Остров Свободы - глава из повести Операция Магдалина

[RolandVT]

09 ноября 1941 года

Дублин, Ирландия

Когда Колокольцев позвонил Борису Новицкому, последний только-только выбрался из постели, в которой он всю ночь занимался затейливым ураганным сексом с сестрой Клариссой (да, да - именно с монахиней).

А до того устроил ей не менее ураганную алго-сессию… проще говоря, порол её – стоя, по всему телу, плетью, пока она не потеряла сознание. У обоих эта сессия вызвала такой ураганный подъём либидо, что после того, как Борис вернул монахиню в чувство, смазал её изрядно пострадавшее тело мазью имени доктора Кронбергера (боль прекращалась почти мгновенно, а даже самые жуткие синяки исчезали в три дня), они немедленно занялись ураганным сексом.

Точнее, любовью, ибо, как ни странно, они любили друг друга – насколько оба (в силу профессии, прошлого и рода занятий) вообще были способны любить. Да, это была Иная Любовь, в которой боли было на порядок больше, чем ласки… но всё равно это была любовь.

Сестра Кларисса – для своих подчинённых она была именно сестра, а не Мать - была настоятельницей женского католического монастыря святой Екатерины, расположенного в нескольких милях от Дублина.

Если быть более точным, то монастыря святой Екатерины Александрийской, которая на самом деле была Юлией… и у неё была несколько иная биография (скажем так, весьма спорной святости - обычное дело для католических святых).

Но обо всём по порядку. По официальной церковной версии, Екатерина родилась в Александрии в 287 году от Рождества Христова и получила имя Доротея. Она получила блестящее образование - изучила творения языческих писателей, поэтов, философов, и врачей; обучилась ораторскому и диалектическому искусству и была впечатляющим полиглотом даже по меркам Александрии (в которой среди образованных классов знание нескольких языков было нормой)

Она была обращена в христианство сирийским монахом, крестившим её под именем Екатерина. После крещения во сне к ней явился Иисус Христос и вручил ей кольцо, назвав своей невестой.

В период правления императора Максимина в начале IV века, Екатерина пришла в храм во время праздничного жертвоприношения, совершаемого Максимином, и призвала его оставить языческих богов и обратиться в христианство.

Император, поражённый её красотой, интеллектом и смелостью, пригласил её после праздника к себе и попытался убедить оставить христианскую веру. Для спора с образованной девушкой были приглашены многочисленные философы, которые были побеждены ею в споре, за что император предал их огню.

Максимин сам вновь пытался убедить Екатерину поклониться языческим богам, но не смог этого добиться. Тогда с ней поступили… как положено было поступать с христианами во время Великого гонения.

Сначала её привязали к столбу и основательно выпороли по всему телу кнутом из воловьих жил (это не римский флагрум, конечно, но дивайс реально жуткий). Результата это не принесло – полуживая девушка упорно продолжала проповедовать христианство и призывать к отказу от языческой веры.

Поскольку Екатерина была совершенно особым случаем – весьма влиятельным человеком в Александрии – было решено продолжить попытки (которые пытки) заставить её отречься от Христа.

Предложение одного из приближённых императора на этот счёт звучало следующим образом (если верить церковным сказкам, конечно):

«Прикажи устроить на одной оси четыре деревянные колеса, а по ним вокруг наколотить разные железные острия: два колеса пусть обращаются в правую, а два в левую сторону; по средине же их пусть будет привязана девица, и вращающиеся колеса раздробят её тело.

Но прежде пусть покажут эти колёса Екатерине, чтобы она, видя их, убоялась жестокого мучения, и подчинилась бы твоей воле; если же и после этого она останется в прежнем упорстве - то пусть примет мучительную смерть»

Эти колёса, согласно житию, были разрушены сошедшим с неба ангелом, который избавил Екатерину от мук. Император вновь призвал к себе Екатерину и вновь потребовал, чтобы она принесла жертву языческим богам. Святая отказалась, и Максимин приказал казнить её через отсечение головы. По преданию, из раны вместо крови вытекло молоко.

Святая Екатерина Александрийская по неясной причине была выбрана сестре Клариссе (до пострижения в монахини её звали Наоми Фланаган) её родителями в качестве небесной покровительницы.

В одном они не ошиблись: их дочь получила блестящее образование – почти в точности как легендарная александрийка – и свободно владела аж девятью языками: английским, гэльским, немецким, французским, испанским, итальянским, греческим, латынью и ивритом.

Наоми приняла монашеский постриг из чисто карьерных соображений: и в ХХ веке женщине в Ирландии было куда как проще сделать карьеру в монашестве, чем в мире светском.

Её биография была в чём-то схожей с биографией Розы-Виржинии Пеллетье – основательницы ныне рулившего всей системой приютов Магдалины конгрегации Сестёр Пресвятой Девы Марии Милосердия Доброго Пастыря.

Только Наоми родилась не во французском Анже, а в ирландском Дублине – и ровно на сто лет после рождения Розы-Виржинии… и ровно в тот же день – 31 июля. И та, и другая были чистейшими Львицами (это тот случай, когда натальная астрология выдаёт 100% - точный психологический портрет) … что и доказали своей последующей биографией.

Основы образования Наоми были заложены семьёй (после тяжелейших родов её мама больше не могла иметь детей и вложила все свои силы и знания в воспитание и образование единственной дочери) и элитной католической школой для девочек – её отец был преуспевающим бизнесменом и потому мог себе позволить.

К некоторому неудовольствию её родителей, намеревавшихся выгодно сбыть талантливую дочку замуж, Наоми объявила, что уходит в монахини, как только ей исполнилось восемнадцать. Впрочем, её родители были весьма набожны и потому отнеслись к решению дочери с пониманием.

Монашеский орден (конгрегацию) Наоми выбирала долго и тщательно – она приняла монашеский постриг лишь более двух лет спустя – 20 октября 1916 года. Ровно в тот же день, что и Роза-Виржиния, о существовании которой Наоми была ни сном, ни духом… только на два года позже.

Наоми выбрала малоизвестную конгрегацию Сестёр Святого Иеронима – того самого, кто в V веке от рождества Христова перевёл Священное Писание на латынь, создав Вульгату – до сих пор официальный католический перевод.

Выбрала потому, что эта конгрегация буквально заставляла монахинь получить блестящее образование. Ибо её Миссией было преподавание женщинам-католичкам Священного Писания и смежных дисциплин, о которых они обычно имели весьма смутное представление.

Зачастую совершенно не соответствовавшее реальности (суеверия и всё такое прочее), что немало беспокоило и Ватикан, и местную Церковь по всей Европе. Поэтому начинание Сестёр (основанных тоже во Франции, только в 1855 году – на двадцать лет позже Сестёр Доброго Пастыря) было быстро одобрено.

Тем не менее, конгрегация основала монастыри в десяти европейских странах – включая Ирландию. Очень скоро выяснилось, что новоиспечённая сестра Кларисса обладает недюжинными административными способностями, поэтому, как только ей исполнилось тридцать (минимальный возраст для аббатисы по уставу конгрегации), она стала настоятельницей монастыря в ирландском Корке.

Не исключено, что со временем (причём довольно быстро) она возглавила бы и всю конгрегацию… только вот ей (вроде как случайно… хотя кто знает) попалась реальная история реальной Екатерины Александрийской… которая Юлия.

Женщина, выведенная в церковных сказках под именем святой Екатерины, действительно существовала и она действительно родилась в Александрии в конце III века от Рождества Христова.

Юлия получила блестящее образование, хотя утверждения церковных сказочников на этот счёт несколько преувеличены (впрочем, полиглотом она таки была). И она действительно была обращена в христианство сирийским монахом.

Она действительно пришла в языческий храм во время праздничного жертвоприношения и действительно призвала местного правителя (императору было не до христиан чуть чаще, чем всегда) оставить языческих богов и обратиться в христианство.

Правитель, поражённый не столько её красотой, сколько её смелостью и красноречием, пригласил её после праздника к себе и попытался убедить оставить христианскую веру.

Не получилось. Тогда им были приглашены известные философы, которые были побеждены Екатериной в споре. Их… нет, даже не выпороли – просто выгнали из города взашей с позором.

Что же касается Екатерины… нет, её никто и пальцем не тронул, ибо это значило бы покрыть себя несмываемым позором. Правитель, будучи человеком мудрым и большим ценителем женской красоты и ума, сделал ей предложение, от которого она не смогла отказаться.

Он предоставил в её распоряжение роскошный дом, библиотеку и все возможности для научной работы. Поскольку наука её интересовала гораздо больше, чем религия, она с того времени сосредоточилась на научной работе и прожила долгую, плодотворную и очень счастливую жизнь.

История с колесом на самом деле произошла с Лилит (в своё время сестра Кларисса узнает и об этом, как и о том, как на самом деле победила Великая Христианская революция) … ну, а бич из воловьих жил – просто плод воображения церковных сказочников, как и вездесущие железные крючья.

Ознакомившись с этой историей и будучи к тому времени (дело было в 1930 году) – прекрасно осведомлённой о том, как государственно-церковно-общественная Система перемалывает не вписывавшихся в неё талантливых девушек и женщин, сестра Кларисса решила, что она должна если не прекратить это безобразие совсем (это было мало реально), то предоставить этим иным убежище.

В котором они – как Юлия Александрийская – могли бы заниматься любимым делом, принося существенную пользу обществу. Препятствий было море – было совершенно неясно, как представить эту идею церковному начальству, чтобы оно её одобрило; где взять начальное финансирование – и как вообще зарабатывать деньги… и как вообще должно была выглядеть это убежище.

С последним помог счастливый случай… точнее, не совсем случай. Выучившая к тому времени (чисто из любопытства) польский язык, в 1935 году была отправлена руководством конгрегации открывать монастырь в Варшаве.

Где и познакомилась с отцом Робертом тогда ещё Левандовским – настоятелем монастыря Непокалянув (Непорочной Девы). Монастырь фактически представлял собой промышленно-пропагандистский (по сути, миссионерский) комплекс, которому позавидовали бы и промышленные гиганты калибра Дженерал Электрик или Сименс.

Ибо в состав комплекса входили редакция журнала «Рыцарь Непорочной», семинария, радиостанция, оснащённая новейшим оборудованием типография, железнодорожная станция, автостоянка, пожарная команда, склады, сапожные, столярные, швейные, слесарные мастерские и даже небольшой аэродром.

Суммарный ежедневный тираж выпускаемых в Непокалянуве газет составлял 230 тысяч (!!) экземпляров, а общий тираж ежемесячно выходящих журналов — свыше миллиона.

Каждый монах был обязан овладеть хотя бы одной гражданской специальностью, благодаря чему в монастыре были свои лётчики, машинисты, наборщики, журналисты, радисты, водители, столяры, слесари, портные и так далее.

После подробной экскурсии по монастырю, проведённой галантным отцом Робертом (ибо даже польский священник сначала поляк – и только потом священник), ныне Мать Кларисса сразу поняла, как должен выглядеть задуманный ею монастырь святой Екатерины… которая Юлия.

Дело было за малым – адаптировать польскую модель к ирландским реалиям, найти начальные инвестиции, придумать бизнес-модель (для независимости монастырь должен был финансировать себя сам) … и как получить разрешение на всё это от церковных властей.

Все три её проблемы решил, как и полагается мужчине… правильно, Борис Владиславович Новицкий. Известный Матери (впоследствии сестре) Клариссе только и исключительно как Шон О’Брайен.

Хотя изначально, как говорится, ну совсем ничто не предвещало столь благоприятного для Матери Клариссы развития событий. Ибо познакомились они с Борисом на бесконечно далёкой от её идеи почве. На почве флагелляции.

Одной из тем, которую тогда ещё сестра Кларисса изучила в качестве типа внеклассного чтения, было движение флагеллянтов. Движение представляло собой неформальное братство (католический отдалённый аналог мусульманского братства суфиев).

Богословские основы флагеллянства были заложены ещё в XI веке Петром Дамиани – монахом-бенедиктинцем, богословом и реформатором Церкви (впоследствии он был возведён в ранг кардинала) ... который и стал основателем этой практики в Церкви, хотя само движение появилось лишь два века спустя.

Основой «богословия флагеллянтов» стал его трактат De laude flagellorum («Похвала бичам»), в котором обосновывалась богоугодность этой практики – ибо 1) это подражание Христу, которого жестоко пороли перед распятием ; 2) деяние для обретения мученического венца; 3) способ умерщвления и наказания скверной и грешной плоти; 4) способ искупления грехов.

Флагеллянты появились в Италии в XIII веке под влиянием трактата Иоахима Флорского (цистерцианского монаха, богослова, мистика и прорицателя). В этом трактате он обозначил дату… конца света — 1260 год, а поскольку его пророчества обычно сбывались, то это вызвало панику и волну массового самобичевания.

Однако максимального развития (и территориального охвата) движение достигло во время пандемии чумы в 1348—1349 годах, распространившись по всей южной и центральной Европе.

Суть флагеллянства (строго говоря, само-флагеллянства) состояла в выполнении епитимьи, которую самобичующийся накладывал на себя сам и которая состояла… правильно, в нанесении себе ударов флагелляционным дивайсом.

В качестве орудия для умерщвления и наказания плоти каждый флагеллант имел с собой бич или плеть с тремя хвостами (ибо именно трёхвосткой римляне пороли Христа перед распятием).

Это был не совсем римский флагрум (использовать этот дивайс было бы в прямом смысле самоубийством), однако для максимального приближения к оригиналу плеть была снабжена снабжённую многочисленными узлами (а-ля кошка-девятихвостка, которой наказывали в армии провинившихся солдат).

В каждый из узлов были воткнуты шипы в дюйм длиной (а то и длиннее), при ударе вонзавшиеся в плоть с такой силой, что для извлечения их порой требовался дополнительный рывок.

Войдя в тот или иной европейский город, флагеллянты, как правило, собирались в местной церкви, где, раздевшись до брэ (это полотняные кальсоны), совершали крестный ход с песнями и молитвами, после чего простирались на полу в позе, соответствующей греху, искупления которого искали.

Прелюбодеи — на животе, убийцы — на спине, клятвопреступники — с пальцами, прижатыми к губам… после чего начиналась церемония самобичевания, заканчивавшаяся лишь тогда, когда кровь начинала струиться по телу ручьями до самых щиколоток.

Флагелланты проповедовали жесточайшую аскезу, отказываясь не только от интимных отношений с женщинами, но даже от разговоров с ними, в случае нарушения запрета полагалось прилюдное раскаяние перед руководителем.

Еда предписывалась только самая простая, спать разрешалось исключительно на соломе… неудивительно, что в те «века веры» такая фанатичная вера вызывала огромное уважение населения, и всюду, куда они ни прибывали, флагеллантов окружала толпа, наперебой предлагавшая им стол и ночлег. Интересно, что флагеллянты даже создали свою собственную литературу —так называемые лауды (покаянные песнопения).

Массовые самобичевания практиковались и как знак всеобщего покаяния. Первое крупное массовое самобичевание такого рода произошло в Северной Италии под влиянием Антония Падуанского, впоследствии канонизированного Церковью.

Один из самых известных францисканцев; знаменитый проповедник, он страдал (в прямом смысле) суицидальным мазохизмом – ибо был одним их самых громких апологетов христианского мученичества.

В глубине души он мечтал о мученическом венце, полагая, что не может быть прекраснее смерти, чем смерть за веру… о чём и очень громко проповедовал. По иронии Судьбы он стал одним из самых успешных миротворцев своего времени, прекратив кровавый хаос, в который свалилась Северная Италия.

Проповедь флагеллянства, которое он сам тоже практиковал – эта практика среди католических священников, монахов и монахинь была широко распространена для него была этаким «мученичеством лайт», которое ему было необходимо – как и любому мазохисту.

Эта практика сохранилась да сих пор – в Opus Dei самофлагелляцию и вериги должны были практиковать все члены общества, да и в других конгрегациях она как минимум не осуждалась.

В отличие от движения флагеллянтов. Сначала католическая церковь относилась к флагеллянтству лояльно, считая его просто одним из видов аскезы, однако впоследствии подобная деятельность стала осуждаться, а в 1349 году папа Климент VI вообще запретил флагеллянство, издав специальную буллу.

Почему запретил – но при этом не осудил и не запретил эту практику священникам и монахам? Вероятнее всего, запрет не имел никакого отношения к этой практике – он был вызван тем, что флагеллянты создали могущественную и быстрорастущую самостоятельную организацию, никак не интегрированную в церковную систему.

Более того, из-за специфики движения такая интеграция была попросту невозможна… а существование независимых от Церкви католических организаций было (и остаётся) совершенно недопустимым. Именно поэтому оно и было распущено по прямому приказу Верховного Понтифика.

Хотя Устав конгрегации Сестёр Святого Иеронима был основан (как и у всех католических монашеских орденов) на Уставе Святого Бенедикта, телесные наказания в нём не практиковались – ибо конгрегация была основана во второй половине «просвещённого» XIX века.

Однако, ознакомившись с трактатом Петра Дамиани (в оригинале, ибо она свободно читала по-латыни), тогда уже Мать Кларисса решила, что для неё такая практика может быть очень полезна.

Однако её дядя был известным врачом, от которого она очень многое узнала (и в этом плане она была похожа на святую Екатерину) поэтому она прекрасно понимала, что «самосад» - дело слишком рискованное (возможно, движение флагеллянтов было запрещено и по этой причине тоже).

Поэтому ей нужен был порщик или порщица… так она и познакомилась с Борисом Новицким. Который сначала стал её «сессионным верхним» (по терминологии БДСМ), затем любовником… а потом и деловым партнёром.

Согласно целому ряду исследователей, целибат среди католических священников, монахов и монахинь «открытых» орденов (работающих «в миру») соблюдает примерно половина. Поскольку Наоми приняла постриг из карьерных, а не религиозных соображений, то неудивительно, что она очень быстро оказалась в «другой половине».

Неудивительным было и то, что Борис очень быстро стал её любовником. Ибо порка очень сильно эмоционально сближает «верхнего» и «нижнюю»; либидо после каждой сессии улетает в стратосферу… в общем, странно было бы, если бы они не стали любовниками.

Они познакомились в конце 1937 года; в то время Борис обитал в основном в Дублине… в общем, неудивительно, что их отношения стали очень близкими. Достаточно близкими для того, чтобы Кларисса (в постели) поделилась своей бизнес-идеей с Борисом.

Ему идея понравилась, он переговорил с Лиамом О’Грэди, который согласился и предоставить начальные инвестиции, и стать деловым партнёром Острова Свободы – так Кларисса назвала свой проект. Однако при условии внесения в него определённых изменений.

Суть изменений состояла в том, чтобы делать основные деньги на так называемом запретном искусстве – либо прямо запрещённом в соответствующей стране, либо морально осуждаемом. На живописи (в первую очередь), скульптуре, прикладном искусстве, фотографии… даже фильмы предполагалось снимать.

К этому прилагались «запрещённые» книги, брошюры и так далее; музыка… и полноценная коротковолновая радиостанция (в рекламодателях недостатка не было – это был просто идеальный канал для рекламы запрещённых услуг).

Люди Лиама обычно весьма убедительны… для кого угодно, поэтому разрешение на создание Общества Святой Екатерины Александрийской было получено от Церкви в рекордно короткие сроки… и уже через год на территории бывшей британской военной базы заработал самый настоящий Остров Свободы.

Девушки, спасённые сестрой Клариссой от смерти, насилия и издевательств в приютах Магдалины (именно оттуда она вытаскивала свой основной контингент) и аналогичных заведениях и получившие возможность свободно творить, творили настолько эффективно, что быстро стали одним из самых эффективных полулегальных (в смысле, не совсем криминальных) проектов мафии.

Эффективно ещё и потому, что у них были комфортные условия проживания (по две девушки в просторной комнате… по понятным причинам они быстро становились любовницами); их хорошо кормили; у них были условия труда на зависть лучшим фирмам «в миру»; качественная медицина (возглавляемая дядей Клариссы); им неплохо платили…

Но, самое главное, у них был 8-часовой рабочий день (в реальности, увлечённые любимым делом девушки работали гораздо больше) и два выходных в неделю. Которые они проводили в гражданской одежде в городе… впрочем, хотя они формально и давали обеты, но монашеское облачение носили редко.

Ибо вероятность проверки церковными или светскими властями при такой крыше, как ирландская мафия, была строго равна нулю.

Повесив трубку, Борис внезапно понял, как решить экзистенциальную проблему: что делать с узницами приюта в Киллили после их освобождения.

Повернулся к Клариссе и спросил: «О приюте Магдалины в Киллили слышала?»

Она кивнула: «Там почти каждая мой контингент… только к ним не подобраться»

Борис покинул спальню, прошёл в кабинет, открыл сейф, достал внушительную пачку фунтов, вернулся в спальню и протянул изумлённой настоятельнице:

«Через пару дней мы этот вертеп прикроем навсегда. Приготовь помещения и всё остальное для примерно сорока девушек. На первое время этого хватит… потом ещё подкину – на этот раз платит де Валера…»

Оделся и покинул свою обитель в направлении У Птицелова.