Глава из романа "Семь дней в сентябре"
--------------------------------------------------------------------------
Первая собственно расстрельная партия, которой предстояло умереть по-настоящему, а не временно впасть в кому, материализовалась на площадке для раздевания через считанные минуты после того, как Колокольцев разобрался со своим фан-клубом.
Инна хлопнула в ладоши, привлекая к себе внимание:
«Сейчас быстро все раздеваемся догола, детям помогаем, если нужно, затем проходим и выстраиваемся в шеренгу вдоль оврага лицом к Чёрной Балке. Если девушки в серой форме будут забирать у вас детей, отдавайте спокойно – детям будет только лучше. Всё закончится в пару минут – не более…»
Как ни странно, никто не протестовал. Более того, они разделись очень быстро, а затем покорно отдали детей СС-волчицам. Те быстро распределили малышню между собой и стали готовить детей к расстрелу, расставляя их как им было удобно. Малышня подчинялась беспрекословно, только одна девочка лет семи грустно спросила: «Это ведь совсем не больно, правда?»
Эльза улыбнулась и ободряющим тоном ответила: «Нет, конечно – совсем не больно. Просто вспышка – и всё. Повернись ко мне спиной и стой спокойно – сейчас всё закончится…»
Первой жертвой… женщиной Колокольцева стала высокая красивая темноволосая девушка лет двадцати с небольшим – он специально попросил Инну отправить к нему сначала одну женщину, потом шесть, а потом уже детей. Почему-то для него это было важно… хотя до этого он уже расстрелял десять женщин, девушек и девочек из своего фан-клуба.
Девушка была, как и полагалось, абсолютно голая, однако в руках держала юбку. Он удивлённо посмотрел на неё. Она объяснила: «Инна сказала подстелить – чтобы на колени не в грязь…»
Покорно встала на колени на юбку, наклонила голову, закрыла глаза и спокойно произнесла: «Меня зовут Роза. Стреляй спокойно – я не в претензии; я знаю, что все мы должны умереть…»
И неожиданно добавила: «Я не знала, что смерть так легка, комфортна и прекрасна…»
Он выстрелил ей в голову. Она упала лицом вперёд в грязь – и тут же он увидел, как её душа вознеслась ввысь – в Царствие Небесное или в ближайшие окрестности. Он махнул рукой и тут же двое трупоносцев подхватили тело Розы и понесли в овраг.
И тут же ударил первый негромкий залп – у ТОЗ-8 довольно тихий бой, который к тому же заглушил ветер и деревья, отделявшие его личную расстрельную площадку от Чёрной Балки. Пятьдесят или около того тел евреев повалились в овраг. Сразу же захлопали пистолетные выстрелы – это Лидия и её волчицы расстреливали маленьких детей.
К Колокольцеву подбежали (ибо всё должно было происходить очень быстро) шесть абсолютно голых женщин разного возраста и тут же, без команды опустились на колени на помост.
Он расстрелял пятерых из того же Маузера 1910, что и Розу, а в последнюю выстрелил из Вальтера РРК – своего резервного пистолета. Души расстрелянных немедленно вознеслись на небо.
Едва трупоносцы успели убрать тела расстрелянных им евреек, как он с удивлением заметил женщину, которая вела к нему пять маленьких детей – от пяти до восьми лет. Все были, разумеется, абсолютно голые.
Женщина вздохнула: «Они вообще не понимают, что происходит»
Как мгновенно выяснилось, она ошибалась. Ибо одна девочка лет семи-восьми – очень красивая голая девочка – настоящий ангел, неожиданно спокойно спросила: «Мы ведь сейчас все умрём, правда? Нас всех расстреляют?»
Колокольцев привлёк её к себе, обнял и нежно произнёс: «Уткнись в меня и закрой уши…»
Она подчинилась. Сопровождающая выстроила детей в шеренгу, опустилась на корточки и что-то им ободряюще говорила. Он беглым огнём расстрелял детей, а затем выстрелил в висок сопровождавшей – она даже не успела ничего понять. Их души, разумеется, немедленно вознеслись на небо – он это очень хорошо видел.
Ангелочек отстранилась и грустно спросила: «Теперь меня, да?»
Он покачал головой, подозвал к себе одного из охранников, легко, как пушинку поднял девочку на руки и передал ему. Тот изумлённо взял на руки девчушку, которая вообще перестала что-либо понимать.
Колокольцев приказал ефрейтору СС:
«Отнеси это чудо в медицинскую палатку – пусть пока там посидит. Есть у меня чувство, что кто-то что-то напутал – подозреваю, что она фольксдойче. Надо проверить – в расход пустить всегда успеем…»
Охранник кивнул – и понёс совершенно ошалевшую от счастья девочку к Мартину Беккеру. А Колокольцев с ужасом увидел, что в овраге с душами «не его» евреев происходит нечто категорически иное, чем с «его». Он увидел колоссальную воронку, которая затягивала все полсотни душ куда-то вниз. Куда именно – ему не хотелось даже и думать, ибо он даже не догадывался, а точно знал, что за инфернальная сущность обитала в Ведьминой Пасти.
От размышлений о посмертной судьбе евреев его отвлекла Лидия, которая подбежала к нему, держа за руки двоих голеньких девочек – примерно семи и десяти лет.
СС-волчица вздохнула: «Все нормально приняли пули – вообще не протестовали – а эти потребовали, чтобы я их к тебе отвела. Я подумала – и решила… почему бы и нет? Ведь принято удовлетворять последнее желание…»
«Мы с сестрой хотим, чтобы ты нас расстрелял» - спокойно произнесла старшая. Младшая кивнула. Старшая добавила: «Мы всё сделаем как нужно…»
«Спиной ко мне повернулись» - максимально доброжелательным тоном произнёс он. Девочки мгновенно подчинились. Лидия протянула ему Вальтер 9, которым она расстреливала детей… собственно, она, как и другие волчицы, почти только детей и расстреливала. Он взял пистолет и выстрелил сначала в младшую, потом в старшую. Девочки беззвучно упали (их души мгновенно вознеслись на небо).
А Лидия вдруг обхватила его за шею, прижалась к нему и прошептала:
«Спасибо тебе… я даже не знаю, как тебя благодарить… кроме секса, конечно. Ты подарил мне такое наслаждение… я в таком восторге от каждого мгновения… у меня такой кайф и от наготы детишек, и от того, как они покорно спиной поворачиваются… а от каждого выстрела в голову ребёнка у меня почти оргазм…»
Отстранилась, глубоко вздохнула и честно призналась: «Ну да, я знаю, что я чудовище, которых свет не видывал… но ничего не могу с собой поделать. Мне так хорошо… я просто летаю…»
Усмехнулась и продолжила: «Хотела тебе рассказать. Две мамы, когда я у них забирала совсем маленьких детей – они их на руках держали – попросили, чтобы я расстреляла их чада у них на глазах. Хотели быть уверены, что на штык не насадят, живьём в овраг не бросят…»
Глубоко вздохнула – и продолжила: «Я согласилась, мамы отдали детей Ане и Маше – мы с Эльзой выстрелили им в головы… как ни странно, пули в голове застряли. Мамы благодарно кивнули, встали на колени… ну мы с Эльзой их и…»
Повернулась - и отправилась на своё временное рабочее место.
За стандартной группой из двенадцати женщин (в какой-то момент ему просто надоело расстреливать детей) увязалась голая молодая мама с пятилетней (тоже совсем голой) дочкой, которая крепко держалась за руку мамы - и совсем малышом на руках.
Они спокойно дождались, пока Колокольцев расстреляет взрослых, затем подошли к нему и робко попросили: «Можно и нас тоже? А то там страшно…»
Она махнула рукой в сторону края оврага, где обречённые выстраивались в шеренгу. Колокольцев пожал плечами: «Не вопрос. Давайте сначала дочку»
Мама кивнула. «Спиной ко мне повернись и наклони голову» - обратился он к девочке. Она хотела что-то сказать или спросить, но потом передумала и просто повернулась спиной к нему. Он вздохнул, обращаясь к маме: «Глаза закрой»
Она покачала головой: «Мне нужно увидеть, как её…». Она запнулась. Он кивнул и выстрелил девочке в голову. Она упала. Мама вытерла слезу: «Спасибо. Я рада, что это было быстро и безболезненно – и не от рук этих…»
Она махнула рукой в сторону украинских полицейских. Потом озабоченно спросила, указывая на совсем малыша: «А с ним как? У него же головка от выстрела разлетится…»
И добавила: «Я из-за него и пришла – не хочу, чтобы его штыком или прикладом. Или вообще живым в ров…»
Колокольцев задумался, затем решительно подозвал к себе одного из охранников-полицейских: «Отведёшь их в медицинскую палатку к доктору Мартину Беккеру. Я с ними потом разберусь…»
Мама изумлённо уставилась на него. Он ещё более решительно объяснил: «Вы оба будете жить. Извините, но Вашу дочь я спасти не мог…»
Она хотела упасть перед ним на колени от благодарности, но он остановил её: «Совсем сдурела? Брысь отсюда…»
Они чуть ли не бегом (ибо таки холодно) побежали к Беккеру. А он подозвал Лидию: «Делай, что хочешь, но избавь меня от грудничков. Это бабское дело – вот вы и разбирайтесь. Только огнестрелом – никаких подручных предметов…»
Она козырнула: «Слушаюсь, оберштурмбанфюрер!»
Последними в первый день были мама с дочкой… лет семи, наверное. Маме было лет на двадцать больше. Обе уже абсолютно голые, дрожащие как осиновые листья от ветра и холода, они подбежали к Колокольцеву:
«Инна сказала нам, что будет лучше, если Вы нас расстреляете…»
Он кивнул. Мама попросила: «Можно, сначала меня? Мне тяжело будет смотреть…». Она запнулась.
Колокольцев покачал головой: «Лучше сначала девочку. У неё может начаться истерика, в результате ей может быть очень больно…»
Девочка посмотрела маме в глаза: «Не волнуйся, мама, я тебя не подведу. Я сделаю всё, что мне скажут… я даже плакать не буду…»
Мама кивнула. Колокольцев пожал плечами и сказал девочке: «Иди ко мне»
Девочка покорно подошла. Он приказал: «Прижмись ко мне. Уткнись лицом в шинель». Девчушка подчинилась.
Мама благодарно кивнула: «Спасибо Вам». И тут же спросила: «Что мне делать?»
Он вздохнул: «Я понимаю, что этот очень неприятно, но тебе придётся встать на колени и наклонить голову. Иначе я могу промахнуться…»
Она кивнула: «Я поняла». Покорно опустилась на колени в сентябрьскую и столь же покорно наклонила голову. Он выстрелил ей в основание черепа. Она беззвучно упала. Её душа отлетела в намного лучший мир.
Девочка оторвалась от его шинели и посмотрела ему в глаза: «Мама всё?». Он кивнул. «Теперь меня?» - осторожно спросила она. Он снова кивнул.
«Это так обязательно?» - спросила она.
«Это так обязательно» - эхом ответил он. Девочка грустно вздохнула:
«Хорошо». И тут же спросила: «Что мне нужно сделать?»
«Повернись ко мне спиной и наклони голову» - спокойно ответил он. Девочка подчинилась – и спросила: «На колени вставать не нужно?»
Он покачал головой: «Нет. Мне будет удобнее, если ты будешь просто стоять…»
Теперь выбор оружия уже не имел значения, поэтому Колокольцев выстрелил девочке в голову из того же Маузера, что и в маму. Она беззвучно упала рядом с мамой, а её душа немедленно отправилась догонять мамину.
Сразу после того, как всё на этот день закончилось, Колокольцев отвёл Лидию в свою личную палатку, где сорвал с неё куртку, поднял ей юбку, спустил трусы до лодыжек, раздвинул ей ноги, заставил встать буквой Г, взявшись за столик и, по сути, изнасиловал во влагалище.
Он трахал её так сильно и жёстко, что думал, что порвёт ей всё, что у неё внутри. Ей это нравилось, причём настолько, что она кончила аж дважды – а у него всё никак не получалось. Несомненно, сказывался мощнейший стресс – ибо даже после программирования в Спецкурсе 7 расстреливать детей ему было просто чудовищно тяжело.
Когда он, наконец, кончил, они отдышались, пришли в себя и оделись, Лидия спокойно-бесстрастно констатировала: «Расстреливать грудничков несложно, на самом деле… только это надо вдвоём делать»
И объяснила: «Мама отдавала ребёнка Эльзе, сама стояла рядом и смотрела – ей очень важно было знать, что её дитя умрёт быстро и безболезненно. Эльза крепко держала ребёнка на вытянутых руках боком к себе и спиной ко мне. Я стреляла ребёнку в сердце; мама видела, что ребёнок мёртв, благодарила, вставала на колени и я стреляла ей в голову…»
Глубоко вздохнула – и добавила: «После пары таких случаев я предложила Инне всех мам с грудничками к нам отправлять. Она согласилась…»
«Много грудничков было?» - мрачно осведомился он. Ибо, увы, прекрасно знал, каким будет ответ.
«Слишком много» - неожиданно грустно ответила Лидия. «Гораздо больше, чем хотелось бы…»
И ещё более грустно усмехнулась:
«Один раз пришли аж четыре мамы сразу – причём кроме четырёх грудничков, у них было ещё трое детей – от пяти до… десяти, по-моему. Детей мы сразу расстреляли – мамы нам очень помогли, успокоили их и расставили как нужно…»
Сделала небольшую паузу – и продолжила:
«Потом они попросили их грудничков после расстрела аккуратно положить на пальто - они принесли два. Мы согласились и мамы стали по очереди передавать нам детей. Спокойно, не торопясь, ни крика, ни плача, ни просьб о пощаде… даже благодарили сразу после выстрела…»
Колокольцев только пожал плечами. Она продолжила: «Когда мы расстреляли всех детей, мамы спокойно встали на колени - и мы их тоже расстреляли. Они ушли молча… только одна сказала, что нам не завидует…»
«Почему?» - заинтересованно осведомился Колокольцев, хотя примерно знал ответ. Лидия вздохнула: «Она сказала, что они очень скоро встретятся со своими детьми в мире вечного счастья – а нам придётся жить с тем, что мы сделали. И с этим умереть, когда придёт наш час…»
Колокольцев усмехнулся и приказал: «Всем спать. Вы очень хорошо поработали сегодня – и заслужили полноценный отдых. А завтра будет очень тяжёлый день – ещё тяжелее сегодняшнего. Так что спать…»
Лидия благодарно чмокнула его в щёку и отправилась отдыхать. А он пошёл готовиться к ночной смене.