложилась – на колесо…»
Я удивленно посмотрел на неё. Она объяснила:
«Я работаю по старинке – карандашом, кистью, красками, глиной – и поэтому могу создавать максимум один рисунок или картину в день. Киара работает фотокамерой и ИИ-генератором изображений…»
«… и поэтому может создавать сотни» – закончил я за неё. «Сотни колоссальной энергетической мощности визуальных гримуаров…»
Изображений, обладающих магическими свойствами – и потому способных влиять и на души отдельных людей, и на эгрегоры («коллективные души» населённых пунктов, регионов, провинций, стран и т.д.).
Хельга кивнула – и уверенно продолжила:
«А чтобы создать визуальные гримуары максимально мощности, их нужно максимально насытить энергиями боли, смерти…»
«И секса?» – усмехнулся я. Хельга покачала головой:
«Я думаю… уверена даже, что девственности Киары в ближайшие годы ничего не угрожает и угрожать не будет…»
Меня это заявление просто несказанно обрадовало. Ибо я был знаком с процессом принятия на работу в заведение Эры (пусть и понаслышке, но хорошо знаком) двух 14-летних девушек (Виолетты Граниной и Рамуне Марцинкайте). И мне категорически не хотелось, чтобы моя в некотором роде вторая приёмная дочь Кира прошла через… это.
И объяснила: «Да, мне был необходим жёсткий секс в количествах, которые я могла получить, только работая в борделе… собственно, до сих пор необходим…»
Поэтому Хельга периодически отрабатывала ночную смену то у Наташи, то у Эры… то вообще соглашалась на групповое изнасилование в течение ночи.
«… но я не палач. Да, я не стала препятствовать уличной справедливости Роланда … да он бы меня и слушать не стал бы…»
Исходя из того, что я знал о Роланде фон Таубе (в том числе, и из личного общения), это было очень похоже на правду.
«… и да, я отомстила за себя, расстреляв всех, кто был причастен к отправке меня в газовую камеру… к счастью, неудачной…»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «… но у меня нет такого регулярного доступа к энергиям Смерти, как у Киары. А эти энергии настолько мощнее сексуальных…»
«… что секс ей ещё долго будет просто не нужен» – закончил я за неё.
А то и вообще не нужен, ибо у ККК аура была вполне себе монашеская.
И вздохнул: «Ладно, я всё понял…»
В том числе и то, что мнения ККК по поводу её колесования никто не спрашивал. Впрочем, я не сомневался, что она идёт на колесо совершенно добровольно. Что она немедленно и подтвердила:
«Я добровольно иду на колесо – я давно хотела доказать себе, что смогу достойно выдержать даже такое…»
«Как Жанна д’Арк выдержала жуткую смерть на костре?» – улыбнулся я. Ибо Кира (тогда ещё Кира) рассказала мне, что летом этого года в исторических реконструкциях играла своего кумира – Орлеанскую Деву.
«Ты в курсе, что вместо неё сожгли бедолагу, оказавшуюся в очень плохое время в очень плохом месте и накачанную наркотиками до безумия?» – спросил я.
ККК покачала головой: «Это всего лишь одна из версий – хотя, надо признать, весьма убедительная… но в любом случае я не сомневаюсь, что Жанна умерла бы на костре в высшей степени достойно…»
Я в этом тоже не сомневался, ибо Орлеанская Дева была фанатичкой, а таким обычно свойственно умирать достойно. Однако не удержался от того, чтобы объявить ничего не подозревавшей ККК:
«Да нет, не версия. Если захочешь лично познакомиться со своим кумиром, попроси королеву Анну – она вас познакомит. Говорят, Жанна особа неприятная донельзя, но поклонение очень даже приветствует…»
ККК застыла – затем кивнула: «Если спаслась Анна Болейн, то почему бы не спастись Орлеанской Деве, тем более что это было проще организовать…»
И спокойно кивнула: «Пойдём – я готова…»
Колесо на Вилле Вевельсбург было деревянным; причём что-то мне подсказывало, что это был не новодел, а самое что ни на есть настоящее орудие смертной казни, который люди Общества Чёрного Солнца позаимствовали… ну, например, Париже – после того, как на смену этой жуткой казни пришла гильотина.
Почти два метра в диаметре (благодаря чему выглядело оно весьма устрашающе), колесо было расположено горизонтально – точнее, уложено на металлический обруч на четырёх массивных ножках. Уложено так, что расстояние между полом и нижней кромкой колеса составляло около полуметра.
Считается, что колесование применялось ещё в Древнем Риме, однако лично я отношусь к этим утверждениям весьма скептически. Во-первых, потому, что в Риме применение смертной казни было строго регламентировано, а за соблюдением регламента следили имперские чиновники.
Рабов распинали; свободным гражданам рубили головы; лишившихся девственности весталок закапывали в землю; за религиозные преступления сжигали живьём; совершивших убийство кровных и родственников секли розгами, затем топили (если было где топить, конечно).
Могли и со скалы сбросить… а вот растерзание дикими зверьми это сказки из серии «слышал звон, да не знает, где он». Ибо на самом деле за некоторые виды преступлений отправляли в гладиаторы (этакий «штрафбат римского розлива»), а гладиаторы действительно сражались не только друг с другом, но с животными.
На самом деле, колесование – это изобретение гораздо более позднего времени. В течение нескольких веков после гибели Римской империи существовал другой вид колесования – приговорённого к смерти помещали в глубокую колею, а затем по нему проезжала тяжело груженная повозка.
Впоследствии этот метод решили упростить и сделать более зрелищным… так и появилось известное ныне нам колесование. У которого были разные варианты исполнения смертного приговора.
На Вилле Вевельсбург был принят (кто бы сомневался) немецкий способ, описанный в книге Праведный палач – в некотором роде биографии одного из Нюрнбергских палачей XVI века (некоего Франца Шмидта).
Правда, с существенной гуманизацией – по дороге на эшафот майстер Франц вырвал раскалёнными щипцами из тела приговорённого аж четыре куска плоти. По прибытии на эшафот палач заставил ослабленного и окровавленного смертника раздеться до исподнего и лечь на колесо, после чего привязал и просунул деревянный брус под каждый сустав, чтобы легче было ломать кости.
Количество ударов тяжелым тележным колесом или особым кованым прутом также четко определял суд, как и то, в какой последовательности наносить удары. Если судья приказывал проявить гуманность, Франц действовал «сверху вниз», нанося сначала смертельный «удар милосердия» по шее или по сердцу бедного грешника, прежде чем приступить к дроблению уже мертвых конечностей.
Если же судьи полагали преступление особенно гнусным, то процедура проводилась «снизу вверх», продлевая агонию как можно дольше, и Францу приходилось поднимать колесо повозки для нанесения ударов тридцать, а иногда и более раз, пока не исчезнут последние признаки жизни. Фактически забивая железным ломом бедолагу до смерти.
После того, как казнимый, наконец, отдавал душу Богу (скорее, впрочем, противоположной инстанции), палач отвязал изуродованное тело от помоста и закрепил его на колесе, колесо на шесте, а шест установил вертикально, чтобы труп еще долго клевали падальщики – наглядное предупреждение всем прибывающим в город о том, что в этом городе ждёт жестокого убийцу.
Однако насмерть забивали не всегда – чаще казнимого оставляли на колесе с переломанными конечностями, пока не наступит смерть от потери крови, обезвоживания, хищных птиц… или всего вместе взятого.
Время выживания после того, как человека «колесовали» или «сломали» по этому методу, могло быть значительным. Один из казнимых оставался в сознании в течение трёх дней после колесования, другой даже на сутки дольше.
В качестве альтернативы осуждённых сначала ломали на Андреевском кресте, состоящем из двух деревянных балок, прибитых в форме буквы «X» после чего искалеченное тело жертвы выставлялось на колесе.
ККК сама, без приказа, разделась догола; я сделал ей первую инъекцию Эликсира Белого Ангела, после чего она (снова без приказа) легла на спину на колесо, раскинула руки и широко развела ноги.
Хельга (де-факто моя добровольная ассистентка), подложила Новой Исповеднице под локти и колени бруски (мы всегда так делаем – так действительно гораздо удобнее ломать конечности), привязала к колесу и проинформировала:
«Мы обычно следуем цюрихскому порядку XV века, согласно которому по каждой конечности наносится два удара. На каждой руке один удар производится выше локтя, другой ниже. На каждой ноге, соответственно, выше и ниже колена…»
Ирландка тактично не упомянула, что согласно исходному порядку, ударов было на один больше. Последний – девятый – удар наносился в середину позвоночника, переламывая его. По понятным причинам, здесь этого не делалось.
Хельга осторожно продолжила: «У тебя это первый раз – не только на колесе, вообще болевое воздействие…»
Для меня это была неприятная новость – я думал, что Хельга (та ещё СМ-верхняя, да и доминатрисса каких поискать), свою протеже хотя бы выпорола.
«… поэтому мы можем ограничиться одним ударом по каждой конечности – и вставить кляп тебе в рот…»
ККК покачала головой: «Я согласна на два по каждой – и не надо кляпа. Я знаю, что женщин тоже колесовали и они вели себя достойно. Я сильная – я выдержу…»
Потом повернула голову ко мне и спокойно произнесла: «Я знаю, что тебе очень не хочется ломать мне руки и ноги… но это нужно нам всем – и мне в том числе… и потом, я очень быстро регенерирую…»
Глубоко вздохнула – и закончила: «Поэтому делай что должен…»
Я поискал глазами специальный четырёхгранный железный лом, которым я обычно работаю, но не нашёл. Хельга нагнулась, добыла с противоположной от меня стороны колеса внушительных размеров молот и протянула мне:
«Лучше этим». Я улыбнулся: «Потому что Мьёльнир?»
Она эхом подтвердила: «Потому что Мьёльнир»
Я взял в руки молот и с некоторым удивлением обнаружил, что он был действительно похож на легендарный молот бога грома и молнии Тора. Поход потому, что его рукоять была необычно короткой, что делало его скорее метательным, чем ударным, оружием.
Причём оружием типа бумеранга – ибо он всегда возвращается обратно в руки метателя. Впрочем, как очень скоро выяснилось, ломать кости живого человека им тоже очень даже удобно…
Хельга… да практически приказала мне, хотя я её уже колесовал однажды и она знала, как я работаю: «Сначала руки, потом ноги – по направлению к телу…»
Я кивнул. Она села на колесо, нежно погладила ККК по голове и обратилась к распятой на колесе девушке: «Закрой глаза и постарайся расслабиться. Сейчас тебе будет просто чудовищно больно…»
Девушка закрыла глаза и глубоко вздохнула: «Я готова»
Хельга кивнула мне, я коротко размахнулся и одним сильным и точным ударом сломал Карине руку примерно посередине между запястьем и локтем. От чудовищной боли её тело выгнулось, она застонала… но не закричала.
Ирландка нежно погладила её по голове: «Терпи, девочка, это только начало. Дальше будет намного больнее – особенно когда тебе будут ломать ноги…»
Я последовательно сломал девушке обе руки и обе ноги – каждую в двух местах, как и предусмотрено цюрихским Орднунгом. Было совершенно очевидно, что ей просто чудовищно больно, однако она героически терпела.
Что Хельга Лауэри немедленно и отметила: «Я просто в восхищении – ты ведёшь себя просто идеально, особенно учитывая, что у тебя это первый раз…»
Что-то мне подсказывало, что далеко не в последний. ККК прохрипела:
«Я очень стараюсь…». Что было заметно невооружённым взглядом.
Хельга погладила её по голове и проинформировала девушку:
«Сейчас я позову свою подругу Ирену…»
Ирену Айхенвальд – любовницу и де-факто собственность Хельги.
«… она будет с тобой всё время сессии. Она же сделает тебе второй укол Эликсира и будет с тобой, пока ты полностью не регенерируешь…»
«Спасибо» – вздохнула ККК. А Хельга улыбнулась: «А мне пора – сейчас с меня будут снимать кожу…»
Ирена явно находилась в соседней комнате (в коридорах Виллы находиться не принято), ибо материализовалась менее, чем через минуту после того, как Хельга вызвала её сообщением по нашему внутреннему мессенджеру.
А мы с ирландкой отправились в комнату для снятия кожи. Когда я сделал ей инъекцию Эликсира, она разделась догола, и я привязал её к специальной раме и растянул её тело (так удобнее снимать кожу), она неожиданно спокойно заявила:
«Она очень похожа на меня образца лета сорокового. Поэтому ей нужен такой же марафон с поправкой на нынешние условия. Очень много работать – отдай ей часть своих смертниц и каждый вечер разные дивайсы. Порка флагрумом, кол, распятие, снова колесо… а через неделю или около того снимешь с неё кожу»
Я пожал плечами: «Тебе виднее». Взял специальный нож – и аккуратным разрезом вокруг бедра приступил к снятию кожи.