Первой была расстреляна семья Сары – двадцатидвухлетней младшей медсестры. Её родители попросили расстрелять их вместе и очень хотели умереть, взявшись за руки, поэтому, после того как они покорно разделись догола и встали на колени, Лидия и Шарлотта одновременно выстрелили им в затылок.
С её 13-летним братом пришлось повозиться – он долго не хотел ни раздеваться, ни – тем более, умирать. В конце концов Сара его уговорила, раздела догола, села рядом с ним на корточки, обняла его и кивнула Ирме. Которая немедленно выстрелила в голову мальчика из Вальтера Модель 9. Он умер мгновенно.
Параллельно Лидия решала вопрос с 25-летней старшей сестрой Сары и её дочерьми двух и пяти лет. Женщина быстро раздела дочек догола, затем взяла младшую дочь на руки, а старшая прижалась к ней, уткнувшись лицом в маму.
Лидия аккуратно повернула голову каждой девочки к себе затылком – те не сопротивлялись – и немедленно выстрелила в голову сначала старшей, потом младшей из «детского» Вальтера. Старшая медленно сползла на пол, а тело младшей Лидия забрала у мамы и аккуратно положила на стол.
После чего обняла рыдавшую маму, нежно погладила её по голове и прошептала:
«Всё, девочка, всё – для твоих дочек уже всё закончилось. Они уже в лучшем мире - и ты сейчас с ними встретишься и будешь вместе всегда»
Отстранилась, посмотрела женщине прямо в глаза и – неожиданно даже для самой себя – уверенно произнесла: «Ты же знаешь, что твоих дочек обязательно нужно было расстрелять – и тебя тоже обязательно нужно расстрелять…»
Женщина автоматически кивнула, не особо понимая, что делает.
«… поэтому возьми себя в руки, разденься догола и встань на колени…»
Та быстро разделась и опустилась на колени – и Лидия тут же выстрелила ей в голову из «взрослого» Маузера. Женщина умерла ещё до того, как её тело упало на пол лицом вперёд.
Следующей была расстреляна семья 52-летней старшей медсестры Риммы. Та явно была матриархом (и вообще диктатором) своего семейства, ибо сразу уверенно предложила:
«Давайте я всё организую – так будет лучше для всех». Ирма кивнула – и женщина приступила к организации процесса.
Начала она со своему мужа и со своей младшей сестры, которая уже потеряла всю свою семью в Минском гетто и потому находилась в практически коматозном состоянии. Её Римма отправила к Лидии, а мужа к Шарлотте – ибо та была всеядна (в смысле, у неё не было дискриминации по половому признаку).
Римма обняла мужа, погладила по голове и спокойно и уверенно заявила:
«Это ненадолго, любимый – мы очень скоро встретимся в лучшем мире…»
Муж и сестра покорно проследовали за палачами в расстрельные комнаты; безропотно разделись догола и послушно опустились на колени, после чего Лидия и Шарлотта расстреляли их выстрелами в затылок из «взрослых» Маузеров. Тела расстрелянных отправились в грузовики в ожидании погребения в общей могиле.
Как и у её начальника, у Риммы было четверо детей – только на этот раз двое сыновей (32 и 26 лет) и две дочери – 28 и 23 лет. Младший сын ушёл на фронт и пропал без вести; старший не успел – попал под бомбёжку и быт так контужен, что был признан непригодным к воинской службе.
Обе дочери были замужем и обе уже (предсказуемо) обзавелись потомством – как и их братья. Младший зять воевал где-то под Ленинградом; старшего же в армию не взяли по причине плохого зрения.
И сын, и зять (оба евреи) не менее предсказуемо оказались в гетто вместе со своими жёнами… и потому по приказу соответственно мамы и тёщи после краткого прощания отправились на расстрел к Шарлотте. Оба покорно сделали, что им было велено и умерли мгновенно от точных выстрелов в затылок.
После этого на «сборном пункте» семьи Риммы остались четыре женщины – две дочери и две невестки – и целый дитячий выводок. Восемь детей – четыре мальчика (двух, шести, семи и девяти лет) и четыре девочки – четырёх, пяти, восьми и двенадцати.
Ирма немного подумала – и предложила следующее:
«Чтобы всё прошло максимально быстро, спокойно и комфортно для всех, я предлагаю следующую схему. Все женщины, кроме самой младшей, будут расстреляны одновременно – в одной комнате. Самая младшая девочка будет расстреляна на руках у мамы, после чего я расстреляю и маму…»
Сделала небольшую паузу – и продолжила: «Бабушка будет сопровождать на расстрел мальчиков, поможет им раздеться, успокоит их – а после того, как они будут расстреляны, точно так же поможет девочкам…»
Смертницам возразить было особо нечего, поэтому они обречённо кивнули. Три мальчика в сопровождении Шарлотты и бабушки отправились в одну комнату, три женщины в другую.
Все покорно разделись догола, женщины встали на колени – мальчиков из-за малого роста ставить на колени не потребовалось – и все были расстреляны выстрелами в голову (женщины из Маузера, мальчики из Вальтера).
Вернувшись в комнату – дети содержались в соседней, под присмотром Сары – Римма осторожно спросила: «Можно старшую внучку расстрелять отдельно – последней? Она у меня оторва – никогда не знаешь, что выкинет…»
Ирма кивнула: «Хорошо». Хотя ничего хорошего, в этом не было – она сразу почувствовала проблему. Большую проблему. И не ошиблась.
Однако до того она спокойно и без каких-либо осложнений расстреляла трёх девочек. Видимо, бабушка провела с ними достаточно эффективную воспитательную работу, ибо девочки беспрекословно – и даже практически без хныканья – сами разделись догола (даже четырёхлетняя), покорно встали рядом – и покорно получили пулю в затылок на глазах у бабушки.
Которая чисто медицинским тоном констатировала: «Идеально, просто идеально. Быстро, чётко, эффективно… и очень заботливо. Я бы даже сказала, любяще…»
Ирма пожала плечами: «Господь заповедовал нам любить ближних своих; для меня любовь – это действие… поэтому я сделала для них всё что могла…»
«Я это очень ценю» - кивнула Римма. «И очень, очень вам благодарна за быструю, лёгкую и заботливую смерть моих девочек. Мне будет гораздо спокойнее вам помогать – ибо я знаю, что и моя смерть будет такой же…»
Двухлетняя девочка и её мама тоже были расстреляны совершенно беспроблемно. Быстро раздев дочку догола, мама спросила: «Что мне сделать для того, чтобы моя дочь умерла быстро, легко и максимально безболезненно?»
Ирма спокойно ответила: «Возьми дочь на руки, прижми к себе – пусть в тебя лицом уткнётся. Поверни спиной ко мне и боком к тебе - хотя пуля не должна пройти навылет, лучше перестраховаться… я буду стрелять в сердце…»
Женщина послушно выполнила приказ. Ирма выстрелила девочке в сердце из маленького «детского» Вальтера Модель 9. Она не ошиблась – пуля застряла в теле малышки, которая умерла мгновенно.
Маму предсказуемо охватил столбняк… впрочем, Ирма её из него очень быстро вывела: «Не заставляй меня вырывать у тебя из рук уже мёртвое тело. Она уже ничего не чувствует, так что ей уже всё равно, где быть… Положи её на стол и раздевайся догола…»
Женщина благодарно кивнула, положила тельце ребёнка на стол и торопливо, путаясь в одежде, разделась догола. И тут же получила следующий – последний в её земной жизни – приказ:
«Встань на колени, голову слегка наклони вперёд, руки сцепи перед собой…»
Смертница безропотно выполнила приказ – и Ирма расстреляла её из «взрослого» Маузера М1910. После чего похоронная команда СС (аборигенов из соображений секретности не привлекали) отправила её тело в грузовик в ожидании транспортировки к месту погребения.
Интуиция не подвела Ирму и на этот раз – старшая внучка Риммы действительно едва не создала серьёзные проблемы. Ибо топнула – реально топнула – изящной девчачьей ножкой и безапелляционно заявила:
«Я не хочу умирать. И раздеваться догола не буду. И на колени не встану…»
Девочка была необычно высокой для своего возраста, поэтому бабушка решила, что её придётся поставить на колени – для удобства палача.
Ирма невозмутимо пожала плечами: «Тогда я отдам тебя солдатам – у нас есть тут… охочие до совсем молодого мясца. Тебя будут насиловать во влагалище и в анус пока ты не умрёшь – а умирать ты будешь долго и мучительно…»
«Вы этого не сделаете» - решительно, но несколько неуверенно сказала девочка.
«Сделаю» - с железобетонным спокойствием ответила Ирма. «Чтобы другим бунтовать неповадно было…»
Сделала многозначительную паузу – и продолжила:
«В моей прошлой жизни я была старшей надзирательницей Лихтенбурга, а затем Равенсбрюка. Женских концлагерей СС. Там я забивала насмерть плетью девушек немногим старше тебя…»
Девочка метнула в неё испепеляющий взгляд – однако тут же сняла платье, а потом и остальную одежду. После чего покорно встала на колени. Ирма молча выстрелила ей в затылок из «взрослого» Маузера. Девочка умерла мгновенно.
«Вы действительно отдали бы её солдатам, если бы она упёрлась?» - с нескрываемым ужасом в голосе спросила Римма Ароновна.
Ирма только усмехнулась: «В вашей стране совершенно правильно говорят, что настоящему разбойнику дубина без надобности – ему страха вполне хватает»
Сделала многозначительную паузу – и добавила: «А я настоящая разбойница»
«Значит, ваши солдаты не насилуют малолеток?» - с некоторым облегчением спросила медсестра. Зондерфюрерин рассмеялась:
«Да нет, конечно – за это полагается расстрел…»
«И девушек плетью Вы тоже насмерть не забивали?» - ещё более уверенно осведомилась Римма. Ирма покачала головой:
«Моей задачей всегда было примерно наказать, а не искалечить – тем более, не убивать…». И тут же сбросила бомбу: «Насмерть забивала моя заклятая подруга Ванда – она была неофициальным палачом в обоих лагерях…»
Однако сразу же добавила: «Правда, я ни разу не видела – а я видела практически все её казни – чтобы она казнила кого-то моложе двадцати лет. В основном её жертвам было лет тридцать-сорок…»
С семьёй третьей медсестры – 35-летней Дины – управились намного быстрее, ибо она была существенно менее многочисленной. Родителей женщины сразу забрала и расстреляла Шарлотта – они, похоже, даже толком не успели понять, что, собственно, происходит.
Осталась младшая (30-летняя) сестра Дины Рива, её двое детей – обе девочки десяти и семи лет; и трое детей Дины – тринадцатилетняя дочь и два сына – девяти и шести лет.
Рива попросила расстрелять её вместе и одновременно с детьми – и её просьба была выполнена. Она взяла дочек за руки и покорно проследовала за Лидией в расстрельную комнату.
Там она сначала быстро разделась догола, затем раздела дочек, после чего встала перед ними на колени и обняла их – но так, чтобы зондерфюрерин было удобно их расстрелять. Что она и сделала – сначала дочек, потом маму.
Дина попросила расстрелять её детей всех вместе – и в её присутствии, чтобы им было легче умирать. Однако её дочь Анна, которая была в курсе, что её маму расстреляют одной из последних в гетто, покачала головой:
«Плохая идея, мама. Помоги братьям – а мне будет легче одной умирать…»
После краткого прощания с дочерью (её сыновей с сестрой) Дина прошла в другую расстрельную комнату вместе с сыновьями и Шарлоттой. Там она быстро раздела их, встала перед ними на колени, обняла их так, чтобы Шарлотте было удобно в них стрелять…, и француженка их расстреляла из «детского» Вальтера.
Параллельно с этим Анна спокойно разделась догола, аккуратно сложила одежду на стул – видимо, мама приучила – и попросила:
«Можно меня стоя и в лоб – не хочу умирать на коленях…»
Ирма кивнула: «Можно. Глаза только закрой».
Девочка… собственно, уже девушка закрыла глаза. Ирма выстрелила ей в лоб из «взрослого» Маузера. Навзничь упало уже мёртвое тело.
Когда они снова собрались все вместе в типа кабинете главврача, доктор Хейфец благодарно произнёс, обращаясь к Ирме: «Спасибо Вам – теперь мы можем спокойно работать… и умереть». Медсёстры кивнули.
А Ирма задумчиво протянула: «Теперь начинается самое сложное…»
Медики удивлённо посмотрели на неё. Она объяснила.