«Ты хотел бы выступить на процессе Эйхмана???» - изумился директор Моссад.
«Ты даже себе не представляешь, как» - усмехнулся Колокольцев.
«И что бы ты сказал судьям?»
Колокольцев пожал плечами: «Что Эйхман – омерзительный серийный массовый убийца, который заслужил виселицу с полмиллиона раз как минимум. Что он серая посредственность, зол не весь мир за то, что ему так и не дали полковника – а он для этого из кожи даже не вылезал, а выпрыгивал…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Что, в отличие от Гиммлера, Гейдриха, Поля, Глобочника и прочих генералов СС он банальный винтик в огромной машине, которую создал не он – его тогда и близко рядом не было. Да, очень важный – но всё равно лишь винтик…»
Затем внимательно посмотрел на директора Моссад и честно предупредил: «А то, что я скажу дальше, не понравится никому вообще, кроме адвокатов и недобитых национал-социалистов. И тебе тоже. Очень сильно не понравится…»
«Я переживу» - уверенно заявил Харель. «Вперёд»
«Сам напросился» - усмехнулся Колокольцев. И продолжил: «Я сказал бы им, что, как вы там не выпрыгивайте из своих мантий и всего остального и к чему бы вы Эйхмана ни приговорили, юридически ваш процесс ничтожен, а Эйхман невиновен. И это всем вам, Государству Израиль и всем евреям мира ещё выйдет таким боком, что вы сто раз пожалеете, что не повесили бывшего оберштурмбанфюрера на первом суку на улице Гарибальди в Буэнос-Айресе…»
Директор Моссад молчал, переваривая услышанное. Переваривалось плохо. Колокольцев продолжал.
«Я сказал бы им, что, как вы там не выпрыгивайте из своих мантий и всего остального, у вас не получится скрестить ужа мести с ежом правосудия. Что оперативники Моссад своими подвигами в Аргентине заработали себе пожизненное по совокупности похищения, незаконного лишения свободы, использования психотропов в криминальных целях и трансграничного human trafficking.
Так что любой суд, который руководствуется не жаждой мести и пиаром Холокоста, а международно признанными юридическими нормами, немедленно освободит Эйхмана из-под стражи, а доблестных агентов Моссад посадит в кутузку – кстати, и тебя тоже, как организатора всего этого беспредела…»
Харель продолжал молча слушать. По выражению его лица было видно, что ему было очень неприятно, но он терпел. Колокольцев уверенно продолжал:
«Что это позорное судилище вообще не суд, а всё это действо не имеет никакого отношения ни к правосудию, ни вообще к юриспруденции. А Эйхман, которому приговор уже вынесен пятнадцать лет назад как, тут пятое колесо в телеге…»
Харель попробовал возразить, но Колокольцев ему не позволил:
«Прекрати лицемерить, Иссер. Ты же умный человек, гений даже… почти. Поэтому не придуривайся – ты прекрасно знаешь, что если брать суть дела, а не юридические формальности, то приговор может быть только один. Смертная казнь через повешение, ибо пулю на это дерьмо вы тратить не будете точно…»
Глубоко вздохнул – и продолжил:
«Я сказал бы им, что этот так называемый судебный процесс чисто политическая акция, цель которой состоит в том, чтобы международное сообщество вспомнило о Холокосте, а западногерманская Фемида подняла, наконец, свою толстую задницу и начала всерьёз привлекать к ответственности участников Холокоста…»
И, усмехнувшись, добавил: «Последнее – это единственное, в чём я с вами полностью солидарен…»
«Думаешь, поднимет?» - с надеждой спросил Харель.
«Поднимет, конечно» - уверенно ответил Колокольцев. «Только вас ожидает разочарование столетия…»
«Почему?» - удивился директор Моссад.
«Потому, мой дорогой Иссер» - наставительно объяснил Колокольцев, «что ФРГ – это тебе не Государство Израиль. Там беззаконие не прокатит. Там юридические нормы будут соблюдаться безукоризненно. А если их соблюдать…»
«Я понял» - мрачно кивнул Харель. «Если их соблюдать, то либо вообще ничего не докажешь, либо докажешь какую-то мелочь…»
«Совершенно верно» - подтвердил Колокольцев. И продолжил: «Кроме того, это вы тут можете специально для Эйхмана восстановить смертную казнь, а потом снова отменить. Креативно, не спорю - но по сути полный юридический беспредел…»
Его визави снова попытался возразить, но Колокольцев ему снова не позволил.
«Иссер, ну хватит, право слово. Ты же командир международного эскадрона смерти. И потому должен прекрасно понимать, что то, что вы сделаете с Эйхманом - это никакое не правосудие. Это отвратительное убийство из мести – отвратительное потому, что вы прикрываетесь фиговым листком юридического крючкотворства…»
Глубоко вздохнул – и продолжил: «Да, он это заслужил сотни тысяч раз – тут спору нет и быть не может. Но по сути это ровно то же самое, что многие сталинские процессы…»
Директор Моссад изумлённо уставился на него. Колокольцев объяснил:
«Если ты внимательно изучишь сталинские процессы конца 1930-х годов, то ты увидишь, что многие известные их жертвы – самый яркий пример это Генрих Ягода – сотни раз заслужили пулю в расстрельном подвале. Но это не отменяет того факта, что эти так называемые процессы были банальным убийством. Актом государственного бандитизма. И ваш так называемый судебный процесс над Адольфом Эйхманом ничем не лучше…»
И продолжил: «В ФРГ никому такое и в голову не придёт. Поэтому максимум, на что вы можете рассчитывать, это пожизненное. С обязательной возможностью условно-досрочного, ибо LWOP только в США и в Британии…»
«Понятно» - мрачно произнёс Иссер Харель. «По состоянию здоровья и всё такое прочее. Плюс комфортные условия содержания…»
Колокольцев кивнул – и продолжил:
«А вот Государство Израиль и евреи по всему миру огребут по полной. Ибо вы уже дали антисемитам и юдофобам всех мастей пропагандистское оружие термоядерной мощности. Теперь все будут видеть в Израиле государство-террориста. Государство-убийцу, которое ради мести готово наплевать на любые международно признанные юридические нормы и правила поведения. Объяснить, к чему это приведёт или сам догадаешься?»
Директор Моссад мрачно кивнул: «Поддержка Израиля упадёт, а арабов вырастет. Будут бешеный рост антисемитизма, новые погромы, убийства евреев и прочие теракты… даже новая война…»
И как в воду глядел...