Сор из избы

Рассказы без основного фетиша
Post Reply
Blackmonkey
Posts: 130
Joined: Tue Nov 12, 2019 5:24 pm
Location: Украина
Has thanked: 13 times
Been thanked: 28 times

Сор из избы

Post by Blackmonkey »

Председатель постучал смартфоном по столу и сказал:
- Просто повезло, что видео не попало в сеть, так бы все трое в рядок на кольях бы сидели.
Виновницы собрания тихо сидели пока что, к счастью, на стульях, поставленных в ряд у стены.
Костя их, разумеется, хорошо знал. Оля и Юля, и их мама Валя были соседями его родителей, и выросли на его глазах. Он был на шесть лет старше Оли. Валя вышла замуж в восемнадцать, меньше, чем через год родила Олю, а еще через несколько месяцев ее муж узнал, что дочь не от него. Особого скандала не было, он просто взял и уехал из села, и никогда не возвращался, даже документы о разводе прислал по почте. Не прошло и двух лет, как Валя снова забеременела, от кого, она скрыла, скорее всего, сама точно не знала. Та еще оторва была, но две дочки ее успокоили, а серьезная обработка плеточкой, проводимая лично председателем совета, практически вылечила. Ей, конечно, помогали, пока дочки не подросли, и сельсовет, и соседи, Костя и сам не раз с девчонками сидел, пока Валя бегала по делам. Они не были образцом послушания, но со старшим мальчиком не связывались. Потом Костя вырос и переехал в свой дом, а девочки подрастали и послушнее не становились, сказывалось отсутствие отца. Оля пошла в маму, жадная до парней, и помыкала худенькой младшей сестрой. Косте они ничего плохого никогда не делали, и ему было очень жаль, что девочки так неудачно сотворили непотребство, и Юлю теперь точно казнят.
Председатель уже пояснил суть происшествия. Одноклассница Юли пришла домой после школы, забралась в ванну и вскрыла себе вены. Вернувшиеся родители нашли ее еще живой, девочка попала в больницу, и уже там рассказала, что Юля ее избила и издевалась, тыкая палкой в промежность.
- Родители этой Зиминой в истерике, завуч со школы в истерике, орут, что это сексуальное насилие и покушение на девственность. - рассказывал председатель. - Самое интересное было, что она только Юлю винит, про другого кого ни слова. Да Юля с ней бы и не справилась. Я ж вас знаю, сразу Олю за ухо взял. А у нее на телефоне! Оля! Тебе восемнадцать лет, что ты с десятиклассницами делаешь? Да как такое вообще делать можно? - председатель в голос закричал на Олю. Та угрюмо молчала.
- Они с нее трусы сняли и шваброй поломанной между ног тыкали. Та подумала, что все, целку порвали, пошла и вскрылась. Видно, берегла себя для кого-то, в таком возрасте оно все жуть каким важным кажется. Поцарапали, до крови, но только снаружи. Если бы не вскрылась, поркой обошлись бы. Опозорили всю общину, прошмандовки.
Школа была одна на несколько общин, и случившееся серьезно портило репутацию. Выносить дело на общий суд было нежелательно, да и не в правилах Костиной общины, все собравшиеся были единодушны, что с провинившимися нужно разобраться самим, без лишней огласки. Однако родители пострадавшей девочки и администрация школы были неумолимы.
- Я с Зиминой этой наедине поговорил, - продолжал председатель, - она Олю не сдала, потому что боялась, что видео, где она над ней издевается, в сеть попадет. При ней все удалил и поклялся, что копий нет, дал личную гарантию, что ничего не осталось и не попадет никуда, а она согласилась показания не изменять. Так что у них к Оле претензий нет, и мы с ней сами разберемся. Родителям и завучу сказал, что девственности не лишили, сама дурочка вскрываться побежала. Очень они хотели Юлю больно казнить, но сошлись на повешении.
Юля, услышав это, подняла голову, шмыгнула носом, вытерла лицо ладонями и замерла.
- Послезавтра возле школы тебя повесят голой на короткой веревке.
Валя заплакала. Несколько секунд все обдумывали сказанное. Потом раздался чей-то голос: «Нехорошо это, не по-нашему». Некоторые из собравшихся его поддержали.
- Не по-нашему девчонок вешать, - сказал носатый Гриша, сосед Кости.
- Петля — не дело, - поддержали его, - Что она, воришка какая-то?
Председатель хлопнул ладонь по столу.
- Я считаю, что она смерти не заслужила. Тем более перед чужими, орать к столбу привязанной. Нечего. Если бы сами, среди своих, тогда другое дело, все бы по-нашему было. Юлю повесим при всех, как договорено. Жалко девчонку, большой ее вины нет. Зато уж с Олей, которая всем верховодила, мы по-своему разберемся, без лишних глаз. Не вынося сор из избы. Я так решил.
- С девчонками все ясно, - сказал кто-то, громко и веско. - А Валя? Хорошо воспитала — теперь Юльке за Олю в петле прилюдно позориться, Оля тоже муки смертные примет, а ты что? Еще нарожаешь?
Валя спрятала лицо в ладонях.
- Это тебя надо бы голой публично повесить толпе на потеху, - продолжал голос, - а о девчонках твоих самим позаботиться, чтоб в честных муках ушли.
Жестоко было говорить такое матери обреченных девушек, наверное, это был друг опозоренного Валей мужа.
Валя подняла лицо, утерлась и сказала:
- Мне только дочек моих жалко. Я-то готова, сама разденусь, как надо, если найдется, кто не побрезгует об меня нож испачкать.
- Оно, может, и справедливо было тебя повесить, - сказал председатель, - Да договориться только так получилось. Можешь не переживать, и о Оле, и о тебе я сам позабочусь. Костя с Алиской помогут.
Жена Кости, Алиса, выросла в очень строгой обстановке и немало помогала казнить девушек и женщин.
Решили на том, что все будет послезавтра, Юлю отвезут на виселицу, и сразу после ее повешения Олю и Валю отвезут к председателю и казнят чревосечением. Все трое казались смирившимися со своей участью.
Уже выйдя из администрации, на пути домой, Костя понял, что ему не давало покоя все собрание.
Его двоюродная сестра Ира была очень дружна с Валиными дочками. Если она и не участвовала, то в курсе-то точно была. Надо бы к ним зайти, поговорить.
Дома Костя поговорил с Алисой, объяснил, что случилось, и что потребуется их помощь. Они договорились, что, как обычно, Алиса поможет раздевать и связывать, а также проконтролирует наступление смерти, а Костя организует транспортировку трупов и сделает задание роботу-экскаватору, чтобы тот заранее выкопал могилы на общинном кладбище.
Вечером Костя отправился к тете, поговорить про Иру.
Тетин муж, Сергей Иваныч, любил жену и самогон собственного изготовления, а дочку не любил. Наверное, поэтому она и росла изрядно хулиганистой, хоть и не настолько, чтобы часто попадаться на чем-нибудь серьезнее битых окон и похабных надписей в школьном туалете. Училась, правда, плохо, но прошли те времена, когда за плохие отметки могли вспороть живот прямо в школе.
Сергей Иваныч новостям о дочкиных подругах ничуть не удивился.
- Под стать компания, - ответил он, - она сама только что попалась. Самогонку у меня таскала. Да не ту, что сладкая, а поядреней, что покрепче. Еще, поди, и подругам наливала. Не бережет ни ни живот, ни письку, про задницу уже не говорю. Сейчас к порке готовится.
- Ирка! - крикнул он дочку, - Бросай все, иди сюда. Лена, веди ее сюда! - обратился он уже к жене.
Вошла Ира, в трусах и майке, покраснела, увидев брата, тихо поздоровалась недовольным тоном.
- С непутевыми Олькой и Юлькой дружишь же? - спросил ее Сергей Иваныч.
- А с кем мне еще дружить? - после паузы с вызовом ответила Ира.
- Теперь уже не с кем, - хохотнул Сергей Иваныч, - их послезавтра казнят, и мамку их тоже. Юльку стыдно, Ольку с мамкой больно. Знаешь же, за что?
С лица Иры сошла краска, она потупилась и молчала. Сейчас перед ней вполне реально стояла возможность вместе с Олей умереть в мучениях.
- А за то, что знаешь, получишь еще двадцать пять промеж ног. И радуйся, что с ними не попалась, считай, повезло живой остаться.
Сергей Иваныч отправил ее обратно готовиться к порке, жену помогать ей, велев привязать дочку на спине с задранными ногами, и обратился к Косте.
- Не поможешь мне с поркой-то? Задницу я ей и сам деру, но тут серьезнее надо, старый я уже для такого, а ты хорошо умеешь, Алиска у тебя шелковая.
Из комнаты раздался возмущенный голос Иры:
- Мама, я так ни за что! Ты что, так ужасно просто!
-Отец сказал так… - вяло требовала Лена.
- Вот видишь? Балованая, непослушная. - вздохнул Сергей Иваныч. - Пойду, разберусь, и ты подходи, ладно?
Костя кивнул.
- Пап, я так… Ай, больно!!! - донеслось из комнаты. Несколько минут там негромко возились, потом стали раздаваться размеренные шлепки и вскрикивания Иры. Костя прошел к ним.
Сергей Иваныч порол привязанную к кровати дочку по выставленным ягодицам и бедрам кожаным ремнем, сложенным вдвое. Ира ойкала и вскрикивала, ремень оставлял красные полосы. Стыдная и беззащитная поза ее больше не беспокоила, из глаз текли слезы, пальцы связанных рук вцеплялись в простынь, между ударами она всхлипывала. Иногда ремень все же попадал по гладко бритым промежности и половым губкам, и Ира дергалась и вскрикивала еще сильнее, но за порку «промеж ног» это все равно не считалось. Наконец она получила назначенное количество ударов ремнем по попе, Сергей Иваныч достал семихвостую кожаную плетку и протянул ее Косте.
- Было пятнадцать, да двадцать пять добавилось, итого сорок. А можно и пятьдесят, да так, чтоб запомнила.
Пятьдесят — это много даже для взрослой женщины, тем более для шестнадцатилетней девушки. Плетка была достаточно жесткая, со срезанными наискось концами плетеных хвостов, которые впиваются в кожу.
Ира заныла от страха.
Костя взял плетку, встал поудобнее, и резко ударил Иру по лобку. Она сильно дернулась и закричала. На лобке проявились пять красных полос, заканчивающихся косыми отметинами. Следующий удар пришелся ниже, и был еще более болезненным. Потом Сергей Иваныч велел жене подтянуть ноги Иры еще выше и шире, Лена, не сдерживая слезы, подчинилась, и по приказу мужа раздвинула пальцами дочке малые губки, открывая вход во влагалище. Несмотря на то, что после пары ударов губки девичьей вагины снова прикрыли вход, нежная слизистая вспухла темно-красными следами. Ира взвизгивала и рыдала, отчаянно извиваясь под жестокой плетью, невыносимо больно кусающей ее самое чувствительное место. После двадцати ударов вся ее промежность покрылась полосами на ярко-красном фоне, губки сильно опухли и стали темно-красного цвета. Ира еще кричала. На тридцатых ударах он уже могла только стонать и даже не плакала, ее вагина и промежность покрылись кровоподтеками. На сороковых кожа на губках стала лопаться и выступила кровь. Ира стонала, мать держалась за нее и рыдала, но не сказала ни слова про остановку наказания. Костя делал большие паузы между ударами, чтобы успевала возвращаться чувствительность, и в эти паузы Ира извивалась в своих путах, и стонала своим высоким девичьим голосом. После пятидесятого, последнего удара, она еще немного корчилась, потом стала успокаиваться, тяжело дыша и постанывая. Мать отвязала ее и побежала за льдом и мазями.
- Вот это порка так порка, - сказал Сергей Иваныч, - я так ее не могу. Лену лупил будь здоров, а Ирку совсем не получается. Вот она такой и выросла. Не будет с нее толку. Хоть бы не кончила, как Юля, на виселице перед всем народом дергаясь. Забрал бы ты ее, Костя, на воспитание, что ли? У вас с Алисой не забалуешь. В хозяйстве бы пригодилась, да и в удовольствие — вон, все уже выросло, и грудь налилась, и задница.
Костя пообещал подумать и посоветоваться с Алисой.
На следующий день Костя занимался приготовлениями и другими своими делами, вечером договорившись с женой, что они поедут завтра к школе, но отдельно от председателя, который повезет девушек с их мамой.
Юлю повесили в десять часов утра. Ее вытащили на помост уже голой и со связанными за спиной руками, в накинутом на плечи покрывале, которое тут же сняли. Юля немного сопротивлялась, ее подтащили под свисающую веревку, не слишком толстую, одели на шею петлю, чуток затянули, и сразу же подняли вверх, невысоко, Юлины ножки сантиметров десять всего не доставали до досок помоста. Юля вытянулась, пытаясь ступнями встать на опору, и, медленно вращаясь, связанными руками тщетно старалась дотянуться до шеи. Петля причиняла боль и мучения, девушка корчилась в попытках освободиться несколько секунд, потом ее сознание начало угасать, она взбрыкнула ногами, расставив их и выставив гладкий лобок. Толпа загомонила. У Юли начались судороги, она напрягала свою худенькую попку и резко очерчивающийся живот, продолжая вращаться, подергивала плечами, отчего тряслись ее маленькие грудки. Толпа шумела, одобряя зрелище. Петля затянулась сзади и немного сбоку, Юля наклонила голову набок, покраснела, обиженно надув щечки и губки, и высунув язычок. К удовольствию зрителей, она еще немного подергала попой с раздвинутыми ногами, показывая свою девичью киску, и затихла, вытянувшись и расслабившись. Спустя несколько минут толпа начала расходиться. Снять тело не дали, сестра и мать, рыдая, попрощались с Юлей, обняв висящее тело, и их увели в машину, чтобы отвезти на их собственную казнь.
Костя подогнал поближе к двору председателя мини-трактор с прицепом, на котором планировал увезти тела казненных, и зашел внутрь. Оля и Валя уже стояли на коленях, голые, гладко выбритые и связанные в запястьях и щиколотках. В руках у председателя был широкий охотничий нож-скиннер, достаточно длинный для смертельных повреждений. Он подошел к Оле, взялся за веревку, свисающую со связанных за спиной запястий и продетую в петлю на связывающих ноги путах, и потянул за нее, одновременно укладывая Олю набок. Ее запястья притянулись к щиколоткам, председатель навалился на нее коленом и просунул лезвие ножа между ног. Оля закричала, председатель не спеша вспарывал ее между ног, потом резал лобок, огибая лобковый симфиз, погрузился в низ живота, взрезая там внутренности, и, наконец, вспорол живот до пупка. Оля громко кричала, переходя на визг, мотала головой, которую старалась ей придерживать Алиса. Косте было видно, как сильно Оля поджимала пальцы ног, испытывая все мучения вспарывания живота.
Закончив с ней, председатель сразу направился к Вале, которая стонала, зажмурившись, пока резали ее дочку. Он взялся за веревку, и Валя закричала:
- Нет! Не надо меня так!
Костя удивился такому малодушию. Председатель, не обращая внимания, прижал ее к земле.
- Не надо… - приглушенно простонала Валя и сдавленно закричала. Председатель резал ее точно так же, но дольше, Валя была крупнее и толще дочки, ему пришлось делать два захода по низу живота, чтобы наверняка достать матку и крупные сосуды. Валя орала и выла, но к концу, когда из нее полезли внутренности, замолчала, только тяжело дышала, и быстро потеряла сознание.
Оля сильно мучилась, ей не посчастливилось впасть в беспамятство, как матери, она стонала и плакала. Алиса положила ее голову себе на колени и гладила, утешая. Председатель не разрешил удавить ее, чтобы избавить от страданий.
- Мне очень больно, Алисочка, помоги мне, пожалуйста… - плакала Оля.
- Потерпи, потерпи немного, скоро уже все закончится. - утешала ее Алиса.
Под Олей быстро натекала лужа крови, она уже не говорила, тихо постанывала, полуприкрыв глаза.
- Уже почти все. - сказала Алиса, обращаясь одновременно к Оле и Косте. Председатель ушел со двора.
Оля совсем затихла. Алиса выждала еще несколько минут и достала портативный автоматический энцефалограф. Пришлось ждать еще, когда он, наконец, показал наступление смерти у обоих. Завернутые в простыни тела они сразу отвезли в морг медпункта, чтобы дождаться, когда снимут тело Юли, и похоронить их всех вместе.

Несколько дней спустя Алиса сказала Косте, что она не против забрать Иру к ним.
- Наверное, так будет лучше. - сказала она. - Пусть только она закончит школу. Надеюсь, полученной порки на это хватит. А если нет, добавишь.
Костя был согласен добавить.
User avatar
Anna
Posts: 754
Joined: Thu Dec 06, 2018 5:04 pm
Has thanked: 997 times
Been thanked: 329 times

Re: Сор из избы

Post by Anna »

Порка шикарная:) Больше всего в рассказе понравилась.
Сразу хочу предупредить: я бандеровка, хохлособака, свидомитка, укропка и карательница.
А кровь русских младенцев я пью утром натощак.
Blackmonkey
Posts: 130
Joined: Tue Nov 12, 2019 5:24 pm
Location: Украина
Has thanked: 13 times
Been thanked: 28 times

Re: Сор из избы

Post by Blackmonkey »

Anna wrote: Sun Dec 15, 2019 8:46 pm Порка шикарная:) Больше всего в рассказе понравилась.
Как-то жестоко получилось, сам не ожидал.
Post Reply