И тут Элли накрыло… Накрыло видение – уже второе за неполные четыре часа. Видимо, Лилит-Баронесса (или Баронесса-Лилит, кто её поймёт) несколько преувеличила свою способность избавить Элли от дальнейших видений. Или просто тот (или та), кто эти видения организовал, проигнорировал просьбы Лилит (о приказах явно речь не шла). По каким-то своим соображениям…
Причём видение оказалось то ещё – похлеще предыдущего. Несопоставимо хлеще. Элли так и подмывало сказать страшнее, но это совершенно не соответствовало бы действительности.
Ибо ни первое, ни второе видения не были страшными от слова совсем. Первое потому, что ничего страшного в них не было ни для кого (Чёрное Солнце было необычным и грандиозным, но нисколько не страшным – просто неотмирным)… ну а второе тоже не было страшным ни разу… в смысле, Элли вообще не испытала страха.
Хотя по идее очень даже была бы, ибо выглядело это (выглядело, не ощущалось) как тот ещё ночной кошмар. Только не во сне, а наяву… точнее, в так называемом спонтанно изменённом состоянии сознания, по определению науки психологии (впрочем, переход в оное без «химической поддержки» признаётся не всеми психологами/психиатрами).
Элли увидела себя абсолютно (при этом неожиданно комфортно) голой в большой круглой комнате… точнее, даже зале диаметром… да метров двадцать, наверное – никак не меньше. Стены высотой… да уж никак не меньше десяти метров завершались куполообразным сводом, поддерживаемым двенадцатью массивными колонами.
Вообще весь зал был каким-то… средневеково-массивным, явно творением сумрачного тевтонского гения. Гения архитектуры, в данном случае. В зале было двенадцать высоких – почти что во всю стену, до свода – узких сводчатых окон.
Впрочем, особого значения это не имело, ибо за окнами царила непроглядная – ни огонька – тьма. Видимо, зал находился в здании, мягко говоря, на приличном удалении от цивилизации.
В зале же царил полусвет-полумрак… пожалуй, даже больше мрак, чем свет, ибо внушительное пространства зала освещалась не лампами дневного света (как можно было бы предположить), не люстрами и вообще даже не электрическими светильниками.
А двенадцатью вполне себе средневековыми (на вид) факелами – по одному в верхней части каждой колонны. Правда только на первый взгляд – присмотревшись (и прислушавшись), Элли поняла, что факелы всё же современные. Газовые. Ибо горели факелы именно газовым пламенем, причём горели совершенно без запаха – и абсолютно бесшумно.
В самом центре зала Элли с некоторым удивлением обнаружила приличного размера – метров пять в диаметре, а то и поболее – странный символ. Символ, который она точно ранее никогда не видела.
Символ (то ли очень тёмно-зелёного, то ли вообще чёрного цвета – в полумраке не разберёшь) представлял собой на первый взгляд почти что самое обычное колесо с двенадцатью (опять двенадцать) спицами.
«Почти» потому, что каждая спица была не идеально прямой, как у обычного «деревенского» (ну, или средневекового) колеса, а представляла собой то ли искажённую букву Z, у которой одна горизонтальная черта была вдвое короче другой, а вертикальная – строго перпендикулярно горизонтальных.
То ли стилизованное (сильно стилизованное, по мнению Элли) изображение молнии. То ли вообще искажённую руну Зиг (руну победы и одну из двух рун на официальной эмблеме СС).
Элли автоматически взглянула на потолок и… нет, всё же не остолбенела. Хотя и удивилась – и сильно. Ибо под потолком, в самом центре купола она увидела чёрный круг (изображение Чёрного Солнца), в который была вписана… внушительного размера золотая свастика. Причём центр Чёрного Солнца (и свастики) под потолком в точности совпадал с центром странного символа на полу зала.
«На самом деле ничего криминального в свастике нет» - раздался в голове Элли (она была готова поклясться, что именно в голове) странный, неотмирный, мягкий и даже заботливо-доброжелательный мужской голос. Или доброжелательно-заботливый.
Голос продолжил: «Этому символу – кстати, самому духовно-энергетически мощному из известных – более десяти тысяч лет. Он встречается во всех без исключения основных человеческих культурах и совершенно не виноват в том, что его использовали в качестве своего официального символа… отдельные криминальные персонажи, совершавшие массовые убийства и прочие военные преступления и преступления против человечности…»
«Впрочем,» добавил голос, «руна Зиг тоже совершенно не виновата в том, что стала эмблемой СС… и, соответственно, эйнзацгрупп и прочих преступных организаций»
Затем неожиданно усмехнулся: «Кстати, мало кому известно, что этот символ приняло и христианство. Причём не просто приняло, а приняло в качестве символа спасения. Спасения человеческой души и вообще всего человечества от самого настоящего Ада…»
Сделал небольшую паузу – и продолжил:
«Свастика встречается в живописи раннехристианских катакомб, на средневековых надгробиях и священнических облачениях XII—XIV веков. Она присутствует на мозаике, устилающей пол Базилики Рождества Христова в Вифлееме. Прямая свастика встречается на средневековых армянских каменных святынях… разумеется, христианских. Окна со свастиками вырезаны в монолитном храме Бет Марьям в Эфиопии, свастика присутствует на втором ярусе Церкви Христа Пантократора в Болгарии…»
Затем неожиданно усмехнулся:
«И уж совсем мало кто знает, что Адольф Гитлер, кстати, весьма уважительно относившийся к христианству – он даже в официальной программе НСДАП заявил, что партия стоит на позициях христианства – выбрал свастику в качестве символа национал-социализма потому, что она для него была именно христианским символом…»
Сделал многозначительную паузу и продолжил:
«… ибо он впервые увидел свастику в возрасте шести лет, когда был певчим в хоре мальчиков в аббатстве Ламбах – он учился в начальной школе в одноимённом городе. По приказу тогдашнего аббата свастика была выбрана в качестве герба монастыря (кстати, основанного в XI веке) и высечена на каменной плите над обходной галереей обители…»
«Ладно» - вздохнул голос. «не буду Вам мешать…»
И исчез… точнее, замолк. Ибо Элли, как ни старалась, но так и не смогла найти источник голоса внутри (да хоть и вне) зала. Замолк, не удосужившись объяснить смысл и значение странного символа на полу зала. Видимо, не счёл нужным…
Элли увидела, как открылась вторая дверь (к её удивлению, в зале было всего две двери, а не двенадцать, как можно было бы ожидать). И через неё откуда-то из-за пределов зала (из другого измерения?) выплыла – настолько это было плавно и даже величественно – квадратная платформа (похоже, что деревянная) размером примерно два на два метра.
Вслед за платформой столь же медленно и плавно двигались две женщины среднего роста (одна блондинка, другая шатенка) в длинных (до щиколоток) белоснежных платьях, с большим вкусом расшитых золотом.
Талия каждой женщины была перехвачена широким кожаным ремнём с золотистой пряжкой. Которая предсказуемо представляла собой точную копию символа (изображения странного «колеса» на полу зала).
Было видно, что женщины не прикасались к платформе; она двигалась как бы сама по себе, явно движимая совершенно бесшумным (однако весьма мощным) электродвигателем и управляемая компьютером.
Однако по-настоящему удивительным был не «автономный ход» платформы. Удивительным (но, как ни странно, совершенно не страшным) было то, что находилось на платформе.
Примерно посередине между ближним и дальним (относительно Элли) краями платформы и гораздо ближе к левому, чем к правому краю (аналогично) находился… вертикальный кол высотой примерно в средний рост человека (пять футов с небольшим) и диаметром где-то в пару дюймов.
Кол был явно натурпродуктом – изготовленным из какого-то очень крепкого дерева. Элли не была специалистом по дендрологии, да и вообще к ботанике и прочей биологии относилась довольно прохладно, но знала, что одной из самых твёрдых и прочных пород, причём произрастающих и в Европе, и в Северной Америке, является белая акация.
Поэтому кол, скорее всего, был выточен (несомненно, на токарном станке, не вручную) именно из белой акации… ну, или из канадского клёна. Не сильно отличающегося от неё по твёрдости и прочности.
Прямо перед этим… огромным и длинным фаллосом был установлен табурет. Что не оставляло никаких сомнений в назначении этого дивайса – он был предназначен для посажения на кол человека.
Точнее, женщины, а ещё точнее, Элли. У неё не было никакого сомнения в том, что платформа, кол и табурет были предназначены именно для неё, что вот прямо сейчас она должна будет сесть на кол – причём сесть анально, так как сажали на кол приговорённых к соответствующей казни женщин.
Вагинальное посажение (описываемое в разнообразной снафф-беллетристике) никогда не применялось, ибо из-за особенностей женской анатомии приговорённая умирала в считанные минуты от не совместимого с жизнью обильного внутреннего кровотечения.
Что полностью противоречило цели и смыслу посажения на кол, которое представляло собой очень долгую (некоторые умирали лишь спустя сутки, а то и более) мучительную казнь совершивших особо тяжкие преступления (в некоторых странах этот вид казни был стандартным наказанием женщины за детоубийство, что Элли находила вполне заслуженным).
Но сейчас всё было по-другому (совершенно по-другому), ибо Элли чувствовала, что её посадят на кол (точнее, она совершенно добровольно сядет) вовсе не в наказание за какое-то преступление (которого она не совершала).
И даже не в качестве жертвы какому-то неведомому богу, демону или иному бестелесному, нематериальному, невидимому, неосязаемому (но явно весьма могущественному) существу – хотя всё происходившее было весьма и весьма похоже именно на жертвоприношение.
Элли ощущала себя не жертвой, а инструментом какой-то пока неведомой для неё Высшей Силы; жрицей какого-то неведомого культа (Чёрного Солнца?), которая должна была вот таким на вид совершенно жутким и даже чудовищным способом выполнить какую-то великую Миссию.
И ещё она чувствовала, что несмотря на ожидающую её совершенно дикую, нечеловеческую, за-человеческую – и очень долгую – боль, никакого вреда для её здоровья не последует.
Ни в видении (это понятно), ни в реальной жизни, ибо было у Элли ощущение, что она сейчас видит своё будущее. Да, скорее всего, очень отдалённое будущее – но (как бы безумно это ни звучало) очень даже реальное будущее – в самом что ни на есть материальном, физическом мире. Причём неизбежное будущее – несмотря на всю Свободу Воли.
Когда платформа приблизилась, Элли получила ещё одно подтверждение того, что сей дивайс был предназначен именно для посажения на кол. Ибо на расстоянии примерно двух футов от верхнего конца этого «мега-фаллоимитатора» (посажение на кол было в некотором роде анальным сексом, доведённым до логического конца) в кол была вставлена тонкая (диаметром в дюйм или около того) перпендикулярная планка круглого сечения. Явно металлическая – чтобы выдержать вес человеческого тела.
Длиной тоже примерно в два фута – вполне достаточно для того, чтобы в самом прямом смысле усадить Элли на кол и, тем самым, остановить продвижение кола внутрь её тела.
Кол был толстым весьма, что гарантировала намного более жуткую боль, чем от более тонкого кола, ибо толстый кол, по сути, раздирал посаженной на него женщине и анальное отверстие, и сфинктер, и прямую кишку... и всё остальное на его пути в теле истязаемой.
В отличие от всякого рода снафф-картинок и мультяшек, кол не был заострённым – вершина кола была тщательно затуплена; кроме того, он был смазан каким-то маслом то ли животного, то ли растительного, то ли вообще минерального происхождения.
В полном соответствии с «руководством по производству и эксплуатации» этого кошмарного орудия казни, согласно которому, казнимого (или казнимую) насаживали на толстый кол, у которого верх был закруглён и смазан маслом (обычно животного происхождения).
С откровенно дьявольской целью – максимально продлить мучения жертвы. При таком способе казни смерть обычно наступала лишь через несколько дней, так как округлённый кол не пронзал жизненно важные органы, а лишь входил всё глубже и глубже в тело приговорённой.
Элли вдруг поймала себя на том, что кол напоминает ей не столько гигантский деревянный фаллос (хотя и не без этого), а… антенну. Энергетическую антенну, если быть более точной. Что очень скоро и подтвердилось – причём самым убедительным образом.
Ибо платформа остановилась (и, похоже, зафиксировалась – скорее всего, весьма мощным электромагнитом) в самом центре «колеса» на полу зала. При этом верхний (затупленный) конец дивайса смотрел точно в центр свастики под потолком – и диска Чёрного Солнца.
Женщины подошли к платформе, поднялись на неё, встали по обе стороны дивайса и кивнули Элли: «Пора»
Элли увидела (очень странное ощущение, надо отметить – смотреть на себя со стороны), как она кивнула в ответ – и на удивление спокойно и уверенно отправилась на кол.
Поднялась сначала на платформу, затем встала на табурет... и слегка присела на кол, после чего, слегка морщась от вполне переносимой боли, стала насаживать себя на кол.
«Расслабься» - посоветовала ей блондинка. И пояснила: «Тебе нужно раскрыться изнутри для инструмента... даже в некотором роде подружиться с ним, чтобы помочь ему войти в тебя и сделать свою работу. Разорвать те твои органы, которые он должен разорвать...»
Элли кивнула. Блондинка глубоко вздохнула – и предупредила её:
«Сейчас тебе будет больно. Очень больно. Мы тебя опустим на кол так, чтобы ты уже не смогла с него слезть без посторонней помощи. Чтобы ты не сорвалась с него во время... основного действа...»
И добавила: «Держи тело строго вертикально, чтобы кол вошёл так, как должен войти...»
Элли снова кивнула. Шатенка крепко взяла её за плечи, а блондинка сначала медленно и аккуратно, а затем очень резко – и очень умело - надавила на них сверху. Элли закричала – скорее, впрочем, он неожиданности, чем от боли. Хотя было видно, что кол вошёл в неё достаточно глубоко, чтобы причинить мне действительно очень сильную боль.
«Всё девочка, всё» - успокоила её блондинка – похоже, она была здесь главной. «Всё уже случилось – первый важнейший шаг сделан.»
И объяснила: «Теперь ты уже с него не соскочишь, даже если захочешь...»
Морщась от сильной (хотя пока ещё вполне терпимой) боли, Элли (которая в видении, разумеется) покачала головой: «Не захочу. Я хочу, чтобы он вошёл в меня... насколько нужно...»
Блондинка кивнула: «Вот и отлично». И объяснила ей, что она должна будет сделать дальше:
«Сейчас тебе нужно будет – по моей команде – закинуть ноги за кол и свести их в лодыжках. Моя коллега тебе их быстро свяжет – а потом мы поможем тебе медленно и аккуратно опуститься на кол и сесть на горизонтальную планку...»
Элли кивнула: «Поняла»
«Самое главное» - наставительно повторила блондинка, «расслабиться, раскрыться и помочь дивайсу войти в тебя. И ни в коем случае не дёргаться...»
Элли снова кивнула. «Ноги назад» - приказала блондинка. Элли быстро и решительно закинула ноги за кол, сведя их в лодыжках. Блондинка, уже присевшая на корточки, мгновенно перетянула её ноги в лодыжках пластиковыми наручниками. Тут же поднялась, встала рядом с шатенкой (которая по-прежнему очень крепко держала Элли за плечи) и приказала:
«Отпусти её слегка. Она должна медленно и аккуратно опуститься вниз...»
Потом шепнула Элли на ухо: «Потерпи, девочка. Тебе сейчас будет просто жутко больно, но опускаться на кол нужно медленно и аккуратно...»
И снова приказала шатенке:
«Держи её строго вертикально»
Шатенка слегка ослабила хватку. Элли под тяжестью собственного веса начала скользить вниз, постепенно насаживаясь на кол (благо его поверхность была абсолютно гладкой). Шатенка придерживала её за плечи, максимально замедляя этот процесс и внимательно следя за тем, чтобы кол входил в неё строго вертикально.
Было видно, что Элли просто чудовищно, нечеловечески больно, но она (насколько это было вообще возможно в её положении) старалась максимально «раскрыться» и максимально помочь дивайсу сделать своё дело.
Наконец первый этап действа закончился – Элли прочно села на поперечную металлическую планку. Сразу же после этого шатенка согнула ноги Элли в коленях, связал в щиколотках и привязал за щиколотки к запястьям связанных за спиной рук насаженной на кол девушки.
И буквально в то же мгновение началось…
Из самого центра чёрного диска (и, соответственно, золотой свастики) на голову Элли обрушился уже не тонкий луч «гиперболоида Чёрного Солнца», а самая настоящая колонна ослепительно белого света.
Колонна шириной в полфута, которая вошла в голову посаженной (точнее, насаженной) на кол Элли, прошла сквозь её тело… которое вдруг в мгновение ока вспыхнуло неземным, неотмирным светом колоссальной мощности, яркости и белизны. Светом, озарившим не только весь зал, но и весь человеческий мир…
И сразу же всё исчезло. Видение закончилось так же внезапно, как и началось. Элли вернулась в реальность.