Когда я вошёл в часовню, Кристина (совершенно неожиданно для меня) стояла на коленях перед невесть откуда взявшейся статуей Её Величества Пресвятой Девы Марии. Причём настолько талантливо сделанной, что позавидовал бы и сам великий Огюст Роден.
Вежливо, поздоровавшись, я осведомился: «Ты настолько религиозна?»
Она покачала головой: «Да нет, совсем не религиозна – я вообще к РПЦ отношусь в высшей степени критически…»
Я удивлённо посмотрел на неё. Кристина, не поднимаясь с колен, объяснила:
«Мой дядя по материнской линии – довольно известный предприниматель. Начинал ещё в лихие девяностые, с кем только не работал…»
Она неожиданно рассмеялась. Отсмеявшись, продолжила: «Ну так вот, он утверждал – с моей точки зрения весьма обоснованно, что бандиты – самые приличные контрагенты и вообще персонажи российского театра абсурда…»
Я кивнул. Ибо в девяностые годы работал в московском офисе австрийского инвестиционного банка и тоже с кем только не общался. Моё впечатление было совершенно аналогичным. Кристина уверенно продолжала:
«Хуже бандитов российские госчиновники…»
И в этом я был согласен с её дядей чуть более, чем полностью.
«… хуже госчиновников церковники – в смысле, священники, епископы, сотрудники-миряне… про патриарха я вообще промолчу…»
С этой публикой мне иметь дело не приходилось, однако, по слухам, это было так.
«… ну, а хуже РПЦ только Российская Академия Наук…»
Я снова кивнул. Ибо на одном из моих проектов мне пришлось работать с членом-корреспондентом РАН (впоследствии, в академиком) и с бывшим министром науки и технологий РФ. Они мне про РАН порассказали… много интересного.
Кристина неожиданно грациозно поднялась с колен и вздохнула: «Я просто знаю, что должна это сделать – я должна умереть именно так, как умер Спаситель…»
«Фому Кемпийского начиталась?» – усмехнулся я. «Или Жития Святых так тебя впечатлили?»
Написанная святым Фомой Кемпийским в 1427 году книга «О подражании Христу» по общему объёму тиража (пять тысяч переизданий!!) уступает разве что Библии. Состоит из четырёх разделов, каждый из которых представляет собой подробное руководство к духовной жизни. В ней Фома Кемпийский критикует внешнее благочестие, практикуемое монахами, и призывает к обретению внутреннего мира через самоотречение – вплоть до самопожертвования.
Девушка (на вид ей было немногим более двадцати, а могло быть и менее) пожала плечами: «Может быть – я и то, и другое внимательно изучала… но не могу сказать, что конкретно какая-то книга меня вдохновила. Я просто знаю – и всё…»
«То есть, ты хочешь, чтобы я тебя сначала выпорол флагрумом – надеюсь, не настоящим римским…»
Кристина покачала головой: «Да нет, конечно – я хочу умереть на кресте, а не от травм и потери крови после того, как моё тело разорвут острые овечьи косточки и свинцовые шарики…»
Девушка явно на отлично сделала домашнюю работу – она очень хорошо знала, как было устроено орудие не столько телесного наказания, сколько смертной казни (после нанесения таким дивайсом стандартных 39 ударов – сорок без одного в распятии не было необходимости, ибо жертва и так была обречена на медленную мучительную смерть от потери крови, несовместимых с жизнью травм и неизбежного сепсиса).
«… поэтому я прошу выпороть меня по всему телу… да любой обычной плетью, собственно – не обязательно трёхвосткой. Можно даже кнутом…»
«Тебя когда-нибудь пороли?». Совершенно естественный вопрос… хотя на это было совершенно непохоже. Ибо я перепорол уже достаточно женщин и достаточно хорошо умел читать ауры, чтобы знать, что аура поротой существенно отличается от ауры непоротой. Аура Кристины была как у последних.
Девушка вполне ожидаемо покачала головой: «Нет, никогда. У меня была мысль попробовать, но поскольку Спасителя до Голгофы ни разу не пороли…»
На этот счёт существуют разные версии, но, скорее всего, она была права.
«… поэтому я решила в этом плане остаться девственницей» – улыбнулась она.
«Ты хочешь, чтобы я прибил тебя к кресту за запястья и лодыжки, как римские палачи прибили Христа» – не столько спросил, сколько констатировал я.
На самом деле, казнимых обычно привязывали верёвками (не из человеколюбия, а от банальной лени – и из-за нехватки времени при массовых казнях). А если и прибивали, то совсем не так, как это изображено на большинстве икон и картин.
Согласно этим изображениям, бесконечно далёким от биологической и физической реальности, при распятии гвозди забивались в ладони и ступни смертника или смертницы (в этой области никакой гендерной дискриминации и близко не было).
Что было, разумеется, чистой фантазией художников, не имевших никакого представления о человеческой анатомии (что простительно – вскрытие трупов учебно-исследовательских целях стало легальным только в XV веке).
Чистой фантазией потому, что плоть человеческих ладоней настолько тонкая и мягкая, что очень легко рвётся – особенно под тяжестью всего тела. Которое поэтому никак не может быть удержано на весу всего двумя гвоздями, вбитыми в ладони – они мгновенно прорвут плоть и тело рухнет на землю.
Однако эмпирически это было доказано только в 1801 году, когда Королевская Академия Искусств Великобритании выкупила труп повешенного убийцы Джеймса Легга у госпиталя, куда тот по тогдашним законам был сдан для анатомического театра.
После чего в присутствии членов академии – скульпторов и художников – было осуществлено его распятие на кресте как это изображалась на иконах и картинах. Тело предсказуемо рухнуло на пол, после чего пришлось прибегнуть к помощи верёвок, которыми его притянули за руки к поперечной перекладине креста… что, собственно, и делали и римляне, и не только (в древности распинали много где).
Столетие спустя реконструкцией казни на кресте всерьёз занялся доктор Пьер Барбе, врач из госпиталя Святого Иосифа (однако) в Париже, увлечённый изучением Туринской плащаницы.
В 1930-х годах он провёл несколько десятков экспериментов на трупах и в результате неопровержимо доказал, что палачи должны были забивать гвозди в тело казнимого только так, как это видно на знаменитой Туринской плащанице – в место схождения лучевой и локтевой костей у запястья, именуемое анатомами “пятном Дестота“.
Сделанное им открытие Пьер Барбе использовал как одно из доказательств подлинности этой христианской реликвии. Мне в своё время посчастливилось присутствовать на лекции профессионального патологоанатома судмедэксперта, после которой у меня исчезли последние сомнения в подлинности оной.
Опыты доктора Барбе дали ещё один неожиданный результат. Дело в том, что через “пятно Дестота” проходит крупный нерв, передающий импульсы к пальцам руки, и забиваемый гвоздь неизбежно должен был этот нерв задеть.
В этом случае большой палец руки рефлекторно заворачивался внутрь ладони, остальные же пальцы оставались прямыми. Загибание большого пальца к центру ладони наблюдалось у покойников спустя даже несколько дней после смерти, а значит, проявлялось и у живых людей (в частности, умиравших на кресте).
Поэтому неудивительно, что некоторые иконы, датируемые концом XII – началом XIV веков, изображают распятого Спасителя как раз с гвоздями в запястьях и пригнутыми к ладоням большими пальцами рук.
Однако на более поздних иконах распятие изображается уже по-другому – с гвоздями в середине ладоней. Объяснение этому простое и очевидное – европейские иконописцы XI-XIII веков могли видеть распятых людей во время крестовых походов и путешествий в Палестину, захваченную крестоносцами.
Ибо мусульманские противники последних нередко распинали пленных христиан – и иконописцы затем анатомически точно воспроизводили то, что видели своими глазами. Позднее информация о сделанных наблюдениях забылась и распятия приобрели свой канонический, но не соответствующий действительности вид.
А тридцать лет спустя после опытов Пьера Барбе, его версия получила уже и историческое подтверждение. В 1968 году в Иерусалиме было обнаружено древнееврейское захоронение, сделанное не позже 70 года нашей эры.
Захоронение (точнее, оссуарий/костница) представляло собой пятнадцать больших глиняных сосудов с широкими горлышками, в каждом из которых находились человеческие останки (скелеты).
Один из похороненных оказался распят, что и позволило очень точно определить технологию этого вида смертной казни в Иудее в евангельские времена. Было установлено, что казнённый был прибит к кресту в положении “сидя на корточках” (вопреки распространённому заблуждению, конкретная поза оставлялась на усмотрение палача – или судьи, который вынес приговор).
Как и предполагал Пьер Барбе, руки казнённого оказались пробиты не в ладонях, как на канонических иконах, а в местах соединения лучевой и локтевой костей. Особенную ценность находка скелета распятого имела ещё и потому, что внутри оссуария оказались найдены гвозди, которым палач прибивал казнимого к кресту (по каким-то причинам в этот раз решили не лениться).
Ибо никогда ранее в руки археологов не попадали подлинные гвозди с распятий; есть основания считать, что они почитались древними своеобразными амулетами, “оберегами” от подобной казни, а потому распродавались после снятия с креста.
В оссуарии были найдены два гвоздя – один из них пронзал левое запястье скелета, а второй – обе пяточные кости. Последнее обстоятельство с очевидностью доказало, что расположение гвоздя в ногах на канонических изображениях христианского распятия также не совсем верно.
Ибо гвоздь забивался вовсе не в ступню (не между костями плюсны), а примерно 10 см. выше, в лодыжку. Входя в вытянутую ногу спереди, гвоздь выходил через пятку; при положении “нога на ногу” (стандартный способ) одним гвоздём пробивались сразу две пяточные кости.
Примечательно, что для казни использовались сравнительно небольшие грубо кованные гвозди с сильно выраженной конусностью; длина гвоздя, пробившего ноги, составляла всего четыре с половиной дюйма (11,5 см). Гвоздь явно забивали с большим усилием и шляпка, видимо, заметно вдавливалась в плоть, усиливая страдания смертника. Или смертницы.
Кристина кивнула: «Да, конечно». Странно было бы, если бы она ответил по-другому, поэтому я просто кивнул. И не столько спросил, сколько проинформировал её: «Ты знаешь, что будешь распята голой? Совсем голой?»
Она неожиданно рассмеялась: «Знаю, конечно. Меня же пороть будут совсем голую – ибо по всему телу… не одевать же меня потом…»
И добавила: «Кроме того, я знаю, что в Риме распинали всегда обнажёнными – и мужчин, и женщин, ибо это считалось позорной казнью… и вряд ли они делали исключение для Иудеи… особенно учитывая характер Понтия Пилата…»
Который так сильно ненавидел иудеев, что с удовольствием распял бы их всех поголовно… что римляне едва не организовали во время трёх Иудейских войн. Поэтому уж точно не стал бы считаться с религиозными чувствами иудеев – и приказал распять Христа нагишом, как это и было принято в Римской империи.
Я вдруг поймал себя на том, что понятия не имею, где будет происходит распятие. Помогла мне неизвестно откуда взявшаяся Стальная Волчица, которая проинформировала Кристину:
«Тебя распнут во дворе, на свежем воздухе. Столб для порки тоже там, естественно. Прохладно, конечно – сейчас за окном градусов семь, не более того… но ты же ведь не собираешься долго мучиться… или всё-таки собираешься?» – с улыбкой добавила она.
«Во дворе???» – моему изумлению не было предела. Лидия Крамер пожала роскошными плечами: «По периметру антидроновая система, работает система оптической маскировки… поэтому никто ничего не увидит…»
Что-то мне подсказывало, что я знаю разработчиков и того, и другого – поэтому сомневаться в выводах Лидии у меня не было ни малейших оснований.
Кристина вздохнула: «Я бы хотела оставаться в сознании как можно дольше…»
Что меня полностью устраивало, поэтому я кивнул: «Перед поркой я сделаю тебе укол сильного стимулятора. Поэтому ты и под плетью сознание не потеряешь, и на кресте будешь в сознании… долго…»
Девушка благодарно улыбнулась: «Спасибо». Даже и не подозревая, что она получит стимулятор в комплекте с Эликсиром Белого Ангела. Лидию я тоже решил не информировать… пока.
И продолжила: «А когда я потеряю сознание – можно меня… методом Лонгина?»
Она явно не горела желанием умирать обычной смертью распятой, по поводу которой у врачей до сих пор не было единого мнения. Наиболее распространённая версия состоит в том, что распятый умирал от удушья, развивавшегося в процессе сдавления лёгких напряжёнными мышцами груди.
Лёгкие распятого находятся в своеобразном мышечном корсете; можно сказать, что разведённые в стороны руки, принимающие на себя вес тела, медленно и неуклонно стягивают его.
Казнимый медленно задыхается под весом собственного тела и именно удушье убивает распятого, а отнюдь не кровоточившие раны или болевой шок. Умиравший мог частично облегчать страдания, привставая на прибитые к кресту ноги и тем самым разгружая руки.
С большой долей вероятности можно предположить, что распятые люди отнюдь не висели статично, а постоянно шевелились, опираясь на ноги и привставая, а затем вновь повисая на руках.
Выносливый, сильный мужчина мог совершать подобные движения многие часы. Понятно, что в таком случае смерть на кресте могла растягиваться на сутки и даже более. Именно для того, чтобы исключить возможность опираться на ноги и максимально ускорить смерть, палачи перебивали голени распятых. Повисший на руках человек умирал сравнительно быстро – менее, чем через час.
Однако современные медицинские эксперименты опровергли эту гипотезу – распятые на кресте добровольцы заявляли, что не испытывали затруднений с дыханием. Поэтому в настоящее время рассматриваются другие возможные причины – или их сочетание.
Инфаркт, инсульт, остановка сердца, гиповолемический шок (быстрое уменьшение объёма циркулирующей крови), ацидоз (смертельная концентрация органических кислот в организме), аритмия и эмболия лёгких.
При длительном (более суток) пребывании на кресте смерть может наступить от сепсиса вследствие инфекции ран от гвоздей, либо ран, полученных при бичевании, которое часто предшествовало распятию, от обезвоживания организма либо от хищных животных.
Хотя лично я проголосовал бы за смерть от потери крови или несовместимых с жизнью травм, полученных при бичевании классическим римским флагрумом – трёхвостой плети из свиной кожи, в концы которой вплетены свинцовые шарики и/или острые обломки овечьих косточек.
Что же касается смерти Спасителя на кресте, то я понял только одно – дело ясное, что дело тёмное. Очень тёмное. Согласно Евангелию от Иоанна, Христос умер задолго до двух распятых вместе с ним бандитов (им пришлось перебить ноги, чтобы ускорить кончину и не оставлять висеть в пасхальную субботу).
От чего он умер, непонятно совсем – лично я склонен считать, что Он вообще не умер, а впал во внешне неотличимую от смерти кому. Которая явно не убедила палачей, поэтому сотник (ротный) по имени Лонгин получил приказ гарантировать смерть, нанеся смертнику удар копьём в сердце.
Удар оказался не смертельным – с медицинской точки зрения Спаситель все три дня находился в коме… ну, или в состоянии клинической смерти. Понятно, что Кристина просила совсем не этого – да и в данной ситуации мы этого и не смогли бы ей дать, даже если бы она этого захотела.
Я недостаточно хорошо владел мечом для таких специфических воздействий, поэтому вопросительно посмотрел на Стальную Волчицу. Она покачала головой и проинформировала девушку: «Если кинжал тебя устроит, то не вопрос; если же ты хочешь именно копьём…»
Кристина вздохнула: «Я хочу именно копьём… если это возможно…»
Теперь уже Лидия вопросительно посмотрела на меня. Я обречённо развёл руками: «Я поговорю с королевой Анной – по её словам, она зер гут владеет не только двуручным мечом…»
«С королевой Анной?» – удивилась Кристина.
«На кресте узнаешь… может быть» – усмехнулась Стальная Волчица. И осведомилась у меня: «План Б – это твоя не-очень-понятно-кто… она точно копьём так владеет, что Лонгину до неё как до Луны пешком…»
Не-очень-понятно-кто относилось к Будике, которая в свою бытность королевой бриттского племени иценов так освоила все виды холодного оружия, включая копьё, что даже опытным римским легионерам было с ней не тягаться.
А относилось потому, что хотя мы с ней периодически и спали в одной постели (к понятному раздражению и моей благоверной, и королевы Анны), но сексом так ни разу и не занимались – с моей стороны это был чистая энерготерапия.
Я кивнул. Кристина на этот раз решила промолчать – и промолчала. А я не без некоторого удивления отметил, что метод Лонгина вполне себе прижился на другом конце света.
В Японии и Китае, где распятие было стандартным способом смертной казни государственных преступников (не только христиан) и особо опасных уголовников вплоть до XIX столетия.
Казнимых (и мужчин, и женщин), привязывали к кресту (прибивать самураи как-то не догадались – несмотря на то, что по жестокости далеко обогнали римлян), после чего многократно пронзали копьём брюшную полость. Что было в некотором роде актом милосердия, ибо смерть наступала очень быстро – от обильной потери крови и повреждения внутренних органов.
Таким образом, эта “самая ужасная из всех казней, какие придумали люди“- по утверждению Цицерона – просуществовала минимум три, а, возможно, чуть ли не все четыре тысячелетия.
Кстати, занятно, что уголовный кодекс Ирана (тот ещё Абсурдистан) до сих пор предусматривает в том числе и казнь распятием… правда, в реальности всё-таки вешают (пусть и с помощью подъёмного крана).
Изобрели этот жуткий (но далеко не самый жуткий – тут я с Цицероном не согласен категорически) способ смертной казни в древнем Вавилоне то ли за полторы, то или вообще за две тысячи лет до Рождества Христова.
Из Вавилона распятие пришло в Финикию (в частности, в Карфаген), оттуда в Палестину и Малую Азию, затем в Персию, где её подсмотрели греки, воевавшие в то время с Персией. Подсмотрели – и сразу же приняли на вооружение.
Так, Александр Македонский велел распять на кресте врача, который оказался не в силах спасти жизнь его другу Гефестиону. А наместник селевкидов (наследников империи Александра) в Иерусалиме велел казнить посредством распятия грека Казолуя, еретика и чародея. Что было, возможно, даже милосердием – ибо обычно такую публику сжигали живьём на костре – иногда на медленном огне.
От греков распятие приняли римляне – и развернулись с истинно римским размахом. Именно в древнем Риме распятие стало основным (по сути, единственным) видом жестокой, позорной и мучительной смертной казни. Так казнили особо опасных преступников – бунтовщиков, изменников, военнопленных, разбойников, беглых рабов.
Впрочем, не только смертной казни, но и развлечения Салтычих римского разлива (обоего пола). Коих в просто чудовищно жестокой Римской империи (вполне сравнимой с императорской Японией первой половины ХХ века) было не просто много, а очень много.
Такие развлечения римских чёрных садистов были настолько распространены, что известный римский писатель Ювенал в одном из своих произведений подробно описал один из таких случаев – когда знатная римская матрона (аристократка) исключительно для собственного удовольствия приказала распять молодого и красивого раба. Считая его весьма типичным для тогдашнего Рима.
Мужчины, впрочем, не отставали – и чисто ради удовольствия распинали молодых красивых рабынь (и рабов – гомосексуализм в Риме в то время считался абсолютно нормальным и естественным). Мало кому известно, что на римском рынке существовала целая отдельная категория рабынь – девушки для порки, истязаний и умерщвления (ну, и юноши тоже, конечно).
Однако римские власти рассматривали распятие в первую очередь как средство устрашения, поэтому вообще не снимали тела казнённых с креста (для Иудеи, видимо, было сделано исключение – судя по найденному скелету).
Поэтому из чисто гигиенических соображений не распинали приговорённых к смерти в пределах городской черты. Место для распятий (сестерциум) было вынесено далеко от стен Рима и помещалось практически в лесу – однако всё же на достаточно видном месте.
Рядом с сестерциумом в отдельном доме обитал палач, который занимался только распятиями. Он не только исполнял приговоры в отношении смертников, но и готовил места для новых распятий.
Судя по воспоминаниям современников и официальным документам древнего Рима, в этой стране распинали не просто много, а очень много. Поэтому в сестерциуме одновременно находилось очень большое количество распятых тел – счёт их, возможно, шёл на сотни или даже тысячи.
Сейчас даже трудно вообразить настоящий частокол из тел разной степени разложения на крестах всевозможных видов. Это было своеобразное кладбище, только трупы в нём не прятались в землю, а выставлялись напоказ… в общем, выглядело это явно как самый настоящий Ад на Земле…
Огромное число птиц (и не только – зверушки тоже не отставали) кормилось человеческими останками; удивительно даже, как это Голливуд до сих пор не использовал сестерциум в своих творениях; подобный видеоряд, думается, потряс бы воображение современных зрителей. Впрочем, возможно, всё ещё впереди…
Стальная Волчица махнула рукой в сторону двери в часовню – и обратилась к Кристине: «Пойдём, во дворе разденешься, непосредственно перед поркой…»
Девушка кивнула. Мы вышли из часовни и, ведомые Лидией Крамер, направились в сторону местной Голгофы.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
Подражание Христу - глава из романа Мученицы
Мне так и не удалось выяснить, что в советские времена (она явно была построена в 1960-х годах) представляла собой ныне заброшенная промзона, на территории которой находился Объект Харон.
Впрочем, это было неважно – важно, что промзона эта была настолько гигантской, что без сопровождающей – и без подробной карты на моём планшете – я бы на ней точно безнадёжно потерялся бы.
Однако Стальная Волчица – по неизвестной мне причине – знала эту территорию как свои пять пальцев… ну, или, по крайней мере, достаточно хорошо, чтобы в считанные минуты вывести нас на местную Голгофу.
Которая, строго говоря, была не совсем Голгофой, хотя действительно находилась за пределами МКАД – как и вся заброшка, и весь Объект Харон. Ибо находилась не на холме, а на равнине; не имела форму черепа… да и никаких черепов там явно отродясь не было.
Однако в чём-то всё же была Голгофой, ибо являлась местом и казни (для чего была оснащена каноническим Сrux Immissa – хотя Христос был распят на Т-образном Crux Commissa) и предварительной порки – для которой практически рядом с дверью во двор был вкопан внушительной толщины деревянный столб высотой под три метра.
Кристина сама, не дожидаясь приказа (и с заметным облегчением) разделась догола, обнажив хоть и не сногсшибательно красивое, но очень даже симпатичное тело. После чего, дрожа от холода, осведомилась: «Что я должна сделать?»
Я улыбнулся: «Сначала подойти ко мне и получить инъекцию стимулятора в плечо». Кристина покорно подошла и послушно подставила плечо.
Я добыл из нагрудного кармана коробочку с двумя шприцами, заполненными Эликсиром Белого Ангела… и тут же понял, что меня раскрыли. Точнее, раскрыла – или вот-вот раскроет – моя Стальная Волчица.
Раскроет потому, что вот уже более полугода она каждую неделю (а то и чаще) на Вилле Вевельсбург садится на кол, как этого требует проект Новые Исповедницы, в котором она согласилась принять участие. Садится – и сидит на нём в течение шести часов… после того, как получает в плечо точно такую же инъекцию.
Инъекцию нанорегенератора-М – он же Эликсир Белого Ангела.
Лидия мгновенно всё поняла – однако промолчала, ибо здесь я решал, кто что делает и что с кем происходит… или не происходит. Только закатила глаза к мрачному осеннему небу и покачала головой: дескать, ну ты и прохвост…
Я сделал Кристине первую (запоминающую) инъекцию Эликсира, после чего махнул рукой в сторону столба: «Встань лицом к столбу, прижмись к нему всем телом, обними его ногами, подними руки вверх и обхвати руками столб…»
Девушка покорно выполнила приказ. Стальная Волчица ловко и быстро привязала её к столбу за лодыжки и талию… а вот за запястья привязывать пришлось уже мне – миниатюрная Лидия Крамер просто не доставала до кистей рук высокой (даже чуть выше меня) Кристины Дёминой.
Я взял со стола плётку – трёхвостку (точную копию флагрума, которым я на Вилле Вевельсбург порол Виолетту Гранину, Хельгу Лауэри и много ещё кого, минус свинчатки и овечьи косточки) … и мне вдруг стало нехорошо.
Нехорошо потому, что я понятия не имел, как Кристина отреагирует даже на порку – не говоря уже о распятии. Да, я чуть ли не ежедневно в течение вот уже почти полугода и настоящим флагрумом порол, и распинал, и на кол сажал, и даже кожу живьём сдирал… но это были женщины-людены.
Сверх-люди… а теперь мне предстояло сначала жесточайшим образом высечь, а потом распять женщину… точнее, существо женского пола вида Homo Sapiens. Человеческое существо… которое, к тому же (в отличие от Новых Исповедниц) совершенно искренне хочет умереть на кресте в жутких мучениях.
Поэтому я понятия не имел, что делать… и чего не делать. Но что-то делать было нужно… причём совершенно понятно, что именно. Что же касается последствий… то хотя я очень не люблю фразу то ли Катона Старшего, то ли (что более вероятно) Марка Аврелия «делай что должен – и будь что будет», ибо я всегда был и остаюсь ориентирован не на процесс, а на результат… в данном случае у меня просто не было никакого иного варианта.
Мой личный кодекс чести (а, как известно, честь – никому) однозначно требовал от меня одного и только одного – спасти жизнь Кристины Дёминой и вылечить её от чёрного суицидального мазохизма. Синдрома христианской мученицы – в самом прямом смысле.
А что она по этому поводу думает; чего она хочет – и даже чего хочет Господь Бог – меня не волновало совершенно. На всё это мне было абсолютно на-пле-вать. С высокой колокольни… ну, или с лондонского Тауэра.
А сделать это можно было только одним способом – разыграть очередную пьесу своего имени… и надеяться, что разрекламированный Белым Ангелом нанорегенератор-М сработает как заявлено. Иными словами, сработает на человеке точно так же, как и на людене.
Поэтому я подошёл к привязанной к столбу девушке, основательно размахнулся – и приступил к порке. В римских традициях (благо граф меня просветил, как это делалось во времена его бурной молодости в качестве имперского чиновника тайной римской полиции) – только несравнимо более гуманным дивайсом.
Я с самого начала решил, что высеку Кристину так, что на её беззащитном теле не останется буквально ни одного живого места – и поэтому порол до тех пор, пока её спина, ягодицы и бёдра не превратились в один сплошной синяк. Благо она оставалась в сознании благодаря стимулятору – а Эликсир гарантировал полную безопасность порки для физического и даже психического здоровья девушки.
Она явно долго и весьма основательно готовилась психологически к распятию и предварительной порке – поэтому так и не закричала (только тяжело дышала и иногда стонала). Хотя я лупил её по полной программе – без скидки на то, что у неё это в первый раз.
Когда я закончил, и мы с Лидией освободили её от мягких верёвок, она, с трудом держась на ногах, глубоко вздохнула и благодарно улыбнулась:
«Спасибо. Я думала, что будет хуже… намного хуже…»
Сделала небольшую паузу и, дрожа не столько от холода (хотя и не без этого), сколько от боли и физической и эмоциональной усталости от жёсткой порки по всему телу, неожиданно призналась:
«Да, было очень больно… я думала, что либо умру, либо сойду с ума от боли вот прямо сейчас… но мне никогда не было так хорошо. И никто меня так никогда не любил… как ты плетью…»
Я и без этих её слов и видел, и чувствовал, что она то ли уже прошла Преображение, то ли вот-вот его пройдёт (скорее первое), но мне всё равно было приятно. Параллельно я отметил, что мне не нужно даже трахать женщину, чтобы превратить её в людена – достаточно сильно выпороть с любовью. Видимо, это одно из свойств выжившего тронда – уникальнейшего существа в истории.
«Теперь на крест?» – улыбнулась она. Я кивнул. Кристиан подошла к кресту и сама, без приказа, легла на него на спину, зашипев от острой боли в до синевы и до крови высеченной спине и ягодицах. После чего раскинула руки, положив их на поперечный брус креста.
Сrux Immissa во дворе Объекта Харон был устроен точно так же, как и его брат-близнец на Вилле Вевельсбург – только поворотное устройство было вкопано в землю, а не закреплено на передвижной платформе.
Мы с Лидией привязали девушку к кресту теми же мягкими верёвками за руки чуть выше запястий, голени чуть выше лодыжек, талию и даже за шею. Ибо боль от гвоздей, вбиваемых в запястья и лодыжки, такая, что распинаемая может наделать глупостей – что совсем не в её интересах в первую очередь.
Я даже предложил Кристине завязать ей глаза на время фиксации гвоздями, но она покачала головой: «Я не боюсь – я уже давно морально к этому готова…»
Перед тем, как приступить к левому запястью девушки, я кивнул Лидии. Она всё поняла, села на корточки рядом с Кристиной и положила ей ладонь на лоб. От неожиданности девушка слегка дёрнулась, однако практически мгновенно успокоилась, закрыла глаза и благодарно прошептала: «Спасибо»
У меня – спасибо проекту Новые Исповедницы – уже был достаточный опыт распятия (в последнее время неожиданно популярного у алго-кедеш), чтобы прибить запястья Кристины к кресту быстро и минимально болезненно – при всей условности последнего. Всё время, пока я работал, она молчала – только тяжело вздыхала и слегка дёргалась после каждого удара.
После того, как обе руки девушки были прибиты к горизонтальному брусу, Стальная Волчица нежно погладила её по голове и прошептала:
«Сейчас тебе будет просто дико больно – лодыжки это гораздо больнее, чем запястья. Кроме того, мы будем прибивать тебе каждую ногу по отдельности – так что тебе придётся потерпеть…»
«Я буду терпеть» – прошептала Кристина. «Я не буду кричать…»
Но сдержать слово не сумела – закричала уже после первого удара молотком по шляпке пятидюймового гвоздя, который я начал вбивать в её лодыжку. И продолжала кричать после каждого удара.
Лидия ласково гладила её по голове и заботливо шептала:
«Терпи, девочка, я понимаю, что тебе очень больно, но ты сама попросила, чтобы тебя прибили… и потом, тебя обязательно нужно распять, прибив гвоздями и ты сама это прекрасно знаешь…»
Кристина кивнула: «Знаю». Но всё равно продолжала вскрикивать после каждого удара молотка. Когда я закончил, всё её тело сотрясалось от рыданий, она громко стонала, слёзы текли по её неожиданно прекрасному лицу полноводным Нилом…
Стальной Волчице это явно не понравилось, поэтому, будучи опытной бисексуалкой, она немедленно приступила к ласкам всего тела девушки – в первую очередь, самых нежных и самых интимных мест. Разумеется, только после того, как поворотный механизм медленно и аккуратно перевёл крест с прибитой к нему девушкой в вертикальное положение.
Кристина постепенно успокоилась, но всё же прошептала: «Больно… господи, как же мне больно…»
Мы отошли в сторону, чтобы оставить девушку наедине с её болью – ей это было необходимо, чтобы… поладить с последней. И, в конце концов, она таки поладила.
Хотя распятая вряд ли могла нас слышать, Лидия осведомилась по-немецки, ибо, согласно досье Кристины, та на этом языке знала только Гутен Таг да Гутен Морген – и то вряд ли:
«И что ты дальше собираешься делать с этой… любительницей исторических реконструкций по-филиппински?»
Лидия Крамер, хотя и была не религиозна совсем, но вынужденно (ибо участие в проекте Новые Исповедницы в некотором роде обязывало), была знакома с историческими реконструкциями распятия на Голгофе, устраиваемых в Страстную пятницу на Филиппинах.
В этой стране четверо из пяти жителей исповедуют католичество… с местной спецификой. В частности, некоторые… религиозные энтузиасты, давшие в течение года соответствующий обет, участвуют в многочасовом действе, в деталях повторяющем путь на Голгофу Иисуса Христа… впрочем, не одобренном католической Церковью.
Они несут на себе кресты (правда, в версии Лайт), подвергаются бичеванию флагрумом (правда, без «довесков» в виде свинчаток и овечьих косточек), после чего их распинают, забивая гвозди в ладони и ступни – как это изображено на канонических иконах и картинах.
Чтобы тела распятых не срывались с воздвигаемых крестов под воздействием силы тяжести, локти и плечи распятых притягивают к перекладине верёвками, либо лишь приподнимают кресты над землёй, не устанавливая их вертикально.
Кроме того, для ослабления давления на руки, под ногами распинаемых крепятся небольшие площадки-подставки, коих на настоящих римских крестах никогда не существовало (вопреки фантазиям многих художников и скульпторов).
Родоначальником этого, как бы так помягче сказать, оригинального действа является Рубен Энайе, строитель по профессии, чудом избежавший смерти при падении с большой высоты в 1982 году.
Находясь в больнице, он принёс обет подвергнуть себя распятию (видимо, нехило так головой приложился); по мнению Энайе, его твёрдость в страданиях должна была послужить во славу Христову (зачем это последнему, неясно совсем).
Дурной пример завсегда заразителен (причём чем дурнее, тем заразительнее), поэтому неудивительно, что почин строителя, переквалифицировавшегося в религиозного деятеля, подхватили многочисленные последователи, число которых год от года растёт, превращая его инициативу в натуральный культ.
В реконструкции ныне принимает участие несколько сотен человек; часть из них изображает римских легионеров; часть – иудейских обывателей… причём, надо отдать им должное, выглядит это действо по-восточному весьма красочно.
Происходит всё это дело в небольшом городе Сан-Пауло (стало быть, имени Святого Павла, которого, правда, не распяли, а обезглавили – если верить официальной церковной истории) в 75 километрах от столицы страны Манилы.
Как это обычно бывает в таких случаях, инициатива больного на всю голову религиозного фанатика (давайте называть вещи своими именами), быстро превратилась в весьма успешный коммерческий проект… в фестиваль, даже.
Фестиваль этот проходит при стечении тысяч людей со всех Филипgин, из-за границы приезжают многочисленные туристы; телерепортажи о нём транслируются практически по всему миру.
Число распинаемых фанатиков год от года меняется и иногда превышает 20 человек. Все, желающие быть распятыми, должны пройти медицинский контроль и получить соответствующий допуск. Некоторые из участников этого шоу принимают в нём участие на протяжении нескольких лет.
Распятие происходит в присутствии врачей и медперсонала, однако никаких обезболивающих средств не используется, лишь после снятия с креста осуществляется антисептическая обработка ран.
Я пожал плечами – и ответил тоже по-немецки:
«Подожду, пока насытится болью… в смысле, удовлетворит свои мазохистские желания, отправлю в сон…»
«С помощью нелетального револьвера имени Ханса Каммлера?» – усмехнулась Стальная Волчица. Я удивлённо посмотрел на неё. Она пожала плечами:
«Я специалист по допросам с применением технических средств, поэтому знать о новинках в смежных областях положение обязывает. Тем более, что он ко мне неравнодушен… мягко говоря»
К Лидии Крамер неравнодушных не было. Ибо она была настолько насыщена энергиями Смерти – а это самые мощные и самые притягательные энергии во Вселенной – что сопротивляться её в самом прямом смысле убийственному… даже смертоносному обаянию не мог никто – ни мужчина, ни женщина.
Насыщена ещё с конца сентября 1941 года, когда она за два дня расстреляла под тысячу человек – в основном маленьких детей (включая грудных младенцев на глазах их матерей). А через полгода добавила ещё… неустановленное количество.
Я кивнул – и продолжил:
«… потом верну к жизни… надеюсь, что шок от воскрешения и регенерации навсегда избавит её от суицидального чёрного мазохизма и вернёт к нормальной жизни – по крайней мере, так утверждает доктор Вернер, да и я нечто подобное уже видел – правда, в более мягком варианте…»
Лидия покачала головой: «Суицид, возможно, уйдёт… а вот её мазохизм никуда не денется. Слишком уж сильная у боли энергетика… да и Преображение она уже прошла именно через боль…»
Я вдруг понял, что мучившая меня экзистенциальная проблема исчезла сама собой. Ибо во время порки Кристина прошла Преображение (оказывается, мне для этого достаточно выпороть женщину – трахать её без надобности) … и поэтому на кресте висела уже не женщина-человек, а женщина-люден.
А при использовании Эликсира для женщины-людена даже сдирание кожи живьём абсолютно безопасно… ну, а на кресте она реально может висеть сутки – легко и непринуждённо. Что Лидия по себе знала – с месяц назад я её распял примерно вот таким же образом, хотя обычно она только садилась на кол.
И неожиданно добавила: «У меня есть идея получше… если ты мне позволишь…»
«Чёрную садистку включила?» – усмехнулся я. «Точнее, она сама включилась?»
Стальная Волчица кивнула, кусая губы. Я знал, что у неё периодически сносило крышу – и она начинала истязать всех, кто попадался ей под горячую руку… причём так истязать, что это было вообще за гранью добра и зла – не то, что безопасности и разумности… да и с добровольностью она дружила не очень.
Как её объекты выживали до создания Эликсира Белого Ангела, не знала даже она сама… впрочем, очень возможно, что и не выживали. Ибо, по слухам, она ещё в 1943 году начала активно помогать Белому Ангелу в его экспериментах в области болевых воздействий на женское тело – важнейшей составляющей проекта по разработке регенератора человеческого организма.
А побочным результатом этих экспериментов по понятным причинам была такая гора женских трупов, по сравнению с которой все «подвиги» Стальной Волчицы на ниве Холокоста были мелким детским хулиганством.
Лидия глубоко вздохнула и с нескрываемой мольбой в голосе попросила:
«Отдай её мне. Она так красиво страдает… я просто умираю… у меня просто крышу сносит, как я хочу делать ей ещё больнее. И ещё, и ещё… пока она не отключится. А потом она вся твоя…»
Я уже достаточно хорошо знал Лидию, чтобы понимать, что выбора у меня уже не было. Если ей не дать того, что ей жизненно необходимо, то ничем хорошим для неё это не закончится – а она была слишком нужна мне… и не только мне.
Поэтому я кивнул: «Хорошо. Наслаждайся её болью дистанционно… сколько сможешь, а потом делай с ней что хочешь. Только до смерти не замучай… хотя тебе это не свойственно… к счастью»
Надо отдать ей должное – Стальная Волчица, даже в альтернативном состоянии сознания (даже когда у неё внешне начисто сносило крышу на почве чёрного садизма), никогда не теряла берега… по крайней мере, после создания Эликсира.
Да, после её… алго-сессий её объекты регенерировали (восстанавливались) долго и тяжело – но всё же восстанавливались. Поэтому я не сомневался, что и Кристина восстановится… пусть даже и не быстро.
«Спасибо» – улыбнулась Лидия.
Она выдержала три часа – благодаря стимулятору в составе Эликсира девушка была вполне ещё в сознании, когда мы к ней подошли. Кристина не без труда прохрипела: «Спасибо. Боль, конечно, жуткая – иногда я просто теряю рассудок… но мне никогда не было так хорошо. Я просто счастлива… как никогда счастлива»
Хотя звучало это совершенно дико и даже безумно, на самом деле в этом не было ничего удивительного… если знать, что уровень счастья определяется только и исключительно уровнем живительных энергий (Вриль или Благодати Божьей) в тонких телах человека.
Чем больше этих энергий в тонких телах человека, тем он или она счастливее. А поскольку жёсткая порка с последующим распятием подключила Кристину к болевому энергетическому каналу колоссальной мощности, то неудивительно, что она купалась, плавала, парила в них, так ими наслаждаясь, что её счастью не мешала даже чудовищная боль в прибитых гвоздями лодыжках и запястьях.
Лидия спокойно объявила: «Сейчас я буду сечь тебя по всему телу, пока ты не отключишься. А когда ты потеряешь сознание, я попрошу мою коллегу убить тебя ударом копья в сердце. Как Лонгин ударил Христа…»
Девушка вздохнула и кивнула: «Так, наверное, будет даже лучше…»
Стальная Волчица порола Кристину очень умело – и очень долго, выжав из неё максимум наслаждения и превратив её живот, бёдра, груди, плечи и даже половые органы в сплошное кровавое месиво. Девушка долго не отключалась – и потому, что получила инъекцию стимулятора, и потому, что Лидия работала очень умело.
Когда она наконец отключилась, мы опустили крест, я извлёк гвозди из запястий и лодыжек Кристины (благо их конструкция и материал креста позволяли это сделать легко и быстро); я сделал девушке вторую – восстанавливающую – инъекцию Эликсира, освободил её от верёвок и хотел было уже отнести в комнату отдыха для восстановления, но Лидия решительно покачала головой:
«Сначала меня…»
Она согнулась буквой Г и оперлась руками на столб для порки. Я задрал ей юбку до талии, спустил трусы, раздвинул ей ноги и жёстко трахнул во влагалище… изнасиловал, практически. Лидия кончила (как обычно) дважды – причём второй раз, как обычно, одновременно со мной.
Только после этого она милостиво разрешила мне отнести Кристину в комнату регенерации, уложить в постель и заботливо прикрыть одеялом. Поскольку я понятия не имел, сколько займёт регенерация после такой сессии (одно только Преображение во время порки чего стоит), я ввёл девушке сильнодействующее снотворное, которое погрузит её в сон минимум на двенадцать часов.
После чего распрощался с Лидией и отправился домой, где после обязательного душа моя благоверная устроила мне в постели самую настоящую секс-феерию… да практически до самого утра.
На следующий день, после ничем не примечательной смены в клинике моего имени (девять выпоротых женщин) и ещё менее примечательной на Вилле Вевельсбург (три посажения на кол, две порки флагрумом, одно распятие и одна пыточная сессия), я вернулся на Объект Харон.
На котором, после обычного перевыполнения нормы выработки (сорок две повешенные, шестьдесят расстрелянных, две гильотинированные и две обезглавленные катаной), я, наконец, добрался до комнаты отдыха.
В которой меня ожидала ещё совершенно сонная – и мало что понимавшая Кристина Дёмина. Увидев меня в компании королевы Анны, которую я вынужден был прихватить с собой, ибо она почему-то очень заинтересовалась первой ласточкой моей аферы, мамзель Дёмина немедленно проснулась – и осведомилась: «Я могу узнать, что это было – и куда делись все следы?»
Я пожал плечами: «Было то, чего ты хотела подсознательно – ты страдала, умерла на кресте и потом воскресла – в точности как Спаситель. Правда, наши методы немного другие – поэтому твои следы исчезли. Так что Фоме Неверующему тебе предъявить будет нечего…»
«Я переживу» – неожиданно усмехнулась Кристина. А Анна Болейн предсказуемо осведомилась: «Надеюсь, одного раза тебе хватило? Умирать больше не хочешь?»
Девушка покачала головой: «Хватило… поэтому больше не хочется». И уж совсем неожиданно осведомилась у Анны Болейн: «А Вы королева Анна?»
«С чего ты взяла?» – изумилась королева Анна. Кристина спокойно объяснила, указав на меня: «Мой… палач упомянул, что королева Анна владеет копьём так же хорошо, как и мечом… Вы вооружены мечом…»
С которым Анна Болейн на Объекте Харон не расставалась ни на секунду.
«… так что очень логичное предположение…»
«Мне очень нравится эта девочка» – констатировала королева Анна, обращаясь ко мне. И фактически приказала: «Можешь быть свободен – а мы тут по-женски пообщаемся… думаю, что для этой воскресшей мисс Марпл московского разлива в моём королевстве найдётся весьма привлекательное место…»
Я удалился, однако успел услышать, как королева Анна спокойно произнесла:
«Я действительно королева Анна. Королева Англии, если быть более точной. Меня зовут Анна Болейн…»
Впрочем, это было неважно – важно, что промзона эта была настолько гигантской, что без сопровождающей – и без подробной карты на моём планшете – я бы на ней точно безнадёжно потерялся бы.
Однако Стальная Волчица – по неизвестной мне причине – знала эту территорию как свои пять пальцев… ну, или, по крайней мере, достаточно хорошо, чтобы в считанные минуты вывести нас на местную Голгофу.
Которая, строго говоря, была не совсем Голгофой, хотя действительно находилась за пределами МКАД – как и вся заброшка, и весь Объект Харон. Ибо находилась не на холме, а на равнине; не имела форму черепа… да и никаких черепов там явно отродясь не было.
Однако в чём-то всё же была Голгофой, ибо являлась местом и казни (для чего была оснащена каноническим Сrux Immissa – хотя Христос был распят на Т-образном Crux Commissa) и предварительной порки – для которой практически рядом с дверью во двор был вкопан внушительной толщины деревянный столб высотой под три метра.
Кристина сама, не дожидаясь приказа (и с заметным облегчением) разделась догола, обнажив хоть и не сногсшибательно красивое, но очень даже симпатичное тело. После чего, дрожа от холода, осведомилась: «Что я должна сделать?»
Я улыбнулся: «Сначала подойти ко мне и получить инъекцию стимулятора в плечо». Кристина покорно подошла и послушно подставила плечо.
Я добыл из нагрудного кармана коробочку с двумя шприцами, заполненными Эликсиром Белого Ангела… и тут же понял, что меня раскрыли. Точнее, раскрыла – или вот-вот раскроет – моя Стальная Волчица.
Раскроет потому, что вот уже более полугода она каждую неделю (а то и чаще) на Вилле Вевельсбург садится на кол, как этого требует проект Новые Исповедницы, в котором она согласилась принять участие. Садится – и сидит на нём в течение шести часов… после того, как получает в плечо точно такую же инъекцию.
Инъекцию нанорегенератора-М – он же Эликсир Белого Ангела.
Лидия мгновенно всё поняла – однако промолчала, ибо здесь я решал, кто что делает и что с кем происходит… или не происходит. Только закатила глаза к мрачному осеннему небу и покачала головой: дескать, ну ты и прохвост…
Я сделал Кристине первую (запоминающую) инъекцию Эликсира, после чего махнул рукой в сторону столба: «Встань лицом к столбу, прижмись к нему всем телом, обними его ногами, подними руки вверх и обхвати руками столб…»
Девушка покорно выполнила приказ. Стальная Волчица ловко и быстро привязала её к столбу за лодыжки и талию… а вот за запястья привязывать пришлось уже мне – миниатюрная Лидия Крамер просто не доставала до кистей рук высокой (даже чуть выше меня) Кристины Дёминой.
Я взял со стола плётку – трёхвостку (точную копию флагрума, которым я на Вилле Вевельсбург порол Виолетту Гранину, Хельгу Лауэри и много ещё кого, минус свинчатки и овечьи косточки) … и мне вдруг стало нехорошо.
Нехорошо потому, что я понятия не имел, как Кристина отреагирует даже на порку – не говоря уже о распятии. Да, я чуть ли не ежедневно в течение вот уже почти полугода и настоящим флагрумом порол, и распинал, и на кол сажал, и даже кожу живьём сдирал… но это были женщины-людены.
Сверх-люди… а теперь мне предстояло сначала жесточайшим образом высечь, а потом распять женщину… точнее, существо женского пола вида Homo Sapiens. Человеческое существо… которое, к тому же (в отличие от Новых Исповедниц) совершенно искренне хочет умереть на кресте в жутких мучениях.
Поэтому я понятия не имел, что делать… и чего не делать. Но что-то делать было нужно… причём совершенно понятно, что именно. Что же касается последствий… то хотя я очень не люблю фразу то ли Катона Старшего, то ли (что более вероятно) Марка Аврелия «делай что должен – и будь что будет», ибо я всегда был и остаюсь ориентирован не на процесс, а на результат… в данном случае у меня просто не было никакого иного варианта.
Мой личный кодекс чести (а, как известно, честь – никому) однозначно требовал от меня одного и только одного – спасти жизнь Кристины Дёминой и вылечить её от чёрного суицидального мазохизма. Синдрома христианской мученицы – в самом прямом смысле.
А что она по этому поводу думает; чего она хочет – и даже чего хочет Господь Бог – меня не волновало совершенно. На всё это мне было абсолютно на-пле-вать. С высокой колокольни… ну, или с лондонского Тауэра.
А сделать это можно было только одним способом – разыграть очередную пьесу своего имени… и надеяться, что разрекламированный Белым Ангелом нанорегенератор-М сработает как заявлено. Иными словами, сработает на человеке точно так же, как и на людене.
Поэтому я подошёл к привязанной к столбу девушке, основательно размахнулся – и приступил к порке. В римских традициях (благо граф меня просветил, как это делалось во времена его бурной молодости в качестве имперского чиновника тайной римской полиции) – только несравнимо более гуманным дивайсом.
Я с самого начала решил, что высеку Кристину так, что на её беззащитном теле не останется буквально ни одного живого места – и поэтому порол до тех пор, пока её спина, ягодицы и бёдра не превратились в один сплошной синяк. Благо она оставалась в сознании благодаря стимулятору – а Эликсир гарантировал полную безопасность порки для физического и даже психического здоровья девушки.
Она явно долго и весьма основательно готовилась психологически к распятию и предварительной порке – поэтому так и не закричала (только тяжело дышала и иногда стонала). Хотя я лупил её по полной программе – без скидки на то, что у неё это в первый раз.
Когда я закончил, и мы с Лидией освободили её от мягких верёвок, она, с трудом держась на ногах, глубоко вздохнула и благодарно улыбнулась:
«Спасибо. Я думала, что будет хуже… намного хуже…»
Сделала небольшую паузу и, дрожа не столько от холода (хотя и не без этого), сколько от боли и физической и эмоциональной усталости от жёсткой порки по всему телу, неожиданно призналась:
«Да, было очень больно… я думала, что либо умру, либо сойду с ума от боли вот прямо сейчас… но мне никогда не было так хорошо. И никто меня так никогда не любил… как ты плетью…»
Я и без этих её слов и видел, и чувствовал, что она то ли уже прошла Преображение, то ли вот-вот его пройдёт (скорее первое), но мне всё равно было приятно. Параллельно я отметил, что мне не нужно даже трахать женщину, чтобы превратить её в людена – достаточно сильно выпороть с любовью. Видимо, это одно из свойств выжившего тронда – уникальнейшего существа в истории.
«Теперь на крест?» – улыбнулась она. Я кивнул. Кристиан подошла к кресту и сама, без приказа, легла на него на спину, зашипев от острой боли в до синевы и до крови высеченной спине и ягодицах. После чего раскинула руки, положив их на поперечный брус креста.
Сrux Immissa во дворе Объекта Харон был устроен точно так же, как и его брат-близнец на Вилле Вевельсбург – только поворотное устройство было вкопано в землю, а не закреплено на передвижной платформе.
Мы с Лидией привязали девушку к кресту теми же мягкими верёвками за руки чуть выше запястий, голени чуть выше лодыжек, талию и даже за шею. Ибо боль от гвоздей, вбиваемых в запястья и лодыжки, такая, что распинаемая может наделать глупостей – что совсем не в её интересах в первую очередь.
Я даже предложил Кристине завязать ей глаза на время фиксации гвоздями, но она покачала головой: «Я не боюсь – я уже давно морально к этому готова…»
Перед тем, как приступить к левому запястью девушки, я кивнул Лидии. Она всё поняла, села на корточки рядом с Кристиной и положила ей ладонь на лоб. От неожиданности девушка слегка дёрнулась, однако практически мгновенно успокоилась, закрыла глаза и благодарно прошептала: «Спасибо»
У меня – спасибо проекту Новые Исповедницы – уже был достаточный опыт распятия (в последнее время неожиданно популярного у алго-кедеш), чтобы прибить запястья Кристины к кресту быстро и минимально болезненно – при всей условности последнего. Всё время, пока я работал, она молчала – только тяжело вздыхала и слегка дёргалась после каждого удара.
После того, как обе руки девушки были прибиты к горизонтальному брусу, Стальная Волчица нежно погладила её по голове и прошептала:
«Сейчас тебе будет просто дико больно – лодыжки это гораздо больнее, чем запястья. Кроме того, мы будем прибивать тебе каждую ногу по отдельности – так что тебе придётся потерпеть…»
«Я буду терпеть» – прошептала Кристина. «Я не буду кричать…»
Но сдержать слово не сумела – закричала уже после первого удара молотком по шляпке пятидюймового гвоздя, который я начал вбивать в её лодыжку. И продолжала кричать после каждого удара.
Лидия ласково гладила её по голове и заботливо шептала:
«Терпи, девочка, я понимаю, что тебе очень больно, но ты сама попросила, чтобы тебя прибили… и потом, тебя обязательно нужно распять, прибив гвоздями и ты сама это прекрасно знаешь…»
Кристина кивнула: «Знаю». Но всё равно продолжала вскрикивать после каждого удара молотка. Когда я закончил, всё её тело сотрясалось от рыданий, она громко стонала, слёзы текли по её неожиданно прекрасному лицу полноводным Нилом…
Стальной Волчице это явно не понравилось, поэтому, будучи опытной бисексуалкой, она немедленно приступила к ласкам всего тела девушки – в первую очередь, самых нежных и самых интимных мест. Разумеется, только после того, как поворотный механизм медленно и аккуратно перевёл крест с прибитой к нему девушкой в вертикальное положение.
Кристина постепенно успокоилась, но всё же прошептала: «Больно… господи, как же мне больно…»
Мы отошли в сторону, чтобы оставить девушку наедине с её болью – ей это было необходимо, чтобы… поладить с последней. И, в конце концов, она таки поладила.
Хотя распятая вряд ли могла нас слышать, Лидия осведомилась по-немецки, ибо, согласно досье Кристины, та на этом языке знала только Гутен Таг да Гутен Морген – и то вряд ли:
«И что ты дальше собираешься делать с этой… любительницей исторических реконструкций по-филиппински?»
Лидия Крамер, хотя и была не религиозна совсем, но вынужденно (ибо участие в проекте Новые Исповедницы в некотором роде обязывало), была знакома с историческими реконструкциями распятия на Голгофе, устраиваемых в Страстную пятницу на Филиппинах.
В этой стране четверо из пяти жителей исповедуют католичество… с местной спецификой. В частности, некоторые… религиозные энтузиасты, давшие в течение года соответствующий обет, участвуют в многочасовом действе, в деталях повторяющем путь на Голгофу Иисуса Христа… впрочем, не одобренном католической Церковью.
Они несут на себе кресты (правда, в версии Лайт), подвергаются бичеванию флагрумом (правда, без «довесков» в виде свинчаток и овечьих косточек), после чего их распинают, забивая гвозди в ладони и ступни – как это изображено на канонических иконах и картинах.
Чтобы тела распятых не срывались с воздвигаемых крестов под воздействием силы тяжести, локти и плечи распятых притягивают к перекладине верёвками, либо лишь приподнимают кресты над землёй, не устанавливая их вертикально.
Кроме того, для ослабления давления на руки, под ногами распинаемых крепятся небольшие площадки-подставки, коих на настоящих римских крестах никогда не существовало (вопреки фантазиям многих художников и скульпторов).
Родоначальником этого, как бы так помягче сказать, оригинального действа является Рубен Энайе, строитель по профессии, чудом избежавший смерти при падении с большой высоты в 1982 году.
Находясь в больнице, он принёс обет подвергнуть себя распятию (видимо, нехило так головой приложился); по мнению Энайе, его твёрдость в страданиях должна была послужить во славу Христову (зачем это последнему, неясно совсем).
Дурной пример завсегда заразителен (причём чем дурнее, тем заразительнее), поэтому неудивительно, что почин строителя, переквалифицировавшегося в религиозного деятеля, подхватили многочисленные последователи, число которых год от года растёт, превращая его инициативу в натуральный культ.
В реконструкции ныне принимает участие несколько сотен человек; часть из них изображает римских легионеров; часть – иудейских обывателей… причём, надо отдать им должное, выглядит это действо по-восточному весьма красочно.
Происходит всё это дело в небольшом городе Сан-Пауло (стало быть, имени Святого Павла, которого, правда, не распяли, а обезглавили – если верить официальной церковной истории) в 75 километрах от столицы страны Манилы.
Как это обычно бывает в таких случаях, инициатива больного на всю голову религиозного фанатика (давайте называть вещи своими именами), быстро превратилась в весьма успешный коммерческий проект… в фестиваль, даже.
Фестиваль этот проходит при стечении тысяч людей со всех Филипgин, из-за границы приезжают многочисленные туристы; телерепортажи о нём транслируются практически по всему миру.
Число распинаемых фанатиков год от года меняется и иногда превышает 20 человек. Все, желающие быть распятыми, должны пройти медицинский контроль и получить соответствующий допуск. Некоторые из участников этого шоу принимают в нём участие на протяжении нескольких лет.
Распятие происходит в присутствии врачей и медперсонала, однако никаких обезболивающих средств не используется, лишь после снятия с креста осуществляется антисептическая обработка ран.
Я пожал плечами – и ответил тоже по-немецки:
«Подожду, пока насытится болью… в смысле, удовлетворит свои мазохистские желания, отправлю в сон…»
«С помощью нелетального револьвера имени Ханса Каммлера?» – усмехнулась Стальная Волчица. Я удивлённо посмотрел на неё. Она пожала плечами:
«Я специалист по допросам с применением технических средств, поэтому знать о новинках в смежных областях положение обязывает. Тем более, что он ко мне неравнодушен… мягко говоря»
К Лидии Крамер неравнодушных не было. Ибо она была настолько насыщена энергиями Смерти – а это самые мощные и самые притягательные энергии во Вселенной – что сопротивляться её в самом прямом смысле убийственному… даже смертоносному обаянию не мог никто – ни мужчина, ни женщина.
Насыщена ещё с конца сентября 1941 года, когда она за два дня расстреляла под тысячу человек – в основном маленьких детей (включая грудных младенцев на глазах их матерей). А через полгода добавила ещё… неустановленное количество.
Я кивнул – и продолжил:
«… потом верну к жизни… надеюсь, что шок от воскрешения и регенерации навсегда избавит её от суицидального чёрного мазохизма и вернёт к нормальной жизни – по крайней мере, так утверждает доктор Вернер, да и я нечто подобное уже видел – правда, в более мягком варианте…»
Лидия покачала головой: «Суицид, возможно, уйдёт… а вот её мазохизм никуда не денется. Слишком уж сильная у боли энергетика… да и Преображение она уже прошла именно через боль…»
Я вдруг понял, что мучившая меня экзистенциальная проблема исчезла сама собой. Ибо во время порки Кристина прошла Преображение (оказывается, мне для этого достаточно выпороть женщину – трахать её без надобности) … и поэтому на кресте висела уже не женщина-человек, а женщина-люден.
А при использовании Эликсира для женщины-людена даже сдирание кожи живьём абсолютно безопасно… ну, а на кресте она реально может висеть сутки – легко и непринуждённо. Что Лидия по себе знала – с месяц назад я её распял примерно вот таким же образом, хотя обычно она только садилась на кол.
И неожиданно добавила: «У меня есть идея получше… если ты мне позволишь…»
«Чёрную садистку включила?» – усмехнулся я. «Точнее, она сама включилась?»
Стальная Волчица кивнула, кусая губы. Я знал, что у неё периодически сносило крышу – и она начинала истязать всех, кто попадался ей под горячую руку… причём так истязать, что это было вообще за гранью добра и зла – не то, что безопасности и разумности… да и с добровольностью она дружила не очень.
Как её объекты выживали до создания Эликсира Белого Ангела, не знала даже она сама… впрочем, очень возможно, что и не выживали. Ибо, по слухам, она ещё в 1943 году начала активно помогать Белому Ангелу в его экспериментах в области болевых воздействий на женское тело – важнейшей составляющей проекта по разработке регенератора человеческого организма.
А побочным результатом этих экспериментов по понятным причинам была такая гора женских трупов, по сравнению с которой все «подвиги» Стальной Волчицы на ниве Холокоста были мелким детским хулиганством.
Лидия глубоко вздохнула и с нескрываемой мольбой в голосе попросила:
«Отдай её мне. Она так красиво страдает… я просто умираю… у меня просто крышу сносит, как я хочу делать ей ещё больнее. И ещё, и ещё… пока она не отключится. А потом она вся твоя…»
Я уже достаточно хорошо знал Лидию, чтобы понимать, что выбора у меня уже не было. Если ей не дать того, что ей жизненно необходимо, то ничем хорошим для неё это не закончится – а она была слишком нужна мне… и не только мне.
Поэтому я кивнул: «Хорошо. Наслаждайся её болью дистанционно… сколько сможешь, а потом делай с ней что хочешь. Только до смерти не замучай… хотя тебе это не свойственно… к счастью»
Надо отдать ей должное – Стальная Волчица, даже в альтернативном состоянии сознания (даже когда у неё внешне начисто сносило крышу на почве чёрного садизма), никогда не теряла берега… по крайней мере, после создания Эликсира.
Да, после её… алго-сессий её объекты регенерировали (восстанавливались) долго и тяжело – но всё же восстанавливались. Поэтому я не сомневался, что и Кристина восстановится… пусть даже и не быстро.
«Спасибо» – улыбнулась Лидия.
Она выдержала три часа – благодаря стимулятору в составе Эликсира девушка была вполне ещё в сознании, когда мы к ней подошли. Кристина не без труда прохрипела: «Спасибо. Боль, конечно, жуткая – иногда я просто теряю рассудок… но мне никогда не было так хорошо. Я просто счастлива… как никогда счастлива»
Хотя звучало это совершенно дико и даже безумно, на самом деле в этом не было ничего удивительного… если знать, что уровень счастья определяется только и исключительно уровнем живительных энергий (Вриль или Благодати Божьей) в тонких телах человека.
Чем больше этих энергий в тонких телах человека, тем он или она счастливее. А поскольку жёсткая порка с последующим распятием подключила Кристину к болевому энергетическому каналу колоссальной мощности, то неудивительно, что она купалась, плавала, парила в них, так ими наслаждаясь, что её счастью не мешала даже чудовищная боль в прибитых гвоздями лодыжках и запястьях.
Лидия спокойно объявила: «Сейчас я буду сечь тебя по всему телу, пока ты не отключишься. А когда ты потеряешь сознание, я попрошу мою коллегу убить тебя ударом копья в сердце. Как Лонгин ударил Христа…»
Девушка вздохнула и кивнула: «Так, наверное, будет даже лучше…»
Стальная Волчица порола Кристину очень умело – и очень долго, выжав из неё максимум наслаждения и превратив её живот, бёдра, груди, плечи и даже половые органы в сплошное кровавое месиво. Девушка долго не отключалась – и потому, что получила инъекцию стимулятора, и потому, что Лидия работала очень умело.
Когда она наконец отключилась, мы опустили крест, я извлёк гвозди из запястий и лодыжек Кристины (благо их конструкция и материал креста позволяли это сделать легко и быстро); я сделал девушке вторую – восстанавливающую – инъекцию Эликсира, освободил её от верёвок и хотел было уже отнести в комнату отдыха для восстановления, но Лидия решительно покачала головой:
«Сначала меня…»
Она согнулась буквой Г и оперлась руками на столб для порки. Я задрал ей юбку до талии, спустил трусы, раздвинул ей ноги и жёстко трахнул во влагалище… изнасиловал, практически. Лидия кончила (как обычно) дважды – причём второй раз, как обычно, одновременно со мной.
Только после этого она милостиво разрешила мне отнести Кристину в комнату регенерации, уложить в постель и заботливо прикрыть одеялом. Поскольку я понятия не имел, сколько займёт регенерация после такой сессии (одно только Преображение во время порки чего стоит), я ввёл девушке сильнодействующее снотворное, которое погрузит её в сон минимум на двенадцать часов.
После чего распрощался с Лидией и отправился домой, где после обязательного душа моя благоверная устроила мне в постели самую настоящую секс-феерию… да практически до самого утра.
На следующий день, после ничем не примечательной смены в клинике моего имени (девять выпоротых женщин) и ещё менее примечательной на Вилле Вевельсбург (три посажения на кол, две порки флагрумом, одно распятие и одна пыточная сессия), я вернулся на Объект Харон.
На котором, после обычного перевыполнения нормы выработки (сорок две повешенные, шестьдесят расстрелянных, две гильотинированные и две обезглавленные катаной), я, наконец, добрался до комнаты отдыха.
В которой меня ожидала ещё совершенно сонная – и мало что понимавшая Кристина Дёмина. Увидев меня в компании королевы Анны, которую я вынужден был прихватить с собой, ибо она почему-то очень заинтересовалась первой ласточкой моей аферы, мамзель Дёмина немедленно проснулась – и осведомилась: «Я могу узнать, что это было – и куда делись все следы?»
Я пожал плечами: «Было то, чего ты хотела подсознательно – ты страдала, умерла на кресте и потом воскресла – в точности как Спаситель. Правда, наши методы немного другие – поэтому твои следы исчезли. Так что Фоме Неверующему тебе предъявить будет нечего…»
«Я переживу» – неожиданно усмехнулась Кристина. А Анна Болейн предсказуемо осведомилась: «Надеюсь, одного раза тебе хватило? Умирать больше не хочешь?»
Девушка покачала головой: «Хватило… поэтому больше не хочется». И уж совсем неожиданно осведомилась у Анны Болейн: «А Вы королева Анна?»
«С чего ты взяла?» – изумилась королева Анна. Кристина спокойно объяснила, указав на меня: «Мой… палач упомянул, что королева Анна владеет копьём так же хорошо, как и мечом… Вы вооружены мечом…»
С которым Анна Болейн на Объекте Харон не расставалась ни на секунду.
«… так что очень логичное предположение…»
«Мне очень нравится эта девочка» – констатировала королева Анна, обращаясь ко мне. И фактически приказала: «Можешь быть свободен – а мы тут по-женски пообщаемся… думаю, что для этой воскресшей мисс Марпл московского разлива в моём королевстве найдётся весьма привлекательное место…»
Я удалился, однако успел услышать, как королева Анна спокойно произнесла:
«Я действительно королева Анна. Королева Англии, если быть более точной. Меня зовут Анна Болейн…»
На том стою, ибо не могу иначе
Re: Подражание Христу - глава из романа Мученицы
Я блять на форуме пыток и казней или на лекции в церкви?
- Я сильными ударами забивал последний гвоздь в ее ноги их пришлось связать иначе она пиналась.
- Бью сильно,яростью вижу как гвоздь входит между ее фибул и фиксирует ноги,крест дергаеться от моих ударов.
- Ее крик почти не прекращается,надо привязать ей башку она опять ей мотает и скинула венок.
Я отощел от креста чтобы поднять венок.Подняв его я решил поправить второй который был у нее на поясе и краем глаза увидел что эта юная особа не страдает за веру,а как раз наоборот.
Ее малые половые губы бестыдно вышли наружу и блестели стекающим с них соком.Кресть сзади был буквально облит соком из ее лона.
- Может для этого мы и надеваем им венки чтобы это никто не видел.
Пронеслось у меня в голове.
Девушка уже перестала кричать она ровно дышала.
Я повидал многое то чтобы от такого получить удовольствие... Я покроснел мне стало немного стыдно.Женщига не должна умирать в грязи подумал я и низом своей туники начал вытирать ее промежность.
- Прости меня скоро все закончиться чказал я щепотом.Мой молоток упал на песок я стоял с немного поднятой рукой вытирая ее.Никто этого не заметил,как и ее смерть,кроме меня.В тот вечер я плакал осознавая что убил прекрасную девушку.
- Я сильными ударами забивал последний гвоздь в ее ноги их пришлось связать иначе она пиналась.
- Бью сильно,яростью вижу как гвоздь входит между ее фибул и фиксирует ноги,крест дергаеться от моих ударов.
- Ее крик почти не прекращается,надо привязать ей башку она опять ей мотает и скинула венок.
Я отощел от креста чтобы поднять венок.Подняв его я решил поправить второй который был у нее на поясе и краем глаза увидел что эта юная особа не страдает за веру,а как раз наоборот.
Ее малые половые губы бестыдно вышли наружу и блестели стекающим с них соком.Кресть сзади был буквально облит соком из ее лона.
- Может для этого мы и надеваем им венки чтобы это никто не видел.
Пронеслось у меня в голове.
Девушка уже перестала кричать она ровно дышала.
Я повидал многое то чтобы от такого получить удовольствие... Я покроснел мне стало немного стыдно.Женщига не должна умирать в грязи подумал я и низом своей туники начал вытирать ее промежность.
- Прости меня скоро все закончиться чказал я щепотом.Мой молоток упал на песок я стоял с немного поднятой рукой вытирая ее.Никто этого не заметил,как и ее смерть,кроме меня.В тот вечер я плакал осознавая что убил прекрасную девушку.
Ave Veritas
Re: Подражание Христу - глава из романа Мученицы
У темы пыток и казней много разных аспектов. И эротический (от эротики до порнухи); и психологический; и эмоциональный; и медицинский; и исторический; и философский; и, да, богословский. Каждый выбирает сам, какие аспекты отражать в своих произведениях - беллетристике и документалистике... и какие произведения читать.
На том стою, ибо не могу иначе
Re: Подражание Христу - глава из романа Мученицы
Как думаешь из меня получиться хорошый христианский богослов?RolandVT wrote: ↑Mon Mar 25, 2024 10:38 amУ темы пыток и казней много разных аспектов. И эротический (от эротики до порнухи); и психологический; и эмоциональный; и медицинский; и исторический; и философский; и, да, богословский. Каждый выбирает сам, какие аспекты отражать в своих произведениях - беллетристике и документалистике... и какие произведения читать.
Ave Veritas
Re: Подражание Христу - глава из романа Мученицы
При достаточном желании из кого угодно получится - примеров несть числа. Причём не обязательно христианский.
На том стою, ибо не могу иначе
Re: Подражание Христу - глава из романа Мученицы
Блин боюсь мои лекции о распятии не пропустить рпц
Ave Veritas
Re: Подражание Христу - глава из романа Мученицы
Лично мне мнение РПЦ пофиг - тем более, что я католик.
На том стою, ибо не могу иначе