Никаких проблем со сбором в больничке женщин с маленькими детьми, не способными передвигаться, у медиков не возникло. Был пущен умелый слух о том, что происходит разгрузка гетто, в процессе которой разные группы его обитателей – в зависимости от пола, возраста и наличия детей (и возраста этих детей) будут распределены по разным местам последующего обитания.
Юденрату было приказано заткнуться, никак это не комментировать и кивать на оккупационные власти, которые их не ставили в известность ни о чём. Эти же самые власти в лице оберштурмфюрера Конрада Науманна (казимирское гетто управлялось СС, а не гражданской немецкой администрацией, как другие) в ответ на вопросы только разводил руками и указывал на высоких гостей из Берлина, которые его… аналогично.
Как и предполагал граф фон Шёнинг, тот факт, что во главе столичного десанта находилась женщина, а её ближайшие подчинённые были того же пола, заметно успокоил обитателей гетто.
Ибо никому и в голову не могло прийти, что женщина (пусть и какая угодно фурия) может руководить операцией по поголовному физическому уничтожению обитателей еврейского гетто. Что Ирме и было нужно… как и всему её «десанту».
Всего таких женщин было пятьдесят две; при этом у двадцати трёх были и другие дети в количестве от одного до четырёх. Расчёты Ирмы этого не учитывали, поэтому ей пришлось импровизировать.
Она решила начать с женщин, у которых был только один ребёнок, которых и собрала в двух подвальных раздевалках бывшего спортзала бывшей школы. Который солдаты Зондеркоманды Вепрь (по названию операции) к тому времени превратили в специально оборудованную расстрельную комнату. Специально оборудованную для расстрела маленьких детей и их мам.
Когда несколько испуганные женщины собрались, прижимая к себе детишек в тщетной надежде их защитить, Ирма спокойно объявила:
«Согласно приказу генерального комиссара вашего округа, все евреи вашего гетто должны быть расстреляны. Все без исключения – поэтому вы и ваши дети должны быть расстреляны здесь и сейчас…»
И, не давая молодым мамам слететь с катушек от такого откровения, продолжила:
«Вы, конечно же, знаете, что это далеко не первый такой приказ – так было ликвидировано уже не одно гетто и полностью расстреляны обитатели не одного еврейского местечка…»
Женщины судорожно кивнули. Зондерфюрерин невозмутимо продолжала:
«Вы наверняка знаете и то, что многие евреи – особенно маленькие дети – умерли совершенно жуткой смертью. Детишкам разбивали головы прикладами… или обо что придётся; насаживали на штыки… а то и вовсе закапывали живыми…»
Женщины снова судорожно кивнули и ещё крепче прижали к себе детей. Ирма безжалостно продолжала:
«Организация расстрела настолько дурная, что чуть ли не каждого третьего недостреливают и закапывают живьём. Единицам даже удаётся выбраться и спастись… но десятки и сотни умирают жуткой смертью от удушья…»
Будучи засыпанными землёй или – чаще – раздавленными упавшими на них телами других расстрелянных.
Было совершенно очевидно, что женщины были просто в ужасе. Зондерфюрерин бесстрастно продолжила:
«Я здесь для того, чтобы не допустить этого кошмара. К сожалению… к великому сожалению, я не могу отменить этот идиотский и людоедский приказ – я только могу дать вам и вашим детям быструю, лёгкую и максимально гуманную смерть… насколько в данной ситуации вообще можно говорить о гуманизме…»
Первой пришла в себя предсказуемо самая старшая из молодых мам. Она осторожно спросила: «Что мы должны сделать, чтобы наши дети умерли максимально легко и безболезненно?»
Ирма спокойно ответила:
«Расстрел будет происходить в соседнем помещении; в бывшем спортзале – там уже всё готово. Вы должны будете снять с детей всю одежду…»
Вообще-то в этом не было никакой необходимости, а у Ирмы никаких личных мотивов для этого, но женщин нужно было чем-то занять перед расстрелом – во избежание нервного срыва с катастрофическими последствиями.
«… положить их лицом вниз на уже приготовленные одеяла и придерживать, пока я или одна из моих помощниц не выстрелит ребёнку в сердце. Нас трое; у каждой по два малокалиберных пистолета… так что расстрел займёт не более минуты…»
На каждого ребёнка не более пяти секунд; на каждую зондерфюрерин по десять детей… даже быстрее. Ирма спокойно продолжала:
«После того, как ваши дети будут расстреляны, вы разденетесь догола, встанете на колени лицом к стене и будете расстреляны. Ваша смерть – и смерть ваших детей – будет мгновенной, лёгкой и практически безболезненной…»
«Догола обязательно?» - спросила одна из молодых мам. Ирма кивнула: «Приказ фюрера – я не могу его нарушить».
На самом деле, не приказ, а пожелание; не фюрера, а рейхсфюрера… да и не факт, что оно вообще было… просто Ирма решила последовать примеру Лидии. Для которой нагота жертвы во время расстрела была необходимым фетишем.
Расстрел прошёл почти без осложнений (Шарлотта оказалась столь же убедительной для второй группы молодых мам). Почти потому, что медсестрам (Ирма предусмотрительно подписала всех трёх медсестёр в качестве помощниц), пришлось приводить в чувство с помощью нашатыря аж четырёх мам, которые едва не рухнули в обморок, ожидая расстрела своих детей. И ещё трёх после того, как они сами встали на колени.
Теперь нужно было разобраться ещё с двадцатью двумя мамами, таким же количеством условных младенцев (т.е., ещё не научившихся ходить) … и с четырьмя десятками их прочих детей – от трёх до двенадцати лет. Которых временно поместили в два класса на третьем этаже.
Объяснив ситуацию мамам, Ирма честно призналась:
«Я, как и вы, очень хочу, чтобы все ваши дети – и вы тоже – умерли максимально быстро и безболезненно. Как расстрелять грудничков и вас, понятно – мы только что это сделали. А вот как расстрелять всех остальных детей, чтобы всё не рухнуло в дикий, кровавый, кошмарный хаос, я пока не понимаю совсем…»
«Сколько патронов в магазине вашего пистолета?» - быстро спросила одна из мам.
«Шесть» - удивлённо ответила Ирма. Женщина кивнула – и объяснила:
«Тогда партиями по шесть человек. Сначала вы расстреляете наших младенцев и всех нас – как Вы нам только что объяснили - а потом скажете детям, что им будет нужно пройти медосмотр в бывшем спортзале такими партиями… только сначала снять с себя всю одежду, как и положено при медосмотре…»
Перевела дух, глубоко и грустно вздохнула – и продолжила:
«В зале поставите шесть стульев; посадите на них детей… а ваши помощницы и медсёстры пусть их придерживают, пока вы их быстро расстреляете… да, и сначала разместите мальчиков в одной раздевалке, а девочек в другой…»
Ирма кивнула: «Это понятно». И улыбнулась: «Спасибо. Только Вам придётся немного задержаться на этом свете…»
Женщина удивлённо посмотрела на неё. Зондерфюрерин пожала плечами:
«У меня всего пять помощниц и медсестёр – а нужно шесть…». Женщина кивнула.
Оба этапа расстрела прошли просто идеально, а когда всё закончилось, их добровольная помощница без приказа разделась догола, встала на колени, закрыла глаза и получила пулю в затылок.