Тортури та Снаф

Алевтина Васильевна Яхонтова родилась 27 октября 1910 года в тогда ещё Санкт-Петербурге под знаком Скорпиона в семье мастера Путиловского сталелитейного завода Василия Андреевича Яхонтова и его жены Галины Петровны.

При царском режиме мастерам Путиловского завода платили не просто хорошо, а очень хорошо, поэтому они могли себе позволить весьма неплохую квартиру, а Галина Петровна - полностью сосредоточиться на воспитании дочери.

Ибо больше детей у них не было - роды были настолько тяжёлыми, что неясно как мама и дочь вообще выжили и даже не потеряли здоровье. Возможно, именно эти неприятности при появлении на свет и дали толчок превращению Алевтины в инфернальное существо... впрочем, это лишь гипотеза.

После Октябрьского переворота 1917 года Василий Андреевич, не колеблясь, принял сторону большевиков. Не потому, что был так уж восторге от их идеологии (не был), а потому, что и монархия, и все противники красных вызывали у него просто тошнотворное отвращение.

Мой дед по материнской линии - поручик царской армии, герой Первой мировой, Георгиевский кавалер - принял аналогичное решение по аналогичным мотивам, поэтому я Василия Андреевича очень хорошо понимаю. Он просто выбрал наименьшее зло - обычное дело во время таких кризисов.

Шла война, отец Алевтины был человеком чести, поэтому он считал, что его место среди сражающихся с оружием в руках. Подорванное на тяжёлой работе здоровье не позволило ему отправиться на фронт, поэтому он предсказуемо вступил в ряды петроградских чекистов.

После чего более полутора десятилетий боролся со всяческой контрой и особо опасными уголовниками, причем настолько успешно, что получил высшую награду СССР - Орден Ленина.

А до того два ордена Красного Знамени (мой дед был награждён таким однажды), орден Красной Заезды и целую россыпь ведомственных наград ВЧК/ОГПУ/НКВД/ГУГБ.

Дослужился до эквивалента армейского полковника и (к счастью для него и его семьи) успел умереть от сердечного приступа ещё до начала "кировских" репрессий - в августе 1934 года, через два месяца после того, как отпраздновал 50-летний юбилей и вскоре после "серебряной свадьбы" с женой Галиной.

За три года до того он дал старт впечатляющей карьере своей единственной дочери, которая - к великому удивлению родителей - сразу же после выпускного бала заявила, что пойдет по стопам отца.

Закончила с отличием юрфак МГУ (Яхонтовы ещё в Гражданскую перебрались в первопрестольную) и поступила в центральный аппарат тогда ещё ОГПУ на должность следователя в звании сержанта госбезопасности (эквивалент армейского лейтенанта).
Где немедленно прославилась... впрочем, об этом чуть позже.

Как и ее отец, Алевтина была правоверной пионеркой-комсомолкой-коммунисткой лишь на словах... впрочем, по совсем иной причине.

Причину звали Арина Матвеевна, она была бабушкой Али по материнской линии. По официальной профессии медсестрой, а на самом деле знахаркой, колдуньей, оккультисткой, гадалкой и все такое прочее.

Именно благодаря ей Аля узнала, что наш мир устроен совершенно не так, как учат советская школа, партия, правительство и коммунистическая идеология. И всерьез увлеклась эзотерикой и оккультизмом.

Настолько серьезно, что перечитала все книги, до которых сумела добраться - а чтобы их прочитать, выучила латынь, греческий и немецкий - в дополнение к английскому и французскому, которые изучила в элитной московской школе (двери дочери чекиста были открыты практически везде).

Часть книг предоставил отец, который - видимо, в пику теще - энергично преследовал московских оккультистов как идеологических противников советской власти.

Конфискованные книги, правда, не уничтожал, а приносил домой, объясняя начальству, что "чтобы успешно бить врага, надо знать его оружие". Где их запоем читала его дочь.

Начальство было в курсе реальной профессии Арины Матвеевны, однако закрывало на это глаза. Ибо само периодически пользовалось ее услугами. Ничего необычного - в свое время этим грешили даже католические инквизиторы.

Будучи донельзя любопытным существом, Аля облазила практически все мистические места Москвы. Которых было (и остаётся) не просто много, а очень много.

В одном из таких мест она и встретила саму Смерть. Где и когда конкретно и при каких обстоятельствах, Аля в своих мемуарах умолчала. Как умолчала и о том, как выглядела Смерть.

Упомянула лишь, что Смерть была женского пола - и была эта женщина необычайно, оглушительно, ослепительно, не-человечески, за-человечески, сверх-человечески прекрасна.

Настолько прекрасна, что Аля влюбилась в нее с первого взгляда. Причем так влюбилась, что была готова сделать для нее... да все, что угодно.

О чем они говорили во время своей единственной встречи, мемуары умалчивают... я мог лишь догадаться, что именно Смерть порекомендовала Але поступить на работу в ОГПУ. Мотивируя это тем, что эта работа сделает ее самой настоящей Богиней Смерти.

И таки сделала.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Причем весьма быстро сделала - через считанные месяцы после того, как Аля закончила шестимесячные курсы (учебку) ОГПУ и приступила к работе в должности младшего следователя.

Впрочем, она перестала быть младшим (с соответствующим повышением оклада) через считанные недели - ибо у нее на допросах подследственные признавали не только предъявленные им обвинения, но и существенно более тяжкие, за которые полагалось вплоть до высшей меры.

Признавались потому, что не в силах были сопротивляться гипнотическому обаянию потомственной ведьмы (такие способности обычно передаются через поколение - от бабушки).

Усиленному в высшей степени качественной подготовкой в учебке ОГПУ и (я в этом нисколько не сомневаюсь), дополнительным даром, который Алевтина получила от самой Смерти во время их, видимо, довольно долгого разговора.

В те ещё весьма вегетарианские времена смертные приговоры если и выносили, то обычно заменяли на десятку лишения свободы, которую нередко существенно сокращали.

Хотя по Шахтинскому делу 1928 года пятеро приговоренных к смерти были расстреляны (шестерым заменили но десятку. А по нескольким процессам по делу Промпартии в общей сложности были расстреляны аж 70 человек.

Алевтину это вегетарианство не смутило - и менее, чем через год после поступления в учебку ОГПУ (спустя четыре месяца после ее окончания) она раскрыла самую настоящую террористическую организацию. Которая действительно планировала убийство какого-то высокопоставленного совработника.

В реальности по мотивам чисто личным (в первую очередь имущественным)... однако на допросах у Алевтины все признались в мотивах политических. Антисоветских. Контрреволюционных.

Приговор суда был предсказуем: двое мужчин и одна женщина получили высшую меру, один мужчина десятку и одна женщина семь лет лагерей.

Дело было звонким - поэтому сержант Яхонтова получила орден Красного Знамени, а после того, как прошения осуждённых о помиловании были быстро отклонены... попросила позволить ей самолично расстрелять приговоренных.

В те времена это было нечто совершенно неслыханное, поэтому необходима была санкция Председателя ОГПУ Менжинского. Однако тот был уже тяжело и неизлечимо болен, поэтому санкцию дал де-факто глава ОГПУ Генрих Ягода.

Который задал Алевтине только один вопрос:

"Зачем это Вам?"

Аля спокойно ответила: "Я считаю, что это будет правильно..."

Ягода внимательно посмотрел на нее, некоторое время молчал, затем задумчиво произнес:

"А Вы далеко пойдете... очень далеко. Я даже подумать боюсь, как далеко... и куда дойдете..."

И подписал разрешение.

Приговоренных привезли в подземную тюрьму ОГПУ и поместили в одиночные камеры, после чего Алевтина все сделала сама. Комендант АХУ (главный палач НКВД) Василий Блохин счёл за благо не связываться с этой невесть откуда взявшейся фурией и самоустранился от процесса, так что она была предоставлена сама себе.

Она забрала первого приговоренного, он спокойно пошел с ней (она была достаточно подготовлена в области рукопашного боя, да и была при оружии, так что ни конвой, ни наручники ей были без надобности), ибо и представить себе не мог, что его следователь (женского пола!) и его палач - одно и то же лицо.

Когда они вошли в расстрельную комнату, он сразу все понял. Сильно удивился, покачал головой, однако быстро пришел в себя и галантно осведомился:

"Как Вам будет удобнее?"

Он был почти на голову выше ее, поэтому она честно ответила:

"Если Вы встанете на колени..."

Он кивнул, повернулся к ней спиной, спокойно опустился на колени и закрыл глаза. Она извлекла из поясной кобуры (на ней был просторный пиджак из шерстяной ткани) Вальтер РРК калибра ноль-тридцать-два (7,65мм) и выстрелила ему в основание черепа (патрон уже был в патроннике). Он беззвучно рухнул на пол лицом вперёд.

Второго мужчину она тоже поставила на колени - просто потому, что ей это понравилось, он был даже чуть ниже ее ростом... а вот с женщиной получилось несколько иначе.

Она сначала ничего не поняла, поэтому Але пришлось объявить ей, что она сейчас будет расстреляна. Женщина сначала впала в ступор, но быстро пришла к себя и попросила дать ей время помолиться.

Аля никуда не торопилась; кроме того, в ее правилах осуждённые на смерть имели право на последнее желание, поэтому она кивнула. Женщина довольно быстро прочитала Отче наш, Радуйся, Мария и Глорию, после чего, совершенно успокоившись, повернулась спиной к Але и сама, без приказа, встала на колени.

Затем кивнула: "Я готова"

Она очевидно была готова к встрече с Богом... только вот Бог был явно не готов к встрече с ней. Ибо выстрела не последовало. Вместо этого Алевтина усмехнулась:

"Подъем, подруга - дам тебе шанс..."

Подняла совершенно ошалевшую женщину - и вывела ее из тюрьмы НКВД/ОГПУ. Ошалевшая от такой наглости охрана выпустила их без сопротивления.

Аля отвела смертницу в кабинет Ягоды и объяснила ситуацию. Тот изумлённо покачал головой... и позвонил Председателю ОГПУ де-юре. Объяснил ситуацию уже Менжинскому, получил инструкции, повесил трубку и обратился к смертнице:

"Вы свободно владеете немецким, так ведь?"

Она судорожно кивнула. Ягода вздохнул - и вынес свой вердикт... точнее, вердикт своего шефа.

"Вам сейчас выдадут заграничный паспорт и вывезут в Берлин. Там Вас найдет наш человек - поступите в его распоряжение..."

Она снова судорожно кивнула, не веря своему счастью.

Через три дня в кафе на Унтер-ден-линден к ней подошёл элегантный молодой человек лет тридцати или около того, облаченный в безукоризненный - и явно очень дорогой - костюм.

"Меня зовут Роланд. Роланд фон Таубе. Вы поступаете в мое распоряжение. Ваше первое задание состоит в следующем..."