Лайме - ее родители родом из Вильнюса - выпал испанский сапог. В самом простом варианте - две деревянные доски, скреплённые металлическими винтами с гнездами для клиньев на внешней стороне каждой доски.
Лайма разделась догола, села на обыкновенный стул, завела руки за спинку стула, я их связал в запястьях, Шарлотта Корде крепко привязала ее к стулу, я сделал Лайме инъекцию первой стадии Эликсира Белого Ангела, Шарлотта аккуратно поместила голени девушки между досками обоих "сапогов"...
И начала медленно и аккуратно вбивать клинья в пазы, сдавливая досками голени девушки. Продолжая это делать, пока Лайма не потеряла сознание от чудовищной боли...
Когда девушка полностью регенерировала, я спросил ее о ее ощущениях во время этой... алго-сессия. Она усмехнулась:
"Чувствовала себя Эсмеральдой..."
Ибо героиню романа Виктора Гюго (ИМХО, весьма непривлекательная особа) пытали именно с помощью испанского сапога.
"А вообще" - вздохнула Лайма, "я почти ничего не соображала - настолько дикой, чудовищной была боль..."
После чего задумчиво - и совершенно неожиданно - изрекла:
"Насчёт Эсмеральды я серьёзно - я хочу, чтобы меня, как ее, повесили на Гревской площади... только голую..."
Ныне площадь Отель-де-Виль перед мэрией Парижа. На этой площади до конца XVIII века совершались публичные казни.
"Контракт сначала отработай" - брякнул я, ибо не воспринял ее заявление всерьез. После такой боли ещё и не такое заявишь...
Лайма кивнула: "Хорошо". Отработала контракт с Белым Ангелом, после чего появилась на Объекте Харон и попросила ее повесить. Никакие уговоры ни к чему не привели, пришлось провести ее в комнату с индивидуальной виселицей.
Она спокойно разделась догола и поднялась на табурет, Лидия связала ей руки за спиной в запястьях, а ноги - в лодыжках и коленях, надела девушке на шею петлю, затянула и спросила: "Готова?"
Лайма кивнула. Лидия точным и сильным ударом выбила у нее табурет из под ног и девушка повисла. Через пять минут она была уже в лучшем мире.