Дело сладкой экуменической парочки получило неожиданное экуменическое продолжение несколько дней спустя, когда отец Афанасий Павлов уже плотно и совершенно безнадёжно находился под элегантным царственным каблучком даже не Анастасии Николаевны. А её мамы – императрицы Александры Фёдоровны.
Продолжение было женского пола; оно было довольно симпатичное – хотя и весьма испуганное, и растрёпанное; на вид продолжению было от четырнадцати до двадцати… и что-то мне подсказывало, что гораздо ближе к первому.
Одета девушка была хоть и вроде скромно, но на удивление стильно и явно недёшево: итальянский шерстяной свитер (у Риты был почти такой же) поверх белоснежной блузки с огромным воротником; синие дизайнерские джинсы и элегантные чёрные осенние сапожки стоимостью с очень хороший ноутбук.
Вежливо и как-то очень робко поздоровавшись, продолжение протянуло мне написанную от руки элегантным – и на удивление разборчивым – классическим женским почерком записку-просьбу-заказ следующего содержания:
Уважаемый Артур Михайлович!
Направляю к Вам свою дочь Диану. Она совершила нечто настолько ужасное, что должна быть очень сурово наказана. Настолько сурово, что я просто не смогу это сделать и прошу Вас её наказать.
Диану нужно высечь стоя, по всему телу, до крови – так, чтобы на ней живого места не осталось. Плюс всё, что Вы сочтёте нужным, когда узнаете, что она совершила. Задаток в конверте – я оплачу любую названную Вами итоговую сумму.
Дата, подпись.
Сама по себе записка меня не сильно удивила – такое в моей алго-практике уже случалось, причём уже не единожды. В последнее время мне кого только не присылали на телесное наказание… правда, в основном домработниц (служанок), проштрафившихся сотрудниц и мелких преступниц (у меня было даже устное соглашение на этот счёт с местным РОВД, которое нашло этот вид наказания самым эффективным).
Хотя присылали и своих чад (правда, больше студенток… впрочем, студенток присылали и всяческие деканаты), и любовниц… и даже жён – и такое случалось. Правда, письменные просьбы встречались редко – тем более, написанные от руки; обычно предпочитали всё же не оставлять вещдоков и потому просили устно.
Однако настолько суровая просьба ранее мне не поступала; из текста было очевидно, что мама ни разу не садистка – иначе порола бы сама… более того, было не менее очевидно, что мама искренне любит свою дочь и крайне обеспокоена последствиями совершённого оной.
Вывод из этого была практически однозначный – и я немедленно его озвучил, дабы сразу снять все сомнения: «Аборт сделала?»
«Вы что – ясновидящий???» – изумилась Диана.
Я покачал головой: «Да нет, просто уже давно научился читать между строк. Кроме того, семейной психотерапией занимаюсь давно и весьма успешно…»
Гораздо успешнее дипломированных психологов – ибо здравый смысл, жизненный опыт, католическое вероучение и кое-какие мистические способности несравнимо эффективнее той ахинеи, что дипломированные психологи слышат на занятиях и читают в наукообразных книгах.
«… поэтому это просто интуиция. Которая меня редко подводит»
Девушка кивнула: «Влюбилась; не справилась с чувствами и гормонами; дала по глупости; залетела… вот и пришлось…»
Глубоко вздохнула – и добавила:
«Хорошо хоть без физических последствий – уже другие врачи потом сказали, что на моём физическом здоровье это не отразится никак…»
На психическом уже отразилось – да так, что в высшей степени обеспокоенная мама этой дурёхи-малолетки прислала мне запрос на радикальную алготерапию.
«Отец кто?» – осведомился я. Диана вздохнула: «Одноклассник – он всего на полгода меня старше…»
«Тебе сколько сейчас?» – осведомился я. «Пятнадцать… через месяц будет…» – неохотно ответила она.
Хорошо хоть в возрасте согласия по версии большинства европейских стран… впрочем, для её подельника это мало что меняло при такой разнице в возрасте.
«Имя, фамилия партнёра, школа, класс – все явки и пароли…» – потребовал я.
Она изумлённо посмотрела на меня. Я пожал плечами: «Это неправильно, что грех… по сути преступление…»
Аборт – это убийство (пусть и уже мало где юридически признаваемое таковым), ибо жизнь человеческая начинается в момент зачатия, а не рождения.
«… совершили двое, а отдуваться одной тебе…»
Диана кивнула – и продиктовала мне всю запрошенную информацию. Я подумал – и позвонил… правильно, Будике. Ибо из всех моих знакомых она была лучше всего знакома с такими ситуациями.
Правда, опыт её дочерей был куда ужаснее (тут хоть всё было по доброму согласию), но в данный момент это было уже неважно. Ибо больше ни у кого вообще не было даже такого опыта.
Кельтская королева ответила мгновенно, словно уже давно ждала моего звонка (судя по оставленной ей на подушке записке, так оно и было). Я вздохнул и объяснил ситуацию:
«Тут один недоросль повёл себя крайне безответственно; девушка едва в западном возрасте согласия залетела, сделала аборт… и налетела не нехилую алготерапию… и вообще на психотерапию. Надо бы восстановить справедливость…»
У Будики был просто колоссальный – почти в два тысячелетия – опыт восстановления справедливости… собственно, я решил позвонить именно ей и поэтому тоже.
Она усмехнулась: «Диктуй контактную информацию – после нашего общения сабж всю свою жизнь будет себя вести в высшей степени ответственно…»
«Не сомневаюсь» – ответил я. Продиктовал информацию и отключился.
А я не столько спросил Диану (которая ну просто совсем не охотница), сколько констатировал: «Надеюсь, ты понимаешь, что решение твоей проблемы гораздо сложнее, чем даже очень суровое наказание за совершённое преступление?»
Она кивнула: «Понимаю, конечно – именно поэтому я и настояла, чтобы мама отправила меня именно к Вам…»
Я удивлённо посмотрел на неё. Она объяснила: «О Вас говорят, что Вы не только лучший алготерапевт в стране; не только порщик от Бога; но и один из лучших психологов… кроме того, хорошо разбираетесь в христианском вероучении…»
Я покачал головой: «Они безбожно мне льстят». Однако не без гордости (ибо Огненный Лев) добавил: «Однако некая сермяжная правда в этом есть…»
После чего немедленно задал естественный – и экзистенциальный – вопрос:
«Ты религиозна?». Диана ответила практически мгновенно, ибо явно была готова:
«Крещена в православии, не воцерковлена – ибо от РПЦ меня тошнит…»
Ох, как я её понимал… только вот не мог пока исключить вариант, при котором ей придётся пройти полную епитимью в качестве исповедницы в храме Святого Михаила Архангела у его настоятеля отца Афанасия Павлова.
Девушка продолжала: «… но достаточно религиозна… точнее, верующая для того, чтобы быть убеждённой в существовании Ада – и очень сильно туда не хотеть…»
Вопреки галиматье на эту тему в самых разнообразных книгах по христианству и демонологии, если, как говорится, смотреть в корень (т.е., в суть Ада), то место сие устроено очень просто. Там очень страшно, очень одиноко, очень больно, царит полный хаос (порядок и Ад несовместимы от слова совсем), никто никого не любит… и длится всё это Вечность.
Насколько больно, страшно и одиноко? Представьте себе самый жуткий кошмар; самую дикую боль (физическую и эмоциональную); самое лютое одиночество… и самый чудовищный хаос.
Представили? Теперь умножьте на тысячу… это и будет Ад. Поэтому попадать туда категорически не рекомендуется. К сожалению, там оказывается едва ли не подавляющее большинство покинувших этот мир… едва ли не в первых рядах которых туда приходят женщины, совершившие аборт. Если не получат отпущение этого жуткого греха, разумеется.
Я глубоко вздохнул – и приступил к небольшой лекции… точнее, к психотерапии.
«Я не верю ни в телесные наказания, ни в наказания вообще…»
Ибо являюсь убеждённым сторонником исключительно педагогики великого католического святого дона Боско, которая начисто исключает любые наказания. Любые – не только телесные.
Диана изумлённо посмотрела на меня. Я объяснил: «Я не прокурор, не судья, не полицейский и даже не священник. Поэтому воздаяние, справедливость, наказание и всё такое прочее – слова не из моего лексикона…»
Девушка продолжала изумлённо смотреть на меня. Я продолжил:
«Я врач. Терапевт. Для меня ты не преступница, а пациентка, которую нужно вылечить. Вылечить так, чтобы ты смогла и обрести счастье в этом мире, и спасти свою душу от вечных мучений в Аду в мире загробном…»
«Спасибо» – вздохнула Диана. «Я очень на это надеюсь и сделаю для этого всё возможное… и даже на первый взгляд невозможное» – решительно добавила она.
Я продолжил: «Чтобы тебя вылечить, нужно правильно понимать твою ситуацию. А чтобы правильно понимать твою ситуацию, необходимо правильно понимать, как устроена человеческая душа…»
Сделал многозначительную паузу – и продолжил: «Душа каждого человека представляет собой эквивалент воздушного шара с оболочкой, заполненной Благодатью Божьей и корзиной, заполненной грехами человеческими. Гордыней, гневом, алчностью, чревоугодием, унынием, ленью, похотью, завистью и страхом. Оболочка поднимает ввысь, а кирпичи грехов, соответственно, тащат вниз…»
Девушка задумалась, немного подумала и кивнула: «Так оно и есть»
Я уверенно продолжал: «К сожалению, за твою корзину ухватилась чёрная, страшная, отвратительная, когтистая лапа Дьявола, которая изо всех своих демонических сил пытается не допустить, чтобы душа твоя поднялась вверх – к Царствию Небесному. И утащить твою душу вниз – в Преисподнюю, в Геенну Огненную, в Ад – на вечные страдания и мучения…»
Диана снова кивнула: «Так и есть – я почти физически чувствую, как эта жуткая лапа тащит меня в преисподнюю…»
Вопреки вранью феминисток и прочих поборников и поборниц «репродуктивных прав женщины» – права убивать нерождённых детей, если называть вещи своими именами – аборт наносит настолько тяжёлую пси-травму женщине, что после совершения аборта ни одна женщина никогда не станет по-настоящему счастливой (пока не выполнит епитимью и не получит прощение этого греха).
Эта травма ощущается и видится по-разному, однако у искренне верующих христианок представление об оной ближе всего к реальности… которая именно такова, как её описала Диана.
Я кивнул – и продолжил: «Ты совершила тяжкое преступление, ибо аборт — это убийство, как ни крути…»
Девушка опустила глаза и тяжело вздохнула: «Я знаю…»
Я наклонился к ней, взял её за руку и ободряющим тоном продолжил:
«Я просто констатировал медицинский, биологический факт – я тебя не осуждаю»
Диана подняла глаза и удивлённо посмотрела на меня. Я объяснил:
«Я не считаю себя вправе тебя осуждать… вообще давать морально-нравственную оценку решению, которое ты приняла в очень сложной ситуации. Я хочу помочь тебе обрести счастье в этом мире и спасение в мире ином – а для этого нужно очень чётко понимать все аспекты совершённого тобой – и результатов…»
Она благодарно кивнула: «Спасибо». Я продолжил:
«Своим преступлением ты добавила в корзину воздушного шара твоей души тяжеленный… даже не кирпич, а огромный камень…»
Девушка грустно вздохнула: «Согласна». Я уверенно продолжил:
«К сожалению, это ещё не весь ущерб, который ты нанесла своей душе…»
Диана испуганно посмотрела на меня. Я объяснил:
«Ты, во-первых, отравила Благодать Божью в оболочке воздушного шара; и, во-вторых, пробила в оболочке несколько больших дыр. Подъёмная сила резко упала, и твоя душа движется – причём быстро движется – совсем не в том направлении, которое тебе хотелось бы…»
«Это точно» – вздохнула она. А я, к своему удивлению, вдруг понял, что веду себя как просто образцовый христианин-католик – хотя к этому никогда не стремился.
Ибо Господь (в лице Иисуса Христа) заповедовал нам любить Его и нашего ближнего. Что для каждого христианина автоматически означает делать всё возможное – и даже на первый взгляд невозможное – чтобы наполнить оболочку каждого «воздушного шара души» Благодатью Божьей, выкинуть из каждой корзины как можно больше кирпичей грехов и отцепить – тоже от каждой корзины – мерзкую лапу Дьявола.
Чем я сейчас и занимался – к немалой радости «небесной канцелярии», отношения с которой у меня были, мягко говоря, не ахти.
Я продолжил: «Чтобы прекратить это свободное падение и обеспечить подъём твоей души к счастью в этом мире и спасению в мире загробном, необходимо выкинуть из корзины гигантский камень греха аборта, вычистить отраву из оболочки, залатать дыры в оной – и заполнить её Благодатью Божьей…»
На самом деле энергия Вриль тоже сойдёт, но Диана явно была настолько православной христианкой, что я вынужден был слегка погрешить против энергетической истины.
Девушка кивнула: «Согласна». Я кивнул – и продолжил:
«Разумеется, тебе необходимо исповедовать это тяжкий грех и получить отпущение… точнее, прощение этого греха…»
«Я знаю» – вздохнула Диана. И грустно вздохнула: «Я думала об этом… точнее, постоянно думаю…»
«Но не в силах преодолеть отвращение к РПЦ?». Констатация очевидного факта.
Девушка снова вздохнула: «Да». Я улыбнулся: «Ничего – это дело поправимое, тем более что грех этот настолько тяжкий, что для полноценного отпущения тебе необходимо исповедовать его настоящему святому…»
Диана задумалась, немного подумала – и кивнула: «Очень может быть»
И тут же изумлённо спросила: «Вы знакомы с настоящим православным святым?»
«С католическим» – поправил я её. «Но это неважно – ибо, во-первых, его подвиг и в православии считается достойным святости…»
Ибо отец Роберт Фальке едва не отдал свою жизнь за ближнего своего… и отдал бы, если бы не своевременное вмешательство Роланда фон Таубе – тогда практически всесильного в СС личного помощника Генриха Гиммлера.
«… а во-вторых, он обычно исповедует и отпускает грехи всем, кто верит в силу таинства исповеди, независимо от вероисповедания…»
Диана изумлённо посмотрела на меня – явно не понимая, как на это реагировать.
Я пожал плечами – и добыл из кармана айфон со словами: «А вот мы сейчас его самого и спросим…»
Выбрал из списка номер официального капеллана Die Neue SS (как ни странно, его упросил стать таковым лично рейхсфюрер), нажал кнопку вызова, включил громкую связь и через пару гудков услышал голос священника:
«Приветствую… я просто в восхищении, как ты вывернулся… на этот раз…»
Я рассмеялся: «Не без помощи нашей общей знакомой – из альтернативного помещения в мире ином…»
Мне было известно, что отец Роберт довольно регулярно общался с Вальфрейей… вот бы ещё узнать, о чём…
И тут же вернул реально святого отца в реальность, объяснив ситуацию. Он кивнул: «Не вопрос – в любой момент… если она не против, конечно…»
«Я не против» – уверенно заявила Диана. Что меня не удивило – благодать отца Роберта чувствовалась даже на расстоянии. Не сомневался я и в том, что максимум через месяц после этой исповеди Диана будет торжественно принята в лоно Святой Римско-католической Церкви в часовне на Вилле Вевельсбург.
«Спасибо, отец Роберт» – поблагодарил я священника. «Сегодня ближе к вечеру её к Вам доставят мои люди…». И отключился.
«Я так быстро приду в себя после такой порки?» – удивилась девушка.
Я улыбнулся: «И даже быстрее… кстати, насчёт порки. Порка стоя – твоя идея?»
Она покачала головой: «Мамы. Мне такое и в голову бы не пришло…»
Я одобрительно кивнул: «Хорошая идея… даже очень хорошая»
«Почему хорошая?» – удивилась Диана. Я объяснил:
«Потому, что при порке стоя ты превратишься в энергетическую антенну, что позволит тебе принять в себя достаточно Благодати Божьей, чтобы и камень в корзине раздробить, чтобы было легче выбрасывать; и дыры в оболочке залатать; и внутренность оболочки почистить; и Благодати Божьей закачать… много…»
«Телу страдание – душе очищение?» – улыбнулась девушка.
«Исцеление» – поправил я её. «Но в целом ты права – так и есть».
«Правильно ли я понимаю» – осторожно осведомилась Диана, «что для исцеления мне может понадобиться… несколько раз?»
Я глубоко вздохнул – и честно признался: «Это возможно… но я всё же надеюсь, что одного раза хватит…»
«Я тоже» – улыбнулась девушка. А я осведомился: «Тебя раньше пороли?»
Уже догадываясь, каким будет ответ – и не ошибся. Она покачала головой:
«Нет, никогда – мама даже голос на меня повысила считанное число раз. Пальцем никогда не трогала…»
«Ты уверена, что выдержишь… такое?» – обеспокоенно осведомился я.
Диана кивнула – и объяснила: «Я с раннего детства занимаюсь всякой восточной физкультурой. Тай-чи, цигун, кунфу… и вообще я очень спортивная и крепкая физически. Плаваю на длинные дистанции, марафон бегаю…»
«Мама приучила?» – улыбнулся я. Она покачала головой:
«Мамин брат – он китаевед. Сейчас в Шанхае… давно уже там живёт – и хорошо. Если бы узнал, моего… парня убил бы, да и мне бы не поздоровилось. Эта порка нежными ласками показалась бы…»
Затем достала из маленькой изящной сумочки конверт и протянула мне:
«Здесь Ваш гонорар… если нужно будет больше, скажите – мама весьма небедная женщина; покойный отец нам целое состояние оставил…»
Я покачал головой: «Убери деньги…»
Она изумлённо посмотрела на меня. Я объяснил:
«Это де-факто твоя епитимья, а за епитимью деньги брать нельзя…»
На самом деле, очень даже можно – просто мне почему-то не хотелось брать у неё деньги. Благо с моим семизначным (в долларах) годовым доходом я мог себе это позволить. Более, чем.
Девушка пожала плечами, но деньги в сумочку убрала. А я объяснил дальнейшую диспозицию: «Сейчас я выполню просьбу твоей мамы, ты придёшь в себя, тебя отвезут к отцу Роберту, ты исповедуешь свой грех, он тебе его отпустит и наложит дополнительную епитимью, если сочтёт нужным…»
Вопреки распространённому заблуждению, грешник освобождается от греха не сразу после исповеди и отпущения грехов священником, а лишь после выполнения наложенной священником епитимьи (искупления греха).
«… кстати, не обязательно порку – это может быть паломничество к святым местам…». Например, в Святую Землю – по слухам, отец Роберт очень это любил.
Диана кивнула: «Я поняла»
Мы прошли в донжон, который её впечатлил – и это ещё очень мягко сказано. Она сама, без приказа, разделась догола – спокойно, как на приёме у врача… собственно, так оно и было.
Тело у неё было… впечатляющим. И совсем взрослым – меньше восемнадцати я ей не дал бы, если бы не знал её хронологический возраст (впрочем, это обычный результат регулярных занятий спортом с раннего возраста); и очень женственным… и, одновременно, сильным и выносливым (обычное дело для, например, китаянок, с раннего детства занимающихся боевыми искусствами).
Она окинула взглядом донжон, быстро нашла что искала, сама подошла к свисавшей с блока под потолком петле для привязывания рук, поставила ноги рядом с вделанными в пол кольцами и протянула руки вперёд: «Я готова»
Я подошёл к ней и сделал первую инъекцию нанорегенератора – иначе после такой порки она полгода в себя приходить будет.
«Что это» – удивилась девушка. «И зачем?»
Я спокойно объяснил: «После того как я тебе сделаю вторую инъекцию, когда закончу порку, все следы исчезнут менее чем через час…»
«Значит, это не миф?» – ахнула Диана.
«Что не миф?» – осведомился я. Хотя уже знал ответ на этот вопрос, конечно.
«Мечта чёрной мазохистки» – объяснила девушка. «Говорят, что есть такой эликсир, который позволяет без вреда для здоровья переносить даже распятие…»
Я кивнул: «И распятие, и посажение на кол, и колесование, и порку настоящим римским флагрумом… даже содранная кожа регенерирует через пару часов…»
«Значит, меня могут…» – от ужаса она аж запнулась. Я покачал головой:
«Максимум, что тебе грозит – это ещё несколько сеансов такой порки. Перечисленные мной воздействия только для совершеннолетних…»
Она облегчённо кивнула; я привязал её за запястья и лодыжки и натянул верёвку, вытянув её стройное обнажённое тело в струнку. После чего выпорол как просила её мама – по спине, ягодицам и бёдрам тяжёлой плетью до крови и синевы.
Диана перенесла порку как настоящая охотница – не издала ни звука, хотя лупил я её как взрослую – в полную силу. Только тяжело и глубоко дышала.
Я закончил порку, сделал ей вторую инъекцию Эликсира Белого Ангела, дал отдохнуть, освободил от верёвок, она оделась – и я отправил её к отцу Роберту.
Больше я никогда её не видел – слышал, что она через два месяца перешла в католичество, после чего навсегда покинула Россию, перебравшись в Англию – в лагерь спецподготовки для девушек по модели SAS, созданный Анной Бернштейн-Дойл.