Пытки и казни в ВЧК

[RolandVT]

Из знаменитой книги Мельгунова "Красный террор в России"
-------------------------------------------------------------------------------

Распространённой психологической пыткой пыткой является инсценировка расстрела, столь часто и повсеместно применяемая следователями Ч.К. в целях воздействия и получения показаний. [Справедливости ради, надо отметить, что эту пытку изобрели задолго до 1917 года и юзали её и до, и во время, и после Гражданской войны... да чуть ли не по всему земному шару]

Одного из подсудимых несколько раз водили ночью на расстрел, заставляли раздеваться догола на морозе, присутствовать при реальном расстреле других — ив последний момент его вновь уводили в камеру для того, чтобы через несколько дней вновь прорепетировать с ним эту кошмарную сцену.

Люди теряли самообладание и готовы были все подтвердить, даже несуществовавшее, лишь бы не подвергаться пережитому. Присужденный к расстрелу по делу Локкарта американец Калматьяно в Бутырской тюрьме рассказывал мне и В. А. Мякотину, как его, и его сопроцессника Фриде, дважды водили на расстрел, объявляя при этом, что ведут на расстрел. Калматьяно осужден был в 1918 г., и только 10-го мая 1922 г. ему сообщили, что приговор отменен. Все это время он оставался под угрозой расстрела.

Обвиняли одну женщину в том, что она какого-то офицера спасла, дав взятку в 100 тыс. рублей. Передаем ее рассказ так, как он занесен в воспоминания Колбасиной. На расстрел водили в подвал. Здесь «несколько трупов лежало в нижнем белье. Сколько, не помню.

Женщину одну хорошо видела и мужчину в носках. Оба лежали ничком. Стреляют в затылок… Ноги скользят по крови… Я не хотела раздеваться — пусть сами берут, что хотят. „Раздевайся!“ — гипноз какой-то. Руки сами собой машинально поднимаются, как автомат расстегиваешься… сняла шубу. Платье начала расстегивать…

И слышу голос, как будто бы издалека — как сквозь вату: „на колени“. Меня толкнули на трупы. Кучкой они лежали. И один шевелится еще и хрипит. И вдруг опять кто-то кричит слабо-слабо, издалека откуда-то: „вставай живее“ — и кто-то рванул меня за руку. Передо мной стоял Романовский (известный следователь) и улыбался. Вы знаете его лицо — гнусное и хитрую злорадную улыбку.

— Что, Екатерина Петровна (он всегда по отчеству называет) испугались немного? Маленькая встряска нервов? Это ничего. Теперь будете сговорчивее. Правда?» Пытка то или нет, когда мужа расстреливают в присутствии жены?

Такой факт рассказывает в своих одесских воспоминаниях Н. Давыдова. «Узнали сегодня, что… баронесса Т-ген не была расстреляна. Убит только муж, и не сколько человек с ним. Ей велено было стоять и смотреть, ждать очереди. Когда все были расстреляны, ей объявили помилование. Велели убрать помещение, отмыть кровь. Говорят, у нее волосы побелели».

В сборнике Че-Ка зарегистрировано немало аналогичных эпизодов. Все это свидетельства как бы из первоисточника. Вот все тот же Саратовский овраг, куда сбрасываются трупы жертв местной Чека. Здесь на протяжении 40–50 сажень сотнями навалены трупы. На этот овраг в октябре 1919 г. ведут двух молодых женщин и «у раздетых под угрозой револьверов над зияющей пропастью» требуют сказать, где один из их родственников. Тот, кто рассказывает это, видел двух совершенно седых молодых женщин.

Узнали об ужасной пытке над членом Учредительного Собрания Иваном Ивановичем Котовым, которого вытащили на расстрел из трюма барки с переломанной рукой и ногой, с выбитым глазом (расстрелян в 1918 г.)»

А вот Екатеринодарская Чека, где в 1920 г. в ходу те же методы воздействия. Доктора Шестакова везут в автомобиле за город на реку Кубань. Заставляют рыть могилу, идут приготовления к расстрелу и… дается залп холостых выстрелов.

То же проделывается несколько раз с неким Корвин-Пиотровским после жестокого избиения. Хуже — ему объявляют, что арестована его жена и десятилетняя дочь. И ночью проделывают перед глазами отца фальшивую инсценировку их расстрела.

Автор статьи в «Че Ка» дает яркую картину истязаний и пыток в екатеринодарской Ч.К. и в других кубанских застенках.

«Пытки совершаются путем физического и психического воздействия. В Екатеринодаре пытки производятся следующим образом: жертва растягивается на полу застенка. Двое дюжих чекистов тянут за голову, двое за плечи, растягивая таким путем мускулы шеи, по которой в это время пятый чекист бьет тупым железным орудием, чаще всего рукояткой нагана или браунинга. Шея вздувается, изо рта и носа идет кровь. Жертва терпит невероятные страдания…

В одиночке тюрьмы истязали учительницу Домбровскую, вина которой заключалась в том, что у нее при обыске нашли чемодан с офицерскими вещами, оставленными случайно проезжавшим еще при Деникине ее родственником офицером.

В этой вине Домбровская чистосердечно созналась, но чекисты имели донос о сокрытии Домбровской золотых вещей, полученных ею от родственника, какого-то генерала. Этого было достаточно, чтобы подвергнуть ее пытке. Предварительно она была изнасилована и над нею глумились.

Изнасилование происходило по старшинству чина. Первым насиловал чекист Фридман, затем остальные. После этого подвергли пытке, допытываясь от нее признания, где спрятано золото. Сначала у голой надрезали ножом тело, затем железными щипцами, плоскозубцами отдавливали конечности пальцев.

Терпя невероятные муки, обливаясь кровью, несчастная указала какое-то место в сарае дома № 28, по Медведевской улице, где она жила. В 9 часов вечера 6-го ноября она была расстреляна, а часом позже в эту же ночь в указанном ею доме производился чекистами тщательный обыск, и, кажется, действительно, нашли золотой браслет и несколько золотых колец.

В станице Кавказской при пытке пользуются железной перчаткой. Это массивный кусок железа, надеваемый на правую руку, со вставленными в него мелкими гвоздями. При ударе, кроме сильнейшей боли от массива железа, жертва терпит невероятные мучения от неглубоких ран, оставляемых в теле гвоздями и скоро покрывающихся гноем. Такой пытке, в числе прочих, подвергся гражданин Ион Ефремович Лелявин, от которого чекисты выпытывали будто бы спрятанные им золотые и николаевские деньги.

В Армавире при пытке употребляется венчик. Это простой ременный пояс с гайкой и винтом на концах. Ремнем перепоясывается лобная и затылочная часть головы, гайка и винт завинчиваются, ремень сдавливает голову, причиняя ужасные физические страдания».

В Пятигорске заведующий оперативным Отделом Ч.К. Рикман «порет» допрашиваемых резиновыми плетьми: дается от 10–20 ударов. Он же присудил несколько сестер милосердия к наказанию в 15 плетей за оказание помощи раненым казакам..

В этой же Ч.К. втыкали шпильки под ногти — «система допросов при помощи кулаков, плетей, шомполов» здесь общепринята. Ряд свидетелей удостоверяют о жестоком избиении при допросе адмирала Мязговского в Николаеве (1919 г.). В «Общем Деле» приводятся показания мещанина г. Луганска, как пытали его: здесь и поливание голого ледяной водой, отворачивание плоскозубцами ногтей, поддевание иглами, резанье бритвой и т. д.

В Симферополе — рассказывает корреспондент той же газеты — в Ч.К. «применяют новый вид пытки, устраивая клизмы из битого стекла и ставя горящие свечи под половые органы». В Царицыне имели обыкновение ставить пытаемого на раскаленную сковороду, там же применяли железные прутья, резину с металлическими наконечниками, «вывертывали руки», «ломали кости».

Пыткам в Одессе посвящена специальная глава в книге Авербуха. Кандалы, арест в темном карцере, телесное наказание розгами и палками; пытки в виде сжимания рук клещами, подвешивания и пр. — все существовало в одесской Ч.К. Среди орудий сечения встречаем и «палки толщиною в сантиметр» и «сплетенную из ремней плеть» и пр. По материалам Деникинской Комиссии можно пополнить картину, нарисованную Авербухом.

Вот фиктивный расстрел: кладут в ящик, в котором уже лежит убитый, и стреляют. Пожгли даже ухо и уводят, может быть, только до следующего раза; другого заставляют рыть себе могилу в том же погребе, где он сидит — это «камера смертников», есть даже такая надпись: здесь уже зарыто 27 трупов… но все это только прием устрашения; к третьему каждую ночь является палач: «выходи», и на дворе: «веди обратно — пусть еще эту ночь протянет»…

В Одессе сотрудники Ч.К. несколько раз в день посещали камеры и издевались над заключенными: «вас сегодня разменяют». В Москве в период ликвидации Ч.К. крупного политического дела в 1919 г. в камеры заключенных была посажена вооруженная стража; в камеры постоянно являлись коммунистки, заявлявшие страже: это шпионы, при попытке к бегству вы можете их убить.

В Пензе председательницей Чека была женщина Бош, зверствовавшая так в 1919 г., что была даже отозвана центром. В Вологде председатель Ч.К. двадцатилетний юноша любил такой прием (и не в 1918 г., а уже в 20 г.). Он садился на стул у берега реки; приносили мешки; выводили из Ч.К. допрашиваемых, сажали их в мешки и опускали в прорубь.

В Тюмени также «пытки и порка» резиной. В уральской Ч.К. — как свидетельствует в своем докладе упомянутая уже Фрумкина — допрашивают так: «Медера привели в сарай, поставили на колени к стене и стреляли то справа, то слева. Гольдин (следователь) говорил: „если не выдадите сына, мы вас не расстреляем, а предварительно переломаем вам руки и ноги, а потом прикончим“». (Этот несчастный Медер на другой день был расстрелян). В Новочеркасской тюрьме следователь, всунув в рот дула двух наганов, мушками цеплявшихся за зубы, выдергивал их вместе с десной.

Пыткой или нет является та форма казни, которая, как мы уже говорили, была применена в Пятигорске по отношению к генералу Рузскому и другим? «Палачи приказывали своим жертвам становиться на колени и вытягивать шеи. По шее затем наносились удары шашками.

Среди палачей были неумелые, которые не могли нанести смертельного удара с одного взмаха, и тогда заложника ударяли раз по пяти, а то и больше». Рузского рубил кинжалом сам Атарбеков — руководитель Ч.К. Другим «рубили сначала руки и ноги, а потом уже головы»

Очевидец рассказывает о казни нескольких заключенных, учиненной Саенко (комендант Харьковской Ч.К.) Пьяный или накокаиненный (обычное дело у чекистов... да и вообще у большевиков) Саенко явился в 9 час. вечера в камеру в сопровождении австрийского штабс-капитана Клочковского.

«Он приказал Пшеничному, Овчеренко и Белоусову выйти во двор, там раздел их до нага и начал с товарищем Клочковским рубить и колоть их кинжалами, нанося удары сначала в нижние части тела и постепенно поднимаясь все выше и выше.

Окончив казнь, Саенко возвратился в камеру весь окровавленный со словами: „Видите эту кровь? То же получит каждый, кто пойдет против меня и рабоче-крестьянской партии“. Затем палач потащил во двор избитого утром Сычева, чтобы тот посмотрел на еще живого Пшеничного, здесь выстрелом из револьвера добил последнего, а Сычева, ударив несколько раз ножнами шашки, втолкнул обратно в камеру».

Вскрытие трупов, извлеченных из могил саенковских жертв в концентрационном лагере в числе 107, обнаружило страшные жестокости: побои, переломы ребер, перебитые голени, снесенные черепа, отсеченные кисти и ступни, отрубленные пальцы, отрубленные головы, держащиеся только на остатках кожи, прижигание раскаленным предметом, на спине выжженные полосы, и т. д. и т. д.

«В первом извлеченном трупе был опознан корнет 6-го Гусарского полка Жабокритский. Ему при жизни были причинены жестокие побои, сопровождавшиеся переломами ребер; кроме того в 13 местах на передней части тела произвели прижигание раскаленным круглым предметом и на спине выжгли целую полосу».

Дальше: «У одного голова оказалась сплющена в плоский круг, толщиной в 1 сантиметр; произведено это сплющение одновременным и громадным давлением плоских предметов с двух сторон». Там же: «Неизвестной женщине было причинено семь колотых и огнестрельных ран, брошена она была живою в могилу и засыпана землею».

Обнаружены трупы облитых горячей жидкостью — с ожогами живота и спины, — зарубленных шашками, но не сразу: «казнимому умышленно наносились сначала удары несмертельные с исключительной целью мучительства».

«Из камеры в камеру переходил Саенко со своими сподвижниками и по списку вызывал обреченных; уже в дальние камеры доносился крик коменданта: „выходи, собирай вещи“. Без возражений, без понуждения, машинально вставали и один за другим плелись измученным телом и душой смертники к выходу из камер к ступеням смерти».

На месте казни «у края вырытой могилы, люди в одном белье или совсем нагие были поставлены на колени; по очереди к казнимым подходили Саенко, Эдуард, Бондаренко, методично производили в затылок выстрел, черепа дробились на куски, кровь и мозг разметывались вокруг, а тело падало бесшумно на еще теплые тела убиенных. Казни длились более трех часов…» Казнили более 50 человек.

Утром весть о расстреле облетела город, и родные и близкие собрались на Чайковскую; «внезапно открылись двери комендатуры и оттуда по мостику направились два плохо одетых мужчины, за ними следом шли с револьверами Саенко и Остапенко.

Едва передние перешли на другую сторону рва, как раздались два выстрела и неизвестные рухнули в вырытую у стены тюрьмы яму». Толпу Саенко велел разогнать прикладами, а сам при этом кричал: «не бойтесь, не бойтесь, Саенко доведет красный террор до конца, всех расстреляет».

И тот же эвакуированный «счастливец» в своем описании переезда из Харькова к Москве опять подтверждает все данные, собранные комиссией о Саенко, который заведовал перевозкой и но дороге многих из них расстрелял. (Этот свидетель — небезызвестный левый с.-р. Карелин).

«Легенды, ходившие про него в Харькове, не расходились с действительностью. При нас в Харьковской тюрьме он застрелил больного на носилках». «При нашем товарище, рассказывавшем потом этот случай, Саенко в камере заколол кинжалом одного заключенного.

Когда из порученной его попечению партии заключенных бежал один, Саенко при всех застрелил первого попавшего — в качестве искупительной жертвы». «Человек с мутным взглядом воспаленных глаз, он, очевидно, все время был под действием кокаина и морфия. В этом состоянии он еще ярче проявлял черты садизма».

Далее Нилостонский описывает внешний вид одной из Киевских человеческих «боен» (автор утверждает, что они официально даже назывались «бойнями») в момент ознакомления с ней комиссии.

«… Весь цементный пол большого гаража (дело идет о „бойне“ губернской Ч.К.) был залит уже не бежавшей вследствие жары, а стоявшей на несколько дюймов кровью, смешанной в ужасающую массу с мозгом, черепными костями, клочьями волос и другими человеческими остатками.

Все стены были забрызганы кровью, на них рядом с тысячами дыр от пуль налипли частицы мозга и куски головной кожи. Из середины гаража в соседнее помещение, где был подземный сток, вел желоб в четверть метра ширины и глубины и приблизительно в 10 метров длины.

Этот желоб был на всем протяжении до верху наполнен кровью… Рядом с этим местом ужасов в саду того же дома лежали наспех поверхностно зарытые 127 трупов последней бойни… Тут нам особенно бросилось в глаза, что у всех трупов размозжены черепа, у многих даже совсем расплющены головы.

Вероятно они были убиты посредством размозжения головы каким-нибудь блоком. Некоторые были совсем без головы, но головы не отрубались, а… отрывались… Опознать можно было только немногих по особым приметам, как-то: золотым зубам, которые „большевики“ в данном случае не успели вырвать. Все трупы были совсем голы.

В обычное время трупы скоро после бойни вывозились на фурах и грузовиках за город и там зарывались. Около упомянутой могилы мы натолкнулись в углу сада на другую более старую могилу, в которой было приблизительно 80 трупов. Здесь мы обнаружили на телах разнообразнейшие повреждения и изуродования, какие трудно себе представить.

Тут лежали трупы с распоротыми животами, у других не было членов, некоторые были вообще совершенно изрублены. У некоторых были выколоты глаза и в то же время их головы, лица, шеи и туловища были покрыты колотыми ранами. Далее мы нашли труп с вбитым в грудь клином.

У нескольких не было языков. В одном углу могилы мы нашли некоторое количество только рук и ног. В стороне от могилы у забора сада мы нашли несколько трупов, на которых не было следов насильственной смерти. Когда через несколько дней их вскрыли врачи, то оказалось, что их рты, дыхательные и глотательные пути были заполнены землей.

Следовательно, несчастные были погребены заживо и, стараясь дышать, глотали землю. В этой могиле лежали люди разных возрастов и полов. Тут были старики, мужчины, женщины и дети. Одна женщина была связана веревкой со своей дочкой, девочкой лет восьми. У обеих были огнестрельные раны»

«Тут же во дворе, — продолжает исследователь, — среди могил зарытых нашли мы крест, на котором за неделю приблизительно до занятия Киева распяли поручика Сорокина, которого большевики считали добровольческим шпионом»… «В губернской Чека мы нашли кресло (то же и в Харькове) вроде зубоврачебного, на котором остались еше ремни, которыми к нему привязывалась жертва. Весь цементный пол комнаты был залит кровью, а к окровавленному креслу прилипли остатки человеческой кожи с волосами…»

В уездной Чека было то же самое, такой же покрытый кровью с костями и мозгом пол и пр. «В этом помещении особенно бросалась в глаза колода, на которую клалась голова жертвы и разбивалась ломом, непосредственно рядом с колодой была яма, вроде люка, наполненная до верху человеческим мозгом, куда при размозжении черепа мозг тут же падал…»

«Пытаемого привязывали к стене или столбу; потом к нему крепко привязывали одним концом железную трубу в несколько дюймов ширины»… «Через другое отверстие в нее сажалась крыса, отверстие тут же закрывалось проволочной сеткой и к нему подносился огонь.

Приведенное жаром в отчаяние животное начинало въедаться в тело несчастного, чтобы найти выход. Такая пытка длилась часами, порой до следующего дня, пока жертва умирала». Данные комиссии утверждают, что применялась и такого рода пытка: «пытаемых зарывали в землю до головы и оставляли так до тех пор, пока несчастные выдерживали.

Если пытаемый терял сознание, его вырывали, клали на землю, пока он приходил в себя и снова так же зарывали»… «Перед уходом из Киева большевики зарыли так многих несчастных и при спешке оставили их зарытыми — их откопали добровольцы…». Автор цитируемой книги, на основании данных той же комиссии, утверждал, что Киев не представлял какого либо исключения. Явления эти наблюдались повсеместно.

Каждая Че-ка как бы имела свою специальность.

Специальность Харьковской Чека, где действовал Саенко, было, например, скальпирование и снимание перчаток с кистей рук.

Каждая местность в первый период гражданской войны имела свои специфические черты в сфере проявления человеческого зверства.

В Воронеже пытаемых сажали голыми в бочки, утыканные гвоздями, и катали.[260] На лбу выжигали пятиугольную звезду; священникам надевали на голову венок из колючей проволоки.

В Царицыне и Камышине — пилили кости. В Полтаве и Кременчуге всех священников сажали на кол. «В Полтаве, где царил „Гришка проститутка“ в один день посадили на кол 18 монахов». «Жители утверждали, что здесь (на обгорелых столбах) Гришка-проститутка сжигал особенно бунтовавших крестьян, а сам… сидя на стуле, потешался зрелищем».

В Екатеринославе предпочитали и распятие и побивание камнями. В Одессе офицеров истязали, привязывая цепями к доскам, медленно вставляя в топку и жаря, других разрывали пополам колесами лебедок, третьих опускали по очереди в котел с кипятком и в море, а потом бросали в топку.

Формы издевательств и пыток неисчислимы. В Киеве жертву клали в ящик с разлагающимися трупами, над ней стреляли, потом объявляли, что похоронят в ящике заживо. Ящик зарывали, через полчаса снова открывали и… тогда производили допрос. И так делали несколько раз подряд. Удивительно ли, что люди действительно сходили с ума.

О запирании в подвал с трупами говорит и отчет киевских сестер милосердия. О том же рассказывает одна из потерпевших гражданок Латвии, находившаяся в 1920 г. в заключении в Москве в Особом Отделе и обвинявшаяся в шпионаже.

Она утверждает, что ее били нагайкой и железным предметом по ногтям пальцев, завинчивали на голову железный обруч. Наконец, ее втолкнули в погреб! Здесь — говорит рассказчица — «при слабом электрическом освещении я заметила, что нахожусь среди трупов, среди которых опознала одну мне знакомую, расстрелянную днем раньше.

Везде было забрызгано кровью, которой я и испачкалась. Эта картина произвела на меня такое впечатление, что я почувствовала, — в полном смысле слова, что у меня выступает холодный пот… Что дальше со мной было, не помню — пришла я в сознание только в своей камере»

Вот заявление Центрального Бюро партии с.-р.: «В Керенске палачи чрезвычайки пытают температурой: жертву ввергают в раскаленную баню, оттуда голой выводят на снег; в Воронежской губ., в селе Алексеевском и др. жертва голой выводится зимой на улицу и обливается холодной водой, превращаясь в ледяной столб…

В Армавире применяются „смертные венчики“: голова жертвы на лобной кости опоясывается ремнем, концы которого имеют железные винты и гайку… Гайка завинчивается, сдавливает ремнем голову… В станице Кавказской применяется специально сделанная железная перчатка, надеваемая на руку палача, с небольшими гвоздями».

Превращение людей в ледяные столбы широко практиковалось в Орловской губ. при взыскании чрезвычайного революционного налога; в Малоархангельском уезде одного торговца (Юшкевича) коммунистический отряд за «невзнос налога посадил на раскаленную плитку печи».

По отношению к крестьянам Воронежской губ. (1920) за неполное выполнение «продразверстки» употребляли такие приемы воздействия: спускали в глубокие колодцы и по многу раз окунали в воду, вытаскивали наверх и предъявляли требования о выполнении продразверстки полностью. Неудивительно, что крестьяне мстили продкомиссарам в вандейском стиле.

Помимо обычных избиений, подвешиваний и других истязаний, при ставропольском уголовном розыске существуют:

1) „горячий подвал“, состоящий из глухой, без окон, камеры в подвале, — 3 шага в длину, 1? в ширину. Пол состоит из двух-трех ступенек. В эту камеру, в виде пытки, заключают 18 человек, так что все не могут одновременно поместиться, стоя ногами на полу, и некоторым приходится повисать, опираясь на плечи других узников. Естественно, воздух в этой камере такой, что лампа моментально гаснет, спички не зажигаются.

В этой камере держат по 2–3 суток, не только без пищи, но и без воды, не выпуская ни на минуту, даже для отправления естественных надобностей. Установлено, что в „горячий подвал“, вместе с мужчинами сажали и женщин (в частности, Вейцман).

2) „Холодный подвал“. Это — яма от бывшего ледника. Арестованного раздевают почти донага, спускают в яму по передвижной лестнице, затем лестницу вынимают, а на заключенного сверху льют воду. Практикуется это зимой в морозы. Установлены случаи, когда на заключенного выливали по 8 ведер воды (в числе других этому подвергались Гурский и Вайнер).

3) „Измерение черепа“. Голову допрашиваемого туго обвязывают шпагатом, продевается палочка, гвоздь или карандаш, от вращения которого окружность бечевки суживается. Постепенным вращением все сильнее сжимают череп, вплоть до того, что кожа головы вместе с волосами отделяется от черепа.



-----------------------------------------------------------

Это я к тому, что пытки Советская власть начала массово применять за два десятилетия до Большого террора - почти сразу же после прихода большевиков к власти. В полном соответствии с идеологией мраксизма-ленинизма (это не опечатка).

Таких свидетельств море - и они категорически опровергают ложь советского и российского агитпропа, что Сталин, дескать, исказил учение Ленина. Ничего он не исказил - на самом деле, Ленин был несопоставимо худшим упырём и вурдалаком, чем Сталин (ибо всё вышеописанное творилось как минимум с ведома "вождя революции" -
если не по прямым распоряжениям).

Некоторые говорят, что фильм Рогожкина "Чекист", дескать, клевета на ВЧК и Советскую власть и что на самом деле всё было не так совсем. В чём-то они правы - всё было стократно хуже. Я очень надеюсь, что когда-нибудь будет снят фильм по книге Мельгунова "Красный террор в России" (благо современные компьютерные технологии позволяют - без вреда для актёров).

И тогда весь мир, наконец, узнает, что большевики были самыми жуткими упырями в истории человечества, сравнимыми разве что с "красными кхмерами" (которые, впрочем, тоже были коммунистами). И навсегда запретит коммунистическую идеологию, которая стократно хуже национал-социализма.