Операция Магдалина. Белая Салтычиха

[RolandVT]

10 ноября 1941 года

Дублин, Ирландия

Ирма знала от своего мужа, что от его идеального партнёра всегда следовало ожидать совершенно неожиданного, но босс всех боссов (при всей условности этого определения на Изумрудном острове) ирландской мафии её удивил.

Ибо уже ожидавший её У Птицелова (в этом ресторане он был миноритарным акционером и потому мог посещать его когда угодно) Лиам О’Грэди махнул рукой в сторону стоявшей на столе внушительного размера зелёной шкатулки, на которой были выгравированы символы Ирландии и ирландского христианства.

Трилистник клевера, кельтский крест и полный набор сложных кельтских узоров. Ирма неплохо разбиралась в прикладном искусстве (в своё время Колокольцев ввёл её в берлинскую богему), но не смогла сходу определить, из чего и как была сделана шкатулка. Несомненно было одно – даже сама по себе эта шкатулка стоила целое состояние.

«Это тебе» - улыбнулся мафиози. «Содержимое тебе очень понравится…»

И это было ещё очень мягко сказано. Ибо после открытия шкатулки взгляд Ирмы сразу упал… правильно, на колоссальных по меркам индустрии парфюма размеров флакон Jean Patou's Joy - самых дорогих духов в мире.

На создание 30 миллилитров творения французского модельера Жана Пату, выпускавшегося крайне ограниченным тиражом с 1929 года, уходило 336 роз и около 10 тысяч цветков жасмина.

И это было только начало – ибо рядом с коробочкой, содержавшей флакон в прямом смысле драгоценной жидкости, были ещё три (разумеется, зелёные), в которых явно находились весьма недешёвые ювелирные изделия.

Элегантный в своей изысканной простоте платиновый браслет с кладдахом - еще одним национальным символом Ирландии, состоящим из двух рук, держащих сердце, увенчанное короной с маленькими бриллиантами.

Символом – в данном случае - дружбы и преданности. В соседней коробочке предсказуемо оказалось небольшое элегантное колечко – тоже с кладдахом и бриллиантиком… а после того, как Ирма открыла последнюю коробочку, у неё аж дух перехватило.

Ибо такой потрясающей красоты ювелирного изделия она вообще никогда не видела. Хотя была замужем за одним из богатейших людей рейха – и потому могла позволить себе почти, что угодно.

В коробочке находилось небольшое католическое распятие для ношения на шее, изготовленное… в общем, обзавидовался бы и сам Картье. Настолько реалистично выглядел распятый Христос… и настолько идеальным было сочетание белого золота и бриллиантов.

«Это изделия работы Франческо Челлини» - прокомментировал О’Грэди. «Это современный мастер… пока малоизвестный, но эксперты утверждают, что со временем он превзойдёт своего великого предка…»

Разносторонне одарённого Бенвенуто Челлини. Этот итальянский скульптор, ювелир, живописец, художник-медальер, гравёр, писатель-историограф и даже музыкант считается одним из величайших ювелиров в истории.

«Изделия уникальны – сделаны по моему заказу специально для тебя» - будничным тоном произнёс Лиам. В ответ на изумлённо-вопросительный взгляд Ирмы неожиданно тихо ответил: «Я знаю про Siebel…»

С началом Второй Великой войны появилась настоятельная необходимость для комендантов концлагерей СС быстро добираться до Берлина, а для курьеров и офицеров Инспекции концентрационных лагерей – в обратную сторону. Поэтому вблизи каждого мало-мальски крупного лагеря оборудовали аэродром. Небольшой, но вполне себе работоспособный.

По безжалостному «закону больших чисел», который, несмотря на несомненное мастерство пилотов и механиков люфтваффе, продолжал действовать, однажды случилась беда.

При посадке надломилась стойка шасси небольшого двухмоторного транспортника Siebel Fh 104, который вёз курьера из Берлина с каким-то очень важным пакетом для коменданта Дахау.

Снеся шасси, машина грузно, всей своей двухтонной тяжестью рухнула фюзеляжем на землю, проползла, высекая из грунта веер ярких искр, несколько десятков метров вперёд — и загорелась. А двери и люки, как назло, заклинило...

К счастью для пилотов и курьера, неподалёку находилась... правильно, Ирма Бауэр (она была на стажировке). Не теряя ни секунды, она бросилась к горящему самолёту. Ибо с секунды на секунду должны были взорваться бензиновые баки и крупнокалиберный боекомплект бортовых пулемётов MG-131.

Ирма вместе с присоединившимися к ней охранниками лагеря взломала аварийные люки (помогла крестьянская закалка), решительно залезла в полыхающую жарким пламенем машину, помогла зажатому в искорёженной кабине экипажу и ошалевшему курьеру выбраться на волю, а затем оттащила оглушённых людей — как говорится, «с помощью такой-то матери» — на безопасное расстояние.

Самолёт взорвался через считанные секунды. Ирму и охранников наградили Крестами за военные заслуги второй степени. Ибо на Железный крест никто из них, будучи не на фронте, права не имел. Охранники, будучи формально военнослужащими, получили ордена с мечами, а Ирма, будучи формально гражданским лицом, без мечей.

Вручил лично рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер – в присутствии Главного инспектора концентрационных лагерей обергруппенфюрера СС Теодора Эйке (подельника Колокольцева ещё по Ночи длинных ножей) и генерального инспектора люфтваффе Эрхарда Мильха.

Ирма пожала плечами: «Я лишь выполняла свой долг – только и всего...»

Лиам О’Грэди глубоко вздохнул – и с огромным уважением и восхищением произнёс: «Вопреки распространённому заблуждению, ирландские мужчины… если они мужчины, конечно; способны ценить выдающихся женщин… и такие поступки». И добавил: «Я уже давно всё это приобрёл… ждал только подходящего момента, чтобы передать тебе лично…»

Ирма благодарно улыбнулась: «Спасибо». Её женская интуиция – и опыт работы детективом убойного отдела Крипо немедленно подсказали ей, что это только начало. И не ошиблись.

Главный мафиози всея Ирландии положил на стол небольшой квадратный чемоданчик, открыл его и повернул к Ирме. Криминалькомиссарин без особого удивления увидела пачки денег. Два ряда по двадцать пять пачек по сто купюр достоинством в сто фунтов. Британских фунтов.

Чемоданчик содержал полмиллиона фунтов. Целое состояние – причём немалое.

Лиам прокомментировал: «В его ипостаси в качестве личного помощника рейхсфюрера СС я работаю с твоим мужем с тридцать третьего года. Поэтому у меня нет ни малейшего сомнения, что раз он отправил на встречу со мной свою очаровательную супругу ради информации о Дарине Иган, хотя сам вернётся из Киллили через считанные часы…»

Сделал многозначительную паузу – и резюмировал: «То она не жилец…»

Ирма кивнула. Её визави неожиданно жёстко продолжил:

«Я хорошо знаком со стилем работы Роланда – он не любит лишних телодвижений. Поэтому почти не сомневаюсь, что ему будет вполне достаточно извлечения знаний из миссис Иган с последующей её ликвидацией – её организация его мало интересует…»

Криминалькомиссарин поправила его: «За исключением трёх её совсем уж криминальных заведений…»

Мафиози сразу всё понял и изумлённо покачал головой: «Ну и ну… да она ещё круче и инфернальнее, чем мы думали – если это действительно это она рулит сетью чёрных борделей на нашем острове…»

«Я в этом практически не сомневаюсь» - уверенно произнесла Ирма.

Её визави кивнул: «Тем лучше». И продолжил: «Мне нужно, чтобы вы ликвидировали эту организацию… стёрли её с лица Земли. И наложили львиную лапу Роланда…»

Лиам был, разумеется, в курсе, кем Колокольцев был по гороскопу.

«… на все их активы. Которые мы потом поделим пополам… разумеется, мои люди окажут вам полную поддержку в этом деле…»

И, не дав Ирме отреагировать, продолжил: «Я знаю, что Роланд кристально честный человек и патриот Германии каких поискать. Поэтому не сомневаюсь, что, за вычетом оперативных расходов…»

Которые полностью компенсирует де Валера… впрочем, главному мафиози Ирландии это знать было не обязательно.

«… вся ваша доля, включая этот аванс, пойдёт на закупку стратегических материалов для вермахта и военной промышленности Германии…»

Криминалькомиссарин кивнула: «Так и будет». И вопросительно посмотрела на своего визави. Тот развёл руками: «Хорошо, хорошо… прямо сейчас расскажу… как на духу расскажу всё, что знаю про эту… иномирную фурию…»

«Я буду очень признательна» - улыбнулась Ирма. Лиам О’Грэди глубоко вздохнул – и начал свой рассказ.

«Дарина Иган в некотором роде мы наоборот…»

«Вложила легальные деньги в криминальный бизнес и настолько неплохо поднялась, что создаёт вам нешуточные проблемы?» - усмехнулась Ирма.

Мафиози удивлённо кивнул: «Так оно и было». И продолжил:

«В отличие от итальянской, китайской, еврейской… организаций у нас нет жёсткой иерархической структуры – в Ирландии это не принято…»

Криминалькомиссарин кивнула: «Я в курсе». Её визави продолжил:

«… поэтому наша жизнь основана на договорённостях между нашими кланами – и наших общих договорённостях с правительством и Церковью…»

«Мне это известно» - улыбнулась Ирма. И несколько неожиданно для Лиама продолжила: «Дай я угадаю – Дарина возникла словно из ниоткуда… лет десять назад или около того…»

«Двенадцать» - поправил её О’Грэди.

«Как только сыновья немного подросли» - подумала Ирма. Но промолчала. И продолжила: «… и захватила хоть и небольшой, но вкусный кусочек вашего пастбища. Элитные бордели, азартные игры, наркотики, контрабанда… я ничего не упустила?» - с улыбкой осведомилась она.

«Практически ничего» - улыбнулся Лиам. И продолжил: «Мы очень долго понятия не имели, что с ней делать…»

«Ибо она русская, а не ирландка?» - улыбнулась Ирма.

«Да… а откуда ты знаешь?» - растерянно изумлённо спросил О’Грэди. И, не дав ему опомниться, убийственным тоном продолжила:

«Её настоящее имя Дарья Николаевна Иванова; она родилась в Москве 9 декабря или 27 ноября 1901 года…»

«Второе» - ещё более растерянно пробормотал Лиам. Ирма продолжала:

«Она приняла активное участие в Гражданской войне на стороне противников большевиков… где так себя проявила… акциями устрашения, что оставила по себе жуткую память…»

И внимательно посмотрела на своего визави: «Добавить ничего не хочешь… или уточнить?». Мафиози вздохнул:

«В Сибири при Колчаке. Я наводил справки в среде белой эмиграции в Лондоне, Париже, Праге, Берлине – там её чтут… хотя и называют Белой Салтычихой…»

Ирму совершенно не удивило ни прозвище будущей ирландской Салтычихи, ни что она заработала его при Колчаке. Ибо Верховный правитель России (таким был его официальный титул) был единственным из лидеров Белого движения, который на подконтрольной ему территории развязал белый террор, по масштабам и жестокости вполне сравнимый с красным.

27 мая 1919 года Колчак подписал приказ, в котором, в частности, говорилось:

«Лиц, добровольно служащих на стороне красных в плен не брать и расстреливать на месте без суда; при поимке же их в дальнейшем будущем арестовывать и предавать военно-полевому суду».

С тем же результатом. В частных беседах адмирал заявлял:

«Гражданская война должна быть беспощадной. Я приказываю начальникам частей расстреливать всех пленных коммунистов. Или мы их перестреляем, или они нас. Так было в Англии во времена войны Алой и Белой Розы, так неминуемо должно быть и у нас - и во всякой гражданской войне»

Определённая сермяжная правда в этом утверждении была… только вот не в этом случае. Александр Васильевич так этого и не понял – и потому его дела со словами не расходились совершенно (с катастрофическими последствиями для него же).

Губернатор Енисейской и Иркутской губернии генерал Розанов, особый уполномоченный Колчака в Красноярске 27 марта 1919 года издал приказ, в котором, в частности, говорилось:

Начальникам военных отрядов, действующих в районе восстания:

1. При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдёт, а достоверные сведения о наличии таковых имеются, — расстреливать десятого.

2. Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и так далее отбирать в пользу казны.

……………………………………..

6. Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно.

7. Для разведки и связи пользоваться местными жителями, беря заложников. В случае неверных и несвоевременных сведений или измены заложников казнить, а дома, им принадлежащие, сжигать. Всех способных к боям мужчин собирать в какое-нибудь большое здание, содержать под надзором и охраной на время ночёвки; в случае измены, предательства — беспощадная расправа.

30 сентября 1919 года вышел приказ № 654 генерал-лейтенанта Матковского, командующего Западно-Сибирским военным округом, о расправе над восставшими против колчаковцев крестьянами:

I. В каждой деревне района восстания подробно обыскивать, захваченных с оружием в руках, как врагов, расстреливать на месте.

II. Арестовывать по показанию местных жителей всех агитаторов, членов Совдепов, помогавших восстанию, дезертиров, пособников и укрывателей и предавать военно-полевому суду [с тем же результатом].

………………………………………………………………….

IV. Местных властей, не оказавших должного сопротивления бандитам, исполнявших их распоряжения и не принявших всех мер к ликвидации красных своими средствами, предавать военно-полевому суду, наказание увеличивать до смертной казни включительно.

V. Восставшие вновь деревни ликвидировать с удвоенной строгостью, вплоть до уничтожения всей деревни.

Чем это отличалось от красного террора – в частности, от того же печально знаменитого расказачивания? Да ничем не отличалось.

Политические руководители чехословацкого корпуса в официальном меморандуме союзникам в ноябре 1919 года заявляли:

Под защитой чехословацких штыков [без которых колчаковский фронт рухнул бы мгновенно] местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснётся весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда по простому подозрению в политической неблагонадёжности обычное явление…

В Екатеринбургской губернии, находившейся под контролем Колчака, было расстреляно не менее 25 000 человек, а выпорот каждый десятый из двухмиллионного населения. Пороли как мужчин, так и женщин и детей – нередко целыми деревнями…

«Есть подробности… её подвигов?» - быстро осведомилась Ирма. На недоумённый взгляд Лиама ответила: «Вопрос не праздный… совсем не праздный…»

Главный мафиози Ирландии вздохнул: «Мне известно, что среди чекистов было немало представительниц прекрасного пола, которые по жестокости так называемому сильному полу сто очков вперёд давали…»

Ирма кивнула – ибо благодаря близкому общению с мужем (знакомым с Гражданской войной не понаслышке) была весьма информирована от том, что творили чекисты и красные комиссары… а также чекистки и комиссарши.

Некая чекистка Дора (она же Вера, она же "товарищ Дора") Гребеннюкова во время разгула красного террора в Одессе за несколько месяцев собственноручно убила почти 700 человек, превзойдя по числе жертв саму Кровавую графиню Элизабет Батори – не говоря уже о Салтычихе (последняя по сравнению с ней просто мелкая хулиганка).

Хотя данное ей выжившими узниками ВЧК – Красная Салтычиха – она заслужила вполне. Ибо на допросах в ЧК творила… да практически то же самое. Отрезала носы, уши, губы, пальцы, выдирала ногти, а на груди и спине горящей папиросой не торопясь выжигала кресты — к православным "товарищ Дора" питала "особые" чувства.

Даже для красных упырей это был уже перебор – поэтому в сентябре 1919 года Дору арестовали, а в январе 1920 она была расстреляна.

Однако это была не единственная красная Салтычиха - в Евпатории орудовала женщина-палач Антонина Немич. Она прославилась тем, что лично принимала участие в казнях белых офицеров и солдат на печально знаменитом транспорте "Трувор", который стоял на рейде.

Несчастных вытаскивали из трюма на палубу, раздевали догола, избивали, обрубали пальцы, отрезали носы и половые органы. В конце концов вешали на шею камень и топили в море.

Вместе с Антониной участие в расправах принимал её муж — Феоктист Андриади, а также две её родные сестры — Варвара и Юлия. Семейные подряд по-большевистски, короче.

Семейка настолько увлеклась инфернальными эскападами, что не успела эвакуироваться. В марте 1919 года все Немичи были арестованы и расстреляны белой контрразведкой.

Свои "товарищи" Зины, Клавдии, Розалии и т.д. были и в других городах страны. В Екатеринбурге орудовала латышка Тальберг, в Баку — некая Люба; а в Киеве большевики были вынуждены арестовать венгерку Ремовер, которая убивала вызванных в ЧК свидетелей.

Она отбирала их в очереди, уводила в подвал, там раздевала догола и убивала. Прежде чем её признали сумасшедшей и быстро расстреляли, она успела убить 80 человек – примерно столько же, сколько Салтычиха.

Лиам О’Грэди продолжал: «Насколько мне известно… точнее, удалось узнать от эмигрантов из России, у белых была только одна такая… фурия…»

«Дарья Николаевна Иванова» - мрачно вздохнула Ирма. Её визави продолжал:

«Она была… универсалом. Расстреливала десятками приговорённых беглым огнём из двух браунингов…»

Ибо перезарядка занимает считанные секунды – в отличие от нагана – да и игрушка более лёгкая и удобная. Лиам продолжал:

«Порола… как скажут. Хотя более всего любила насмерть забивать – даже малолетних детей…». Ирму аж передёрнуло – ибо такое было уже слишком даже для экс-надзирательницы Равенсбрюка.

Мафиози глубоко вздохнул – и продолжил: «Допрашивала в высшей степени эффективно – даже по сравнению с следователями НКВД женского пола…»

Которые по жестокости и эффективности далеко переплюнули коллег-мужчин. Софья Гертнер по прозвищу Софа — Золотая Ножка, с 1930 по 1938 год служила следователем Ленинградского управления НКВД и использовала метод, который был незатейлив и эффективен.

Она привязывала "врагов народа" за конечности к столу, а потом своей ножкой, одетой в жёсткую туфельку, била подозреваемого в пах до тех пор, пока он не сознавался… в чём надо.

От неё недалеко ушла – если вообще ушла – некая Феодосия Ершова, у которой для допросов "врагов народа" была собственноручно вырезанная из шины конной пролётки резиновая дубинка длиной полметра. Этой дубинкой она и обхаживала подозреваемых обоего пола… по нежным местам. С тем же результатом.

О’Грэди продолжал: «О методах допроса, которые применяла Белая Салтычиха ничего не известно… известно только, что у неё на допросах пели все… причём через считанные минуты. Даже кремнёвые большевики…»

«Куда она подалась после падения Колчака?» - осведомилась Ирма. «В Крым?»

Режим Колчака рухнул в январе 1920 года – до оккупации Крыма красными оставалось ещё десять месяцев.

Лиам покачал головой: «Сначала к атаману Семёнову… у которого до марта двадцатого занималась тем же самым, что и у Колчака…»

Американский генерал Уильям Грейвс в своем докладе сообщал, что войска Семёнова несут ответственность за убийство 40 тысяч человек. Массовое уничтожение заключённых (около 1500 человек) в период с 24 декабря 1919 г. по 10 января 1920 года получило название «Троицкосавской трагедии».

Только за два дня, 1 и 5 января 1920 года, был расстрелян 481 человек… и что-то подсказывало Ирме, что не обошлось без участия Белой Салтычихи. Атаман на этом не остановился: в июле 1920 года на станции Адриановка семёновцами карателями было расстреляно около трёх тысяч пленных красноармейцев.

Свидетель этого американец Чарльз Хаскелл Морроу писал:

«Пленники, наполнявшие целые вагоны, выгружались, затем их вели к большим ямам и расстреливали из пулеметов... Апогеем казней было убийство за один день пленных, содержавшихся в 53 вагонах, всего более 1600 человек…»

Это уже явно происходило без участия Дарьи Николаевны, которая к тому времени находилась… кстати, очень интересно, где именно.

«Потом подалась в Париж?» - предположила Ирма. Её визави покачал головой:

«В США через Китай. Сначала в Сан-Франциско, затем перебралась в Нью-Йорк… где быстро перешла в католичество и встретила своего будущего мужа…»

Неудивительно – в Большом Яблоке была немалая ирландская диаспора.

«Венчались они в Соборе Святого Патрика?» - не столько спросила, сколько констатировала Ирма. Где ж ещё, кроме главного католического храма Нью-Йорка – и кафедрального собора архиепархии Нью-Йорка – могла венчаться русская столбовая дворянка с родословной, уходящей корнями в Средневековье.

О’Грэди кивнул: «Там же она стала Дариной Иган – во избежание ненужных вопросов в Ирландии – благо по-английски говорит как по-русски… как и по-немецки и по-французски…»

Обычное дело для девочки в традиционной русской дворянской семье.

Лиам продолжил: «У меня с ней типа вооружённый нейтралитет, но…»

Он запнулся. Ирма продолжила за него: «… но у тебя есть обоснованные опасения, что она может выкинуть нечто такое, от чего будет плохо… очень плохо всем?»

Он кивнул – и растерянно развёл руками: «Моя проблема в том, что я решительно её не понимаю, и потому не могу предсказать её поведение. Да, она соблюдает конкордат, хотя к нему формально и не присоединилась, но…»

Глубоко вздохнул – и продолжил:

«Она сколотила… интербригаду… там кого только нет… полных отморозков. Я хорошо знаком с преступным миром Нью-Йорка; там есть очень, очень, жестокие банды… но до команды миссис Иган им просто бесконечность…»

Ирма вздохнула – и вынесла свой вердикт: «За подарки спасибо – я не вижу в этом ничего предосудительного…, и муж мой тоже не увидит, учитывая, что вы уже долго работаете вместе». Ибо такую роскошь она не вернёт точно – никогда.

Сделала небольшую паузу – и продолжила: «Аванс тоже возьму – он сразу же пойдёт на закупку стратегического сырья, поэтому рейхсфюрер будет очень рад и полностью одобрит…»

Глубоко вздохнула – и продолжила: «Что же касается этой… Белой Салтычихи и её команды, то мне нужен день-два на то, чтобы уточнить пару важных деталей… и ещё два-три на то, чтобы ликвидировать и её и её организацию…»

«И, как ты выразился, наложить лапу на их активы» - со смехом добавила она.

Лиам О’Грэди кивнул и проинформировал Ирму:

«У нас тут тихо… но сумма у тебя на руках очень большая… плюс серьёзная ювелирка, так что лучше перебдеть, чем недобдеть…». И продолжил: «Я распорядился – тебя до твоей обители проводит четвёрка моих крепких ребят… стрелки от Бога в таком же авто, как у тебя…»

Криминалькомиссарин кивнула: «Спасибо». Забрала подарки и деньги и покинула У Птицелова.