Инкубатор

[yul]

Крошечная комната была вся выкрашена в бежевый цвет. Справа в стене было окно, завешенное с другой стороны шторкой, и белая дверь без ручки.

Для прощаний отводилось две минуты. Полина молча обняла маму. Та прижала её к себе, а второй рукой гладила по волосам.

Когда дверь открылась и врач выглянула снова, напоминая о времени, Полина отстранилась. Она сняла зеленую рубашку, которую ей выдали на осмотре, и взяла у мамы специально принесенное полотенце.

- Может, передумаешь? - Спросила женщина едва слышно.

- Может, не станешь смотреть? - Так же слабо спросила девочка, стоя голышом в одних больничных тапочках.

Они посмотрели друг на друга. Этот спор был давним и нескончаемым, и каждая знала, что не сможет другую лишить её выбора. Неожиданно обе рассмеялись. Полина поцеловала маму в последний раз, потом подставила свою щёчку. С полотенцем в руках она переступила порог и глубоко вздохнула.

Кафельное помещение было ненамного больше предыдущего. Точнее, небольшой была его доступная часть, остальное закрывала ширма. Полина подавила искушение туда заглянуть.

Напротив входа стояло кресло совершенно обычного вида. Слева от него небольшой столик и какой-то аппарат, над которым возвышалась прозрачная колба. Полина сделала несколько шагов и остановилась неуверенно возле самого кресла - поперек лежала доска, опираясь на подлокотники.

- Ой, прости, - спохватилась женщина в белом халате. Она убрала импровизированную скамеечку и рослая даже для своих шестнадцати Полина наконец устроилась в кресле, подложив на сиденье своё полотенце.

Её тут же укрыли простынёй до самого подбородка, обернули плечи и тщательно подоткнули у затылка. Всё как в парикмахерской. Значит, ещё будет стрижка, немного расслабилась Полина.

Затем через грудь и плечи перекинули широкий ремень и затянули, туго прижав тело к спинке кресла. Ремень обхватывал грудную клетку снизу, высоко приподнимая напряженные соски, отчетливо проступившие через ткань.

- А я думала, голой буду.

- Ты и есть голенькая, - не поняла сотрудница, заканчивая её привязывать. Полина смутилась. Она не заметила, что произнесла это вслух. К тому же она имела в виду совсем другое. Бабушка Наташа ей часто рассказывала, как раньше утилизировали, причём даже если не хочешь. Полина помнила наизусть каждую волнующую деталь. Подумав об этом теперь, она покраснела до ушей.

Женщина подошла к стене и раздвинула шторки. За стеклом была мама, но Полина, сколько ни вглядывалась, видела только собственное затемнённое отражение. Выпростав руку из-под накидки, она помахала на всякий случай.

Врач обошла кресло сзади и взяла инструмент. Послышалось жужжание.

- Я тебе волосики совсем чуть-чуть уберу, хорошо?

Звук приблизился. Девочка почувствовала прикосновение вращающихся лезвий и вся невольно сжалась, впившись в подлокотники. Переживала она напрасно. Врач уверенно орудовала машинкой, очищая снизу вверх небольшой участок.

Затем она отложила машинку и попшикала, точно как в парикмахерской. Полина почувствовала холодок и быстро распространившееся онемение.

Женщина взяла другой инструмент, а вторую руку сильно прижала ко лбу, одновременно оттягивая челку. Вопреки ожиданиям, загудело опять сзади. Только на этот раз Полина не ощутила прикосновения, лишь догадалась о нём по вибрации, от которой противно заныли зубы.

Через минуту тон стал выше и что-то хрустнуло, а потом звук стал чавкающим. Полина успела это услышать и увидеть, как в стеклянный цилиндр толчками брызнула из гофрированой трубки белая слизь с розовыми прожилками.

Глаза широко распахнулись в каком-то удивлении. Рот приоткрылся, будто она хотела что-то сказать. Через миг лицо перекосилось и навсегда застыло. Погасшие зрачки закатились.

По телу пробежала судорога. Сердце по инерции сделало ещё несколько заполошных ударов и замерло.

Врач продолжала удерживать за волосы освобождаемую от содержимого голову. Она ввела поглубже вакуумирующую трубку, совершая круговые движения по часовой стрелке. Закончив изъятие мозгового вещества, она извлекла наконечник из отверстия и отключила аппарат. Судя по цвету материала, крупные сосуды оставались не повреждены и лишней кровопотери не будет.

Женщина кивнула удовлетворённо. Она развернула кресло на сто восемьдесят градусов и лишь тогда отпустила злосчастную прядь волос. Голова, словно у тряпичной куклы, свалилась набок. Врач подошла к смотровому окну, кивнула через стекло, и задернула занавеску. Затем вызвала санитаров, чтобы тело как можно быстрее доставили на операционный стол и подключили к жизнеобеспечению.

Там окончательно отделят голову, перед этим замкнув малый круг кровообращения, полностью удалят пищеварительную систему и дыхательную, а также конечности, несколько тазовых костей и нижние рёбра. Очищенное от всего лишнего тело будет функционировать ещё многие годы, производя здоровых младенцев.

Обо всём предстоящем Полина знала заранее. Отказать в гарантированном праве на умерщвление ей не могли, зато пытались отговорить и красочно объяснили, как именно будут использованы органы репродуктивно-пригодной. Вот только самой жить в роли принудительного инкубатора ей подходило ещё меньше. Жаль всё-таки, что больше не вешают.

[Blackmonkey]

Похоже, что мне бы рассказы бабушки Наташи тоже очень понравились.

[yul]

Похоже, что мне бы рассказы бабушки Наташи тоже очень понравились.

У неё действительно был интересный опыт viewtopic.php?f=17&t=3280

Я не уверена, но вполне возможно что Полина специально взяла с собой то самое бабушкино полотенце.