«Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы облегчить участь обречённых» - торопливо заявил доктор Хейфец. «Только…»
Он запнулся, долго молчал… затем осторожно-подобострастно не столько спросил, сколько робко попросил: «Я могу попросить Вас расстрелять всю мою семью – прямо сейчас? Прямо здесь, в этом здании…»
Ирма изумлённо посмотрела на него. Хотя удивляться было нечему – его просьба была совершенно логичной и естественной просьбой заботливого мужа и отца.
Главврач объяснил: «Я просто хочу, чтобы они умерли в тепле и относительном комфорте и спокойствии – от Вашей заботливой руки. А не…»
Он глубоко и грустно вздохнул и обречённо махнул рукой. Ирма пожала плечами:
«Хорошо, я не против – приводите семью…»
Доктора как ветром сдуло – видимо он всерьёз боялся, что Ирма передумает – хотя его предложение было полностью в её интересах.
Он вернулся чуть менее, через полчаса – собрать семью было несложно, ибо вся она ютилась в двух соседних комнатушках в одном из многоквартирных домов в гетто. Все четырнадцать человек, не считая самого доктора – восемь взрослых и шестеро детей (еврейские семьи были весьма многочисленны).
Жена главврача; три его дочери – шестнадцатилетняя девушка и две уже взрослые женщины (каждая со своими детьми); зять, невоеннообязанный больной сын с невесткой и шестеро детей. Младенец на руках невестки; две девочки - четырёх и шести лет (у одной из дочерей) и трое детей у другой – мальчики двенадцати и десяти лет и семилетняя девочка.
Всех детей, кроме младенца, поместили в соседнюю комнату под бдительным присмотром Шарлотты ныне Вайсс (на удивление хорошо управлявшейся с мелочью). Взрослым же Ирма без обиняков заявила:
«Генеральный комиссар вашего округа отдал приказ о расстреле всех без исключения обитателей этого гетто – включая стариков и грудных младенцев. Я с этим приказом категорически несогласна – уничтожать столь ценный человеческий капитал, как евреи, глупость несусветная, особенно во время войны – но была вынуждена добровольно вызваться его выполнить…»
Присутствующие изумлённо уставились на неё. Она объяснила:
«Я не могу никого из вас спасти – у меня просто нет такой возможности. Я могу только сделать вашу смерть максимально быстрой, безболезненной, гуманной и милосердной – насколько вообще можно говорить о гуманизме и милосердии в этой ситуации…»
Сделала небольшую паузу – и добавила: «Уж поверьте – это самый лучший для вас вариант… все остальные намного хуже…»
Главврач кивнул: «Подтверждаю». Ирма продолжала:
«Доктор Хейфец попросил меня расстрелять вас всех здесь и сейчас; ибо альтернатива – это расстрел голыми, в апрельском холоде, на краю ямы без гарантии мгновенной смерти. К сожалению, есть вероятность, что кого-то из вас могут закопать живыми – особенно детей…»
Жена главврача вздохнула: «Меня это не удивляет – я уже давно поняла, что к тому всё идёт. Евреев убивают повсеместно – в частности, в Минске – так что было понятно, что скоро придёт и наша очередь. Вот и пришла…»
По данным эйнзацгрупп СС, только в одном минском гетто в августе 1941 года оккупантами и литовскими полицейскими были убиты пять тысяч евреев. 7-8 ноября 1941 года оккупанты отпраздновали «день еврейской революции», расстреляв как минимум ещё столько же.
Через две недели расстреляны ещё минимум шесть тысяч. Через два месяца – ещё двенадцать тысяч; а второго марта – ещё восемь тысяч. Всего более тридцати пяти тысяч. Даже с учётом неизбежных приписок, это было очень много.
Супруга главврача ещё более грустно вздохнула и задала естественный вопрос:
«Что мы должны сделать?»
«Могу сразу сказать, чего не должны» - усмехнулась Ирма. «Не устраивать слёзных прощаний и истерик; умереть спокойно и с достоинством… точнее, уйти в другой мир – намного лучший мир – где вы очень скоро встретитесь и будете вместе всегда…»
Семья Хейфец изумлённо посмотрела на неё. А младшая дочь тихо и осторожно спросила: «Вы уверены?»
Ирма спокойно и уверенно ответила:
«Моему мужу пришлось вызваться выполнить аналогичный приказ чуть более полугода назад – только масштаб был в разы больше. После акции к нему пришла из другого мира одна из расстрелянных им… его первая расстрелянная, на самом деле и рассказала, что они обитают действительно в намного лучшем мире…»
Жестом остановила попытку возразить и объяснила:
«Это был действительно визит с другой стороны, а не галлюцинации, которые ему не свойственны совершенно – у него психика железобетонная…»
«Спасибо» - тихо произнесла старшая дочь. «Мне гораздо легче… другим тоже, наверное…»
Присутствовавшие кивнули головой. Ирма продолжила:
«Ваш отец и муж поможет нам максимально облегчить страдания и смерть ваших товарищей по несчастью, после чего тоже будет расстрелян – и присоединится к вам в лучшем мире…»
Доктор Хейфец кивнул. Ирма бесстрастно объявила:
«Чтобы всё прошло максимально быстро и безболезненно - и максимально комфортно, насколько это вообще возможно, вы все должны беспрекословно выполнять мои приказы…»
Присутствующие энергично закивали, а Ирма обратилась к мужчинам:
«Я не работаю с сильным полом; но мои подруги-коллеги столь же заботливы, как и я. Если вы не против, чтобы вас расстреляла женщина…»
Неожиданно пожилой зять покачал головой: «Не против». Сын кивнул.
«Очень хорошо» - констатировала Ирма. И обратилась к Лидии: «Тогда забирай их… только подальше отведи, чтобы выстрелами никого не пугать…»
Та кивнула и махнула рукой в сторону двери: «Прошу за мной, мальчики…»
Они покорно поплелись следом, даже не попытавшись попрощаться с семьёй – речь Ирмы оказалась достаточно убедительной. Лидия отвела обоих в мужскую раздевалку подвального спортзала, где закрыла за собой дверь и приказала:
«Раздевайтесь догола и становитесь на колени лицом к стене…»
«Догола обязательно?» - осторожно спросил зять. Хотя уже знал, что при массовых расстрелах палачи действительно заставляют жертвы раздеваться догола – и мужчин, и женщин, и детей.
Лидия кивнула: «Обязательно – это приказ фюрера, который я не могу нарушить»
На самом деле, вообще не факт, что такой приказ был отдан – пусть и негласно (для весьма консервативного и даже пуританского Адольфа Гитлера это было совершенно не характерно) – просто у Лидии были свои, личные мотивы.
Мужчины подчинились, после чего Лидия уверенным тоном приказала:
«Голову слегка наклонить вперёд, руки сцепить перед собой, глаза закрыть»
Смертники снова подчинились – и она расстреляла их точными выстрелами из малокалиберного Маузера М1910 в основание черепа. Они умерли мгновенно.
Распорядившись об уборке трупов, которые погрузили в грузовик в ожидании отправки к общей могиле, Лидия вернулась к семье Хейфец.
Пока она расстреливала мужчин, Ирма занялась женщинами. Она хотела начать с невестки и её младенца, но вмешалась младшая дочь – шестнадцатилетняя девушка: «Можно, сначала меня? А то меня всю трясёт – я боюсь сорваться и наделать глупостей…»
Ирма кивнула - и спросила: «Ты не будешь против, если тебя моя подруга? Она ничем не хуже меня…»
На самом деле, существенно, несопоставимо лучше, ибо палаческий опыт Ирмы был практически нулевым – а мадемуазель Мари Анна Шарлотта Корде д’Армон регулярно казнила на протяжении почти полутора столетий – с начала XIX века.
Девушка покачала головой: «Нет, конечно, не против…»
И покорно последовала за Шарлоттой ныне Вайсс. Та привела смертницу в максимально отдалённую комнату – чтобы никто не слышал выстрела, особенно дети – и спокойно, даже заботливым тоном приказала:
«Раздевайся догола и становись на колени лицом к стене. Всё закончится очень быстро – ты умрёшь мгновенно и практически безболезненно…»
У Шарлотты не было никаких оснований раздевать девушку, ибо приказ фюрера для неё был пустым звуком, а никаких личных причин – в отличие от Ирмы и Лидии – у неё не было. Однако она решила не выделяться - и потому приказала.
Школьница покорно разделась догола и встала на колени. Шарлотта приказала:
«Голову слегка наклонить вперёд, руки сцепить перед собой, глаза закрыть»
Смертница снова подчинилась – и Шарлотта расстреляла её точным выстрелом из малокалиберного Маузера в основание черепа. Девушка умерла мгновенно.
Распорядившись об уборке тела, которое погрузили в грузовик в ожидании отправки к общей могиле, Шарлотта вернулась к семье Хейфец. Пока она расстреливала девушку, Ирма забрала невестку с младенцем.
Ибо у последней больше не было детей, а новоиспечённая мама с грудничком на руках могла сорваться в любую минуту – что было не нужно ни ей, ни ребёнку. Который, как ни странно, даже не плакал.
По дороге на расстрел молодая женщина быстро и нервно пробормотала:
«Я не держу на Вас зла – я понимаю, что Вы выполняете приказ и искренне о нас заботитесь… и хотите, чтобы мы умерли как можно быстрее и комфортнее…»
Ирма никак не отреагировала на эти излияния. Когда они вошли в комнату – это была типа комната отдыха медперсонала, Ирма положила на стол подушку и указала на неё молодой маме:
«Положи ребёнка на подушку лицом вниз и стань боком ко мне. Придерживая его так, чтобы мне было удобно стрелять ему в сердце. Чтобы я не промахнулась…»
Вопреки распространённому заблуждению, согласно которому мама просит убить сначала её, ибо не может видеть смерть ребёнка, в реальности во время расстрелов евреев всё было ровно наоборот – женщины хотели быть уверенными в том, что их дети умерли быстро и безболезненно.
Поэтому мам убивали до детей только когда последних убивали с особой жестокостью - или вообще бросали в ямы живыми. Чего у Ирмы не было и быть никогда не могло.
Женщина подчинилась (как ни странно, ребёнок и сейчас не заплакал), Ирма выстрелила ребёнку в сердце из маленького Вальтера Модель 9, он дёрнулся и затих. Мама закрыла глаза, глубоко вздохнула, выдохнула и прошептала:
«Спасибо. Это была действительно очень быстрая, лёгкая и максимально милосердная смерть…»
После чего задала естественный вопрос: «Теперь меня?»
Ирма кивнула и эхом ответила: «Теперь тебя»
И отдала стандартный приказ:
«Раздевайся догола и становись на колени лицом к стене».
Женщина покорно разделась догола и встала на колени. После чего прошептала – как многие киевские смертницы (и, говорят, в своё время Туссен-Лувертюр):
«Я не знала, что смерть может быть такой лёгкой и приятной…»
Ирма пожала плечами и приказала:
«Голову слегка наклонить вперёд, руки сцепить перед собой, глаза закрыть»
Смертница снова подчинилась – и Ирма расстреляла её точным выстрелом из малокалиберного Маузера в основание черепа. Женщина умерла мгновенно.
Распорядившись об уборке тел, которые погрузили в грузовик в ожидании отправки к общей могиле, Ирма вернулась к женщинам и патриарху семьи Хейфец. По довольному виду женщин-палачей те поняли, что всё прошло быстро, почти безболезненно и милосердно. И с немалым облегчением вздохнули.
Ирма тоже вздохнула – и объявила:
«Теперь дети – им сложнее ждать. Согласно приказу фюрера, все евреи – вне зависимости от пола и возраста - перед расстрелом должны раздеться догола. Поэтому мальчиков и девочек расстреляют отдельно…»
Женщины с ужасом посмотрели на неё – но затем кивнули. Ирма продолжила:
«Думаю, им будет легче, если с ними всё время – до последней секунды – будет кто-то из родных… лучше женщина…»
Семья Хейфец кивнула. Ирма продолжила: «С мальчиками лучше пусть останется мама; а дочки из разных семей – поэтому лучше бабушка…»
Мама двух девочек обречённо кивнула: «Я поняла – сейчас меня…»
Ирма кивнула – и указала на Лидию. Та махнула рукой женщине:
«Прошу следовать за мной». По дороге на расстрел женщина спокойно сказала:
«Я верю вам и не сомневаюсь, что мои дочки умрут быстро и безболезненно – и что их смерть будет милосердной. Поэтому я умираю спокойно…»
Она спокойно разделась догола, спокойно встала на колени у стены, спокойно выполнила приказ Лидии и спокойно приняла пулю в затылок. Её голое тело в ожидании захоронения в общей могиле отправилось в грузовик.
Мальчиков расстреляла Шарлотта – их мама помогла им раздеться догола, аккуратно поставила к стене (из-за малого роста им не нужно было вставать на колени), погладила по голове, успокоила, мысленно попрощалась с ними, отошла в сторону и кивнула женщине-палачу.
Два выстрела из карманного Вальтера слились в один - и мальчики упали лицом вперёд. Они умерли мгновенно. Мама глубоко вздохнула, вытерла предательскую слезу и благодарно кивнула: «Спасибо Вам. Это совершенно точно был самый лучший вариант – точнее, наименьшее из зол…»
И – без команды – начала раздеваться. Раздевшись догола, она спокойно спросила: «Что дальше?». Шарлотта объяснила, смертница выполнила приказ – и француженка её расстреляла из малокалиберного Маузера.
С девочками пришлось повозиться – они плакали, не хотели раздеваться… однако бабушка их всё же уговорила. Правда, ей пришлось встать перед ними на колени и обнять их, но Ирма всё же сумела очень быстро расстрелять их из Вальтера.
И искренне поблагодарила женщину: «Спасибо Вам – без Вас это был бы хаос…»
Та покачала головой: «Вам спасибо. Если бы не вы, с их характером их ожидала бы страшная, жуткая смерть…». После чего без команды разделась догола, встала на колени – и Ирма её расстреляла из Маузера.
Когда она вернулась в типа кабинет главврача, то без особого удивления обнаружила в нём всех трёх медсестёр. От имени которых старшая заявила:
«Мы посовещались и решили, что для всех будет лучше, если вы прямо сейчас расстреляете и наши семьи тоже. Они уже ждут…»