Добрый пастырь - глава из повести Зондерфюрерин

[RolandVT]

Хотя по правилам иудаизма раввину – в отличие от священника – не полагается никакой особой одежды (более того, рекомендуется носить типичную для его сообщества одежду), реббе Перельман явно этой рекомендации не следовал.

Ибо облачён был в нечто особенное – безукоризненный чёрный костюм, элегантные чёрные ботинки, безупречные носки и просто идеальную белоснежную рубашку с застёгнутым воротником – хотя и без галстука.

Вежливо и даже несколько подобострастно поздоровавшись – обычное дело при обращении еврея к немецкому офицеру, пусть и женского пола – он сразу перешёл к делу: «Они все расстреляны вами, так ведь?»

«Кто именно расстрелян?» - будничным тоном осведомилась Ирма. Реббе спокойно ответил… точнее, констатировал: «Все, кто вошли в это здание вышли отсюда в виде мёртвых тел – и похоронены где-то за городом, в общей могиле?»

Ирма уже устала объясняться, но сразу почувствовала, что раввин – де-факто лидер еврейской общины – был вполне способен помочь ей в ближайшие часы расстрелять ещё пару сотен евреев - и, таким образом, сильно облегчить ей и её людям завтрашнюю работу конвейера смерти.

И потому не менее спокойно ответила:

«Вы же раввин – знаток Торы, Талмуда и вообще учитель в религиозных и философских вопросах. Поэтому должны знать, что в нашем в высшей степени грешном и несовершенном мире никогда не приходится выбирать наибольшее добро. Всегда приходится выбирать наименьшее зло…»

«Это было наименьшим злом?» - удивился раввин. Ирма кивнула и продолжила:

«Генеральный комиссар Кубе – та ещё сволочь, прости Господи – своим приказом приговорил всех обитателей этого гетто к расстрелу. Всех – от младенцев до глубоких стариков включительно. Не сомневаюсь, что вы уже знаете, как выполняются подобные приказы – и потому понимаете, что смерть может быть либо быстрой и лёгкой, либо мучительной, либо долгой и мучительной…»

Раввин внимательно посмотрел на неё, затем медленно и осторожно спросил:

«Правильно ли я понимаю, что вы дали всем, кто вошёл в это здание, быструю, лёгкую, максимально безболезненную и милосердную смерть…»

Ирма снова кивнула: «Совершенно правильно понимаете». И в некотором роде сбросила бомбу: «И я очень надеюсь, что Вы поможете мне дать такую же смерть ещё хотя бы двум сотням узников гетто – в первую очередь слабым женщинам»

«Я???» - изумлению раввина не было предела. Ирма вздохнула – и объяснила:

«Все оставшиеся в живых обитатели гетто должны быть расстреляны завтра, в течение одного светового дня. Сначала им будет приказано собраться на площади, оставив неспособных передвигаться дома. Их расстреляет спецкоманда СС…»

В лице Шарлотты Вайсс и Гюнтера Лессинга.

«… все же остальные постепенно, по тридцать-сорок человек в каждом грузовике, будут вывезены к месту расстрела в нескольких километрах от города, где уже вырыты общие могилы…»

Раввин в ужасе уставился на неё. Зондерфюрерин бесстрастно продолжала:

«Там им придётся спуститься на в высшей степени грешную землю и раздеться догола – ибо таков приказ фюрера…». Глубоко вздохнула – и продолжила:

«После этого они должны будут выстроиться в шеренгу в указанном им месте на краю могилы спиной к зондеркоманде СС, которая их расстреляет выстрелом из карабина Маузера в сердце... или в голову. Стрелки опытные весьма, но, к сожалению, вероятность недострела и погребения живым не равна нулю…»

Сделала многозначительную паузу – и продолжила:

«Здесь же мы расстреливаем выстрелом в голову практически в упор из малокалиберного пистолета, гарантируя мгновенную смерть. Да, мы тоже расстреливаем голыми, выполняя приказ фюрера, но женщин расстреливают женщины – а это совсем иное, чем публичная нагота и солдатская пуля…»

Реббе Перельман кивнул: «Я всё понял. Я постараюсь доставить вам сюда максимальное количество женщин. У меня в гетто непререкаемый авторитет, так что меня послушают…»

И осторожно осведомился: «Можно меня расстрелять последним… ну, или одним из последних? Я бы хотел присутствовать при расстреле у ям – чтобы хоть как-то хоть кому-то облегчить смерть…»

«Нужно» - спокойно ответила Ирма. И добавила: «Я распоряжусь, чтобы Вам и Вашим женщинам обеспечили свободное перемещение… до этого здания»

Первую партию из восьми женщин раввин доставил менее, чем через час. Их проводили в подвальную раздевалку, приказали раздеться догола, после чего привели в спортзал и приказали встать на колени. Все встали молча, кроме одной, которая спокойно произнесла: «Значит, скоро увижусь со своими детишками…»

Их расстреляли точными выстрелами в затылок из пистолета Маузера М1910. За ними почти сразу же пришла вторая партия, потом третья… в общей сложности Ирма успела расстрелять сто восемьдесят три женщины.

До того, как грохот громкоговорителя возвестил о старте конвейера смерти.