Работы были… странными. Неожиданными. Даже совершенно неожиданными. Проще говоря, не лезли ни в какие ворота. Из ряда вон, одним словом.
Первая «работа» была «чисто внутренним делом» Девушек в ботинках. Точнее, двух девушек… ещё точнее, госпожи Эвелины и её племянницы.
Одним (скорее всего, не совсем прекрасным – а то и вовсе не прекрасным) вечером Эвелина подошла к Элли и грустно-обеспокоенным тоном сообщила:
«У меня к тебе дело. Очень важное дело… даже, пожалуй, жизненно важное дело»
«Я тебя внимательно слушаю» - с искренней озабоченностью и в высшей степени доброжелательно ответила Элли. Хотя у неё по-прежнему не было подруг, но за то время, что она работала в Девушках, она почти подружилась и с Дейдрой, и с Лаймой, и с Эвелиной. Как, впрочем, и с Сандрой.
«Мне нужно, чтобы ты выпорола мою племянницу. Её зовут Мелоди…»
«Почему я?» - удивилась Элли. «Потому что меня здесь все считают то ли колдуньей, то ли волшебницей… то ли вообще ведьмой – в хорошем смысле?»
Эвелина кивнула: «И поэтому тоже… но не только»
«В смысле?» - удивилась Элли.
«Ей шестнадцать лет» - тихо, почти шёпотом призналась Эвелина.
«Поэтому её никто не возьмётся пороть?»
«Да» - как-то растерянно подтвердила Эвелина.
«А я тут на временной работе, поэтому мне проще согласиться? Ибо максимум через месяц, а то и раньше, меня здесь не будет и все об этом забудут?»
«Совершенно верно» - кивнула Эвелина. «И поверь, это очень, очень важно – и для меня, и для Мелоди…»
«Почему важно?» - осведомилась Элли.
«Она тебе сама расскажет» - уже более спокойно ответила Эвелина. «И заплатит – по стандартной ставке заведения. Дейдра не хочет иметь с этим ничего общего, так что все пятьсот пойдут тебе в карман… точнее, в сумочку»
Элли покачала головой: «Не надо денег. Я бесплатно сделаю»
Эвелина вздохнула: «Я предупредила племянницу, что ты можешь отказаться взять деньги. Но она настаивает, что каждая работа должна быть адекватно оплачена. Особенно такая важная…»
«Хорошо» - кивнула Элли. «Если она настаивает, то я возьму деньги»
Мелоди оказалась неожиданно высокой (за шесть футов) чуть полноватой девушкой с на удивление пышными (но, вместе с тем, крепкими) формами совершенно зрелой женщины. Очень странное сочетание лица школьницы и тела тридцатилетней женщины.
«Зачем мне всё это нужно, я расскажу после порки» - объявила она сразу же после того, как разделась догола и вручила Элли пять стодолларовых купюр. И тут же добавила: «Если это возможно, я бы хотела, чтобы ты меня порола точно так же, как твой первую клиентку - только через день. Надеюсь, что трёх сеансов мне хватит… пока»
Элли покачала головой: «Это невозможно. После моей порки синяки и раны исчезнут минимум через неделю. А скорее всего, вообще через девять-десять дней»
«С твоим чудодейственным зельем через несколько часов» - спокойно парировала Мелоди. И добавила: «Здесь почти все в курсе его существования. Просто его используют только на чёрных мазохистках – а они находятся типа за китайской стеной. Ты единственная, которая обслуживает и тех, и других…»
Элли пожала плечами: «Ладно»
Доктор Вольф сам виноват – надо лучше хранить секреты…
Когда она привязала Мелоди за запястья к блоку на потолке, а за лодыжки к вделанным в пол кольцам, девушка попросила: «Поставь мне зажимы на соски – с грузиками на полфунта. И прищепки на грудь – с десяток на каждую…»
«Соски не оторвутся?» - с усмешкой спросила Элли. «Я ведь тебя так лупить буду, что твоя грудь ходуном ходить будет…»
Девушка покачала головой: «Не оторвутся. Они у меня крепкие…»
Элли пожала плечами и выполнила просьбу Мелоди. А потом приступила к порке – своим фирменным снейком.
Впечатление было… страшноватое, надо отметить. Хотя Элли привыкла, что через неё в Сандру прокачиваются немалые объёмы энергии Вриль, это был тонкий ручеёк по сравнению с рекой, Амазонкой, Нилом даже, которая обрушивалась на неё по «каналу Чёрного Солнца», грандиозным потоком проносилась через все её тонкие тела сверху вниз – от стабильно-трансцендентного до эфирного; через все чакры – от Сахасрары до Муладхары – и бесследно (так, по крайней мере, казалось Элли) исчезала в гигантской чёрной дыре, которую представляли собой тонкие тела девушки.
Когда Элли закончила, Мелоди бессильно и бесчувственно висела на верёвках, а на её теле – спине, ягодицах, бёдрах – не осталось буквально ни одного живого места.
Элли сняла с груди девушки зажимы и прищепки, тщательно смазала истерзанное тело Мелоди Эликсиром Белого Ангела (на всякий случай, грудь и соски тоже), вколола ей стимулятор, отвязала от блока и колец и с немалым трудом (ибо девушка весила не менее ста семидесяти фунтов), довела её до лавки и уложила на оную.
Придя в себя и немного восстановившись после порки, Мелоди объяснила:
«Я проститутка. Профессиональная элитная несовершеннолетняя проститутка. С четырнадцати лет я зарабатываю своим телом. Как так получилось, в данном случае неважно. Работаю в нелегальном борделе, к которому ни тётя, ни фрау Борк отношения не имеют…»
Элли начинала в этом сомневаться, учитывая колоссальный спрос на несовершеннолетних девушек, особенно в насквозь прогнившем в смысле морали городе в данном случае понятно, каких ангелов.
Девушка продолжала: «С этим у меня всё нормально, я вполне довольна, хотят тётя и категорически против…»
А вот в этом Элли нисколько не сомневалась.
«К сожалению» - вздохнула Мелоди, «некоторое время назад я подсела на тяжёлые наркотики…»
«Кокс?»
Девушка покачала головой: «Героин»
«И ты думаешь, что я сумею из тебя эту зависимость выбить?» - удивилась Элли. «За три дня?»
Мелоди кивнула: «Я знаю, что ты сделала для Сандры. У меня есть знакомая женщина – психолог… ну, и нарколог тоже. Она знает Сандру и сказала, что ты сотворила самое настоящее чудо. Вытащила её даже не из психушки – из могилы. Хотя ситуация была совершенно безнадёжная…»
«Хроническая энергетическая недостаточность, перешедшая в острую терминальную форму» - вспомнила Элли слова своего Учителя восточных единоборств и китайских гимнастик.
Он знал, что говорил, ибо по образованию был врачом нетрадиционной медицины. Весьма успешным врачом – преподавание гимнастик и боевых искусств было для него чем-то вроде хобби.
К величайшему удивлению Элли, она действительно вылечила Мелоди – от наркозависимости не осталось и следа. Правда, на это ушло не три сеанса, а пять – но не десять же…
Впрочем, удивляться было нечему, ибо Элли (спасибо Лайме Адамкуте) уже знала, что алготерапия – весьма эффективное направление в «нетрадиционной» (точнее, в очень хорошо забытой традиционной) медицине. И с незапамятных времён розгами очень даже успешно лечили… да чуть ли не все болезни.
В первую очередь, разумеется, алкоголизм, наркоманию, лудоманию (игроманию) и прочие зависимости. Которые с тех же незапамятных времён считались бесовской одержимостью… ну, а бесов сам бог велел (видимо, практически любой) велел… правильно, выбивать из одержимого – или одержимой.
Как и многие другие медицинские практики, алготерапия в течение тысячелетий была покрыта плотной завесой тайны. Первый печатный трактат появился лишь за год до окончания XVII столетия.
Впрочем, в последующие годы ничего по сути не изменилось – до сих пор руководства по алготерапии изданы не просто маленьким, а очень маленьким тиражом – и имеют хождение в очень и очень узких кругах.
Алготерапия фактически является разновидностью психотерапии, поэтому совершенно неудивительно, что в начале века двадцатого впереди планеты всей в области алготерапии были (кто бы сомневался) немцы и австрийцы. пока пришедшие к власти нацисты сочли сии практики не соответствующими арийскому духу. Клиники закрыли, а врачей и медперсонал отправили в ближайшие «мозгоисправительные заведения». Бухенвальд. Дахау и прочие Заксенхаузены.
Только после Второй мировой войны алготерапия начала постепенно возрождаться, причём ходили слухи, что мировая «столица алготерапии» переместилась… в коммунистический Новосибирск.
Где группа энтузиастов, явно получивших доступ к соответствующим материалам, обнаруженным в вывезенных в СССР архивах гестапо (точнее, реферата IV-B3, который занимался язычниками, масонами, оккультистами… и алготерапевтами), по слухам, весьма успешно лечила и всевозможные нервные и психические расстройства, и вышеперечисленные зависимости… и много что ещё.
Убедившись, что дело сделано, Элли сделала то, что от неё никто не ожидал. Она повисла на хвосте Мелоди и выяснила, где она живёт. А потом – и где работает. Иными словами, адрес подпольного борделя, в котором работали несовершеннолетние девушки.
После чего позвонила… нет, не в отдел нравов LAPD. Ибо к тому времени уже не испытывала иллюзий и прекрасно понимала, что vice squad ничего делать не будет. То ли потому, что им платят, то ли по какой-либо другой причине. Например, банальной лени.
Она позвонила Артуру Нагельсманну. И даже не попросила, а приказала, зачитав адрес:
«По этому адресу находится бордель, в котором работают несовершеннолетние девушки. От четырнадцати… хотя, возможно, и моложе. Я требую, чтобы бордель был закрыт, девушкам оказали психологическую и прочую помощь, ну, а владельцев и администрацию я бы закопала. Просто закопала…»
«Хорошо» - неожиданно спокойно согласился Нагельсманн. «Закопаем. Что-нибудь ещё?»
«Там есть девушка – её зовут Мелоди. По-моему, это её настоящее имя. У неё ещё есть тётка – госпожа Эвелина…»
«Знаю» - вздохнул Нагельсманн. «Она работает у Дейдры… то есть, у Дианы. И что Мелоди?»
«Я её только что сняла с героиновой иглы» - констатировала Элли.
Нагельсманн снова вздохнул: «Понятно. Я не знал, что у Эвелины есть племянница-малолетка, которая торгует своим телом…»
«Уже два года» - вставила Элли.
«… и подсела на иглу. Знал бы, давно бы пресёк это безобразие. Впрочем, за всеми не уследишь – особенно в вашем прекрасном городе…»
«Ладно» - сказал он. «Я решу эту проблему – завтра… послезавтра максимум»
И таки решил. Бордель просто перестал существовать. Здание сгорело дотла (при этом никто не пострадал), девушек отобрали у родителей, которые по понятным причинам более чем заслужили лишение родительских прав – и отправили в реабилитационные центры.
За исключением Мелоди, которая… в общем, примерно через неделю после того, как бордель был разгромлен, Эвелина подошла к Элли:
«А ты гораздо круче, чем я думала… чем мы все думали…»
«С чего ты взяла?» - искренне удивилась Элли. Эвелина объяснила:
«Моя сестра – мать Мелоди – умерла три года назад. Остался официально удочеривший её отчим, который её изнасиловал… и продолжал насиловать. Я догадывалась, но племяшка молчала как рыба, так что я ничего не могла сделать. Я подозревала, что это он продал её в бордель, но она опять же молчала – из неё вообще слова не вытянешь…»
Глубоко вздохнула – и продолжила:
«Когда Мелоди подсела на героин – а я быстро узнала, у меня лучшая подруга в школе от этой гадости сгорела в считанные месяцы, я подумала, что всё. И даже на тебя особо не надеялась… хотя очень хотелось верить в чудо»
Затем задумчиво продолжила: «Не знаю, кому ты там настучала, но точно не нашим копам – им такое не по зубам. Бордель сгорел, владельцы и администраторы исчезли… сильно подозреваю, что фута на три под землю…»
«Закопали» - пронеслось в голове у Элли. И что-то ей подсказывало, что, вероятнее всего, живьём.
«… девушек раскидали по реабилитационным центрам… а Мелоди уехала в Германию – благо она свободно владеет немецким. В начальной школе учителя постарались…»
«Куда в Германию?» - неожиданно даже для себя, почти на автомате спросила Элли.
«Точно не знаю» - честно призналась Эвелина. «Вроде в Падерборн, хотя я не уверена. Важно, что в какую-то суперэлитную школу-интернат на полный пансион. Мелоди сказала, что у неё нашли какие-то особые способности…»
Что-то подсказывало Элли, что эти способности вполне могли появиться после их «сессионного марафона». От синергии между болевыми (и вообще физическими) воздействиями, полученной через Элли энергии Вриль и, возможно, Эликсиром Белого Ангела.
«Так что спасибо тебе огромное» - совершенно искренне сказала Эвелина. «И от меня, и от Мелоди. Ты её просто спасла – да и не один десяток девушек тоже…»
Видимо, ни у Эвелины, ни у Мелоди не было иллюзий относительно того, кто настучал на бордель.
«… мы теперь тебе по гроб жизни обязаны»
Элли махнула рукой: «Да ладно тебе. Я просто исполнила свой долг – человека, католички… женщины, наконец. И не более того»
«В этом городе чувство долга – огромная редкость» - с уважением констатировала Эвелина. Затем вдруг расхохоталась: «Но пороть тебя я всё равно не буду»
«Боишься?» - улыбнулась Элли.
«Боюсь» - честно призналась Эвелина.
«Чего именно боишься?» - в высшей степени заинтересованно осведомилась Элли.
«Ты мне не поверишь» - неожиданно уверенно заявила Эвелина.
«А ты попробуй» - усмехнулась Элли. «Может, и поверю»
Эвелина задумалась. Надолго задумалась. Затем осторожно произнесла:
«Я боюсь того, в кого ты превратишься после порки. Очень боюсь. До жути боюсь…»
Элли почему-то категорически не захотелось выяснять, в кого именно она превратится. Возможно, потому, что и сама чувствовала возможность… если не неизбежность такого превращения. Поэтому просто промолчала.