«Что дальше?» - неожиданно даже для себя будничным тоном осведомился доктор Хейфец, когда он вернулся в свой кабинет. Словно они обсуждали ежегодную диспансеризацию еврейского населения Казимирска, а не их поголовный расстрел. Включая его самого, его семьи и его подчинённых.
Ирма спокойно объяснила: «Технология уже отработана до мелочей…»
Ибо к тому времени эйнзацгруппы СС, полицейские батальоны, подразделения ваффен-СС и, да, вермахта уже расстреляли более МИЛЛИОНА евреев на оккупированной территории СССР, Польши и других стран на Востоке.
«… в достаточно глухом месте в нескольких километрах за городов уже вырыты две общие могилы…»
«Почему две?» - удивился доктор Хейфец. Зондерфюрерин пожала плечами:
«Инженеры вермахта наткнулись на какое-то препятствие, поэтому им не удалось выкопать одну могилу на три с лишним тысячи человек…»
3158, если быть более точным… впрочем, в реальности несколько меньше.
«… поэтому пришлось чуть в стороне вырыть вторую, чтобы все поместились…»
Главврач кивнул. Ирма продолжала: «Всем способным передвигаться приказывают собраться на главной площади гетто…»
Она же единственная.
«… всех неспособных передвигаться – стариков, больных, младенцев и так далее расстреливают прямо на месте проживания»
Доктор Хейфец кивнул: «Логично». И сам испугался своей фразы.
Ирма продолжала: «Способных передвигаться вывозят на грузовиках к общим могилам – примерно по 30-40 человек в каждом, в зависимости от числа детей. Там они выбираются из кузова, раздеваются догола и выстраиваются в указанном им месте на краю могилы спиной к расстрельной команде…»
«Раздеваться догола обязательно?» - с некоторой надеждой спросил главврач. Однако надежде не суждено было сбыться, ибо Ирма пожала плечами:
«Насколько мне известно, это негласное распоряжение то ли рейхсфюрера, то ли самого фюрера. По слухам, они считают, что евреи зашивают… и вообще прячут в одежде ценности, необходимые воюющей стране»
Считали небезосновательно – впрочем, это негласное распоряжение, даже если оно и было, выполнялось далеко не всегда и не везде. Просто у Ирмы были свои основания (а) верить в существование этого приказа: и (б) его выполнять.
Зондерфюрерин сделала небольшую паузу – и продолжила: «В расстрельной команде достаточно стрелков, чтобы у каждого смертника был свой палач. Стрелки уже опытные; стреляют с расстояния чуть более метра точно в сердце…»
Чтобы не быть забрызганными кровью и мозгами от выстрела почти в упор в голову мощным патроном 7,92 × 57 мм карабина Маузера 98К.
«… поэтому все умирают мгновенно и достреливать никого нет необходимости»
«Слава Богу…» - вздохнул главврач. Ирма покачала головой:
«Не столько Богу – хотя, наверное, и Ему тоже – сколько рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру, который приказал разработать и реализовать максимально гуманный способ массовой ликвидации евреев…»
Который, к великому сожалению, нередко не соблюдался – особенно в отношении маленьких детей. Ирма продолжала: «Могилы достаточно широкие и глубокие, чтобы в них поместились все – без необходимости раскидывать трупы внутри…»
И подробно объяснила: «Могилы получились примерно одинаковые – на полторы тысячи человек примерно каждая… на самом деле, с большим запасом…»
Главврач удивлённо посмотрел на неё. Зондерфюрерин невозмутимо продолжала:
«Каждая могила полтораста метров в длину, десять в ширину и более пяти в глубину. Вполне хватит на пять слоёв по триста тел… впрочем, я позабочусь о том, чтобы их было гораздо меньше…»
«И в чём смысл Вашей заботы?» - осведомился доктор Хейфец. Попутно отметив, что Ирма была действительно на удивление заботлива по отношению к обречённым на смерть евреям.
Зондерфюрерин спокойно объяснила:
«Во-первых, дети – особенно маленькие дети. Их намного сложнее расстреливать, чем взрослых и технически – мишень маленькая, велика вероятность недострела… поэтому в реальности многих детей хоронят ещё живыми… или добивают штыками или прикладами…»
От такого откровения главврача аж передёрнуло. Ирма уверенно заявила:
«… чего я твёрдо решила не допустить». И тут же вспомнила жуткую историю, которую ей рассказал оберштурмфюрер Лессинг – в то время ещё унтер-офицер полицейского батальона 301, который в августе 1941 года за день расстрелял всё еврейское население (примерно 1800 человек) украинского села Юзефовка.
Перед тем как полицейские сели в грузовики и покинули Юзефовку, из леса вышла недостреленная десятилетняя еврейская девочка, у которой из головы текла кровь, и попросила её дострелить.
Командир батальона майор Тапперт хотел было сохранить ей жизнь, но Лессинг покачал головой и сказал, что это очень плохая идея. Когда Тапперт изумлённо спросил, почему, Лессинг объяснил, что население деревни, и так настроенное крайне антисемитски, после расстрела евреев практически у них на глазах вообще с катушек слетело на этой почве.
Взять девочку с собой они не могут, деть её им некуда совсем, а если её отпустить, её убьют первые же встречные аборигены. Причём убьют зверски, жутко, страшно, а перед смертью ещё будут издеваться, бить и насиловать.
Поэтому самое лучшее, что они могут для неё сделать, это её дострелить. Когда он перевёл ей свой ответ, она кивнула, и сказала, что он абсолютно прав, что расстрел здесь и сейчас – для неё самое лучшее. Майор дал своё согласие, Лессинг поставил девочку на колени и выстрелил ей в затылок.
Ирма глубоко вздохнула – и продолжила:
«… и психологически. Да, все без исключения солдаты и офицеры эйнзацгрупп СС абсолютно убеждены в необходимости поголовной ликвидации всех евреев – включая грудных младенцев…»
А вот Ирма фон Таубе была не то, что в этом не убеждена – она была убеждена прямо в обратном. И согласилась стать руководителем и главным ответственным исполнителем операции Вепрь по ликвидации казимирского гетто только потому, что любой другой вариант для его узников был бы несопоставимо хуже.
«… но это всё же дети – поэтому им крайне психологически некомфортно их расстреливать…»
«А Вам комфортно?» - неожиданно даже для самого себя выпалил главврач. И тут же испуганно пробормотал: «Извините…»
Зондерфюрерин спокойно и уверенно ответила: «Мне комфортно дать еврейским детям максимально лёгкую и быструю смерть по сравнению с любым другим реально возможным вариантом…»
И по-прежнему бесстрастно продолжила: «Во-вторых, всех обитателей гетто нужно расстрелять в течение одного светового дня – иначе ждать расстрела целую ночь им будет настоящей психологической пыткой… точнее, истязанием…»
Доктор Хейфец кивнул: «Согласен». Ирма продолжила:
«А с этим у нас большие проблемы…». И объяснила:
«В эти дни световой день составляет четырнадцать часов. Даже если на рассвете объявить по громкоговорителям всем евреям собраться на городской площади якобы для эвакуации в семейный трудовой лагерь…»
Стандартная ложь-прикрытие ликвидации гетто… в которое, впрочем, евреи верили – ибо уж очень хотели верить.
«… то соберутся они в лучшем случае через час – в реальности через два…»
Главврач снова кивнул: «Похоже на то». Ирма уверенно продолжала:
«… поэтому у нас всего двенадцать часов светового дня – расстреливать при свете фар нереально; ибо и нарушение светомаскировки, и недострел будет лютый…»
Доктор Хейфец кивнул: «Согласен». Ирма продолжила лекцию:
«Я сделала хронометраж – в самом лучшем случае на погрузку каждой партии в грузовики – кстати, мне выделили всего пять; здешний вермахт к эйнзацгруппам СС относится не очень, а больше ни у кого в этом городе нет нужной техники – всю реквизировала армия…»
В которой далеко не все разделяли догму о том, что для победы в расовой экзистенциальной войне против большевизма необходимо поголовное уничтожение еврейского населения – именно эта догма и была теоретическим и идеологическим обоснованием окончательного решения еврейского вопроса.
«… уйдёт пять минут – столько же на выгрузку. На дорогу к могилам уйдёт четверть часа; столько же на обратную – в идеале сорок минут всего…»
«В реальности не менее часа» - неожиданно спокойно прокомментировал врач.
Ирма кивнула: «Я тоже так думаю». И продолжила: «Поэтому в реальности будет всего двенадцать ходок. Пять грузовиков по тридцать в каждом…»
«Всего тысяча восемьсот… две в лучшем случае» - подсчитал доктор Хейфец.
Ровно столько при таком же процессе сумел за световой день (причём несколько более длинный) с трудом успел расстрелять полицейский Батальон 301 в Юзефовке – так что расчёты Ирмы были очень похожи на правду.
Главврач вздохнул и закончил за неё: «… поэтому Вам каким-то образом нужно предварительно расстрелять от тысячи двухсот до почти полутора тысяч – при этом не переполошив остальных обитателей гетто…»
Ирма кивнула: «Именно так». И добавила: «И в этом мне совершенно необходима Ваша помощь – и помощь Ваших медсестёр…»