Закон и порядок - глава из повести "Профессионалы"

[RolandVT]

15 апреля 1942 года

Город Желтогорск, оккупированная территория России

После того, как вызванный Лидией Крамер фельдполицай надел на Светлану наручники и увёл её - абсолютно голую – в одиночку подземной тюрьмы ГФП (тайная полевая полиция действительно заняла бывшее здание горотдела НКВД), Колокольцев вынужден был признать, что его стратегия спасения подпольщиков и подпольщиц (с одновременной ликвидацией подполья) потерпела полный крах.

Ибо эта стратегия сработала бы только если бы ему удалось договориться со Светланой – вдохновителем и организатором подполья (и вообще кадровым сотрудником НКВД – она призналась, что сержант госбезопасности).

Но этого не случилось – хуже того, случилось прямо противоположное (и ему ещё предстояло разобраться, почему – ибо такое с ним было впервые). Поэтому…

Он глубоко и очень грустно вздохнул (ибо понимал, что теперь у подпольщиков одна дорога – дорога боли и смерти) … и объявил Лидии:

«Они все твои. Делай с ними что сочтёшь нужным… но до завтрашнего вечера все подпольщики должны сидеть в камерах ГФП и петь что твои соловьи…»

«Будут» - уверенно заявила Лидия. Ибо у неё соловьями ещё и не такие пели. И осторожно осведомилась: «А что с ними будет потом?»

Колокольцев грустно усмехнулся: «Ничего хорошего… скорее всего».

Стальная Волчица с надеждой спросила: «А можно я это… ничего хорошего?»

Лидия Антоновна Крамер была (очень редкое явление в системе РСХА и вообще СС) неисправимой чёрной садисткой-танатофилом. Дебютировала она на этом поприще в последнюю неделю сентября 1941 года в Киеве, когда собственноручно расстреляла более тысячи голых евреев (в основном детей – включая грудничков).

И с тех пор периодически отправлялась в командировки (которые сама же себе и организовывала) в которых повторяла пройденное, сотрудничая то с полицай-батальонами, то с эйнзацгруппами… то даже с аборигенами (в Прибалтике).

Понары, Румбульский лес, Бикерниекский лес, каунасский IX форт, Малый Тростянец… она отметилась практически на всех местах массового окончательного решения еврейского вопроса. Решения пулями.

В обмен на разрешение Колокольцева (своего шефа в РСХА) она привозила ему подробнейший отчёт о каждой акции. Что было ему необходимо по работе – в самом начале октября 1941 года он (категорически против своей воли) был назначен Гиммлером… генеральным инспектором СС по надзору за реализацией окончательного решения …как будто других обязанностей у него было мало.

Впрочем, Колокольцев быстро наловчился использовать эти полномочия – а они были реально диктаторскими – для спасения максимального числа евреев (и умудрялся вытаскивать около тысячи в месяц – больше его канал просто не мог потянуть). Капля в океане окончательного решения… но лучше, чем ничего.

Колокольцев усмехнулся: «Посмотрим… очень даже может быть…»

Довольная Лидия чмокнула его в щёку, подняла телефонную трубку, позвонила начальнику городской ГФП Максу Эберле (в соседний кабинет) и приказала – Колокольцев дал ей такое право – доставить в бесцеремонно занятый ею кабинет Эберле-Колокольцева гинекологическое кресло. Немедленно.

Колокольцев вздохнул – и отправился в подземную тюрьму ГФП. Пообщаться со Светланой Астаховой. Когда он вошёл в её одиночную камеру, она сидела на кровати, закутавшись в одеяло. Ибо она была по-прежнему полностью обнажена, а в подземной тюрьме – несмотря на апрельскую теплынь - было холодно весьма.

«Ты понимаешь, что после твоего… общения с Лидией моё предложение автоматически аннулировано?»

Ибо теперь ей было нечего ему предложить в обмен на свободу и новую жизнь.

Она кивнула: «Понимаю, конечно…»

«И что мне теперь с тобой делать?» - совершенно искренне осведомился он.

Она вздохнула и спокойно ответила: «Повесить». Он изумлённо уставился на неё.

Она спокойно объяснила: «Я нарушила Гаагскую конвенцию…»

Светлана Астахова была одной из очень немногих подпольщиц, которой было известно и о существовании Гаагской конвенции о законах и обычаях войны, и о её содержании… точнее, о требованиях к комбатантам.

«… и потому по нормам и правилам международного права должна быть казнена. Вы обычно таких как я вешаете на площади… чтобы другим неповадно было…»

Колокольцев покачал головой: «Я не люблю публичный театр смерти…»

Она неожиданно спокойно ответила: «На четвёртом этаже этого здания актовый зал. Над сценой проходят две трубы центрального отопления… на них трёх таких как я повесить можно…»

И объяснила изумлённому полковнику СС: «Мой бывший инженер-строитель – он это здание ремонтировал перед войной. Он помешан на Есенине и его самоубийстве – тот повесился как раз на трубе отопления в гостинице…»

Колокольцев понял, что переубеждать её бесполезно, кивнул и покинул камеру.