Интервью с палачкой
Posted: Thu Jul 14, 2022 12:26 am
Авторы: Sag, Marquis, Anna
Я: Татьяна Анатольевна? Здравствуйте, меня зовут Анна, я из журнала “Настоящая женщина”.
Т: Ах да, конечно. Пожалуйста, присаживайтись. Вам принести чего-нибудь? Чай, кофе?
Я: Неплохо бы чай, если вас не затруднит.
Т: Конечно не затруднит, пока я завариваю, можем поговорить.
Я: Прекрасно. Вы не возражаете, если я буду записывать?
Т: Конечно нет.
Я: Так, Татьяна Анатольевна...
Т: Пожалуйста, зовите меня просто Таня.
Я: Хорошо. Итак, Таня, вы работаете палачом в женской исправительной тюрьме вот уже пять лет. Всё правильно?
Т: Да. Официально моя должность называется "Специалист по женской асфиксии", но обычно говорят просто "палачка".
Я: И сколько преступниц вы повесили за это время?
Т: Ну, я не могу сказать точно. Больше пятидесяти тысяч.
Я: Это впечатляет! Не могли бы вы рассказать что-нибудь о том, как именно происходит казнь?
Т: Охотно. Пожалуйста, вот ваш чай.
Я: О! Большое спасибо.
Т: Мы вешаем партиями по 10 девушек. Я забираю их из камеры, веду раздевалку душевой и велю им раздеться донага.
Я: Это уже интересно. Преступниц вешают нагишом?
Т: Да, конечно. По понятным причинам гораздо удобнее за ними убирать, если они голые.
Я: Значит, девушки действительно мочатся под себя в момент смерти? Я всегда считала, что это всё выдумки.
Т: Нет, это чистая правда. У нас под виселицей есть даже сливные отверстия, зарешеченные, как в раковинах. Было бы много хлопот, если бы всё это выливалось прямо на пол.
Я: Понятно. Что дальше?
Т: После душа, мы позволяем девушкам выбрать туфли, в которых они пойдут на казнь.
Я: О, так значит их вешают не совсем голыми?
Т: Да, боюсь, я была не совсем точна. Я хотела сказать, что на них нет ничего, кроме туфель. Но это единственное, что им позволено иметь на себе в день казни.
Я: И какие туфли предпочитают осуждённые?
Т: Вы наверное удивитесь. Большинство выбирает туфли и босоножки на высоком каблуке. Очень сексуально.
Я: Полагаю, современная женщина хочет выглядеть привлекательно даже поднимаясь на эшафот.
Т: Возможно. Тем, которые уже выбрали и надели туфли, я связываю руки за спиной.
Когда все девушки готовы, я веду их в висельную. Многие девушки в этот момент ударяются в слезы, я стараюсь их по возможности успокоить.
Завожу всех на эшафот. Виселица, которой мы пользуемся, рассчитана на одновременную казнь до десяти осуждённых. Они встают на общую откидывающуюся доску, где помечено место для каждой висельницы.
Потом я прохожусь по каждой, подгоняю верёвку под рост девушки, накидываю петлю ей на шею и затягиваю. Когда всё готово, я дёргаю за рычаг и доска откидывается, вешая всех десятерых сразу.
Это единственный способ успеть казнить всех женщин, приговорённых к повешению.
Я: Надо же, я совершенно не представляла, как много женщин было здесь повешено! Не могли бы вы сказать, сколько в среднем человек вы казните за день?
Т: Ну, обычно мне приходится дёргать за рычаг раза два до обеда и ещё, может быть, раза три после обеда. То есть обычно пятьдесят человек в день.
Я: Невероятно! И все эти казни вы проводите сами?
Т: Да, все повешения. Но это не единственный способ казни - кроме повешения у нас также казнят осуждённых на электрическом стуле, отрубают им головы, запарывают насмерть, топят, сажают на кол - но там работают другие люди.
Я: Пятьдесят в день… это значит как минимум двести в неделю… или около десяти тысяч каждый год! Должно быть вам приходится вешать женщин самого разного роста и сложения.
Т: Да, мне приходилось казнить самых разных женщин и девушек.
Я: И сколько лет было самой младшей из них?
Т: Деликатный вопрос. У нас в этом отношении действует всего одно правило: приговоренная к смерти должна достичь половой зрелости, тогда девушку можно вешать на виселице. Признаком зрелости считаются волосики на лобке.
Я: И вы эти волосики не сбриваете?
Т: Нет конечно, уже давно известно, что если оставить волосы на лобке, то женщина будет выглядеть гораздо более скромно и женственно.
Скажу больше, если оказывается, что у осуждённой, прибывшей к нам для казни, выбрит лобок, то она получает отсрочку казни, чтобы волосы успели отрасти.
При желании, если у девушки есть деньги, она может попросить нашего парикмахера подстричь лобок, сделать аккуратную “ёлочку”. Но никаких других “изысков” мы не практикуем, ведь это всё-таки тюрьма.
Я: Я совершенно с вами согласна, сама не брею себе между ног и на страницах нашего журнала пытаюсь бороться с модой на удаление интимных волос. Впрочем, мы отвлеклись. Я так и не услышала от вас про конкретный возраст.
Т: Скажу только, что 98% висельниц у нас старше 16 лет.
Я: Значит, всё-таки не все старше? Да уж, что поделать, женская преступность молодеет. Кстати, а за какие преступления вешают всех этих женщин?
Т: Преступления самые разные. Самые распространённые это потеря девственности до брака, супружеская измена, проституция, наркомания, знаете, травка всякая. Воровок немало, лесбиянок...
Я: Лесбиянок? Я никогда не понимала, почему некоторые женщины отвергают мужчин, прекрасно осознавая, что их ждет за это.
Т: Я тоже не вижу смысла во всём этом. Мы-то с вами настоящие женщины и понимаем, что женщина полна только тогда, когда она наполнена мужчиной.
Я: Разумеется. И я наверное задам ещё один деликатный вопрос: бывают ли у вас беременные?
Т: Конечно, внебрачная беременность - довольно распространённое преступление, за которое вешают женщин. Я абсолютно убеждена, что рожать такие не должны; и к счастью, подавляющее большинство мы успеваем поймать и повесить до родов. Однако, если к нам поступает замужняя беременная женщина и ни у кого нет никаких оснований полагать, что она изменяла, то муж может подать прошение об отсрочке казни до родов, и ребёнка отдадут отцу. Но такие случаи довольно редки.
Я: Понятно, давайте вернёмся к вашему рассказу, если можно.
Т: Конечно.
Я: Значит, мы остановились на том, как откидывается доска и девушки повисают. Как долго может длиться казнь?
Т: Здесь всё зависит от выносливости осуждённых. Большинство девушек выдерживает двадцать-тридцать минут.
Я: Так долго?
Т: Да, это же медленное повешение. Я затягиваю петлю так, чтобы осуждённые не испустили дух слишком быстро. Это часть наказания. Лесбиянство, равно как и супружеская измена - очень серьезные преступления.
Я: Согласна. Я тоже считаю, что все эти преступницы не заслуживают более мягкого к себе отношения, просто меня удивило, что возможно так долго держать их живыми.
Т: На самом деле всё это довольно просто, если иметь достаточную сноровку. Чем мне нравится повешение, так это тем, что это полностью контролируемый процесс.
Я: Хорошо, значит вот полчаса прошло, девушки удавились, дальше что?
Т: Подождите. Ещё до того как они удавились, но уже перестали брыкаться, я снимаю с них туфли, чтобы они не намочились. Как вы помните, мочеиспускание является первым признаком, что девушка удавилась. Обычно это хорошо заметно, у большинства висельниц струя довольно обильная, и течёт не меньше десяти секунд, у некоторых и после этого продолжает капать с кончика большого пальца ноги. Но иногда я всё же отвлекаюсь и пропускаю этот момент, и тогда приходится щупать висельниц между ног, чтобы проверить, мокрые они или нет. Как правило, волосики хорошо сохраняют влагу.
Я: Понятно.
Т: Когда все девушки описались, я жду ещё 5 минут, потом беру фонендоскоп и начинаю слушать висельниц, чтобы убедиться, что все они мертвы. Очень редко удаётся услышать у одной из повешенных слабый пульс, тогда я оставляю девушек висеть ещё 10-15 минут, после чего снова слушаю ту же девушку.
Когда убеждаюсь, что все они удавились, вытираю тряпочкой мокрые ноги, чтобы с них не капало, потом с помощью пульта опускаю их верёвки вниз, пока они не коснуться ногами пола. Тогда я их всех развязываю и вызываю по внутренней связи дежурного грузчика.
Я: Вы же говорили, что сами проводите казнь.
Т: К этому моменту считается, что казнь уже закончена. Мы стараемся не смущать осуждённых присутствием мужчин, но мёртвым девушкам стесняться уже нечего. В полу висельной есть люк, куда мы спускаем тела, я его заранее открываю, а потом вместе с грузчиком и начинаю по одной вытаскивать удавленниц из петель. Под люком дежурят ещё два грузчика, они принимают тела и складывают в мусорный контейнер. В конце дня все контейнеры погружаются на грузовики, они едут на полигон, гди и зарывают наших клиенток.
Я: Ну что ж, благодарю вас. Я думаю это все вопросы, которые я хотела вам задать. Еще раз большое вам спасибо, Таня.
Т: Одну минутку, Анна...
Я: Да?
Т: Как раз сейчас мы приготовили к казни очередную партию осуждённых. Их будут вешать прямо сейчас. Может быть вы захотите задать пару вопрос им самим. Это сделает вашу статью гораздо интереснее!
Я: Какая замечательная идея!
Я: Как вас зовут, девушка?
Н: Настя.
Я: И за что тебя вешают?
Н: У меня была подруга…
Я: Вы наверно… как бы это сказать… любили друг друга?
Н: (опустив глаза) Да.
Я: Разве ты не знала, что, что лизание клитора другой женщины карается смертью?
Н: (дерзко) Конечно же знала! Это всем известно!
Я: Тогда зачем ты это сделала, Настя?
Н: Я ничего не могла с собой поделать… Вы конечно же меня не поймете…
Я: Я постараюсь.
Н: Когда мужчина вводит член вам во влагалище, для вас это естественно, не правда ли?
Я: Разумеется, а разве может быть иначе? Мы ведь женщины!
Н: Но не для меня! Я чувствую себя хорошо только когда я с женщиной.
Я: Понятно. Скажите, Настя, а сейчас вы как себя чувствуете?
Н: (всхлипывая) А вы как думаете? Я стою здесь совершенно голая, в одних туфлях. Руки связаны, на шее петля. Меня сейчас должны повесить. Доска откинется - и всё. Меня уже предупредили, что умру я не сразу, а целых полчала ещё буду корячиться и задыхаться. Как бы вы себя чувствовали на моём месте? Так что идите вы нахер.
Я: Пожалуйста, Настя, я же вам не враг.
Н: Извините. Я не хотела вас обидеть. Просто мне так страшно…
Я: Я понимаю. Бедняжка, ты вся дрожишь словно осиновый лист.
Н: Я просто не могу поверить, что сейчас мне придется умереть. Мне всего девятнадцать! То, что они делают с нами, это несправедливо! Вы напишите это в своей статье? Вы напишите, что это несправедливо?
Я: А почему ты считаешь, что это несправедливо?
Н: Ну, я такая молодая, а меня практически ни за что...
Я: Кстати, ты же ведь даже не самая младшая тут, вот рядом стоит девушка, на вид явно младше тебя. Как тебя зовут?
О: Оля.
Я: Сколько тебе лет?
О: Шестнадцать.
Я: А тебя за что вешают?
О: Ну... подруга подарила мне вибратор и я случайно лишила себя девственности...
Я: И как ты себя сейчас чувствуешь?
О: (пожала плечами) Не знаю... Я понимаю, что я виновата и заслуживаю повешения.
Я: Вот видишь, Настя, Оленька такая маленькая, а не боится повешения. Может, кто-то ещё хочет сказать?
Д: Я хочу.
Я: Отлично. Как вас зовут?
Д: Я Даша, мне 20 лет, училась в мединституте.
Я: И за что ты тут?
Д: Колготки в магазине украла. Надела в примерочной под юбку, а на выходе запищала сигнализация. Охранница задрала юбку и заметила чип на моих колготках. Я же не знала, что у них даже колготки чипируют. Сказала, что им эти колготки теперь не нужны, но заставила снять юбку и так, с колготками на виду, вела до участка. Было ужасно стыдно...
Я: Но теперь-то вы конечно раскаиваетесь в том, что совершили?
Д: Конечно... Но я всё равно умоляла, чтобы меня не вешали. Клялась чем только можно, что больше никогда, ни за что, ни малейшего правонарушения... Так как я девственница, меня бы могли помиловать. Но мне не поверили. Пусть моя история будет уроком для ваших читательниц.
Я: Отлично, спасибо вам за историю... А вы вот, рядом, вижу беременны?
И: Правильно видите.
Я: Как вас зовут, сколько лет?
И: Ира, 19 лет.
Я: На каком вы месяце?
И: На шестом.
Я: Расскажете, что произошло?
И: Один парень очень ухаживал за мной, обещал жениться, а потом выяснилось, что он уже женат. Сразу пропал куда-то, полиция до сих пор его ищет. А меня мама спрятала у подруги на даче и я оттуда не высовывала носа. Полиция приходила и к маме, и к родственникам, все говорили, что не знают, где я. Они проверяли все шкафы и прочие предметы, где я бы могла прятаться. Вот в какой-то момент добрались и до дачи и нашли меня с животом.
Я: Спасибо за рассказ.
Н: А можно я ещё скажу?
Я: Да, Настя.
Н: Спасибо. Я хочу передать своей подруге, что я очень люблю её, люблю, несмотря ни на что. К сожалению, я не могу сказать вам её имя, а то и её тоже повесят. И ещё, скажите моей маме, что мне очень жаль; я знаю, как тяжело ей будет узнать обо всем этом. И скажите всем, что мне ни капельки не стыдно, что я лесбиянка. Я даже горжусь этим! И если быть лесбиянкой означает, что я должна быть повешена, да будет так!
Я: Спасибо, Настя. Это было очень трогательно.
Я: Тань, я заметила, что одна петля у вас всё ещё свободна.
Т: Да, я знаю. Я приготовила её специально для вас, Анна.
Я: Извините?
Т: Ну, я подумала, что, может быть, прежде чем рассказывать об этом другим, вам будет интересно самой попробовать, каково это - стоять на виселице с петлей на шее. Не волнуйтесь, потом я вас развяжу и вы увидите, как повесят остальных девушек.
Я: Хм… Интересная мысль, дайте подумать. Профессиональный долг подсказывает мне, что я должна согласиться. Просто я немного боюсь. Ладно, почему бы и нет? Я согласна.
Т: Отлично. Давайте, я возьму ваш блокнот, чтобы он вам не мешал. Вообще-то по правилам осуждённые должны раздеваться, но на вас это не распростряняется.
Я: Нет, Тань, я не согласна. Я хочу, чтобы всё было по настоящему, поэтому если я должна раздеться донага, пускай будет так.
Т: Я восхищена вашей дотошностью, Анна. Ну ладно, пусть будет так. Вот, бросайте вашу одежду в эту корзину. (Пауза) Мммм… А у вас красивые груди.
Я: Умм. Спасибо.
Т: Туфли и колготки тоже давайте.
Я: Я же вроде могу в туфлях остаться.
Т: У вас туфли без ремешков, они слетят при повешении.
Я: Ну вы же не собираетесь на самом деле меня вешать?
Т: Ну так а для чего мы это всё делаем? Для того, чтобы вы могли понимать и почувствовать на себе все тонкости процесса повешения.
Я: Хорошо, давайте подберём другие туфли, в которых меня смогут “повесить” без проблем.
Т: Конечно. Мы договорились, что у нас всё будет по настоящему. Вот пожалуйста, думаю, на ваш размер подойдут вот эти три пары. Эти туфли сегодня ещё не надевали. Какие вы выберете?
Я: Вот эти, серебристые, с тоненькими ремешками, можно?
Т: Да, конечно. Давайте, обувайтесь, а я пока уберу оставшиеся. Ремешки застегните.
Я: Готово. И что теперь?
Т: Теперь я должна вас связать. Стойте смирно. Не слишком туго?
Я: Нормально.
Т: А теперь подходите сюда, я надену петлю вам на шею и затяну её.
Я: Ого, такая толстая... Ууу-еее! Теперь… я… понимаю… что чувствуют… эти… эти девушки…
Т: Кстати, не хотите фото на память?
Я: Ой, ну что вы, я стесняюсь...
Т: Вам совершенно нечего стесняться, у вас прекрасное тело, я вам даже завидую. А с петлёй на шее вы смотритесь просто замечательно.
Я: Ну... ладно... давайте.
Т: И соседки по виселице у вас очень даже милые. Улыбнитесь... Снимаю. Ну что, Анна? Как впечатления?
Я: Да уж... Могу себе… вообразить… каково было бы болтаться на одной из таких верёвок.
Т: А вам, Анна, и не придется воображать это.
Я: Почему?
Т: Ну же, Анна. Вы же не хотите уйти, не испытав, что чувствуют женщины, повиснув в петле?
Я: Я вас не понимаю.
Т: Неужели вы и правда подумали, что я собираюсь развязать и отпустить вас? У меня тут всё чётко. Я вешаю десять женщин за раз. Не девять. Десять.
Я: Но ведь я ничего не сделала! Я невиновна!
Т: Невиновных нет. Прощайте, Анна.
Я: Нет! Пожалуйста, подождите, я ещё не готова! Пожалуйста, нее… кхххххххк…
Я: Татьяна Анатольевна? Здравствуйте, меня зовут Анна, я из журнала “Настоящая женщина”.
Т: Ах да, конечно. Пожалуйста, присаживайтись. Вам принести чего-нибудь? Чай, кофе?
Я: Неплохо бы чай, если вас не затруднит.
Т: Конечно не затруднит, пока я завариваю, можем поговорить.
Я: Прекрасно. Вы не возражаете, если я буду записывать?
Т: Конечно нет.
Я: Так, Татьяна Анатольевна...
Т: Пожалуйста, зовите меня просто Таня.
Я: Хорошо. Итак, Таня, вы работаете палачом в женской исправительной тюрьме вот уже пять лет. Всё правильно?
Т: Да. Официально моя должность называется "Специалист по женской асфиксии", но обычно говорят просто "палачка".
Я: И сколько преступниц вы повесили за это время?
Т: Ну, я не могу сказать точно. Больше пятидесяти тысяч.
Я: Это впечатляет! Не могли бы вы рассказать что-нибудь о том, как именно происходит казнь?
Т: Охотно. Пожалуйста, вот ваш чай.
Я: О! Большое спасибо.
Т: Мы вешаем партиями по 10 девушек. Я забираю их из камеры, веду раздевалку душевой и велю им раздеться донага.
Я: Это уже интересно. Преступниц вешают нагишом?
Т: Да, конечно. По понятным причинам гораздо удобнее за ними убирать, если они голые.
Я: Значит, девушки действительно мочатся под себя в момент смерти? Я всегда считала, что это всё выдумки.
Т: Нет, это чистая правда. У нас под виселицей есть даже сливные отверстия, зарешеченные, как в раковинах. Было бы много хлопот, если бы всё это выливалось прямо на пол.
Я: Понятно. Что дальше?
Т: После душа, мы позволяем девушкам выбрать туфли, в которых они пойдут на казнь.
Я: О, так значит их вешают не совсем голыми?
Т: Да, боюсь, я была не совсем точна. Я хотела сказать, что на них нет ничего, кроме туфель. Но это единственное, что им позволено иметь на себе в день казни.
Я: И какие туфли предпочитают осуждённые?
Т: Вы наверное удивитесь. Большинство выбирает туфли и босоножки на высоком каблуке. Очень сексуально.
Я: Полагаю, современная женщина хочет выглядеть привлекательно даже поднимаясь на эшафот.
Т: Возможно. Тем, которые уже выбрали и надели туфли, я связываю руки за спиной.
Когда все девушки готовы, я веду их в висельную. Многие девушки в этот момент ударяются в слезы, я стараюсь их по возможности успокоить.
Завожу всех на эшафот. Виселица, которой мы пользуемся, рассчитана на одновременную казнь до десяти осуждённых. Они встают на общую откидывающуюся доску, где помечено место для каждой висельницы.
Потом я прохожусь по каждой, подгоняю верёвку под рост девушки, накидываю петлю ей на шею и затягиваю. Когда всё готово, я дёргаю за рычаг и доска откидывается, вешая всех десятерых сразу.
Это единственный способ успеть казнить всех женщин, приговорённых к повешению.
Я: Надо же, я совершенно не представляла, как много женщин было здесь повешено! Не могли бы вы сказать, сколько в среднем человек вы казните за день?
Т: Ну, обычно мне приходится дёргать за рычаг раза два до обеда и ещё, может быть, раза три после обеда. То есть обычно пятьдесят человек в день.
Я: Невероятно! И все эти казни вы проводите сами?
Т: Да, все повешения. Но это не единственный способ казни - кроме повешения у нас также казнят осуждённых на электрическом стуле, отрубают им головы, запарывают насмерть, топят, сажают на кол - но там работают другие люди.
Я: Пятьдесят в день… это значит как минимум двести в неделю… или около десяти тысяч каждый год! Должно быть вам приходится вешать женщин самого разного роста и сложения.
Т: Да, мне приходилось казнить самых разных женщин и девушек.
Я: И сколько лет было самой младшей из них?
Т: Деликатный вопрос. У нас в этом отношении действует всего одно правило: приговоренная к смерти должна достичь половой зрелости, тогда девушку можно вешать на виселице. Признаком зрелости считаются волосики на лобке.
Я: И вы эти волосики не сбриваете?
Т: Нет конечно, уже давно известно, что если оставить волосы на лобке, то женщина будет выглядеть гораздо более скромно и женственно.
Скажу больше, если оказывается, что у осуждённой, прибывшей к нам для казни, выбрит лобок, то она получает отсрочку казни, чтобы волосы успели отрасти.
При желании, если у девушки есть деньги, она может попросить нашего парикмахера подстричь лобок, сделать аккуратную “ёлочку”. Но никаких других “изысков” мы не практикуем, ведь это всё-таки тюрьма.
Я: Я совершенно с вами согласна, сама не брею себе между ног и на страницах нашего журнала пытаюсь бороться с модой на удаление интимных волос. Впрочем, мы отвлеклись. Я так и не услышала от вас про конкретный возраст.
Т: Скажу только, что 98% висельниц у нас старше 16 лет.
Я: Значит, всё-таки не все старше? Да уж, что поделать, женская преступность молодеет. Кстати, а за какие преступления вешают всех этих женщин?
Т: Преступления самые разные. Самые распространённые это потеря девственности до брака, супружеская измена, проституция, наркомания, знаете, травка всякая. Воровок немало, лесбиянок...
Я: Лесбиянок? Я никогда не понимала, почему некоторые женщины отвергают мужчин, прекрасно осознавая, что их ждет за это.
Т: Я тоже не вижу смысла во всём этом. Мы-то с вами настоящие женщины и понимаем, что женщина полна только тогда, когда она наполнена мужчиной.
Я: Разумеется. И я наверное задам ещё один деликатный вопрос: бывают ли у вас беременные?
Т: Конечно, внебрачная беременность - довольно распространённое преступление, за которое вешают женщин. Я абсолютно убеждена, что рожать такие не должны; и к счастью, подавляющее большинство мы успеваем поймать и повесить до родов. Однако, если к нам поступает замужняя беременная женщина и ни у кого нет никаких оснований полагать, что она изменяла, то муж может подать прошение об отсрочке казни до родов, и ребёнка отдадут отцу. Но такие случаи довольно редки.
Я: Понятно, давайте вернёмся к вашему рассказу, если можно.
Т: Конечно.
Я: Значит, мы остановились на том, как откидывается доска и девушки повисают. Как долго может длиться казнь?
Т: Здесь всё зависит от выносливости осуждённых. Большинство девушек выдерживает двадцать-тридцать минут.
Я: Так долго?
Т: Да, это же медленное повешение. Я затягиваю петлю так, чтобы осуждённые не испустили дух слишком быстро. Это часть наказания. Лесбиянство, равно как и супружеская измена - очень серьезные преступления.
Я: Согласна. Я тоже считаю, что все эти преступницы не заслуживают более мягкого к себе отношения, просто меня удивило, что возможно так долго держать их живыми.
Т: На самом деле всё это довольно просто, если иметь достаточную сноровку. Чем мне нравится повешение, так это тем, что это полностью контролируемый процесс.
Я: Хорошо, значит вот полчаса прошло, девушки удавились, дальше что?
Т: Подождите. Ещё до того как они удавились, но уже перестали брыкаться, я снимаю с них туфли, чтобы они не намочились. Как вы помните, мочеиспускание является первым признаком, что девушка удавилась. Обычно это хорошо заметно, у большинства висельниц струя довольно обильная, и течёт не меньше десяти секунд, у некоторых и после этого продолжает капать с кончика большого пальца ноги. Но иногда я всё же отвлекаюсь и пропускаю этот момент, и тогда приходится щупать висельниц между ног, чтобы проверить, мокрые они или нет. Как правило, волосики хорошо сохраняют влагу.
Я: Понятно.
Т: Когда все девушки описались, я жду ещё 5 минут, потом беру фонендоскоп и начинаю слушать висельниц, чтобы убедиться, что все они мертвы. Очень редко удаётся услышать у одной из повешенных слабый пульс, тогда я оставляю девушек висеть ещё 10-15 минут, после чего снова слушаю ту же девушку.
Когда убеждаюсь, что все они удавились, вытираю тряпочкой мокрые ноги, чтобы с них не капало, потом с помощью пульта опускаю их верёвки вниз, пока они не коснуться ногами пола. Тогда я их всех развязываю и вызываю по внутренней связи дежурного грузчика.
Я: Вы же говорили, что сами проводите казнь.
Т: К этому моменту считается, что казнь уже закончена. Мы стараемся не смущать осуждённых присутствием мужчин, но мёртвым девушкам стесняться уже нечего. В полу висельной есть люк, куда мы спускаем тела, я его заранее открываю, а потом вместе с грузчиком и начинаю по одной вытаскивать удавленниц из петель. Под люком дежурят ещё два грузчика, они принимают тела и складывают в мусорный контейнер. В конце дня все контейнеры погружаются на грузовики, они едут на полигон, гди и зарывают наших клиенток.
Я: Ну что ж, благодарю вас. Я думаю это все вопросы, которые я хотела вам задать. Еще раз большое вам спасибо, Таня.
Т: Одну минутку, Анна...
Я: Да?
Т: Как раз сейчас мы приготовили к казни очередную партию осуждённых. Их будут вешать прямо сейчас. Может быть вы захотите задать пару вопрос им самим. Это сделает вашу статью гораздо интереснее!
Я: Какая замечательная идея!
Я: Как вас зовут, девушка?
Н: Настя.
Я: И за что тебя вешают?
Н: У меня была подруга…
Я: Вы наверно… как бы это сказать… любили друг друга?
Н: (опустив глаза) Да.
Я: Разве ты не знала, что, что лизание клитора другой женщины карается смертью?
Н: (дерзко) Конечно же знала! Это всем известно!
Я: Тогда зачем ты это сделала, Настя?
Н: Я ничего не могла с собой поделать… Вы конечно же меня не поймете…
Я: Я постараюсь.
Н: Когда мужчина вводит член вам во влагалище, для вас это естественно, не правда ли?
Я: Разумеется, а разве может быть иначе? Мы ведь женщины!
Н: Но не для меня! Я чувствую себя хорошо только когда я с женщиной.
Я: Понятно. Скажите, Настя, а сейчас вы как себя чувствуете?
Н: (всхлипывая) А вы как думаете? Я стою здесь совершенно голая, в одних туфлях. Руки связаны, на шее петля. Меня сейчас должны повесить. Доска откинется - и всё. Меня уже предупредили, что умру я не сразу, а целых полчала ещё буду корячиться и задыхаться. Как бы вы себя чувствовали на моём месте? Так что идите вы нахер.
Я: Пожалуйста, Настя, я же вам не враг.
Н: Извините. Я не хотела вас обидеть. Просто мне так страшно…
Я: Я понимаю. Бедняжка, ты вся дрожишь словно осиновый лист.
Н: Я просто не могу поверить, что сейчас мне придется умереть. Мне всего девятнадцать! То, что они делают с нами, это несправедливо! Вы напишите это в своей статье? Вы напишите, что это несправедливо?
Я: А почему ты считаешь, что это несправедливо?
Н: Ну, я такая молодая, а меня практически ни за что...
Я: Кстати, ты же ведь даже не самая младшая тут, вот рядом стоит девушка, на вид явно младше тебя. Как тебя зовут?
О: Оля.
Я: Сколько тебе лет?
О: Шестнадцать.
Я: А тебя за что вешают?
О: Ну... подруга подарила мне вибратор и я случайно лишила себя девственности...
Я: И как ты себя сейчас чувствуешь?
О: (пожала плечами) Не знаю... Я понимаю, что я виновата и заслуживаю повешения.
Я: Вот видишь, Настя, Оленька такая маленькая, а не боится повешения. Может, кто-то ещё хочет сказать?
Д: Я хочу.
Я: Отлично. Как вас зовут?
Д: Я Даша, мне 20 лет, училась в мединституте.
Я: И за что ты тут?
Д: Колготки в магазине украла. Надела в примерочной под юбку, а на выходе запищала сигнализация. Охранница задрала юбку и заметила чип на моих колготках. Я же не знала, что у них даже колготки чипируют. Сказала, что им эти колготки теперь не нужны, но заставила снять юбку и так, с колготками на виду, вела до участка. Было ужасно стыдно...
Я: Но теперь-то вы конечно раскаиваетесь в том, что совершили?
Д: Конечно... Но я всё равно умоляла, чтобы меня не вешали. Клялась чем только можно, что больше никогда, ни за что, ни малейшего правонарушения... Так как я девственница, меня бы могли помиловать. Но мне не поверили. Пусть моя история будет уроком для ваших читательниц.
Я: Отлично, спасибо вам за историю... А вы вот, рядом, вижу беременны?
И: Правильно видите.
Я: Как вас зовут, сколько лет?
И: Ира, 19 лет.
Я: На каком вы месяце?
И: На шестом.
Я: Расскажете, что произошло?
И: Один парень очень ухаживал за мной, обещал жениться, а потом выяснилось, что он уже женат. Сразу пропал куда-то, полиция до сих пор его ищет. А меня мама спрятала у подруги на даче и я оттуда не высовывала носа. Полиция приходила и к маме, и к родственникам, все говорили, что не знают, где я. Они проверяли все шкафы и прочие предметы, где я бы могла прятаться. Вот в какой-то момент добрались и до дачи и нашли меня с животом.
Я: Спасибо за рассказ.
Н: А можно я ещё скажу?
Я: Да, Настя.
Н: Спасибо. Я хочу передать своей подруге, что я очень люблю её, люблю, несмотря ни на что. К сожалению, я не могу сказать вам её имя, а то и её тоже повесят. И ещё, скажите моей маме, что мне очень жаль; я знаю, как тяжело ей будет узнать обо всем этом. И скажите всем, что мне ни капельки не стыдно, что я лесбиянка. Я даже горжусь этим! И если быть лесбиянкой означает, что я должна быть повешена, да будет так!
Я: Спасибо, Настя. Это было очень трогательно.
Я: Тань, я заметила, что одна петля у вас всё ещё свободна.
Т: Да, я знаю. Я приготовила её специально для вас, Анна.
Я: Извините?
Т: Ну, я подумала, что, может быть, прежде чем рассказывать об этом другим, вам будет интересно самой попробовать, каково это - стоять на виселице с петлей на шее. Не волнуйтесь, потом я вас развяжу и вы увидите, как повесят остальных девушек.
Я: Хм… Интересная мысль, дайте подумать. Профессиональный долг подсказывает мне, что я должна согласиться. Просто я немного боюсь. Ладно, почему бы и нет? Я согласна.
Т: Отлично. Давайте, я возьму ваш блокнот, чтобы он вам не мешал. Вообще-то по правилам осуждённые должны раздеваться, но на вас это не распростряняется.
Я: Нет, Тань, я не согласна. Я хочу, чтобы всё было по настоящему, поэтому если я должна раздеться донага, пускай будет так.
Т: Я восхищена вашей дотошностью, Анна. Ну ладно, пусть будет так. Вот, бросайте вашу одежду в эту корзину. (Пауза) Мммм… А у вас красивые груди.
Я: Умм. Спасибо.
Т: Туфли и колготки тоже давайте.
Я: Я же вроде могу в туфлях остаться.
Т: У вас туфли без ремешков, они слетят при повешении.
Я: Ну вы же не собираетесь на самом деле меня вешать?
Т: Ну так а для чего мы это всё делаем? Для того, чтобы вы могли понимать и почувствовать на себе все тонкости процесса повешения.
Я: Хорошо, давайте подберём другие туфли, в которых меня смогут “повесить” без проблем.
Т: Конечно. Мы договорились, что у нас всё будет по настоящему. Вот пожалуйста, думаю, на ваш размер подойдут вот эти три пары. Эти туфли сегодня ещё не надевали. Какие вы выберете?
Я: Вот эти, серебристые, с тоненькими ремешками, можно?
Т: Да, конечно. Давайте, обувайтесь, а я пока уберу оставшиеся. Ремешки застегните.
Я: Готово. И что теперь?
Т: Теперь я должна вас связать. Стойте смирно. Не слишком туго?
Я: Нормально.
Т: А теперь подходите сюда, я надену петлю вам на шею и затяну её.
Я: Ого, такая толстая... Ууу-еее! Теперь… я… понимаю… что чувствуют… эти… эти девушки…
Т: Кстати, не хотите фото на память?
Я: Ой, ну что вы, я стесняюсь...
Т: Вам совершенно нечего стесняться, у вас прекрасное тело, я вам даже завидую. А с петлёй на шее вы смотритесь просто замечательно.
Я: Ну... ладно... давайте.
Т: И соседки по виселице у вас очень даже милые. Улыбнитесь... Снимаю. Ну что, Анна? Как впечатления?
Я: Да уж... Могу себе… вообразить… каково было бы болтаться на одной из таких верёвок.
Т: А вам, Анна, и не придется воображать это.
Я: Почему?
Т: Ну же, Анна. Вы же не хотите уйти, не испытав, что чувствуют женщины, повиснув в петле?
Я: Я вас не понимаю.
Т: Неужели вы и правда подумали, что я собираюсь развязать и отпустить вас? У меня тут всё чётко. Я вешаю десять женщин за раз. Не девять. Десять.
Я: Но ведь я ничего не сделала! Я невиновна!
Т: Невиновных нет. Прощайте, Анна.
Я: Нет! Пожалуйста, подождите, я ещё не готова! Пожалуйста, нее… кхххххххк…