Дважды выдуманная Молодая Гвардия

[RolandVT]

Одним из наиболее известных икон пантеона культа «великой Победы», безусловно, является краснодонская молодёжная подпольная организация «Молодая Гвардия» (как и любой религии, этому культу нужны свои великомученики – истинные или мнимые). К сожалению, беспристрастного исторического анализа как самой этой организации, так и ключевых событий в Краснодоне оккупационного периода до сих пор так и нет.

Пока что имеют место сплошные эмоции – от истерик и кликушества (почти что на уровне религиозного экстаза) «сталинюг» до совершенно фантастических утверждений современных украинских националистов. Согласно которым, «Молодая Гвардия» была частью… националистического подполья ОУН/УПА.

Встречаются и утверждения, что «Молодой Гвардии» на самом деле не существовало; она была «выдумана дважды». В первый раз - следователями полиции и жандармерии; во второй раз – сталинским агитпропом. Выдумали же «28 панфиловцев», да и официальная версия подвига Александра Матросова, мягко говоря, противоречит законам физики… Да и вообще советский агитпроп на выдумки горазд (доктор Геббельс совершенно искренне восхищался Ждановым и начальником Совинформбюро Щербаковым).

Попробуем разобраться в этой донельзя тёмной и мутной истории. Вовсе не для того, чтобы кого-то «очернить» или «обелить» и уж тем более совсем не для того, чтобы у кого-то «выбить почву из-под ног». А только и исключительно для того, чтобы установить историческую Истину. Как и полагается историку-исследователю.

Это только российские официальные историки – по меткому выражению Михаила Веллера - есть наёмные чиновники, которые за зарплату (сиречь иудины сребреники) приводят историю в соответствие полученным свыше указаниям и идеологической установке. В этом, кстати, и есть принципиальное различие между настоящим историком и работником агитпропа. Настоящий историк ищет Истину, нередко оплачивая исследования из собственного кармана, а работник агитпропа отрабатывает зарплату.

Для исторической науки нет и быть не может никаких «священных коров» (из них, говорят, самые лучшие гамбургеры получаются). Поэтому каждый историк имеет полное право объективно и беспристрастно, подвергая всё сомнению и критическому анализу, исследовать любые исторические события, организации и персонажей. В том числе, и «Молодую Гвардию».

Начнём с развенчания мифа о якобы существовавшей в Краснодоне подпольной партийной организации, которой якобы руководили Филипп Лютиков и Николай Бараков. На самом деле никакой партийной подпольной организации в Краснодоне не было. Были только планы по её созданию, причём планы вполне себе централизованные. И очень неплохо задокументированные.

К счастью, документы эти после развала СССР оказались в архивах Службы безопасности независимой Украины и, таким образом, доступны исследователям. Как, кстати, и документы по «Молодой Гвардии».

Согласно этим документам, организацией и комплектованием подпольных организаций (вопрос соответствия этих организаций нормам Гаагской конвенции о ведении боевых действий пока оставим в стороне) в Краснодонском районе летом 1942 года, совместно с четвертым управлением НКВД, занимались ЦК и Луганский обком КП(б) Украины. Что автоматически делало подпольщиков вовсе никакими не «народными мстителями», а вполне себе агентами НКВД. Со всеми вытекающими из этого последствиями и оценками.

НКВД и ЦК/обком парии создали Луганский подпольный обком партии во главе с М. Т. Паникиным и Краснодонский подпольный райком во главе с Г. И. Тупиченко. Именно через них (в теории) и должна была осуществляться координация деятельности территориальных подпольных партийных органов, всего партизанского движения и партийного подполья на территории области.

«Однако, данный план не был воплощен в жизнь, так как вышеназванные руководители не выполнили возложенные на них функции». В переводе на нормальный язык это означает, что Паникин, Тупиченко и их ближайшие «соратники по будущей подпольной борьбе» банально сбежали в глубокий тыл вместе с удиравшими в панике от тогда ещё победоносных вермахта и ваффен-СС частями Красной Армии. Что было совершенно стандартным поведением партийных и государственных чиновников и летом 1941-го, и летом 1942-го. Немногочисленные исключения лишь подтверждали правило.

При этом несостоявшиеся «герои подполья» не забыли присвоить крупные суммы денег, золото и прочие драгоценности, предназначенные для организации подполья на территории области. Тоже стандартная модель поведения сталинской партийной и госноменклатуры, тащившей за собой в тыл всё, что можно было унести и увезти.

А вот то, что при этом данные руководители умудрились потерять секретные документы, раскрывающие дислокацию и структуру партийного подполья оккупированной вермахтом Луганщины (такое случалось нечасто), самым трагическим образом отразилось на судьбе Филиппа Лютикова, Николая Баракова и других коммунистов, которые не смогли эвакуироваться (то ли машин не хватило, то ли вермахт слишком быстро передвигался) и остались на оккупированной противником территории.

Предоставим слово майору Эмилю Ренатусу – начальнику жандармерии Краснодона, непосредственно отвечавшему за безопасность и борьбу с коммунистическим подпольем. Вот выдержка из его показаний на допросе в НКВД в 1947 году:

«Получив список 32-х местных коммунистов, я вызвал к себе Соликовского [начальника Краснодонской полиции] и Стаценкова [бургомистра Краснодона], которые подтвердили мне, что все эти лица являются активными сторонниками Советской власти. Для меня это было вполне достаточно, чтобы расстрелять этих людей [согласно обязательному для исполнения Приказу о Комиссарах]. 28-го сентября 1942 года я приказал Соликовскому уничтожить арестованных коммунистов, не ограничивая при этом его в способах уничтожения. На следующий день Соликовский доложил мне, что мой приказ выполнен».

Иными словами, Лютиков, Бараков и ещё 30 не успевших эвакуироваться коммунистов банально «попали под зачистку». Согласно которой все коммунисты, которые могут представлять угрозу для оккупационных властей, подлежат немедленной ликвидации (расстрелу). Любопытно, что решение это принял начальник жандармерии, а выполнила местная полиция (обычно такой «зачисткой» занимались эйнзацгруппы полиции безопасности и СД, выполнявшие приказ шефа РСХА Гейдриха от 2 июля 1941 года).

Преступный приказ? Вне всякого сомнения. Но не следует забывать, что не менее преступным является и «катынское» решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года, в соответствии с которым было расстреляно 22 500 «социально опасных элементов» - офицеров польской армии и гражданских лиц, попавших в руки НКВД после «освобождения» Восточной Польши в сентябре 1939 года. В общем, что эйнзацгруппы, что НКВД – хрен редьки не слаще…

Не попади в руки оккупантов списки потенциальных подпольщиков (до сих пор нет никаких сведений о том, поставили ли «вышестоящие товарищи» в известность Лютикова, Баракова и других об уготованной им роли в организации подполья или просто – как это часто бывало в СССР – перечислили всех, кого знали), все 32 коммуниста, возможно, остались бы в живых.

Ибо там, куда не добирались эйнзацгруппы (а до Краснодона они-таки не добрались, к тому времени полностью переключившись на «окончательное решение еврейского вопроса»), коммунистов просто регистрировали в комендатуре – и отпускали восвояси (разве что заставляли периодически отмечаться).

Доходило до курьёзов – по воспоминаниям Лидии Осиповой (которая оккупантов "поливает" не меньше, чем красных), ВСЯ редколлегия оккупационной газеты в Ленинградской области сплошь состояла из… бывших сотрудников идеологического отдела горкома ВКП(б). Впрочем, после прихода Гитлера к власти в 1933 году немецкие коммунисты валом повалили в НСДАП… Да так, что 70% боевиков СА (по данным гестапо) были бывшими коммунистами...

В общем, краснодонским коммунистам просто очень сильно не повезло. Так и не успев предпринять никаких действий, они были расстреляны (в превентивно-административном порядке) в Краснодонском городском парке. На краю ямы, которая использовалась в качестве импровизированного убежища от налётов авиации.

Немецкой или советской – не ясно (по воспоминаниям той же Осиповой, ВВС РККА бомбили города, не шибко разбираясь, кого они там бомбят). Поэтому не раз и не два оккупационным властям приходилось спасать подбитых советских лётчиков от праведного гнева населения…

Легенда о том, что коммунистов якобы «закопали живыми», скорее всего, агитпроповские сказки (демонизация противника – испытанный приём военного агитпропа всех времён и народов).

Ибо технология массовых расстрелов у оккупантов (как и у НКВД, кстати), была отработана до мелочей. Приговорённых ставили на край ямы (либо, реже, на колени в яму) и стреляли из карабина Маузера в упор в затылок (реже – в сердце). Шансы на выживание после этого равнялись нулю. Поэтому показания участника расстрела бывшего полицейского Лукьянова о том, что якобы

«некоторые из расстрелянных были еще живы, в связи с чем оставшиеся с нами жандармы стали пристреливать тех, которые еще подавали признаки жизни. Однако это занятие жандармам скоро надоело, и они приказали закопать жертвы, среди которых были еще живые»

вероятнее всего, написаны под диктовку следователя НКВД. Тоже совершенно стандартная практика того времени. Рудольф Хёсс – комендант Освенцима – не моргнув глазом, заявил о том, что в лагере было уничтожено 4 миллиона человек. Хотя позднейшие исследования показали, что больше 1,1 миллиона было просто физически невозможно…

Понятно, что всё вышеизложенное есть зело позорная страница в истории партизанского движения на Украине (и без того не особо привлекательной). Позор нужно было срочно замазать мифом. Именно из этой необходимости и «растут ноги» требования Сталина к Фадееву показать «руководящую и направляющую» роль партии в организации краснодонского подполья.

Да, и ещё один интересный факт (удивительным образом проникший в роман Фадеева). И Лютиков, и Бараков, и другие коммунисты, и многие члены «Молодой Гвардии» изначально… сами предложили свои услуги оккупантам. Одни – по восстановлению шахт, другие – в качестве полицейских. Что вызывает очень серьёзные сомнения в том, что они действительно планировали какую-то подпольную деятельность. Ибо никаких фактов саботажа или диверсий в их «зонах ответственности» не обнаружено…

Теперь поговорим собственно о «Молодой Гвардии». Начнём с предмета, судя по всему, совершенно неизвестного «патриотам». С Гаагской конвенции о правилах ведения боевых действий. Конвенции, которую Германия подписала (в отличие от СССР). Точное название конвенции – «О правах и обычаях сухопутной войны», принята на 2-й Гаагской конференции 18 октября 1907 года.

Вопреки некоторым заблуждениям, эта конвенция не запрещает партизанские операции. Однако выдвигает четыре условия, лишь при выполнении которых ополченец будет считаться не военным преступником, подлежащим суду военного трибунала (и, как правило, смертной казни), а комбатантом, на которого распространяются все права военнопленного.

Во-первых, «иметь определённый и явственно видимый издали отличительный знак». Отличительный знак комбатанта, то есть. В идеале – носить военную форму (именно поэтому бойцы УПА, Армии Крайовой, прибалтийских «лесных братьев» и т.д. предпочитали носить форму соответствующих вооружённых сил). Впрочем, красная полоса на головном уборе или даже нарукавная повязка тоже сойдёт.

Во-вторых, открыто носить оружие. В-третьих, соблюдать нормы и обычаи войны. И, наконец, в-четвёртых, быть не «вольным стрелком», а частью отряда, имеющего ответственного командира.

Поэтому, увы и ах, но Олег Кошевой, которого задержали в гражданской одежде без какого-либо отличительного знака и с оружием в кармане, по всем нормам международного права являлся военным (сиречь уголовным) преступником и был расстрелян в полном соответствии с нормами оного. Как и все без исключения подпольщики, скрыто носившие оружие.

Пресловутая же Зоя Космодемьянская была аж дважды преступником. Во-первых, потому, что её – как и Кошевого – взяли в гражданской одежде с наганом в кармане и, во-вторых, потому, что целью её задания было выполнение людоедского приказа Сталина за №0428, по сравнению с которым все нацистские оккупационные приказы – мелкое хулиганство.

Можно, конечно, сказать, что всё это международное право нам не указ в нашей «священной войне»… но это автоматически ставит РККА на одну доску с эйнзацгруппами, а сталинский режим – с нацистским (тоже грубо нарушавшим Гаагскую конвенцию).

Ответственный историк (в отличие от работника агитпропа) игнорировать международное военное право права не имеет. Поэтому деятельность «Молодой Гвардии» необходимо рассматривать в том числе и с юридической точки зрения.

Итак, приступим. Поджог биржи. Совершенно однозначно теракт и уголовное преступление. По законам военного времени – военно-полевой суд и расстрел. Всех принимавших участие в планировании и осуществлении этого теракта. Ещё раз подчеркну – в соответствии с нормами международного права (а вовсе не с оккупационным законодательством нацистов).

С военной точки зрения – глупость. Чего добились-то? Уничтожения регистрационных данных на две тысячи человек? Так когда оккупанты кого-то всерьёз хотели задержать, то просто блокировали город и прочесывали квартал за кварталом. После убийства Гейдриха оккупанты зачистили всю Прагу. Которая несколько побольше Краснодона будет… Это во-первых.

Во-вторых, если сравнить условия, в которых жили остарбайтеры и граждане СССР на неоккупированных территориях, то уровень жизни первых был существенно выше. Они хотя бы не голодали (в СССР же голод был явлением постоянным всю войну и аж до 1950 года). Та же Осипова (которая местами поливает оккупантов так, как Щербакову и не снилось) свидетельствует о том, что в прифронтовой полосе конкурс за право уехать в Германию был несколько десятков человек на место…

Как относилась к перспективам работы в Германии краснодонская молодёжь? Предоставим слово одному из немногих уцелевших молодогвардейцев. 21 марта 1944 года Георгий Арутюнянц на допросе в НКВД сообщил следующее:

«Спустя некоторое время [после прихода оккупантов] начались мобилизации молодежи в Германию. Немцы проводили сильную агитацию и на эту удочку попались многие. В то время в Германию уехало много добровольцев. Первые поставки рабочей силы, как говорили немцы, пополнялись почти целиком добровольцами.»

Лукавит Георгий. На самом деле, всего в Краснодоне за время оккупации было три набора в Германию. Все они осуществлялись НА АБСОЛЮТНО ДОБРОВОЛЬНОЙ ОСНОВЕ. Что не удивительно, если почитать письма «остарбайтеров» из Германии. Разница в уровне жизни «под Сталиным» и «под Гитлером» (даже на работах в Германии) была столь ошеломляющей, что одних свидетельств очевидцев было достаточно для выполнения норм набора. Даже с избытком. И нафига, спрашивается, было биржу жечь?

А вообще, был мальчик-то? Обратимся к официальным документам. К докладной записке министра государственной безопасности Виктора Абакумова И. Сталину, В. Молотову и секретарю ЦК ВКП(б) А. Кузнецову за № 3428/А "Об организации судебного процесса по делу участников зверской расправы над членами Краснодонской подпольной организации "Молодая гвардия" от 18 сентября 1947 года:

«...Необходимо указать, что в процессе расследования по делу о зверской расправе над молодогвардейцами часть жителей города Краснодона утверждает, что здание, в котором при немцах размещался так называемый "дирекцион"(управление шахтами), было сожжено не участниками подпольной организации "Молодая гвардия", как это известно из книги писателя Фадеева, а уничтожено отступающими советскими войсками. Также не подтверждается, что молодогвардейцы сожгли здание немецкой биржи труда...»

Липа, в общем.

Далее. Листовки. Аж 5 000 штук. Вроде впечатляет. Если забыть, что ежедневный тираж оккупационной газеты «Нове життя» составлял 20 000. А если учесть, что с приходом оккупантов сталинское враньё повсеместно вылезло наружу, доверия «Информбюро» (хоть по радио, хоть в листовках) не было никакого.

Да и это число, судя по всему, сильно завышено. Обратимся к показаниям того же Георгия Арутюнянца:

«В ночь с 5 на 6 ноября мы решили отпечатать первые листовки. Собрались на квартире Земнухов, Третьякевич и Осьмухин, но отпечатать их не удалось. Тогда листовки были написаны от руки и к 7 мы их разбросали по городу. В ночь с 6 на 7 ноября группа Тюленина вывесила красное знамя на здании школы Ворошилова. Никто разоблачён после не был.»

Другими словами, четыре месяца никаких листовок в городе не было. И только последние два месяца были развешаны пять тысяч листовок! Или по девяносто с лишним листовок в день! Написанных от руки!

Трудно себе представить, что город был увешан прокламациями как новогодняя ёлка! И никакой реакции полиции и жандармерии! Довольно сомнительная ситуация, если учесть, что после кражи из машины подарков для немецких солдат, полицаи и жандармы в течение двух суток (!) переловили почти всё руководство подполья, а в течение недели – едва-ли не всех, считающихся сегодня молодогвардейцами. Спастись удалось единицам.

Да и достоверность истории с красными флагами на 7 ноября вызывает серьёзные сомнения. Нацисты уделяли огромное внимание пропаганде и агитации и поэтому проигнорировать такую вызывающую акцию, как красные флаги на советский праздник никак не могли (не говоря уже о том, что сие было свидетельством существования подпольной организации).

Расследование должно было начаться мгновенно. А учитывая, что город маленький, все друг друга знают, а информаторов у полиции и жандармов хоть отбавляй (такое было всегда и везде) вероятность того, что организацию не разоблачили бы представляется весьма небольшой.

Советский и российский агитпроп пытается представить дело так, как будто на оккупированных территориях всё население чуть ли не поголовно ненавидело оккупантов и поддерживало подпольщиков. На самом же деле, в Донбассе в целом и в Краснодоне в частности симпатий к сталинскому режиму практически не было.

Донские казаки (до революции эта территория относилась к землям Войска Донского), хорошо помнившие кошмар большевистского расказачивания, почти поголовно присягнули оккупантам; этнические же украинцы тоже едва ли не поголовно были сторонниками ОУН/УПА.

Сразу же по приходу оккупантов в Краснодоне были сформированы аж две казачьи сотни. Казаки устроили в Краснодоне парад 24 октября 1941 года и, промаршировав перед немецкими офицерами, поклялись в верности Гитлеру и получили благословение «на борьбу с врагом» от местного священника. Совершенно искреннее, ибо оккупанты церкви восстанавливали и священников возвращали, а «освободители» из РККА церкви разрушали, а священников расстреливали.

Вот как описывает это событие очевидец:

«На торжестве присутствовали 20 представителей немецкого военного командования и местных органов управления. С "патриотическими" речами перед казаками выступили бургомистр Краснодона П.А.Черников, атаман Гундоровской станицы Ф.Г.Власов, старый казак Г.Г. Сухоруков и немецкий офицер.

Все выступавшие были единодушны в своем призыве к казакам - установить тесное сотрудничество с немцами- освободителями и объединить усилия в борьбе против Советов, большевизма и войск Красной Армии. После молебна за здравие казаков и скорую победу германской армии было зачитано и принято приветственное письмо Адольфу Гитлеру»

Вот полный текст этого письма:

«Рейхсканцлеру Великой Германии

Вождю Европы господину Адольфу Гитлеру.

Главная квартира Фюрера

Мы, донские казаки, остатки уцелевших от жидовско- сталинского жестокого террора своих соотечественников, отцы и внуки, сыновья и братья погибших в ожесточенной борьбе с большевиками и замученных в сырых подвалах и мрачных застенках кровожадными палачами Сталина, шлем Вам, Великому Полководцу, Гениальному Государственному Деятелю, Строителю Новой Европы, Освободителю и другу Донского казачества, свой горячий Донской казачий привет!

Сегодня мы собрались по инициативе нашей районной власти и представителей Германского Командования на торжественный праздник, посвященный нашему освобождению от жидовско-коммунистической тирании, чтобы продемонстрировать наши горячие симпатии и дружбу с Германским народом и Победоносной Германской Армией.

В тяжелых муках и страданиях прошли для нас, донских казаков, двадцать два года владычества большевистской власти. Большевистские палачи не могли простить нам нанесенными нами им обид. А эти обиды были поистине велики.

Не один комиссар испытал на своей собственной шкуре силу казачьего удара штыком и шашкой и меткость артиллерийского огня в 1918-1920 годах, когда мы бились за честь казачью, за свою родную землю, за вольную жизнь, за спокойствие нашего горячо любимого батюшки Тихого Дона против большевиков.

Мы дрались тогда под командованием нашего любимого полководца Атамана Войска Донского, казака - генерала Петра Краснова, под знаменем прославленного Гундоровского Георгиевского полка и под овеянным боевой славой знаменами других донских казачьих полков. Костями наших дедов и отцов, сыновей и братьев усеяны обширные поля Русской и Донской земли, богато они политы нашей горячей казачьей кровью.

В неравной борьбы мы были побеждены, но не побежденным остался дух наш, и непреклонна наша воля к дальнейшей борьбе. Именно за это многие наши казаки изгнаны в далекие места пустынной Сибири, на суровые острова Северного и Белого морей, они рассеяны по всем странам земного шара, волею судьбы томятся в лагерях военнопленных.

Наши станицы и хутора опустошены и разграблены алчными жидовскими руками, дворцы наши заросли сорными травами. Нас, казаков Краснодонского района, насильственно присоединили к Украине и сделали невольными украинцами. Но где бы ни томился наш донской казак, он твердо верит, что скоро наступит конец сталинско-жидовскому деспотизму.

Над нашей истерзанной Родиной уже взошло яркое солнце свободы, о которой мы долгие годы мечтали. Германский народ и Германская доблестная Армия под Вашим гениальным руководством, дорогой фюрер-освободитель, навсегда вырвали нас из когтей хищного зверя Сталина и его приспешников. Уже свободно текут голубые воды Тихого Дона, радостно вздыхают огромные донские степные просторы, и, как и прежде, несутся по ним удалые песни свободных, вольных и счастливых донских казаков.

Никогда больше не вернется ненавистная жидовско-коммунистическая диктатура. Мы, донские казаки, готовы в любую минуту взять в руки оружие и вместе с благодарными, славными солдатами Великой Победоносной Германской Армии громить беспощадно коммунистическую заразу до полного ее уничтожения.

Смерть Сталину и его опричникам! Хайль Гитлер! Да здравствует Гитлер! Да здравствует наш организатор и полководец казак-генерал Петр Краснов! За окончательную победу над нашим общим врагом!

За Тихий Дон и донских казаков! За германскую и союзные Армии! За вождя Новой Европы Адольфа Гитлера - наше могучее, сердечное казачье "ура!"

От участников праздника и от имени 80-тысячного населения Краснодонского района голова районной управы, г.Краснодон, 23 октября 1942 г.»

Участников этого мероприятия было от 70 до 200 человек. Наиболее достоверная оценка реальных членов организации «Молодая Гвардия» - 14 человек (как набралось несколько десятков – о том ниже). Как те, так и другие сделали свой выбор совершенно добровольно. Комментарии, как говорится, излишни.

А поскольку поведение бывших «советских людей» на оккупированной Украине было таким повсеместно, нужно было придумать хоть что-то, дабы замазать мифом неприятную правду. Отсюда и «есть пошла» икона «Молодой Гвардии»…

Теперь поговорим о ещё одном мифе – освобождении 70 советских военнопленных. Истина же состояла в том, что освобождать в Краснодоне было некого и неоткуда. Во-первых, все военнопленные, которые имели документальное подтверждение постоянного места жительства на оккупированной территории, были отпущены оккупантами по домам. Вовсе не из человеколюбия, а потому, что рабочей силы элементарно не хватало.

«Нерезидентов» из военнопленных же в Краснодоне было не более 30 человек. Их определили на местожительство в медицинский пункт, находящийся в Первомайке. И на работу – в основном, на шахты. На которой им платили зарплату, позволявшую вполне сносно жить (для сравнения – на зарплату в сталинском СССР выжить без карточек было нереально).

Да, и никакого конвоя – по городу военнопленные передвигались совершенно свободно. Об этом сохранилось свидетельство жены Николая Баракова. Кстати, ещё один маленький штрих – в СССР членов семей «врагов народа» отправляли в ГУЛАГ; оккупанты же жён (и других членов семей) расстрелянных коммунистов не трогали. «Сын за отца не отвечает». А жена – за мужа.

Вообще реальность жизни «под оккупантами» в Краснодоне разительно отличалась от пропагандистских агиток (хотя, надо отметить, в своём романе и Фадеев рисует вполне спокойную и комфортную жизнь, качество которой на порядок превосходило жизнь «под Сталиным»). С этими реалиями я очень настоятельно рекомендую ознакомиться «патриотам», с пеной у рта распространяющих агитпроповские небылицы о «славянском Холокосте», «плане Ост» и т.д.

Во-первых, оккупанты ликвидировали уголовную преступность. Жёсткими и неотвратимыми наказаниями. За мелкие кражи виновников безжалостно пороли (кстати, в полном соответствии с традициями донского казачества). За более крупные – расстреливали и вешали. А вот когда нагрянули «освободители»… то поднялась такая волна уголовщины, которую и до 60-х годов унять не могли. То ли не до этого было, то ли методы неподходящими оказались…

Да, оккупанты ввели обязательную трудовую повинность (куда ж без неё). Но, во-первых, она была гораздо мягче, чем трудовая мобилизация на оборонительных объектах при Советской власти. А, во-вторых, это повинность гарантировала кусок хлеба – и получше и побольше, чем «при Советах».

Оккупанты разрешили частную собственность и частное предпринимательство, мгновенно наполнившие рынки товарами. Да, и никаких «реквизиций» не было и в помине. Оккупанты либо платили за продукты (обычно советскими рублями, хотя случалось, что и специальными «оккупационными марками»), либо выменивали их на товары, которые в «сталинском раю» местное население, прозябавшее в нищете при Советах, и не видывало.

Восстанавливались шахты, открывались частные магазины, предприятия и даже рестораны. Кстати, хотя части вермахта вошли в Краснодон 20 июля 1942 года (не встретив ни малейшего сопротивления, надо отметить), оккупационная администрация была назначена лишь в конце августа. В течение месяца в городе существовало самое настоящее самоуправление (тоже не такая уж и редкость на оккупированных территориях СССР).

Очень важно, что никакого произвола оккупационной администрации не было и в помине. Во-первых, оккупанты не вмешивались в повседневную деятельность магистрата. Во-вторых, они ввели чёткую систему законов и правил, которые безусловно выполнялись. Пресловутый «Орднунг», иными словами. Население, уставшее от безумного и бесконечного произвола и лжи сталинских чиновников, вздохнуло с некоторым облегчением.

Занятный штрих – в одной и той же районной больнице в Краснодоне лечились и раненые военнослужащие вермахта, и пленные красноармейцы, и местные жители. Впрочем, давно известно, что медперсоналу вермахта и даже ваффен-СС было без разницы, кого лечить. Клятва Гиппократа, однако…

Короче говоря, оккупанты всеми силами пытались обеспечить себе спокойный, работающий тыл. Посему старались обеспечить населению максимально комфортные условия для жизни (насколько это было вообще возможно в условиях военного времени и безусловного приоритета интересов оккупантов).

В результате стимулов для организации сопротивления у населения Краснодона просто не было. А поскольку НКВД просто технически не могло забросить в донецкие степи «внешние» отряды, то и спровоцировать немцев на репрессии против населения было невозможно никак.

Посему архивные документы оккупантов неумолимо свидетельствуют: ни один оккупант или коллаборант в на территории Краснодонского района от рук партизан или подпольщиков не пострадал. Пострадали бы – были бы расстрелы заложников. Которых не было.

Подведём некоторые итоги. Сожжение биржи – миф; освобождение военнопленных – миф; листовок было не 5 000, а гораздо меньше (и то рукописные); убийства полицейских – миф; красные флаги – тоже весьма вероятно, что миф. Что же остаётся «в сухом остатке»?

А остаётся, увы, банальная уголовщина. Кража новогодних подарков для солдат из немецкой машины в ночь с 30 на 31 декабря 1943 г. Которая, собственно, и «похоронила» подпольную организацию.

Из показаний старшего следователя Краснодонской полиции Михаила Кулешова:

«31 декабря или 1 января меня и Соликовского вызвал к себе начальник жандармерии и потребовал найти виновных. Затем Соликовский вызвал всех работников полиции, поставил перед ними задачу любыми путями найти виновников. Сам он пошел по ресторанам, а часть работников полиции пошли на базар.

Соликовский обнаружил у хозяина ресторана 5 пачек сигарет, которые он купил у одной женщины. Женщину попытались найти, но ничего не вышло. Захарову, зам. начальника полиции, удалось выйти на след воров через одного мальчика. Были арестованы зав. клуба им. Горького Мошков, зав. струнным кружком Третьякевич и ряд других. В результате обысков была обнаружена часть похищенного…»

Вот так. Преступников (давайте называть вещи своими именами) обнаружили мгновенно. Хотя с точки зрения оккупационной администрации, листовки и флаги (не говоря уже о силовых акциях типа поджога биржи или освобождения военнопленных) несравнимо более серьёзные преступления.

И светил банальным грабителям Мошкову и Третьякевичу (и их подельнику Земнухову) в худшем случае концлагерь… если бы не донос, который двумя неделями ранее оказался на столе начальника краснодонской полиции Соликовского:

«Начальнику шахты №1-бис г-ну Жукову

от гр-на Почепцова Геннадия Прокофьевича

ЗАЯВЛЕНИЕ

Г-н Жуков, в г. Краснодоне организована подпольная комсомольская организация «Молодая гвардия», в которую я вошел активным ея членом. Прошу вас в свободное время зайти ко мне на квартиру и я подробно расскажу вам об этой организации и ея членах. Мой адрес: ул. Чкалова, дом 12 вход № 1, квартира Громова Д.Г.

20.ХІІ.1942 г. Почепцов»

Возникает вполне естественный вопрос: почему на это заявление не последовало ровным счётом никакой реакции со стороны полиции? А вот на грабёж автомобилей полиция отреагировала мгновенно и в высшей степени эффективно? Хотя подпольная организация – куда более серьёзное дело, чем банальное ограбление (пусть и грузовиков с новогодними подарками).

Единственно разумное объяснение состоит в том, что у Соликовского не было абсолютно никаких оснований считать, что в городе реально существует подпольная организация. А к ложным доносам в СССР (а потом и на оккупированной территории) все уже привыкли.

Ложный донос – чаще всего, для сведения личных счётов – обычное дело при любом тоталитарном режиме. Да и Почепцова Соликовский знал хорошо – тот был сыном его предшественника на посту начальника полиции Прокофия Почепцова. Потому и не придал доносу никакого значения. На заборе, как известно, тоже пишут…

Что это означает для беспристрастного исследователя «Молодой Гвардии»? А только одно – за время своего существования эта организация не совершила ровным счётом ничего, что могло хоть как-то привлечь внимание местной полиции. То есть, и поджог биржи, и освобождение военнопленных, и листовки, и красные флаги – всё это мифы советского и российского агитпропа. Чистой воды мифы.

Не было никакого подвига «молодогвардейцев». А была жуткая трагедия по сути детей, оказавшихся в ситуации очень непростого (и совсем не детского) нравственного выбора и попавших в лапы негодяев, любой ценой стремившихся выслужиться перед начальством. И павших жертвой трусливого предательства, с одной стороны и то ли глупости, то ли жажды наживы других.

Агитпроп всеми силами пытается внедрить в массовое сознание миф о том, что все «наши» - военнослужащие, партизаны, подпольщики и т.д. – сплошь «рыцари без страха и упрёка» с чистыми руками и горячим сердцем. А все «не наши» - поголовно негодяи и мерзавцы.

Реальность, разумеется, намного сложнее. Поэтому вполне можно быть одновременно и отпетым уголовником и самым что ни на есть отважным патриотом. Что, кстати, прекрасно доказывали «штрафники» из числа уголовников, согласившиеся «кровью искупить вину перед Родиной». Их побаивались даже прошедшие огонь и воду солдаты вермахта и ваффен-СС.

Поэтому грабёж автомашин с подарками вполне мог быть обычным уголовным «походом на дело», не имевшим никакого отношения к деятельности «Молодой Гвардии». Судя по тому, что продукты и сигареты пустили в продажу через рынки и рестораны, так оно и было. Но в любом случае эта выходка тинейджеров (Мошкову и Третьякевичу было по 18-19 лет) имела самые трагические последствия. И для них, и для многих десятков юношей и девушек Краснодона.

Ибо раскрытие уголовного дела, конечно, поднимает престиж начальника полиции в глазах начальства. Но далеко не так, как раскрытие огромной, разветвлённой подпольной организации. Как только Мошков, Третьякевич, а потом и Земнухов оказались в тюремной камере, Соликовский немедленно вспомнил о доносе Почепцова. Сообразив, что судьба даёт ему великолепный шанс заработать немало очков в глазах немецкого начальства (совсем не лишнее в преддверии неизбежной эвакуации).

Из показаний следователя Кулешова:

«Почепцова вызвали в полицию. Он рассказал, что действительно состоит членом подпольной молодежной организации, существующей в Краснодоне и его окрестностях. Он назвал руководителей этой организации, вернее, городского штаба, а именно: Третьякевича, Земнухова, Лукашова, Сафонова и Кошевого. Руководителем общегородской организации Почепцов назвал Третьякевича.

Сам он состоит в Первомайской организации, руководителем которой является Попов Анатолий. В Первомайской организации состояло 11 человек, в том числе, Попов, Главан, Жуков, Бондаревы (двое), Чернышов и ряд других. Он рассказал о том, что в распоряжении штаба имеется оружие, у Попова винтовка, у Николаева и Жукова – автоматы, у Чернышова – пистолет. Сказал он также, что в одной из каменоломен в шурфе имеется склад оружия. Там раньше был склад Красной Армии, который при отступлении был взорван, но молодежь там нашла множество патронов»

Насколько достоверны показания Почепцова, особенно в части накопления оружия «Молодой Гвардией»? Дело тёмное. С одной стороны, уж очень выгодны эти показания для Соликовского, ибо дают ему основания утверждать, что он-де раскрыл самую настоящую вооружённую организацию, готовившую теракты (а то и восстание) против оккупантов. С другой, бежавшая в панике РККА действительно побросала огромное количество оружия, которое молодогвардейцы вполне могли собирать. И действительно могли готовить восстание, которое должно было начаться при подходе РККА к Краснодону…

Да и непонятно, огласил ли весь список Почепцов или ему «помогли» в полиции… Впрочем, это уже неважно. Важно, что грабёж Мошкова/Стаховича и донос Почепцова запустили страшную, бесчеловечную машину, которая и перемолола «молодогвардейцев». Если верить официальной версии, то с чудовищной, безумной, нечеловеческой жестокостью…

Почему не верить? Обратимся к вещественным доказательствам. Тела молодогвардейцев были сброшены в шурф №5 одной из краснодонских шахт. Глубина шурфа составляет 80 метров. Это высота 27 – этажного дома. Спросите у любого судмедэксперта (или просто патологоанатома) – что будет с человеческим телом при падении с такой высоты на промёрзшую породу? А если сверху ещё спустить пару вагонеток? А если ещё и гранаты в шахту кинуть? Как при этом отличить прижизненные повреждения от посмертных?

Даже если очень хотеть отличить. А если учесть, что следствие по делу «Молодой Гвардии» вели, по сути, те же судмедэксперты, которые, не моргнув глазом, признали катынский расстрел делом рук немцев… то достоверность их выводов вызывает, мягко говоря, серьёзные сомнения.

Показаниям следователей полиции в этой части доверия нет – в НКВД умели убеждать давать «нужные» показания. Ибо это были ровно те же следователи (по сути, а то и по именам), которые осуществляли Большой террор. И методы были те же. Впрочем, заплечных дел мастера союзников от них недалеко ушли. Пока их не уняли "делом Мальмёди"…

Поэтому с уверенностью можно утверждать лишь одно – следователям полиции удалось добиться от подследственных юношей и девушек «нужных» показаний. И оговоров друзей и знакомых, и признаний в том, чего они не совершали. Как это часто бывает, выбитые (понятно, что без определённых мер физического воздействия не обошлось) показания потом бесцеремонно использовали мастера сталинского агитпропа, приписав молодогвардейцам деяния, которые они не совершали.

Поэтому миф о «Молодой Гвардии» (а это именно миф) есть совместное творение нацистских палачей и работников сталинского агитпропа. Такое вот «совместное предприятие» получилось…

А поскольку всё дело молодогвардейцев было шито белыми нитками, то казнить их публично (что было обычным делом в таких случаях на оккупированных территориях) оккупанты не решились. Их расстреляли тайно, сообщив родственникам, что перевозят в тюрьму в Луганск.

Сбрасывание в шахту живыми тоже, скорее всего, чистой воды агитпроповская демонизация противника (как и сильное преувеличение жестокости физических воздействий). Шурф был выбран, во-первых, из удобства (копать яму в промёрзшем грунте удовольствие небольшое) и, во-вторых, потому, что давал шансы на сокрытие преступления (отсюда и сброшенные сверху вагонетки). Поэтому, вероятнее всего, основную группу молодогвардейцев просто расстреляли (вместе с «попавшими под руку» пятью евреями). Остальные (Кошевой, Шевцова и другие) были расстреляны позже – в Ровеньках.

Подведём окончательные итоги. Реальная «Молодая Гвардия» представляла собой небольшую группу (порядка полутора десятков человек) краснодонских юношей и девушек, которые отказались полностью подчиниться оккупационным властям и ушли в некоторого рода «внутреннюю эмиграцию».

Они создали тайное общество по образу и подобию комсомольской организации (единственной известной им модели), в котором соблюдали определённые ритуалы, типичные для таких обществ (клятвы, членские билеты, собрания и т.д.). Никаких активных действий по борьбе с оккупантами это общество не вело, хотя, возможно, и готовило вооружённое восстание в городе. И поэтому не причинило никакого вреда оккупантам и не оказало ни малейшего влияния на ход войны даже локально.

Вследствие предательства одного из членов организации (по всей видимости, скорее на почве страха, чем по идеологическим или меркантильным соображениям), а также уголовного преступления, совершённого двумя членами общества, оно «попало на радар» местной полиции и жандармерии.

Которые из собственных шкурных карьеристских интересов придумали организацию и её действия, которых никогда не существовало и не происходило. В результате как члены этой организации, так и другие юноши и девушки города, не имевшие к ней никакого отношения, были арестованы, (возможно) подвергнуты жёстким методам физического воздействия, а затем расстреляны.

После занятия города частями РККА организация «попала на радар» теперь уже сталинского агитпропа, отчаянно нуждавшегося в легенде, которой можно было бы «замазать» неприятную правду о реальностях оккупационного периода (т.е., о почти повальном коллаборационизме и почти полном отсутствии какого-либо сопротивления оккупантам) в Донбассе. Придуманная оккупантами организация оказалась для них просто находкой.

Так и появился на свет миф о «Молодой Гвардии». Как и другие агитпроповские мифы, к реальности имеющий очень отдалённое отношение.