Неизбежное - глава из романа Проект Харон
Posted: Sat Jun 22, 2024 8:56 pm
К моему немалому удивлению, Нелли совершенно спокойно отнеслась и к тому, что российская императорская семья выжила – она пожала плечами и заявила, что весьма скептически относилась к официальной версии - и к существованию вечно молодых не-совсем-людей.
Предсказуемо осведомившись: «Я тоже стану такой?»
Рита – на правах приёмной мамы (документы были оформлены в считанные дни – спасибо Группе Омега и лично Магдалене ван Хоорн) – кивнула:
«Когда захочешь… я предлагаю после того, как тебе исполнится хотя бы шестнадцать… впрочем, тебе решать…»
Нелли решила не торопиться – а вот с семьёй Романовых подружиться поторопилась. Причём подружилась настолько близко, что у де-факто верховодившей всем императорским семейством Александры Фёдоровны проводила едва ли не больше времени, чем у своей приёмной мамы.
Рита предсказуемо устроила приёмной дочери воспитание в стиле спецназа абвера Бранденбург-800 (ибо ничего другого просто не умела) … а Нелли не менее предсказуемо восприняла это в штыки. Ибо детский дом, в котором она прожила пять последних лет, был весьма разгильдяйской организацией… как и покойная мама Нелли Николаевны.
Какое-то время Рита это терпела… затем решительно заявила:
«Всё, хватит – мягкого отношения ты не понимаешь…»
Как и подавляющее большинство российских тинейджеров.
«… поэтому придётся тебя пороть. Сегодня вечером мы вместе с тобой приготовим для тебя розги…»
Благо подходящих растений вокруг было сколько душе угодно – и корзиночная ива, и кизил, и берёза…
«… а завтра я тебя выпорю… точнее, высеку»
Нелли никак не отреагировала на вынесенный ей приговор. Она не выразила ни согласия, ни несогласия с решением своей приёмной мамы. No contest, выражаясь американским юридическим языком.
Моего мнения никто не спросил – моя благоверная буквально с первых минут отстранила меня от воспитания (в том числе, и моей) приёмной дочери. Так что я с Нелли практически не общался.
Мнением типа приёмной бабушки – Александры Фёдоровны – Маргарита Александровна тоже не поинтересовалась… впрочем, я практически уверен, что Её Величество одобрила бы решение своей приёмной дочери. Николай Александрович точно одобрил бы – он весьма позитивно относился к телесным наказаниям детей в семье.
К моему немалому удивлению, Рита решила дождаться моего возвращения с Объекта Харон – и только после нашего с ней ужина (Нелли всё это время простояла в углу на коленях) приказала дочери:
«Раздевайся догола. Когда разденешься, возьмёшь на кухне пакет и гречку. Рассыплешь гречку на пакет тонким слоем и встанешь на неё на колени, руки за голову. Будешь стоять полчаса... здесь, в столовой, перед нами…»
Я изумлённо посмотрел на жену. Рита спокойно объяснила:
«Стыд – мощный эмоциональный усилитель, а мне нужно до неё в самом прямом смысле достучаться…»
Я пожал плечами: «Я уже видел её голой – вряд ли она будет стыдиться своей наготы в моём присутствии…»
Моя благоверная покачала головой: «Тогда было… как на приёме у врача…»
В Бранденбурге, Графенеке или Хартхайме… впрочем, там действительно всем процессом эвтаназии рулили дипломированные и вполне уважаемые врачи.
«… а в нашей семье она тебя стесняется…»
Это было чистой правдой – Нелли одевалась весьма консервативно и в доме, и на улице; я ни разу не видел её даже в спортивном белье (тот же купальник, по сути – только хлопковый) – не то, что нагишом.
Наша приёмная дочь покорно поднялась с колен, спокойно разделась догола, аккуратно сложив одежду на стол и проследовала в столовую. Вернулась с пластиковой банкой с гречкой и пакетом аптеки Вита; аккуратно разложила пакет на полу столовой; насыпала на него гречку тонким слоем; разровняла; встала на колени; выпрямилась и завела руки за голову.
«Смотреть в пол» - приказала Рита. Девушка повиновалась. Глубоко вздохнула – и прошептала: «Мне действительно очень стыдно… и очень больно…»
Рита спокойно объяснила: «У меня не было и нет ни малейшего желания тебя пороть – и вообще делать тебе больно…»
Что было чистой правдой – Рита была профессионалом по части болевых воздействий (научилась у Лидии – её бывшей верхней и лучшего специалиста в этой области в Третьем рейхе).
И потому относилась к оным в высшей степени практично и прагматично – применяла их лишь когда это было необходимо и ровно столько, сколько было необходимо – в этом Нелли очень сильно повезло с приёмной мамой.
Которая бесстрастным тоном продолжала:
«… но мне абсолютно необходимо приучить тебя к дисциплине – иначе ты ничего в жизни не добьёшься…»
Девушка кивнула: «Я это понимаю». Рита продолжала:
«Жизнь – это жесточайшая конкуренция…»
«И это я понимаю» - вздохнула Нелли. Её приёмная мама продолжала:
«… поэтому, чтобы преуспеть и быть счастливой и в профессиональной, и в личной жизни, тебе необходимо стать на голову выше твоих конкурентов…»
Девушка снова кивнула. Моя супруга уверенно продолжала:
«Я дам тебе необходимые для этого знания и обучу необходимым навыкам – но для этого мне необходимо твоё абсолютное, безусловное подчинение мне…»
Сделала паузу – и продолжила: «Это не моя блажь – это стандартные отношения между учителем и учеником в любой школе боевых искусств … кстати, учитель лупит ученика за провинности бамбуковой палкой – а это много больнее розги…»
Нелли вздохнула: «Я слышала… в смысле, читала». Рита продолжила:
«Я хочу, чтобы эта порка – и это стояние на коленях на гречке были первыми и последними в твоей последующей жизни…»
Девушка кивнула: «Я тоже этого очень хочу…». Её приёмная мама продолжила:
«Поэтому я в самом прямом смысле вобью болью тебе в подсознание категорический императив дисциплины и безусловного подчинения мне. Тебе придётся пройти через Ад жуткой боли… но это будет первый и последний раз»
«Я согласна» - вздохнула Нелли. Впрочем, её согласия никто не спрашивал.
Рита продолжила: «У меня немалый опыт по этой части…»
Приобретённый в таких местах, о которых даже думать не хотелось – и Третий рейх был точно далеко не самым жутким.
«… поэтому я очень хорошо чувствую… объект – тем более, мы с тобой одного пола и вообще уже официальные родственники. Поэтому я буде сечь тебя до тех пор, пока не почувствую, что цель достигнута – и больше порка тебе не понадобится…»
Девушка кивнула: «Хорошо»
Рита спросила: «Тебя раньше не ставили на колени ни на горох, ни на гречку?»
Нелли покачала головой: «Нет, никогда. Пороли, было дело… но на колени вообще не ставили… тем более, на такое и совсем голую…»
«Надеюсь, что больше этого не потребуется» - вздохнула моя супруга.
«Я тоже очень на это надеюсь» - прошептала девушка. «Мне очень больно…»
Предательские слёзы ручьём катились по её симпатичным щёчкам.
«Как тебя пороли?» - осведомилась Рита. Нелли пожала плечами:
«Двадцать ударов ремнём по голым ягодицам… у нас в детдоме это было стандартное наказание. Пороли на скамье – у нас специальная деревянная скамья для порки была… большая такая, длинная и широкая…»
«Догола раздевали?» - спросила моя супруга. Девушка покачала головой:
«У нас это было не принято. Я ложилась на скамью на живот; вытягивалась в струнку; воспитательница спускала мне спортивные штаны… или шорты и трусики; две девушки держали меня за руки и за ноги – а она порола…»
«Сильно порола?» - участливо осведомилась Рита. Нелли кивнула:
«Очень сильно и очень больно – у неё тяжёлая рука была… гимнастка в прошлом»
«Сколько раз пороли?». Девушка вздохнула: «Пять… за год примерно. У нас только с двенадцати лет начинали пороть…»
Моя благоверная продержала дочь на коленях на гречке ровно полчаса – как и обещала. Затем подняла Нелли с колен и махнула рукой в сторону двери:
«Скамья для порки в гостиной. Она раскладная – потом я её уберу…»
В гостиной Рита накрыла скамью одноразовым полотенцем и махнула рукой:
«Ложись… ты знаешь, что и как делать…»
Нелли кивнула, легла на скамью на живот и вытянулась в струнку. Её приёмная мама привязала девушку за запястья, лодыжки и талию, добыла из деревянного чана толстую «взрослую» ивовую розгу метровой длины – и приступила к порке.
Рита порола Нелли как взрослую – без скидок на возраст и на то, что раньше розгами (которые намного больнее ремня) девушку никогда не секли. Сильно, жёстко, часто и явно очень больно – с оттягом чуть ли не через раз.
Засекла до потери сознания, привела в чувство и снова порола – пока не решила, что достаточно. Нелли чуть лёгкие не выкричала от боли… потом отключилась.
Рита смазала иссечённое тело дочери регенерирующей мазью, сделала ей укол снотворного и унесла на кровать – отсыпаться.
Больше порка не понадобилась – Нелли стала просто идеальной ученицей…
Предсказуемо осведомившись: «Я тоже стану такой?»
Рита – на правах приёмной мамы (документы были оформлены в считанные дни – спасибо Группе Омега и лично Магдалене ван Хоорн) – кивнула:
«Когда захочешь… я предлагаю после того, как тебе исполнится хотя бы шестнадцать… впрочем, тебе решать…»
Нелли решила не торопиться – а вот с семьёй Романовых подружиться поторопилась. Причём подружилась настолько близко, что у де-факто верховодившей всем императорским семейством Александры Фёдоровны проводила едва ли не больше времени, чем у своей приёмной мамы.
Рита предсказуемо устроила приёмной дочери воспитание в стиле спецназа абвера Бранденбург-800 (ибо ничего другого просто не умела) … а Нелли не менее предсказуемо восприняла это в штыки. Ибо детский дом, в котором она прожила пять последних лет, был весьма разгильдяйской организацией… как и покойная мама Нелли Николаевны.
Какое-то время Рита это терпела… затем решительно заявила:
«Всё, хватит – мягкого отношения ты не понимаешь…»
Как и подавляющее большинство российских тинейджеров.
«… поэтому придётся тебя пороть. Сегодня вечером мы вместе с тобой приготовим для тебя розги…»
Благо подходящих растений вокруг было сколько душе угодно – и корзиночная ива, и кизил, и берёза…
«… а завтра я тебя выпорю… точнее, высеку»
Нелли никак не отреагировала на вынесенный ей приговор. Она не выразила ни согласия, ни несогласия с решением своей приёмной мамы. No contest, выражаясь американским юридическим языком.
Моего мнения никто не спросил – моя благоверная буквально с первых минут отстранила меня от воспитания (в том числе, и моей) приёмной дочери. Так что я с Нелли практически не общался.
Мнением типа приёмной бабушки – Александры Фёдоровны – Маргарита Александровна тоже не поинтересовалась… впрочем, я практически уверен, что Её Величество одобрила бы решение своей приёмной дочери. Николай Александрович точно одобрил бы – он весьма позитивно относился к телесным наказаниям детей в семье.
К моему немалому удивлению, Рита решила дождаться моего возвращения с Объекта Харон – и только после нашего с ней ужина (Нелли всё это время простояла в углу на коленях) приказала дочери:
«Раздевайся догола. Когда разденешься, возьмёшь на кухне пакет и гречку. Рассыплешь гречку на пакет тонким слоем и встанешь на неё на колени, руки за голову. Будешь стоять полчаса... здесь, в столовой, перед нами…»
Я изумлённо посмотрел на жену. Рита спокойно объяснила:
«Стыд – мощный эмоциональный усилитель, а мне нужно до неё в самом прямом смысле достучаться…»
Я пожал плечами: «Я уже видел её голой – вряд ли она будет стыдиться своей наготы в моём присутствии…»
Моя благоверная покачала головой: «Тогда было… как на приёме у врача…»
В Бранденбурге, Графенеке или Хартхайме… впрочем, там действительно всем процессом эвтаназии рулили дипломированные и вполне уважаемые врачи.
«… а в нашей семье она тебя стесняется…»
Это было чистой правдой – Нелли одевалась весьма консервативно и в доме, и на улице; я ни разу не видел её даже в спортивном белье (тот же купальник, по сути – только хлопковый) – не то, что нагишом.
Наша приёмная дочь покорно поднялась с колен, спокойно разделась догола, аккуратно сложив одежду на стол и проследовала в столовую. Вернулась с пластиковой банкой с гречкой и пакетом аптеки Вита; аккуратно разложила пакет на полу столовой; насыпала на него гречку тонким слоем; разровняла; встала на колени; выпрямилась и завела руки за голову.
«Смотреть в пол» - приказала Рита. Девушка повиновалась. Глубоко вздохнула – и прошептала: «Мне действительно очень стыдно… и очень больно…»
Рита спокойно объяснила: «У меня не было и нет ни малейшего желания тебя пороть – и вообще делать тебе больно…»
Что было чистой правдой – Рита была профессионалом по части болевых воздействий (научилась у Лидии – её бывшей верхней и лучшего специалиста в этой области в Третьем рейхе).
И потому относилась к оным в высшей степени практично и прагматично – применяла их лишь когда это было необходимо и ровно столько, сколько было необходимо – в этом Нелли очень сильно повезло с приёмной мамой.
Которая бесстрастным тоном продолжала:
«… но мне абсолютно необходимо приучить тебя к дисциплине – иначе ты ничего в жизни не добьёшься…»
Девушка кивнула: «Я это понимаю». Рита продолжала:
«Жизнь – это жесточайшая конкуренция…»
«И это я понимаю» - вздохнула Нелли. Её приёмная мама продолжала:
«… поэтому, чтобы преуспеть и быть счастливой и в профессиональной, и в личной жизни, тебе необходимо стать на голову выше твоих конкурентов…»
Девушка снова кивнула. Моя супруга уверенно продолжала:
«Я дам тебе необходимые для этого знания и обучу необходимым навыкам – но для этого мне необходимо твоё абсолютное, безусловное подчинение мне…»
Сделала паузу – и продолжила: «Это не моя блажь – это стандартные отношения между учителем и учеником в любой школе боевых искусств … кстати, учитель лупит ученика за провинности бамбуковой палкой – а это много больнее розги…»
Нелли вздохнула: «Я слышала… в смысле, читала». Рита продолжила:
«Я хочу, чтобы эта порка – и это стояние на коленях на гречке были первыми и последними в твоей последующей жизни…»
Девушка кивнула: «Я тоже этого очень хочу…». Её приёмная мама продолжила:
«Поэтому я в самом прямом смысле вобью болью тебе в подсознание категорический императив дисциплины и безусловного подчинения мне. Тебе придётся пройти через Ад жуткой боли… но это будет первый и последний раз»
«Я согласна» - вздохнула Нелли. Впрочем, её согласия никто не спрашивал.
Рита продолжила: «У меня немалый опыт по этой части…»
Приобретённый в таких местах, о которых даже думать не хотелось – и Третий рейх был точно далеко не самым жутким.
«… поэтому я очень хорошо чувствую… объект – тем более, мы с тобой одного пола и вообще уже официальные родственники. Поэтому я буде сечь тебя до тех пор, пока не почувствую, что цель достигнута – и больше порка тебе не понадобится…»
Девушка кивнула: «Хорошо»
Рита спросила: «Тебя раньше не ставили на колени ни на горох, ни на гречку?»
Нелли покачала головой: «Нет, никогда. Пороли, было дело… но на колени вообще не ставили… тем более, на такое и совсем голую…»
«Надеюсь, что больше этого не потребуется» - вздохнула моя супруга.
«Я тоже очень на это надеюсь» - прошептала девушка. «Мне очень больно…»
Предательские слёзы ручьём катились по её симпатичным щёчкам.
«Как тебя пороли?» - осведомилась Рита. Нелли пожала плечами:
«Двадцать ударов ремнём по голым ягодицам… у нас в детдоме это было стандартное наказание. Пороли на скамье – у нас специальная деревянная скамья для порки была… большая такая, длинная и широкая…»
«Догола раздевали?» - спросила моя супруга. Девушка покачала головой:
«У нас это было не принято. Я ложилась на скамью на живот; вытягивалась в струнку; воспитательница спускала мне спортивные штаны… или шорты и трусики; две девушки держали меня за руки и за ноги – а она порола…»
«Сильно порола?» - участливо осведомилась Рита. Нелли кивнула:
«Очень сильно и очень больно – у неё тяжёлая рука была… гимнастка в прошлом»
«Сколько раз пороли?». Девушка вздохнула: «Пять… за год примерно. У нас только с двенадцати лет начинали пороть…»
Моя благоверная продержала дочь на коленях на гречке ровно полчаса – как и обещала. Затем подняла Нелли с колен и махнула рукой в сторону двери:
«Скамья для порки в гостиной. Она раскладная – потом я её уберу…»
В гостиной Рита накрыла скамью одноразовым полотенцем и махнула рукой:
«Ложись… ты знаешь, что и как делать…»
Нелли кивнула, легла на скамью на живот и вытянулась в струнку. Её приёмная мама привязала девушку за запястья, лодыжки и талию, добыла из деревянного чана толстую «взрослую» ивовую розгу метровой длины – и приступила к порке.
Рита порола Нелли как взрослую – без скидок на возраст и на то, что раньше розгами (которые намного больнее ремня) девушку никогда не секли. Сильно, жёстко, часто и явно очень больно – с оттягом чуть ли не через раз.
Засекла до потери сознания, привела в чувство и снова порола – пока не решила, что достаточно. Нелли чуть лёгкие не выкричала от боли… потом отключилась.
Рита смазала иссечённое тело дочери регенерирующей мазью, сделала ей укол снотворного и унесла на кровать – отсыпаться.
Больше порка не понадобилась – Нелли стала просто идеальной ученицей…