Распятие как способ смертной казни изобрели финикийцы (впрочем, чего ещё можно было ожидать от самых настоящих дьяволопоклонников). От них его переняли правители Вавилона, древней Греции и ряда других государств; однако наибольшее распространение оно получило в Древнем Риме. По иронии Судьбы именно Римское государство впоследствии стёрло государство финикийское – и финикийскую цивилизацию – с лица Земли…
В Риме (и не только) распятие считалось самым позорным видом казни – так казнили самых презренных преступников, разбойников, бунтовщиков, а также беглых рабов. И беглых рабынь тоже, ибо этот вид казни применялся и к мужчинам, и к женщинам (гендерное равноправие, однако).
Казнили всегда полностью обнажёнными (ибо казнь позорная) – кроме тех мест, где публичная нагота была религиозным табу (как правило, римляне уважали местные обычаи). Именно поэтому Христа и распяли в набедренной повязке.
Распяли на деревянной Т-образной конструкции – Crux Commissa, что подтверждают некоторые церковные источники, согласно которым Спаситель был распят «на столбе».
Вертикальная составляющая которой (статикулум) была намертво вкопана на Голгофе, а горизонтальный брус патибулум (а вовсе не весь крест целиком, который не поднять даже Малютке Джону из баллад о Робин Гуде) по закону должен был принести на место казни… сам приговорённый. Или приговорённая.
Впрочем, и это было непростой задачей – ибо патибулум весил от тридцати килограмм до полуцентнера, особенно после жестокой порки – особенно римским флагрумом, который сам по себе был скорее орудием смертной казни.
Для распятия нередко использовался и простой вертикальный столб (ибо проще всего), к которому накрепко привязывали приговорённого. Использовались и два других вида: Сrux Immissa – это тот самый крест, к которому мы привыкли; и Crux Decussata – Х-образный «андреевский» крест.
Последние два использовались крайне редко… ибо совершенно непонятно, зачем городить такой сложный огород (особенно при массовых казнях), когда Crux Commissa несопоставимо проще и дешевле и сделать, и использовать – ибо труд палача удовольствие не из дешёвых – да и хорошего плотника тоже.
Церковь (у которой с исторической правдой всегда было не ахти – одни только Жития Святых чего стоят) официально объявила Сrux Immissa орудием казни Спасителя из чисто духовно-идеологических соображений.
Всё дело в том, что этот символ (символ креста каким он нам сейчас известен) на тысячелетия древнее и христианства, и даже смертной казни путём распятия. Крест – это один из древнейших и красивейших духовных, магических и мистических символов, ибо символизирует Древо Жизни (а вовсе не орудие казни), Ось Мироздания, а также союз и единство всего сущего.
Ибо соединяет в единое целое верх и низ, правое и левое, Землю и Небо… в общем, неудивительно, что христианская Церковь его, как бы так помягче сказать… позаимствовала у язычников (как и почти всё остальное, включая даже даты основных праздников).
Если называть вещи своими именами, что христианский крест по сути является в некотором роде украденным символом. Украденным у предыдущих религиозных и мистических традиций – а украденным потому, что христиане до сих пор не признаются в этом наглом и бесцеремонном заимствовании.
Которое не имеет ни малейшего отношения к казни Христа на Голгофе – ибо Спасителя распяли на совсем другой конструкции… как и очень и очень многих христиан… а вот что касается многих других случаев, то тут врёт уже официальная светская история.
Так, например, согласно официальной истории (по меткому выражению Наполеона, нагромождению лжи, которое власть предержащие решили считать правдой), после подавления восстания Спартака (донельзя мутная история, надо сказать), все взятые в плен рабы — шесть тысяч (!!) человек — были распяты на крестах вдоль Аппиевой дороги от Капуи до Рима.
Я думаю (уверен даже), что это всё сказки для взрослых. Ибо не такая была эта публика, чтобы сдаться на милость победителя, прекрасно понимая, что никакой милости не будет, а будет жуткая, кошмарная и позорная казнь.
Поэтому я не сомневаюсь, что на самом деле все рабы геройски погибли с оружием в руках, а эту сказку сочинили «работники имперского агитпропа» десятилетия спустя. В качестве устрашения для потенциальных бунтовщиков.
Перед распятием осуждённого пороли флагрумом… что было в некотором роде даже милостью, ибо существенно ускоряло наступление смерти (которая в этом случае обычно наступала в считанные часы от обильной кровопотери).
После этого приговорённый должен был нести на место казни (этакую «местную Голгофу») так называемый патибулум – деревянный брус в полцентнера весом (который служил горизонтальной перекладиной Т-образной конструкции).
Патибулум клали на плечи осуждённого и привязывали к рукам, после чего мрачно-позорная процессия отправлялась в последний для осуждённого путь в качестве живого существа.
По прибытии на место с осуждённого снимали одежду (точнее, заставляли раздеться догола), укладывали на землю, широко растягивали руки и … нет, как правило, не прибивали за руки (точнее, за запястья) к патибулуму. Это было редкой экзотикой… если вообще случалось.
По банальной причине – в этом не только не было никакой необходимости (казнь и так была чудовищно мучительной), но и привело бы к прямо обратному результату. К быстрой потере сознания от болевого шока и последующей слишком быстрой смерти.
Поэтому на самом деле руки казнимого к патибулуму привязывали верёвками… следовательно, прибитые к кресту руки и ноги Христа (который к тому же ну совершенно не тянул на особо презренного преступника) — это, скорее всего, выдумка церковных сказочников.
После фиксации с помощью верёвок осуждённого подтягивали на вершину заранее вкопанного в землю столба… и оставляли умирать. Умирать долго, страшно, и мучительно – особенно если перед этим не пороли флагрумом.
Приговорённый в самом прямом смысле мученик умирал на кресте от нескольких часов до нескольких дней, в зависимости от состояния его (или её) здоровья и условий окружающей среды.
Умирал… да много от чего умирал(а), на самом деле. Инфаркт, остановка сердца, гиповолемический шок (летальное уменьшение объёма циркулирующей крови), ацидоз (самоотравление организма кислотой), асфиксия, аритмия, эмболия лёгких, сепсис вследствие инфекции ран, полученных при бичевании, которое предшествовало распятию, от обезвоживания организма… и так далее. Даже хищные птицы могли запросто заклевать казнимого до смерти.
Если, конечно, над приговорённым не совершался акт милосердия (как случилось с Иисусом Христом). По приказу местного правителя (я не сомневаюсь, что приснопамятный Лонгин выполнял приказ Понтия Пилата) приговорённого могли убить, например, ударом копья в сердце. Или стрелой, выпущенной из лука или манубаллисты (римского арбалета). Или ударом меча.
Однако есть и другая теория, согласно которой смерть на кресте наступала главным образом от асфиксии. Вызванной тем, что при подвешивании на растянутых руках очень трудно вдохнуть из-за перерастяжения мышц груди.
Распятый поэтому должен подтягиваться на руках, чтобы вдохнуть (либо опираться ногами на специальную подпорку), и, когда наступает переутомление, он (или она) естественным образом задыхается до смерти.
Однако в эксперименте распятые таким образом люди (что занятно, ни разу не мазохисты) не испытывали затруднений с дыханием – а лишь ощущали быстро нарастающую боль в руках. Мне в это верится с трудом – иначе зачем было вбивать в крест планку, на которую ставили ноги казнимого?
С одним из таких «актов милосердия» связана малоизвестная история, которая произошла (ещё в молодости) с Гаем Юлием Цезарем (тем самым). Во время своего путешествия в ссылку, в которую его (как потенциального политического противника) отправил лично тогдашний диктатор Рима Луций Корнелий Сулла Цезарь попал в плен к пиратам.
В котором мало того, что потребовал увеличить сумму выкупа за себя до пятидесяти талантов серебра (сумма по тем временам совершенно астрономическая), так ещё и клятвенно пообещал пиратам… захватить уже их в плен, после чего распять на кресте.
И таки сдержал своё слово. Застигнув пиратов в их гнезде… правильно, во время оргии, устроенной ими по случаю дележа добычи. Пьяные пираты были не в состоянии сопротивляться и только нескольким, достаточно трезвым, удалось унести свои подошвы.
Цезарь освободил пленников, содержавшихся в пиратском логове, получил обратно всю сумму выкупа за него, после чего приказал заключить пиратов в тюрьму. В которой они должны были ожидать неизбежной казни (уже тогда Цезарь всегда держал своё слово).
Дабы преодолеть сопротивление коррумпированного местного правителя (у которого с пиратами был какой-то весьма доходный бизнес), Цезарь заявил, что… получил на смертную казнь специальные полномочия от самого диктатора Суллы. Это был рискованный шаг, который запросто мог стоить ему головы.
По приказу патриция были казнены все триста пятьдесят пиратов, а тридцать главарей таки распяты на кресте (остальных, видимо, без изысков повесили). Цезарь лично явился на место казни, чтобы произнести еще одну, на этот раз последнюю (и очень короткую), речь перед своими слушателями-пиратами:
«Я решил быть к вам милосердным за хорошее отношение ко мне в неволе. Мне бы не хотелось, чтобы, умирая, вы сочтете меня слишком жестоким. Поэтому я приказал, чтобы вам подрезали горло, прежде чем распять…»
Что, и было сделано. После чего Цезарь, как ни в чём ни бывало, продолжил свое путешествие на остров Родос и даже успел вовремя в знаменитое училище риторики Аполлония.
На Объекте Харон для распятия по понятным причинам использовалась несколько иная конструкция. Классический крест Сrux Immissa, из духовно-мистических (точнее, энергетических) соображений, сделанный из бальсы – просто идеальной древесины (ибо она и лёгкая, и мягкая, и прочная).
Для максимизации энергопотока через эту антенну энергии Вриль (в этом распятие функционально аналогично посажению на кол) необходимы максимально болезненные воздействия, поэтому мы прибиваем Новую Исповедницу к кресту (такими же огромными устрашающего вида гвоздями, которыми я прибивал Виолетту Гранину к столбу перед поркой флагрумом). Разумеется, только после первой инъекции Эликсира Белого Ангела.
Крест прикреплён к поворотному механизму, который после фиксации женщины на кресте (в положении лёжа на спине), поднимает Сrux Immissa вместе с прибитой к нему Новой Исповедницей.
Рядом с ней ставят промышленной мощности лампу накаливания, чтобы имитировать палящее южное солнце… и оставляют обычно на сутки (разумеется, под видеонаблюдением и с прикреплённым к телу датчиком состояния). Затем делают вторую инъекцию, она регенерирует… и как будто ничего и не было.
У нас пороть перед распятием не принято – Новой Исповеднице и так достаётся нехило, поэтому я сильно удивился, когда Анна-Луиза Моресмо (бывшая католическая монахиня-кармелитка), раздевшись догола, попросила меня основательно высечь её плетью перед распятием.
Когда я спросил, зачем ей это нужно, она тихо ответила:
«Я хочу почувствовать, что чувствовал Он… и другие мученики и мученицы, которых распинали в Риме…»
Ибо жестокая порка перед распятием – не обязательно флагрумом, иногда использовались и «обычные» плети была обязательной в тех местах в то время.
Пришлось вернуться в Зал Обергруппенфюреров, в котором три француженки спокойно и даже комфортно сидели на кольях, добыть из шкафа (хранилища дивайсов) обычную плеть-однохвостку (я не люблю кошки) и верёвки для фиксации; вернуться в зал для распятия, поднять крест, привязать к нему бывшую кармелитку – и основательно высечь её по спине, ягодицам и бёдрам.
Разумеется, после того, как я сделал ей первую инъекцию нанорегенератора-М.
Когда я её отвязал, она глубоко вздохнула: «Спасибо»
«Всегда пожалуйста» – мрачно подумал я про себя. Но промолчал.
Я опустил крест; Анна-Луиза легла на него на спину; я прибил её за запястья и лодыжки (она молчала и даже не стонала – только тяжело дышала); затем поднял крест; прикрепил к её телу у сердца датчик состояния; включил лампу, имитировавшую солнце Палестины в начале мая… и оставил на сутки.
С удовлетворением ощутил вызванный распятием монахини водопад энергии Вриль (она получала в разы больше) – и отправился в соседнее помещение. Где всё уже было готово для алго-сессии с Катрин Бартез – в первую очередь, колесо.
В некотором роде Колесо фортуны.